Последние дни февраля
Неистовы и искристы.
Ещё не проснулась земля,
А тополю грезятся листья.
И вьюга, как белый медведь,
Поднявшись на задние лапы,
Опять начинает реветь,
Почуяв восторженный запах.
Я всё это видел не раз.
Ведь всё на земле повторимо.
И вёсны пройдут через нас,
Как входят в нас белые зимы.
Андрей Дементьев
Художник Михаил Абакумов. "Синий февраль"
Мировая Поэзия|Подписаться
Неистовы и искристы.
Ещё не проснулась земля,
А тополю грезятся листья.
И вьюга, как белый медведь,
Поднявшись на задние лапы,
Опять начинает реветь,
Почуяв восторженный запах.
Я всё это видел не раз.
Ведь всё на земле повторимо.
И вёсны пройдут через нас,
Как входят в нас белые зимы.
Андрей Дементьев
Художник Михаил Абакумов. "Синий февраль"
Мировая Поэзия|Подписаться
РОБЕРТ БЁРНС
Моей душе покоя нет.
Весь день я жду кого-то.
Без сна встречаю я рассвет -
И всё из-за кого-то.
Со мною нет кого-то.
Ах, где найти кого-то!
Могу весь мир я обойти,
Чтобы найти кого-то.
О вы, хранящие любовь
Неведомые силы,
Пусть невредим вернётся вновь
Ко мне мой кто-то милый.
Но нет со мной кого-то.
Мне грустно отчего-то.
Клянусь, я всё бы отдала
На свете для кого-то!
Перевод Самуила Маршака
Художник Роберт Уильям Воннох
Мировая Поэзия|Подписаться
Моей душе покоя нет.
Весь день я жду кого-то.
Без сна встречаю я рассвет -
И всё из-за кого-то.
Со мною нет кого-то.
Ах, где найти кого-то!
Могу весь мир я обойти,
Чтобы найти кого-то.
О вы, хранящие любовь
Неведомые силы,
Пусть невредим вернётся вновь
Ко мне мой кто-то милый.
Но нет со мной кого-то.
Мне грустно отчего-то.
Клянусь, я всё бы отдала
На свете для кого-то!
Перевод Самуила Маршака
Художник Роберт Уильям Воннох
Мировая Поэзия|Подписаться
Я знаю, что надо придумать,
Чтоб не было больше зимы,
Чтоб вместо высоких сугробов
Вокруг зеленели холмы.
Смотрю я в стекляшку
Зеленого цвета,
И сразу зима
Превращается в лето.
Агния Барто, 1936 год
Иллюстрация Н.Салиенко
Мировая Поэзия|Подписаться
Чтоб не было больше зимы,
Чтоб вместо высоких сугробов
Вокруг зеленели холмы.
Смотрю я в стекляшку
Зеленого цвета,
И сразу зима
Превращается в лето.
Агния Барто, 1936 год
Иллюстрация Н.Салиенко
Мировая Поэзия|Подписаться
Лампа. Ночь. Библиотека.
Пушкин. Лермонтов. Шекспир.
Вальтер Скотт. Толстой. Сенека... Как прекрасен этот мир!
Тихо-тихо, словно мышки
Забрались под переплет,
Шелестят страницы книжки... Задремал учёный кот.
Под уютным светом лампы
Грея лапы с животом... До чего же, право, славно
Быть читающим котом!
Андрей Усачев. Стихотворение о коте-библиофиле
Мировая Поэзия|Подписаться
Пушкин. Лермонтов. Шекспир.
Вальтер Скотт. Толстой. Сенека... Как прекрасен этот мир!
Тихо-тихо, словно мышки
Забрались под переплет,
Шелестят страницы книжки... Задремал учёный кот.
Под уютным светом лампы
Грея лапы с животом... До чего же, право, славно
Быть читающим котом!
Андрей Усачев. Стихотворение о коте-библиофиле
Мировая Поэзия|Подписаться
До весны два понедельника —
Хочешь верь, а хочешь нет.
По заснеженному ельнику
Бродит розовый рассвет,
Прикасаясь робким лучиком
К шапкам белым на ветвях,
Дарит веру только в лучшее
И… в весну, что уж на днях.
Юлия Гонина
Иллюстрация Нино Чакветадзе
Мировая Поэзия|Подписаться
Хочешь верь, а хочешь нет.
По заснеженному ельнику
Бродит розовый рассвет,
Прикасаясь робким лучиком
К шапкам белым на ветвях,
Дарит веру только в лучшее
И… в весну, что уж на днях.
Юлия Гонина
Иллюстрация Нино Чакветадзе
Мировая Поэзия|Подписаться
Как ты — так я. Твоё тебе верну.
Вздохну, шагну, живой из пекла выйду.
Я слабая, я руку протяну.
Я сильная, я дам себя в обиду.
И прочь уйду. Но не с пустой душой,
Не в затаённой горестной гордыне, —
Уйду другою. Не твоей. Чужой.
И присно. И вовеки. И — отныне.
Римма Казакова
Мировая Поэзия|Подписаться
Вздохну, шагну, живой из пекла выйду.
Я слабая, я руку протяну.
Я сильная, я дам себя в обиду.
И прочь уйду. Но не с пустой душой,
Не в затаённой горестной гордыне, —
Уйду другою. Не твоей. Чужой.
И присно. И вовеки. И — отныне.
Римма Казакова
Мировая Поэзия|Подписаться
ТЫ ЖДЁШЬ ВЕСНЫ ? Я ТОЖЕ ЖДУ ...
Она приходит раз в году.
Зелёный пух завьёт весь сквер,
И на подъезде тощий сэр,
Пронзая мартовскую ночь,
Во всю мяукнет мочь...
Ручей вдоль края мостовой,
Звеня полоскою живой,
Сверкнёт на перекрёстке вдруг;
Потом нырнёт в прохладный люк
И унесёт в подземный край
Кораблик твой... Пускай!
День стал длиннее чуть-чуть-чуть...
Ещё февраль свистит в окно,
Ещё туман взбивает муть, -
Нам, право, всё равно:
На всех кустах, - пойди-ка в сад, -
Живые почки чутко спят.
И в снежной чаще спит медведь.
Он чует, лапу в пасть зажав,
Что скоро солнечная медь
Заткёт луга узором трав...
И в дальнем Конго журавли
Уже готовят корабли.
Приди ж, дружок-весна, скорей
Из-за лазоревых морей...
Твой первый листик я сорву,
К губам притисну в старом рву
И звонко щёлкну в тишине,
Как белка на сосне!
Саша Черный
Художник Олег Молчанов
Мировая Поэзия|Подписаться
Она приходит раз в году.
Зелёный пух завьёт весь сквер,
И на подъезде тощий сэр,
Пронзая мартовскую ночь,
Во всю мяукнет мочь...
Ручей вдоль края мостовой,
Звеня полоскою живой,
Сверкнёт на перекрёстке вдруг;
Потом нырнёт в прохладный люк
И унесёт в подземный край
Кораблик твой... Пускай!
День стал длиннее чуть-чуть-чуть...
Ещё февраль свистит в окно,
Ещё туман взбивает муть, -
Нам, право, всё равно:
На всех кустах, - пойди-ка в сад, -
Живые почки чутко спят.
И в снежной чаще спит медведь.
Он чует, лапу в пасть зажав,
Что скоро солнечная медь
Заткёт луга узором трав...
И в дальнем Конго журавли
Уже готовят корабли.
Приди ж, дружок-весна, скорей
Из-за лазоревых морей...
Твой первый листик я сорву,
К губам притисну в старом рву
И звонко щёлкну в тишине,
Как белка на сосне!
Саша Черный
Художник Олег Молчанов
Мировая Поэзия|Подписаться
Я по утрам, как все, встаю.
Но, как же мне вставать не хочется!
Не от забот я устаю---
я устаю от одиночества.
Я полюбила вечера
за то, что к вечеру, доверчиво,
спадает с плеч моих жара---
мои дела сдаются к вечеру.
Я дни тяжёлые люблю
за то, что ждать на помощь некого,
и о себе подумать некогда.
От трудных дней я крепче сплю.
Но снова утро настаёт!
И мне опять вставать не хочется
и врать, что всё---наоборот:
что я устала от забот,
что мне плевать на одиночество.
Маргарита Агашина, 1963 год
Мировая Поэзия|Подписаться
Но, как же мне вставать не хочется!
Не от забот я устаю---
я устаю от одиночества.
Я полюбила вечера
за то, что к вечеру, доверчиво,
спадает с плеч моих жара---
мои дела сдаются к вечеру.
Я дни тяжёлые люблю
за то, что ждать на помощь некого,
и о себе подумать некогда.
От трудных дней я крепче сплю.
Но снова утро настаёт!
И мне опять вставать не хочется
и врать, что всё---наоборот:
что я устала от забот,
что мне плевать на одиночество.
Маргарита Агашина, 1963 год
Мировая Поэзия|Подписаться
Открытки Россійской Имперіи впервые в Телеграм!
Почувствуйте настроение дореволюционной эпохи через призму элегантных и роскошных открыток XIX века.
Погрузитесь в мир прошлого, где каждая Открытка - это настоящее произведение искусства...
И еще что-то... таинственное... Совсем неведомое...
Рекомендуем к просмотру и подписке 👇
Почувствуйте настроение дореволюционной эпохи через призму элегантных и роскошных открыток XIX века.
Погрузитесь в мир прошлого, где каждая Открытка - это настоящее произведение искусства...
И еще что-то... таинственное... Совсем неведомое...
Рекомендуем к просмотру и подписке 👇
Всё падал добродушный снег.
И всё судачили сороки.
Весна просилась на ночлег,
Уже суля иные сроки.
А лес был в белое одет.
Ещё он был мохнат. И светел.
И был пушист февральский свет,
И ломкой тенью землю метил.
Ещё за лесом хоронясь,
Весна уже была в засаде.
И всё рвалась сосулек вязь.
И снег рыхлел в лесном посаде.
Уже сосна меняет цвет.
На ветках набухают краски.
И я встречаю здесь рассвет,
Как лесовик из древней сказки.
1970
Сергей Островой
Иллюстрация Нино Чакветадзе
Мировая Поэзия|Подписаться
И всё судачили сороки.
Весна просилась на ночлег,
Уже суля иные сроки.
А лес был в белое одет.
Ещё он был мохнат. И светел.
И был пушист февральский свет,
И ломкой тенью землю метил.
Ещё за лесом хоронясь,
Весна уже была в засаде.
И всё рвалась сосулек вязь.
И снег рыхлел в лесном посаде.
Уже сосна меняет цвет.
На ветках набухают краски.
И я встречаю здесь рассвет,
Как лесовик из древней сказки.
1970
Сергей Островой
Иллюстрация Нино Чакветадзе
Мировая Поэзия|Подписаться
Немногие знают, что стихи известной песни о тонкой рябине, мечтающей "перебраться к дубу" не являются народными. Слова написаны в 1864 г. русским поэтом Иваном Захаровичем Суриковым (1841-1880).
В процессе исполнения в народе немного изменились слова, сократилось количество куплетов. В результате напев стал чище, а песня стала по настоящему народной. Народной еще и потому, что авторство музыки не установлено.
А еще Иван Захарович известен как автор хрестоматийного стихотворения, начинающегося словами: "Вот моя деревня, вот мой дом родной, вот качусь я в санках по горе крутой...", а также автор слов другой не менее известной народной песни "Степь да степь кругом".
«Что шумишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Низко наклоняясь
Головою к тыну?» -
«С ветром речь веду я
О своей невзгоде,
Что одна расту я
В этом огороде.
Грустно, сиротинка,
Я стою, качаюсь,
Что к земле былинка,
К тыну нагибаюсь.
Там, за тыном, в поле,
Над рекой глубокой,
На просторе, в воле,
Дуб растёт высокий.
Как бы я желала
К дубу перебраться;
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.
Близко бы ветвями
Я к нему прижалась
И с его листами
День и ночь шепталась.
Нет, нельзя рябинке
К дубу перебраться!
Знать, мне, сиротинке,
Век одной качаться».
Мировая Поэзия|Подписаться
В процессе исполнения в народе немного изменились слова, сократилось количество куплетов. В результате напев стал чище, а песня стала по настоящему народной. Народной еще и потому, что авторство музыки не установлено.
А еще Иван Захарович известен как автор хрестоматийного стихотворения, начинающегося словами: "Вот моя деревня, вот мой дом родной, вот качусь я в санках по горе крутой...", а также автор слов другой не менее известной народной песни "Степь да степь кругом".
«Что шумишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Низко наклоняясь
Головою к тыну?» -
«С ветром речь веду я
О своей невзгоде,
Что одна расту я
В этом огороде.
Грустно, сиротинка,
Я стою, качаюсь,
Что к земле былинка,
К тыну нагибаюсь.
Там, за тыном, в поле,
Над рекой глубокой,
На просторе, в воле,
Дуб растёт высокий.
Как бы я желала
К дубу перебраться;
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.
Близко бы ветвями
Я к нему прижалась
И с его листами
День и ночь шепталась.
Нет, нельзя рябинке
К дубу перебраться!
Знать, мне, сиротинке,
Век одной качаться».
Мировая Поэзия|Подписаться
Когда надломит вас погода жизни бурная,
и вы поникнете, дабы воспрянуть вновь, -
читайте Библию или рассказы Бунина
про лёгкое дыхание и Митину любовь.
Две жизни – вечная и наша, злая, бренная –
тогда обнимут вашу душу крепче сна.
И улыбнётся вам угрюмая вселенная –
звездой надежды – из вечернего окна…
Глеб Горбовский
Художник Кристиан Крог
Мировая Поэзия|Подписаться
и вы поникнете, дабы воспрянуть вновь, -
читайте Библию или рассказы Бунина
про лёгкое дыхание и Митину любовь.
Две жизни – вечная и наша, злая, бренная –
тогда обнимут вашу душу крепче сна.
И улыбнётся вам угрюмая вселенная –
звездой надежды – из вечернего окна…
Глеб Горбовский
Художник Кристиан Крог
Мировая Поэзия|Подписаться
Еще о всходах молодых
Весенний грунт мечтать не смеет.
Из снега выкатив кадык,
Он берегом речным чернеет.
Заря, как клещ, впилась в залив,
И с мясом только вырвешь вечер
Из топи. Как плотолюбив
Простор на севере зловещем!
Он солнцем давится заглот
И тащит эту ношу по мху.
Он шлепает ее об лед
И рвет, как розовую семгу.
Капель до половины дня,
Потом, морозом землю скомкав,
Гремит плавучих льдин резня
И поножовщина обломков.
И ни души. Один лишь хрип,
Тоскливый лязг и стук ножовый,
И сталкивающихся глыб
Скрежещущие пережевы.
Борис Пастернак
Художник Станислав Брусилов
Мировая Поэзия|Подписаться
Весенний грунт мечтать не смеет.
Из снега выкатив кадык,
Он берегом речным чернеет.
Заря, как клещ, впилась в залив,
И с мясом только вырвешь вечер
Из топи. Как плотолюбив
Простор на севере зловещем!
Он солнцем давится заглот
И тащит эту ношу по мху.
Он шлепает ее об лед
И рвет, как розовую семгу.
Капель до половины дня,
Потом, морозом землю скомкав,
Гремит плавучих льдин резня
И поножовщина обломков.
И ни души. Один лишь хрип,
Тоскливый лязг и стук ножовый,
И сталкивающихся глыб
Скрежещущие пережевы.
Борис Пастернак
Художник Станислав Брусилов
Мировая Поэзия|Подписаться
«Если бы этот мальчик остался жить, не нужны были бы ни я, ни Достоевский», сказал однажды о Лермонтове,
Лев Николаевич Толстой.
Так ли это или нет, мы никогда уже не узнаем, но размышлять о превратностях судьбы, природе и масштабах гения Лермонтова, наше законное право.
Настоящая книга - объемное биографическое исследование жизни и творчества поэта, проделанное на основе архивных материалов и свидетельств современников, выдающимся литературоведом Николаем Бродским, автором не раз цитированного Набоковым комментария к «Евгению Онегину», биографий Пушкина
и Тургенева.
Все мы родом из детства.
Тем кто помнит об этом, открытия Бродского возможно помогут разгадать тайну жизни и смерти великого писателя.
Лермонтов. Юные годы.
WB: https://www.wildberries.ru/catalog/206281586/detail.aspx
Ozon: https://ozon.ru/t/wqA8jj8
Лев Николаевич Толстой.
Так ли это или нет, мы никогда уже не узнаем, но размышлять о превратностях судьбы, природе и масштабах гения Лермонтова, наше законное право.
Настоящая книга - объемное биографическое исследование жизни и творчества поэта, проделанное на основе архивных материалов и свидетельств современников, выдающимся литературоведом Николаем Бродским, автором не раз цитированного Набоковым комментария к «Евгению Онегину», биографий Пушкина
и Тургенева.
Все мы родом из детства.
Тем кто помнит об этом, открытия Бродского возможно помогут разгадать тайну жизни и смерти великого писателя.
Лермонтов. Юные годы.
WB: https://www.wildberries.ru/catalog/206281586/detail.aspx
Ozon: https://ozon.ru/t/wqA8jj8