Пара мыслей об иконоборчестве
Знаете, иногда в голову такие инсайты приходят, которые поначалу кажутся абсурдными, но по мере размышлений ты всё больше удивляешься их обоснованности. Так было у меня, когда я на втором курсе университета изучал материал по иконоборчеству. И чем больше изучал, тем сильнее становилось мое убеждение, что иконоборчество в Византии VIII-IX вв. чем-то напоминает религиозную реформу Эхнатона в Древнем Египте XIV в. до н.э.
И там и там это была религиозная реформа, инициированная «сверху» и направленная на подрыв положения могущественной прослойки общества, связанной с культом: в Египте – фиванского жречества, в Византии – монашества. И в Египте, и в Византии реформы сопровождались нетерпимостью, радикальным отказом от старых догм и традиций. В том числе и в искусстве: эстетика амарнского периода в Египте и искусство периода иконоборчества в Византии резко выделялись на фоне старых образцов благодаря своему реализму, вниманию к жанровым сценам и изображениям животных и природы. И в обеих державах реформы в итоге потерпели поражение, их вожди были преданы забвению, а все упоминания и источники об этих реформах были уничтожены, либо имеют тенденциозный характер и принадлежат перу победителей.
Конечно, это были разные культуры, разные периоды и разные религиозные традиции. И подобные аналогии являются ни чем иным, как маленькой забавой для любителя истории.
#history #thoughts
Знаете, иногда в голову такие инсайты приходят, которые поначалу кажутся абсурдными, но по мере размышлений ты всё больше удивляешься их обоснованности. Так было у меня, когда я на втором курсе университета изучал материал по иконоборчеству. И чем больше изучал, тем сильнее становилось мое убеждение, что иконоборчество в Византии VIII-IX вв. чем-то напоминает религиозную реформу Эхнатона в Древнем Египте XIV в. до н.э.
И там и там это была религиозная реформа, инициированная «сверху» и направленная на подрыв положения могущественной прослойки общества, связанной с культом: в Египте – фиванского жречества, в Византии – монашества. И в Египте, и в Византии реформы сопровождались нетерпимостью, радикальным отказом от старых догм и традиций. В том числе и в искусстве: эстетика амарнского периода в Египте и искусство периода иконоборчества в Византии резко выделялись на фоне старых образцов благодаря своему реализму, вниманию к жанровым сценам и изображениям животных и природы. И в обеих державах реформы в итоге потерпели поражение, их вожди были преданы забвению, а все упоминания и источники об этих реформах были уничтожены, либо имеют тенденциозный характер и принадлежат перу победителей.
Конечно, это были разные культуры, разные периоды и разные религиозные традиции. И подобные аналогии являются ни чем иным, как маленькой забавой для любителя истории.
#history #thoughts
Занятную историю средневекового мошенничества с участием обезьяны приводит арабский писатель XIII века Аль-Джаубари:
«В 613 (1216) году я видел в Харране одного странника, который научил обезьяну кланяться, перебирая четки, ковырять в зубах и плакать. В пятницу он послал в мечеть красивого и чисто одетого индийского раба, который разостлал близ молитвенной ниши роскошный молитвенный коврик. В четвертом часу к мечети подъехала сама обезьяна верхом на муле, в раззолоченном седле, в сопровождении трех пышно одетых индийских рабов и приветливо поклонилась присутствующим. Каждому, кто спрашивал о ней, отвечали следующее: "Это сын такого-то царя, одного из могущественных царей Индии. Но он околдован". В мечети обезьяна молилась, вынимала из-за пояса платок, ковыряла в зубах. Тем временем поднялся старший раб, поклонился людям и сказал: "Клянусь Аллахом, друзья мои, не было в свое время никого более прекрасного и более богобоязненного, чем эта обезьяна, которую вы видите перед собой. Однако верующий ведь всегда во власти решения Аллаха, и его заколдовала жена, а отец, стыдясь сына, прогнал его прочь. За сто тысяч динаров эта женщина обещала снять с него заклятие, а пока у него лишь десять тысяч. Так пожалейте же этого юношу, у которого нет ни племени, ни родины, которого принудили сменить свой облик вот на этот". Когда раб произносил эти слова, обезьяна прикрывала лицо платком и горько плакала. Тут таяли сердца, и каждый давал ему, за что Аллах подарил им радость, и они покинули мечеть с большими деньгами. Так вот и странствовал он с места на место».
Цит. по: Даркевич В. История средневековых развлечений. М., 2019. С. 85.
#stories
«В 613 (1216) году я видел в Харране одного странника, который научил обезьяну кланяться, перебирая четки, ковырять в зубах и плакать. В пятницу он послал в мечеть красивого и чисто одетого индийского раба, который разостлал близ молитвенной ниши роскошный молитвенный коврик. В четвертом часу к мечети подъехала сама обезьяна верхом на муле, в раззолоченном седле, в сопровождении трех пышно одетых индийских рабов и приветливо поклонилась присутствующим. Каждому, кто спрашивал о ней, отвечали следующее: "Это сын такого-то царя, одного из могущественных царей Индии. Но он околдован". В мечети обезьяна молилась, вынимала из-за пояса платок, ковыряла в зубах. Тем временем поднялся старший раб, поклонился людям и сказал: "Клянусь Аллахом, друзья мои, не было в свое время никого более прекрасного и более богобоязненного, чем эта обезьяна, которую вы видите перед собой. Однако верующий ведь всегда во власти решения Аллаха, и его заколдовала жена, а отец, стыдясь сына, прогнал его прочь. За сто тысяч динаров эта женщина обещала снять с него заклятие, а пока у него лишь десять тысяч. Так пожалейте же этого юношу, у которого нет ни племени, ни родины, которого принудили сменить свой облик вот на этот". Когда раб произносил эти слова, обезьяна прикрывала лицо платком и горько плакала. Тут таяли сердца, и каждый давал ему, за что Аллах подарил им радость, и они покинули мечеть с большими деньгами. Так вот и странствовал он с места на место».
Цит. по: Даркевич В. История средневековых развлечений. М., 2019. С. 85.
#stories
Когда туса пошла не так
В январе 1393 года французский королевский двор праздновал свадьбу одной из знатных дам. Так как эта дама была вдовой и выходила замуж повторно, то согласно обычаю при дворе устроили шаривари. Так во Франции называли маскарад, где громко стучали в тазы и миски, горланили непристойные песни и устраивали нелепые танцы в костюмах дикарей.
В такие костюмы вырядился и король Карл VI с четырьмя вельможами. Поначалу никто не мог признать короля в экстравагантном костюме, сделанном из льняной рубахи, на которую с помощью смолы и воска была приклеена пенька. В средневековых залах с освещением было так себе.
Брат короля герцог Людовик Орлеанский поднес к одному из «дикарей» факел, дабы разглядеть его получше. И... случайно поджег ему костюм. Пламя быстро перекинулось на всю группу ряженых. В зале началась паника. Короля, тем не менее, удалось спасти: одна из придворных дам накинула на него шлейф своего платья и потушила огонь. Остальные «дикари» сгорели заживо.
В историю этот маскарад вошел под названием «бал объятых пламенем». А Карл VI после него окончательно поехал головой и вошел в историю под прозвищем «Безумный».
В следующий раз, когда твой пьяный кореш прольет пиво на твой ковер, просто вспомни эту историю — и жизнь станет намного проще.
#stories
В январе 1393 года французский королевский двор праздновал свадьбу одной из знатных дам. Так как эта дама была вдовой и выходила замуж повторно, то согласно обычаю при дворе устроили шаривари. Так во Франции называли маскарад, где громко стучали в тазы и миски, горланили непристойные песни и устраивали нелепые танцы в костюмах дикарей.
В такие костюмы вырядился и король Карл VI с четырьмя вельможами. Поначалу никто не мог признать короля в экстравагантном костюме, сделанном из льняной рубахи, на которую с помощью смолы и воска была приклеена пенька. В средневековых залах с освещением было так себе.
Брат короля герцог Людовик Орлеанский поднес к одному из «дикарей» факел, дабы разглядеть его получше. И... случайно поджег ему костюм. Пламя быстро перекинулось на всю группу ряженых. В зале началась паника. Короля, тем не менее, удалось спасти: одна из придворных дам накинула на него шлейф своего платья и потушила огонь. Остальные «дикари» сгорели заживо.
В историю этот маскарад вошел под названием «бал объятых пламенем». А Карл VI после него окончательно поехал головой и вошел в историю под прозвищем «Безумный».
В следующий раз, когда твой пьяный кореш прольет пиво на твой ковер, просто вспомни эту историю — и жизнь станет намного проще.
#stories
Перикопы Шпайера (The Speyer Pericopes, Speyerer Perikopenbuch) — иллюминированный рукописный сборник, созданный около 1220 года для Конрада IV, архиепископа и настоятеля кафедрального собора г. Шпайер (Германия). Рукопись содержит отдельные фрагменты из Нового Завета, т.н. перикопы. Также она содержит 21 миниатюру, в которых ощущается влияние византийского стиля, имевший популярность в эпоху Штауфенов. Это одна из немногих рукописных книг своей эпохи, которая сохранила свою оригинальную обложку, богато инкрустированную серебром и драгоценными камнями. В настоящее время сборник хранится в Государственной библиотеке Бадена в г. Карслруэ, Германия.
#art #miniatures
#art #miniatures
Сегодня, 31 марта, отмечается Hug a Medievalist Day — Международный день медиевиста! Обнимите своих хоумиз и поднимите кружечку сидра за бойцов средневекового фронта!
#on_this_day
#on_this_day
Средневековое мышление: порядок и хаос. Часть I
Когда мы говорим о порядке как ценности того или иного общества, мы невольно обращаемся к эпохам Античности или Просвещения с их культом разума, скептицизмом и рационализмом мышления, ясными и строгими пропорциями архитектуры и т.п. Средневековье же остается несколько обделенным. Нам кажется странным, что порядок и рациональность могут ужиться с «господством Церкви», догматизмом и «мракобесием».
Между тем именно Средневековье, по моему скромному мнению, было эпохой самого настоящего, универсального Порядка. Как писал историк Клайв Стейплз Льюис, «средневековый человек по самой своей сути не был ни мечтателем, ни бродягой. Он был организатором, классификатором, строителем систем. Он хотел найти «всему свое место». Разграничение, формулировка определений, сведение в таблицы доставляло ему ни с чем не сравнимое наслаждение». Более всего такое стремление было свойственно книжникам-интеллектуалам, но также затрагивало и обычного человека. Строгая феодальная иерархия в обществе, схожая с небесной иерархией ангельских чинов, рыцарский кодекс и геральдическое искусство в войне, аристотелевская логика в философии — все это было направлено на упорядочение хаоса, страх перед которым средневековый человек унаследовал из Античности. Не зря в Средние века процветали такие науки, как богословие и юриспруденция, для которых характерны системность и стремление к порядку.
#longread #culture
Когда мы говорим о порядке как ценности того или иного общества, мы невольно обращаемся к эпохам Античности или Просвещения с их культом разума, скептицизмом и рационализмом мышления, ясными и строгими пропорциями архитектуры и т.п. Средневековье же остается несколько обделенным. Нам кажется странным, что порядок и рациональность могут ужиться с «господством Церкви», догматизмом и «мракобесием».
Между тем именно Средневековье, по моему скромному мнению, было эпохой самого настоящего, универсального Порядка. Как писал историк Клайв Стейплз Льюис, «средневековый человек по самой своей сути не был ни мечтателем, ни бродягой. Он был организатором, классификатором, строителем систем. Он хотел найти «всему свое место». Разграничение, формулировка определений, сведение в таблицы доставляло ему ни с чем не сравнимое наслаждение». Более всего такое стремление было свойственно книжникам-интеллектуалам, но также затрагивало и обычного человека. Строгая феодальная иерархия в обществе, схожая с небесной иерархией ангельских чинов, рыцарский кодекс и геральдическое искусство в войне, аристотелевская логика в философии — все это было направлено на упорядочение хаоса, страх перед которым средневековый человек унаследовал из Античности. Не зря в Средние века процветали такие науки, как богословие и юриспруденция, для которых характерны системность и стремление к порядку.
#longread #culture
Средневековое мышление: порядок и хаос. Часть II
Стремясь к универсальному Порядку, средневековая культура в лице как книжников-интеллектуалов, так и простого народа все же оставляла себе простор для некоторых послаблений. Вот что писал один из докторов Парижского университета в середине XV века:
«Бочки с вином лопнут, если время от времени не открывать отверстия и не пускать в них воздуха. Все мы, люди — плохо сколоченные бочки, которые лопнут от вина мудрости, если оно будет находиться в непрерывном брожении благоговения и страха Божьего. Нужно дать ему воздух, чтобы оно не испортилось. Поэтому мы и разрешаем себе в определенные дни шутовство, чтобы потом с тем большим усердием вернуться к служению Господу».
Стремление к универсальному Порядку отвечало стремлению средневековой культуры к высшему идеалу. Осознание же этой культурой несовершенства человеческой природы и невозможности этого идеала достичь породило такой феномен, как антиповедение. Наиболее ярко оно выразилось в фигуре шута и празднике карнавала. Шут был носителем абсурда и хаоса, карнавального начала культуры Средневековья. И хотя особо ревностные поборники нравственности считали их сатанинским отродьем и приписывали им связь с миром демонов, шуты выполняли общественно важную роль осмеяния мира и несовершенства человека. Шутовское начало находилось как бы посередине между святым и бесовским, не относя себя полностью к чему-то одному.
К слову, на Руси скоморошество как аналог шутовства расценивалось однозначно как бесовское начало, что отражает господство в русской культуре бинарной логики («либо черное, либо белое»). Идея умеренности, некой золотой середины, которую Европа впитала благодаря древним грекам, в нашей культуре с трудом пробивала себе дорогу.
#longread #culture
Стремясь к универсальному Порядку, средневековая культура в лице как книжников-интеллектуалов, так и простого народа все же оставляла себе простор для некоторых послаблений. Вот что писал один из докторов Парижского университета в середине XV века:
«Бочки с вином лопнут, если время от времени не открывать отверстия и не пускать в них воздуха. Все мы, люди — плохо сколоченные бочки, которые лопнут от вина мудрости, если оно будет находиться в непрерывном брожении благоговения и страха Божьего. Нужно дать ему воздух, чтобы оно не испортилось. Поэтому мы и разрешаем себе в определенные дни шутовство, чтобы потом с тем большим усердием вернуться к служению Господу».
Стремление к универсальному Порядку отвечало стремлению средневековой культуры к высшему идеалу. Осознание же этой культурой несовершенства человеческой природы и невозможности этого идеала достичь породило такой феномен, как антиповедение. Наиболее ярко оно выразилось в фигуре шута и празднике карнавала. Шут был носителем абсурда и хаоса, карнавального начала культуры Средневековья. И хотя особо ревностные поборники нравственности считали их сатанинским отродьем и приписывали им связь с миром демонов, шуты выполняли общественно важную роль осмеяния мира и несовершенства человека. Шутовское начало находилось как бы посередине между святым и бесовским, не относя себя полностью к чему-то одному.
К слову, на Руси скоморошество как аналог шутовства расценивалось однозначно как бесовское начало, что отражает господство в русской культуре бинарной логики («либо черное, либо белое»). Идея умеренности, некой золотой середины, которую Европа впитала благодаря древним грекам, в нашей культуре с трудом пробивала себе дорогу.
#longread #culture
