Делимся подборкой курсов с Арзамаса по теме этнографии и антропологии. От метров науки, так скажем...

Курс Ольги Христофоровой про гадание. Ольга Борисовна занимается феноменом колдовства, медицинской антропологией, изучением мифологии и антропологией мифологией. Курс платный, но очень интересный.

Курс Открывая Россию: Таймыр*. Среди лекторов, Мария Мочалова, Олеся Ханина и Валерия Васильева. Таймыр с точки зрения языка (об этом рассказывает Олеся Ханина из ИЯ РАН), Таймыр с точки зрения антропологии (рассказывает Мария Мочалова из ИЭА РАН им. Миклухо-Маклая), Таймыр с точки зрения экономики и мобильности (рассказывает Валерия Васильева из ЕУ СПб).

*На сайте Арзамаса есть Открывая Россию: БАМ про строительство Байкало-Амурской магистрали, где лектором выступает Ольга Поровознюк и курс Открывая Россию: Ямал.

Курс "Исламская революция в Иране: как она изменила все". Курс читает Максим Алонцев, который также работает в Вышке и ведет курсы на магистерской программе "Мусульманские миры в России"

Курс "Зачем люди ведут дневники, а историки их читают" от историков из ЕУ СПб. Среди лекторов Михаил Мельниченко, автор проекта "Прожито"

Конечно, тут указаны не все курсы. Вы также можете поделиться курсами или подкастами по теме антропологии и этнографии в комментариях к посту.

1. Проблемы в проведении границы между коллективной и индивидуальной памятью.

Вопреки классику исследований памяти Морису Хальбваксу, полностью отрицающего индивидуальный характер исторической памяти, Кайнштайнер предлагает такое определение: культурные системы наделяют индивидуальный опыт смыслом через знаки и символы, которые входят в инвентарь этих систем и встраивают этот опыт внутрь них. Collected memory разных людей становится collective memory сообщества в результате коммуникации на языке этих символов.

2. Гомогенизация коллективной памяти.

Учёные склонны представлять память одного сообщества как единый нарратив, который разделяют все его члены. В действительности даже непосредственные свидетели исторических событий помнят и осмысляют их неодинаково, в особенности если свидетелей много, поэтому для исследователя памяти важно внимание к рассказу каждого его информанта.

3. Не учитывание всех акторов исторической памяти.

По убеждениям Кайнштайнера, в процессе репрезентации исторических событий участвуют три главных актора: те, кто конструируют нарративы, их трансляторы и аудитория. (с этим тезисом можно спорить) Исследователи часто изучают монументы, музеи, исторические нарративы в медиа - то есть, память в момент ее конструирования, но реже учитывают рецепцию и интерпретацию аудиториями: например, что рассказывают о них зрители, как критикуют, какие воспоминания оживляют в ответ.

4. Использование терминологии психоанализа для исследований исторической памяти.

Концепты «травмы», «бессознательного», «репрессии воспоминаний» - метафоры из психоаналитического языка, которые должны с осторожностью прикладываться к общественным явлениям. Так, например, за «репрессией воспоминаний» часто стоят нарушения каналов устной передачи, а не реальная психологическая травма сообщества.

Для исследований устной памяти актуальна критика Кайнштайнера, касающаяся источников
Источником может не быть не только речевая коммуникация, но и, например, радио, социальные сети, книги, предметы быта и т.д. - все они по-разному конструируют знания о прошлом в сознании человека. Часто носители коллективной памяти, по утверждению Кайнштайнера, не помнят, откуда они получили свое «воспоминание» о прошлом.

Наконец, Кайнштейнер предлагает следующую концептуальную рамку, чтобы отделить обычную память от исторической. Человеческие воспоминания сами по себе - не историческая память, но из набора тех воспоминаний, что хранит человек или общество (исследователь называет их «потенциальной памятью»), отбираются и актуализируются в ответ на современные события некоторые из них, становясь политически окрашенными.