Наследник Города Столбов — славный принц Хафур, сын Хеопу — вошёл в покои отца нетвёрдым шагом.
Финиковое пиво, столь щедро лившееся на пиру, туманило разум и горячило тело. Буйные кудри, ещё покрывавшие в те годы голову Хафура, липли к потному лбу.
— Ты здесь, отец?
Фараон Хеопу не ответил.
Подойдя к кровати, Хафур склонился над спящим, разглядывая тёмные нахмуренные брови и бледные губы, сжатые в тонкую нить. «Ты всё ещё не оправился от смерти деда, верно? — думал принц, вспоминая бывшего фараона Радефа. — Он ненавидел тебя. Впрочем, меня тоже. Так что я знаю, что твои кошмары вызваны не скорбью, а виной. Ведь ты ускорил его и так близкую смерть…»
— Финик от пальмы недалеко падает, — прошептал Хафур одну из любимейших поговорок отца.
Она всегда казалась ему глупой. Он не считал себя похожим ни на Радефа, ни на Хеопу. По крайней мере, в юности. Однако с возрастом ему пришлось признать, что истина в словах отца всё-таки была.
Хафур бесшумно вынул из-под головы спящего мягкий валик и впился в него трясущимися пальцами.
Ему не хватило бы сил и смелости, будь он трезвым. А так… В тумане финикового пива он мог притвориться, что заботится о благе Города Столбов. Молодой фараон — лучше, чем снедаемый виной и постепенно сходящий с ума правитель.
«Что, если ты испугаешься, отец? — думал он, запоминая лицо человека, который никогда не давал ему и толики родительской любви. — Что, если решишь оставить власть себе до конца и убьёшь меня, как Радеф перебил всех отпрысков истинного правителя Города Столбов? Нет, отец, я не позволю тебе так поступить. Я слишком долго ждал твоего венца…»
Хафур медленно прижал мягкий валик к лицу Хеопу.
— Да поглотит тебя небытие, — прошептал он, наваливаясь всем весом на дёргающееся в предсмертных конвульсиях тело отца.
А на рассвете по Городу Столбов пронеслась весть:
«Фараон умер. Да здравствует фараон».