контекст дисса на « n » sexes — Анти-Эдип Делёза–Гваттари (на скрине). см. также дисс на Либидинальную экономию Лиотара, но уже с положительной опорой на анти-эдипального Ницше. до конца от формулы «не 1, а n» [либо 0, раз l’Ange est anonyme, ou polyonyme] Ги Лардро (это его кусок переведен выше) не избавился, просто махнул пол [sexe] на имя [nom] Ангела. ну и в пандан к 2 желаниям см. у Кристиана Жамбе в конце Ангела: «Существует не 1 история или n историй, а 2» (« Allez ! », p. 230). #ангелизм #ятрофилософия

Ладно, друзья, главная часть пьянки все ж таки вот - благодаря Диме Р. удалось достать абсолютно уникальный документ: "Ангела" Лардро-Жамбе, их самый известный труд, бывший главной во Франции 1970-х критической реакцией со стороны левой политики и лакановского психоанализа на "Анти-Эдип" и его (не-)гласный сиквел, "Либидинальную экономику" Лиотара.

“Если восстание есть самолюбование, то чтобы следовать Мао, надо быть лаканистом", "Линь Бяо как воля и представление", "Председатель Мао замещает мать и отца", Лакан и Гоббс как господа, дискурс которых никогда не ошибается относитель самого господства, господин дискурса о желании перестал быть платоником и стал лаканистом, Лакан как главный враг гегельянства - если это для вас не настоящий праздник, то я даже не знаю, что тут сказать!

Ну и последняя часть маоистско-лаканистской пьянки, которая здесь уже избавляется и от маоизма, и от полпотизма (хотя le maître absolu, конечно, остается), и даже пытается над ними рефлексировать (о чем см. pp. 190-223, "Размышления о новом государстве в Камбодже"): вторая часть "Онтологии революции" Лардро-Жамбе, впервые в интернете на французском языке.
Права человека, этика, цитаты из Плотина - все, что нужно для хороших и качественных выходных.

p.s. аааааргх упал и лежит, но как встанет - залью туда и первую, и вторую части, и еще ряд книжек, которые почему-то давно заливать ленился (книга Шнелля о времени в немецком трансцендентализме, шеллинговедческая книжка Петера Нойманна про время и историю у Шеллинга, книга Янкелевича про позднего Шеллинга, etc.) Книжное пиратство - безоговорочное благо, помните об этом и напоминайте близким

Бог даровал нам не духа боязни, а духа силы, любви и самообладания. 2Тим 1:7

Николай Чудотворец — может быть, самый популярный святой в христианском мире уже многие века. В его образе запечатлелось что-то важное для христианства — христианства притом «народного», настоящего, живого.

Проституция

Всем памятен и любим эпизод с дочерьми бедняка, которых отец хотел отдать в проститутки (в силу крайней нищеты семьи). Житие рисует мир, где отцы из-за нехватки денег делают дочерей проститутками, — совсем не сказочный , иными словами, мир. Несмотря на обилие чудесных событий, житие святителя Николая — реалистический, местами «жесткий» текст.

Святитель не осуждает, не морализирует, не поучает, «ибо знал, что подобное поведение огорчает людей»: незаметно, деликатно, даже не называя себя, тайно помогает этой несчастной семье, то есть попросту дает им денег: «исправил причину прегрешений перед Богом, избавил от тягот бедности и освободил от злых намерений» — первый рождественский (тайный, «чудесный») подарок, давший начало мириадам подарков «от Санты Клауса» (т.е. Николая Угодника).

Коррупция

А вот другой всеми любимый эпизод — святитель Николай спасает невинно осужденных от смертной казни. Эпизоды со смертной казнью — самые большие в житии, текст жития придает им тем самым особое значение.

Итак, местный подкупленный сановник осуждает невинных на смертную казнь. Святитель Николай немедленно, в спешке стремится их спасти. Он приходит на место казни и «сколько доставало сил побежал к палачу, со злобным и жестоким взглядом уже поднявшему меч и одним своим обликом являющего кровожадность, смело выхватил из его рук меч, и, ничего не страшась, бросил на землю, и осужденных освободил от их оков». Активно, резко святитель пресекает безнравственные действия властей, спасает их жертв. Здесь уже нет смирения и деликатности, как в эпизоде с девушками, спасенными от проституции, здесь есть нечто противоположное: когда коррумпированный и несправедливый сановник подошел к нему, «великий Николай не обратил на него внимания, не подошел к нему и даже оттолкнул, когда Евстафий хотел пасть к его ногам, и грозил обвинить перед императором (Константином), призвать против него Бога и причинить величайшее зло за то, что он столь несправедливо пользовался своей властью и совершил великие преступления». Святитель гневно говорит сановнику: «за твои злодеяния мы не пощадим тебя! Я сообщу благочестивейшему императору о том, как ты притеснял, а вернее, грабил нашу провинцию и за взятки казнил невинных людей. О нечестивый человек, враг всякой справедливости! Золото и серебро убедили тебя казнить их».

Интересно, что эти два самых знаменитых эпизода жития святителя не имеют в себе элементов чуда: Николай просто помогает нищей семье, просто предотвращает смертную казнь.

К нищим и бесправным — любовь, к богатым и властным — гнев. Первые вынуждены делать зло в силу нехватки денег. Вторые делают зло в силу влечения к деньгам. Первые — жертвы денег, вторые — их агенты. Первых нужно вытянуть из этих условий, вторым нужно в их зле воспрепятствовать. Но в обоих случаях — активное, действенное добро. Вообще, это одна и та же благодать, но направленная на разные социальные классы, и поэтому по-разному действующая. Вот формула святости Николая Чудотворца. Веселье, радость, кротость, скромность, деликатность, мирность, щедрость — так описывается (в житиях) и сам святитель, и эффект его деятельного присутствия в мире, результирующего в обильном потоке чудес. Безграничная, радостная, нежная к слабым, гневная к сильным щедрость — так работает благодать в мире: напрямую, когда надо помочь нищим, голодным, бесправным, или опосредованно в противодействии властным, сильным, богатым, демонам. И вот за это его и любят уже много-много веков.

Читать полностью

Спивак о Лардро

⬆️Выхватил, не читая: политическая ангелология Лардро и Жамбе стремится разорвать круг Господина и Бунтаря: нужно измыслить-вообразить Бунт, который не превратит Бунтаря в Господина, — Бунт, который преодолевал бы, а не отражал бы Господство. Фигура такого Бунта — ангел. — Этой политической логике соответствует логика психоаналитическая: по Лакану закон и желание тоже образуют взаимоподдерживающийся, взаимовоспроизводяющийся круг — и этот круг как и круг Господства и Бунта нужно разорвать (это находим еще у ап. Павла). — Способ разрыва: отказ от желания: скопчество. Ангелы и скопцы («тогда не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут, как Ангелы на небесах», «есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного»). Разрыв круга Господство-Бунт и закон-желание создает условия чисто анархического восстания. Нет ничего более нужного и актуального в поздней современности: это напрямик антидот, решение, которое ей требуется: выбор третьей истины их двух ложных альтернатив: в выборе заполняющем позднесовременной сцену между леволиберализмом и консерватизмом следует — поперек всех политических и сексуально-гендерных завихрений — выбрать скопчество, ангельство. — Классическая христианская (новозаветная, патристическая, монашеская) истина как ответ, разрешение, преодоление ситуации поздней соврменности. — Теология как продукт постмодерной (после Лакана, Фуко, Деррида) мысли. — Теология как продукт постмаоистской, постмарксистской (после ужаса и катастроф государственно-«социалистистических» экспериментов — от России до Камбоджи мысли (крушение указанных экспериментов и открывает позднюю современность, в самом начале которой Лардро и Жамбе мыслят-воображают ангела как фигуру чисто анархического восстания: разочарование в «марксизме», «маоизме» не должно быть разочарованием в идее революции вообще, не должно быть падением в псевдоальтернативу леволиберализма/консерватизма: Лардро и Жамбе в момент появления этой псевдоальтереативы предлагают ее разрешение: политическую ангелологию). Редкая радость: то о чем я пытался думать последние несколько лет, было уже продумано в 70-х гг. — а значит, можно не безосновательно предположить, путь угадан верно (или же, вполне возможно, надо не «выхватывать», а внимательно читать).

Ален Бадью и диалектико-материалистическая аффектология: краткое содержание

Мы должны все переначинать с радости. Этика может быть эксплицирована из онтологии, и такую попытку предпринимает Бадью. Почему стоит начать с радости? Потому что Бадью все ей заканчивает. Одна из его последних книг — «Радость», опубликованная в качестве материала к «Имманентности истин». Существует подлинная и неподлинная радость. Неподлинная — то, что обычно мы понимаем как аффект / чувство радости.. Подлинная, метафизическая радость — это причастность к Асболюту.

В «Радости» Бадью различает доктрины конечности и бесконечности как теорию материалистической диалектики. Абсолют — это бесконечность, явленная в конечном мире. Для Бадью важно, что спекулятивная ориентация философии ведётся как борьба на два фронта. На первом фигура софиста: жизнь дана только в мире конечных истин (радость, но не адекватная). На втором — священник: бесконечная радость есть, но за пределами мира. Сам Бадью признает: да, мир конечен, но именно в нем размещается бесконечность. Он предлагает теорию событийной истины жизни, причастной к бесконечности. Ее не познать с помощью знания, а только в ставке субъекта на событие и в операциях со следствиями этой ставки. Выведение следствий — то, что делает индивида субъектом истины, бессмертным в земном смысле. Повторяя Спинозу: «Иногда мы бываем бессмертными».

В чем здесь проблема? Есть известная критика Славоя Жижека и французских философов. Бадью несмотря на то, что пытается создать систему связей между конечным миром и бесконечностью, не предлагает опосредования. Поэтому событие сущностно связывается с человеческим животным, возникает дуализм человека и события.

По отношению к лакановской логике нехватки, порождающей тревожность, ранний Бадью занимает ультра-альтюссерианскую позицию: необходимо мыслить структуру мира как автономную процедуру формального характера. По сути, это позиция Спинозы, где нет речи о негативности. После 1968 года, в собственной теории субъекта, Бадью предлагает отсутствующую в структуре причинность сделать исторической, консистентной по ту сторону структуры, из цикла перейти в периодизацию. Другими словами, надо превратить тревогу в энтузиазм. Почему при превращении теряется диалектический момент?

Здесь играет жижековская критика, которую можно рассмотреть как критику позднего Бадью его ранней версией. Но Жижек делает обратный ход: субъект истины — тот, кто принимает неустранимость негативности как судьбу. Ключевой момент, как эти две позиции переходят друг друга.

Здесь мы совершаем блицкриг в немецкий идеализм, из которого и Бадью, и Жижек хотят извлечь материалистическое зерно. У Жижека так: Абсолют существует в слабом расколотом состоянии, и конечные формы являются неполными, ошибочными выражениями Абсолюта. Субъект должен извлечь абсолютное содержание из конечных форм. Если мы так рассматриваем немецкий идеализм, у нас есть симптом влечения к смерти, но он указывает на бесконечное движение к истине. Субъекту надо совершать переначинание, он не может не воплощаться в конечных формах, поэтому субъективный акт требует возобновления.

Романтическая любовь, которая настаивает на слиянии двух в неразличимое единство, по Бадью, всегда проваливается. Снова аналогия со Спинозой: все конечные субъекты растворяются. Но Кант считает, что условия познания предполагают дуализм: субъект и субстанцию. Как тогда вернуться к Асболюту, если раскол уже произошел?

Немецкий идеализм в рамках постспинозистской натурфилософии всегда делает выбор: либо субъект, либо субстанция. Эти отношения для двоицы можно рассмотреть как отношения садизма и мазохизма: либо мое желание абсолютно, либо другого. В реальности возникает неполное тождество, и мы перестаем мыслить любовь как способ достижения Абсолюта. События не происходит. Тогда любовь следует понять как причастность к слабому Асболюту, который приводит к консистенции дистанцию внутри двоицы. В «Логике миров» Бадью определяет любовь как вторую встречу. Получается такая ирония: любовь может повториться лишь дважды.

Отличное резюме моего выступления в среду. Спасибо админам kinesis'а. Я бы сделал только одно примечание: в последнем абзаце речь идет не о "постспинозистской натурфилософии", а о "посткантовской метафизики" (это чуть более широкое понятие, включающее в себя также фихтеанство). Ну и главная мысль всего доклада такая: мы имеем дело всегда с рассогласованностью аффектов на уровне онтологии и феноменологии. На онтологическом уровне радость является первичным, изначальным аффектом. Проблема заключается в том, что на феноменологическом уровне эта онтологическая радость не может быть дана непосредственно. Или, если точнее, она может быть дана только в ошибочной фантазматической форме, смешивающей онтологический и феноменологический уровень. Поэтому довольно быстра эта иллюзорная феноменологическая радость сменяется разочарованием и даже отчаянием. Таким образом, наша задача состоит не в том, чтобы признать отчаяние несущественным модусом бытия конечного человеческого животного (случай Бадью) и не отдаться этому отчаянию как последней истине бытия (случай Жижека), а увидеть в нем симптом, или знак, указывающий на возможность неиллюзорной радости - радости, которая не дается непосредственно, а требует диалектической работы.

⬆️Ангелология есть мысль о имманентности бесконечной радости миру. Ангел есть фигура, где онтология и феноменология радости не рассогласованны, где они извечно совершенно совпадают (Антон ведет криптоангелологический дискурс). Ангел в этом мире и будучи существом этого мира непосредственно феноменологически испытывает бесконечную радость. Небеса ангельские суть бесконечность явленная в конечном мире. Ангелы суть тварно (в «земном смысле») бессмертные субъекты событийной истины причастности к бесконечности, субъекты достигающие Абсолюта в любви, конечные формы абсолютного содержания, конечные совершенные существа (умы, огни, радости, эросы), извечно вкушающие нетварное бесконечное блаженство: и в них никогда не была рассогласованна онтология и феноменология радости (см., среди много другого, мысль Лосева о «первозданной сущности» — ангельских Небесах — как инобытии Абсолюта; бадьюанский платонизм истин и бесконечности, совмещенный с паулинизмом становления субъектом в событии истины вполне согласуется с лосевским платонизмом эйдосов и Абсолюта, совмещенный с христианским персонализмом: но именно этот последний трансформирует по Лосеву платоновские «идеи» в «ангелов», в тварные, т. е. событийные, свободные субъекты истины). Для того, чтобы это блаженство, эту бесконечную радость открыть тому ограниченному числу существ, что таковое расщепление силой грехопадения испытали, Абсолют стал конечным, претерпел страдания и смерть (имманентным миру Он был уже всегда, ибо как Абсолют превосходит расщеп трансцендентности и имманентности). Обоженное конечное существо (ангел, человек) испытывает изнутри себя, имманентно, непосредственно именно что бесконечную радость, тем или никогда не испытывая, или «диалектически» преодолевая рассогласованность онтологии и феноменологии радости: таковы многочисленные свидетельства тех, кто принял «ангельский образ». Чему-то такому уже много веков учат «священники». (Всегда меня удивляла это подростковое смакование «ужаса», «скуки», «отчаяния» и т.п.: почему не радость, восторг, экстаз? — благодарен Антону, что он столь интересно это тематизировал; да, конечно, нужно переначать с радости. Но мысль о радости и тем паче о радости изначальной, первичной, онтологической радости, о бесконечной радости есть ангелологическая мысль. Седакова: «Ты готов? – улыбается этот ангел ... ты готов к невероятному счастью?»). Понятно, что ангелологию тут можно считать «ошибочной фантазматической иллюзорной» формой радости; однако, кажется более верным, еще раз заметить, что ангел традиционно функционирует как предельное понятие, где обыгрываются предельные возможности той или иной мысли: так и здесь (разрыв людей и ангелов фиксирует рассогласованность онтологии и феноменологии радости, так что ангелология сразу же и тут же фиксирует цель «диалектической работы» преодоления этой рассогласованности); что же касается человеческих существ, то рассогласованность онтологии и феноменологии радости — конститутивная черта их бытия, «диалектически» преодолеваемая в событии «ангельской жизни» (диалектического отрицания человеком своего образа бытия в пользу ангельского, не-человеческого) — комплексе специфических социально-экономических, мистико-аскетических и пр. практик: работа с аффектами — все же специфическая задача именно аскезы, то есть «ангельской жизни» (тем паче, если таковая работа сопровождается задействованием концептом Абсолюта, бесконечности и т. п.: тут сразу узнается мистико-аскетическая теология). (Давно хотел об этом написать и напишу как-нибудь подробно, а здесь вкратце: изначальный «раскол» Абсолюта и субъектов — не баг, а фича; не грехопадение, а сам акт творения субъектов есть их «раскол» с Абсолютом: таковой «раскол» конститутивен для их бытия, для свободы и любви: Слабый Абсолют, Бог Любви с самого начала творит субъектов как отъединенных от Себя — по образу Троицы, что и создает сами условия свободы, любви, субъектного существования: ангелы суть совершенные представители такого бытия, суть вечные движения к Абсолюту; и в этом «расколе» нет никакого зла, он, напротив — условие всякого добра).

Анж на английском фрагментарно (в вопросе про монашество "Линь Бяо как воля и представление" особенно интересна, но, мб (p.s.: да), её так же, как кинегетику, немного урезали)

К богословию ἀναρχία:

1. Многовековая философская, теологическая и политическая история «архе», «анархии» придает «анархизму» необычайную глубину, философский (деконструирующий метафизику), теологический и политический радикализм, чего нет у «акратии» (у «кратос» нет такой огромной метафизической, теологической и политической истории как у «архе»; у «акратии», соответственно, нет такой глубины и радикализма как у «анархии»). Иными словами, термины «анархия», «анархизм», в свернутом виде содержа в себе всю историю западной мысли и политики, сами по себе имеют деконструирующий характер, качество философской, теологической, политической радикальности (тут не в смысле результата, но в смысле интуиции Бакунин со своей критикой «политической теологии» совершенейше прав), чего нет у терминов «кратос» и «акратия», не содержащих подобной истории, а значит и не имеющих подобных характера и свойства. «Анархия» самим словом уже сразу упраздняет метафизические, демонические и политические «начальства» и утверждает богословие ἀναρχία. Деконструктивистски и теологически безусловно следует предпочесть «анархию» «акратии».

2. Понятно («семинаристское упражнение»): богословие ἀναρχία подразумевает, что Сын и Дух как ипостаси имеют начало-архе в безначальном-анархическом Отце, с Которым Они единосущны, и значит собезначальны-синанархичны по сущности; а твари же и по сущностям и по ипостасям своим имеют начало-архе в Божестве, но в обожени, однако, становятся собезначальными-синанархическими (и нетварными) по энергии — соединясь с нетварными энергиями безначальной-анархической сущности Божества. Так как бы нет парадоксов и пр.: как бы все улаживается, метафизическое сознание успокаивается, коль скоро не Сын и Дух по ипостасям безначальны-анархичны, а «только» Их сущность, и что не ипостаси и сущности тварей становятся безначальными-анархичными и нетварными, а «только» нетварные энергии с которыми они соединяются безначальны-анархичны и нетварны; выходит как бы «иерархия» «анархий» (по ипостаси, по сущности, по энергии) и метафизик доволен (метафизик примет и парадокс, если тот утверждает соподчинение). Но: ведь все же говорится о собезначальности-синанархичности для Сына и Духа сущностно и для тварей энергийно: то есть они суть безначальные-анархичные, они суть таковы: анархичны. Классическая патристическая аналогия: красный и горячий огонь Отца возжигает равно красные и горячие огни Сына и Духа — эти огни раскаляя железо тварей делает его красным и горячим: одни по сущности красные и горячие, а другие становятся в своей деятельности, в актуальном проявлении, на практике, по энергии красными и горячими: это значит просто-напросто, что они красные и горячие; так и Сын, Дух и обоженные твари суть безначальные-анархические — одни по единосущию с Отцом, другие по синергии с Ним. И значит «начало»-«архе» относится к «происхождению» тех кто, одни уже всегда безвременно (Палама говорит и «беспричинно») по сущности, а другие становясь во времени по энергии, безначальны-анархичны. В том отцовство безначального-анархического Отца, что все по любви Его — безначальны-анархичны: Ипостаси Троицы вечно и твари по обожению.

⬆️ — Онтологическая эпистемология. Несмотря на нередуцируемую уникальность каждого объекта, на несопоставимость и несоразмерность объектов друг другу они в своих обнаружениях дают доступ друг к другу: эпистемология, герменевтика, общение, политика, социальность — онтологические характеристики любого объекта, включая все не-человеческие. Так снимается оппозиция онтологии и эпистемологии, бытия и познания, природы и культуры. Тоже самое Лосский развивал в своей «онтологической гносеологии» и в целом в своей философии.

— Несводимость объекта к собственным проявлениям, качествам, отношениям (и как мы уже видели к какой-либо предшествующей ему сущности). По Лосскому бытие складывает качественные и пространственно-временные обнаружения субстанциональных деятелей, каждый из которых онтологически «больше» этих собственных обнаружений, не сводим к ним: каждый деятель сверкачественен, сверхпространственен, сверхвременен. Мир есть совокупность качеств, проявлений, отношений субстанциональных деятелей, каждый из которых не редуцируем ни к ним, ни к чему либо вообще. Субстанциональный деятель («объект», «актор») онтологически есть избыток, несводимость к своим собственным проявлениям, качествам, отношениям.

— Онтологическая демократия, демократия объектов, плоская онтология. Все объекты онтологически равны: равно несводимы ни к чему. Это означает, что вложенности объектов друг в друга, собранности объектов из других объектов не означает редукцию объекта, его агентности, его проявлений к тому во что он вложен, к тому объекту, каковому он участник. То же самое утверждал и Лосский: мир состоит из «союзных тел» («союзники» — есть такой концепт и у Латура) — сборок обнаружений деятелей, притом и сама конкретная сборка входит в сборку уровнем выше и каждый элемент сборки — сам есть подобная сборка. Но суть в том, что каждый из деятелей, создающих своей той или иной активностью эти сборки есть несводимая ни на что иное уникальная субстанция. Бытие есть перманентно меняющиеся союзы онтологически равных и свободных субстанциональных деятелей («соборность»). Локальное и глобальное надо писать через запятую: атом, клетка, организм, биогеоценоз, биосфера — в равной степени ни к чему не редуцируемые, уникальные агентности, субстанциональные деятели.

Итак, философия Лосского безусловно одна из разновидностей ООО — до создания ООО. Но суть дела в том, что эта ООО Лосского с самого начала — теология: объектно-ориентированная теология. ОО-теологию не надо создавать, натягивая модную новину ООО на старую дряхлую теологию. Теология в лице Лосского сама изнутри себя как свое собственное устройство уже сто лет назад создала ООО. Но по причинам, скажем, психологически-идеологического толка это не то чтобы нельзя признать, это буквально невозможно даже подумать. Но со временем, конечно, по мере банализации ООО, она достигнет и территорий исследований русской религиозной философии и кто-нибудь напишет наконец о Лосском как о ОО-теологе.

Короче, если бы кто-то задался бы вопросом: как могла бы выглядеть ОО-теология? — ответить ему можно было бы указанием на книги Николая Лосского.

Если «метафизика Грэма Хармана говорит о первичности объектов», то Лосский — метафизик того же типа, что и Харман и, соответственно, объектно-ориентированный теолог, ведь это основной ход мысли Лосского. Так именно онтологически первичные, не редуцируемые субстанциональные деятели образуют «мир как органическое целое»; мысль-то довольно простая: «мир как органические целое» складывают субстанциональные деятели своими проявлениями, к которым они притом не редуцируемы; вместе с тем объекты же сосуществуют, плетут сети, выстраивают отношения и т.п.: то есть складывают «мир как органическое целое», притом работа по воспроизведению условий этой целостности, поддержке сосуществования, гармонизации принадлежит — ведь по общей логике всякая активность сигнализирует о своем особом «объекте», «акторе» — особому деятелю — Божеству (эта работа должна предшествовать плетению сетей, как его условие, возможность, «место», или в терминологии Лосского: Божество есть «относительное единосущие» всех деятелей, т.е. тот гиперобъект, в который они все вложены, но вложенность объектов друг в друга не означает редукционизма — у Лосского, равно как и Латура и т. д.: «деятели» Лосского, что он подчерквает каждый раз заводя об этом речь, не редуцируются ни к объектам, куда они вложены, ни к миру в «органическом целом», ни к Богу, ни к чему — таков смысл приводимых ув. А. Шишковым цитат). Так и с плоской онтологией: в наследии Лосского так выпукло, ярко дана мысль о онтологическом равенстве атома, молекулы, бактерии, организма, биогеоценоза, ангела, что тут просто не о чем спорить: это и вообще самая яркая, самая известная у него вещь (атом, организм и пр. — равно субстанциональные, т. е. не редуцируемые деятели). А уж что он для выражения этих основоположений своей мысли пользуется на сегодняшний вкус, предположим, старомодными выражениями, оборотами, ходами в духе философской культуры своего времени: ну тут дело слишком понятное и ничего в основоустройстве его дискурса не меняющее (просто для понимания оного нужно именно понимание, а не выхват цитат). Такова философия Лосского (о чем можно прочитать в каждой книге Лосского, начиная кстати как раз с «Мира как органического целого»), тут ничего не поделать, как и с тем, что

Юнг действительно написал последние главы «Ответа Иову», посвященные Успению Приснодевы, как и с тем, что

квалификация Златоуста как коммуниста совершенно тривиальна (Каутский, Федотов, Бердяев, мн. др., да и просто по текстам это понятно), как и с тем, что

уподоблять человеческие (в данном случае мои) глупость и некомпетентность деятельности возлюбленных наших сиблингов киборгов и нейросетей (еще и галлюцинирующих, то есть наиболее «агентных», «акторных», «темных», непредсказуемых — что бы тут сказал Олег Пащенко!) — пример антропоцентристской гордыни и ксенофобии (так раньше бы, лет скажем сто назад, ув. А. Шишков похоже вспомнил бы не нейросети, а какого-нибудь культурно, зоологически или ментально — «галлюцинирующего» скажем (что бы тут сказал Федор Гиренок!) — Другого; фронт народной демократии всех человеческих и не-человеческих акторов решительно осуждает подобные уподобления!). ⬇️

⬆️Кстати, измышление киборгов борг, как объяснил нам Гребер в «Утопии правил» — дурновкусная, примитивная антикоммунистическая агитка против чарующего — поскольку ангельского, звездного, полетов среди небесных сфер, мирного, филоксенического, культивирующего познание и мирность, с отсутствием товарно-денежных отношений и т. п. — изначального коммунизма «Звездного пути»: борги — карикатура на ангельский коммунизм, в которой характерным образом ужас коммунизма рисуется через отвращение к постгуманистским фигурам (ср. аналогичный ход у Алексеева): забавно что ув. А. Шишков мои графоманские глупости два раза подобным образом живописует через глумление над излюбленными образами актуальной мысли: нейросетями и киборгами (что бы тут сказала Донна Харауэй!): грех против главной ангельской добродетели — против филоксении, против со-бытия, «органического целого», мира (как мирности) нейросетей, киборгов, ангелов, людей, биогеоценозов и всех возлюбленных Богом сущих (Федерация из «Звездного пути» тут кстати хороший милый пример); может быть погрешность против этой добродетели и мешает увидеть в мысли Лосского ОО-теологию до изобретения ООО. Кстати про ангелов и в продолжение вчерашних глупостей:

ведь Латур и Лосский — ангелологи. По Лосскому все субстанциональные деятели онтологически равны; однако в силу своей нередуцируемой свободы избирают разные пути существования; многие избирают существование по типу розни, вражды, эксплуатации, подчинения, создают иерархии и пр., т. е. погружаются в онтическое неравенство (Латур: реальность складывает политика объектов — так и у Лосского); другие же избирают существование по типу мирного сотворчества и любви: таковы деятели Царства Божьего (т. е. натурально ангелы), которые не только онтологически, но и онтически, эмпирически конкретно равны, где все принадлежит всем и т. п.; Царство Божье как демократия объектов: один из пунктов объектно-ориентированной теологии Лосского — которая есть и политическая ангелология как видим;

так и Латур заводя речь о религии в рамках своей теории объектов — о чем говорит? — о процессиях ангелов.

Ну где вы еще видели левый православный канал, с теологически-философским контентом и с ежедневным постингом? Если вы хотите что-то подарить автору канала на Рождество, то вот номер его карты сбера — 2202206891172178