Larkin

В моем телефоне он всегда был записан как Андрей Баконин. Хотя с годами именно писатель и журналист Андрей Константинов стал так известен, что в пору было переписывать...
Я писала о нем совсем недавно ― 30 сентября, когда Андрею исполнилось шестьдесят. Впрочем, это был только хороший повод - когда ты знаешь человека 30 лет, все эти даты не имеют никакого значения. В отношениях мы навсегда остаемся теми, какими были при первой встрече, мы остаемся молодыми в разговоре, в шутках, в уровне доверия. Ну, постарше, седины больше, очки с годами появились. Это же ерунда.
Долгая жизнь оставляет много воспоминаний, которые сейчас трудно собрать. Как-то всё вспоминаешь сразу. «Смену» и его первый полосный материал, который разнесли на летучке в пыль: «явился тут знаток криминала», или его слова, что надо выбрать тему и работать только на нее, идти и копать эту траншею. Тогда они казались странными, хотелось писать о том и этом, но годы шли, и я понимала, что Андрей прав. Его криминал, за который ему попало на той летучке, вырос в книги, сериалы, в Агентство журналистских расследований, в серьезный предмет «Журналистское расследование», который он первым начал читать на журфаке.
Он мог быть вспыльчивым, непрощающим. Ушел, хлопнув дверью, из союза журналистов, где еще недавно был председателем, и никогда больше не приходил. Вычеркивал людей из жизни и работы. Наверняка за дело.
Но я знала его и другим - романтичным и уморительно-смешным. Его байки про службу военным переводчиком в жарких странах потом стали страницами его книг.
В 90-е мы поехали вдвоем на рождество в Париж. Мой еще не муж был заметно встревожен, но я говорила: это же Андрей, ему ты можешь доверить меня смело.
Первую машину «четверку» мы купили у него. Это был смех. Ее главной ценностью был милицейский громкоговоритель. Но поиграть «волга 22-07 остановитесь» не удалось, в первую же ночь машину вскрыли и эту штуковину украли.
Нас с сестрой он много лет шутливо называл «сестры Николаевны» - был давний курьез в стокгольмском отеле, где он пытался нас найти. Мы отлично тогда проводили время.
Я не знала его большим начальником. С годами он просто из друга стал «знаменитым другом». Никакую корону после успеха своих книг и фильмов он не носил.
Однажды мы крепко поссорились. Но выходили из этой ссоры честным и трудным разговором глаза в глаза. Это мало кто умеет.
Не раз в трудную минуту каких-то моих проблем он закрывал дверь в кабинет, закуривал и говорил: слушай, не обращай внимания, дураки они все. И я хотела верить ему безоговорочно.
Конечно, он не раз был героем моих программ. Он был отличным рассказчиком и серьезным экспертом по многим темам. В последние годы его появление в студии как бы не поощрялось. Это было досадно. Хотя бы потому, что за ворохом дел виделись мы крайне редко.
...Я говорила с ним последний раз в день рождения. Я не знала, что он болен, и потому тот разговор был привычным ― смешливым, мягким, своим. Я пожелала ему много разного, а еще хорошего года.
Лучше бы не сбылось какое-нибудь другое моё желание...

❤16🌭4

2.6K views21:35