#ОтвечаетБомбардировщик

Среди наших источников – прибавление. Командир экипажа Су-34, прямо сейчас выполняющий боевые задачи в зоне СВО, отвечает на наши – и ваши – вопросы. Не раскрываем, само собой, ни имя, ни должность, ни звание, ни воинскую часть, ни аэродром базирования, ни любые иные военные тайны. Но раскрываем, как обычно – суть происходящего в ходе боевых действий. В воздухе и на земле.

Специально отдельным образом выделяем и рубрику, и ее героя – поскольку его позиция, знания, точка зрения могут отличаться от наших. Что никоим образом ценность этой позиции не умаляет. Жанр – вопрос-ответ.

Вопрос: Заявляется, что ВВС Украины получат F-16 уже чуть ли не в ближайшие дни. Что думаете по этому поводу? Как ВСУ будут применять эти машины, где базировать?

Ответ: Полагаю, что переданные Украине F-16 будут базироваться либо на территории Румынии, либо на территории Польши. В случае боевого применения будут использоваться аэродромы подскока, расположенные на Украине: приземление, дозаправка, подвеска оружия и уход на боевое задание. Возможно, Украина приспособит для этого какие-либо гражданские аэродромы.

В то, что за штурвалами F-16 будут сидеть украинские летчики, пусть даже и подготовленные в странах НАТО – не верю. Система управления F-16 настолько радикально отличается от системы управления украинских МиГ-29 и Су-27, что даже длительное переучивание выглядит чем-то невероятным. Поэтому, скорее всего, в украинских F-16 будут сидеть летчики стран НАТО – якобы недавно уволенные.

Если противник полагает, что  F-16 поможет ему победить – вскоре он увидит, что перемога в очередной раз оборачивается зрадой.

#ОтвечаетБомбардировщик

Продолжаем задавать вопросы командиру экипажа Су-34.

Вопрос: Главная угроза от F-16, на ваш взгляд?

Ответ: Степень угрозы будет отличаться от типа боеприпасов, которые дадут Украине для подвески на F-16.

Самая очевидная – JDAM. Это та же самая наша УМПК, только по-американски. Украина их уже применяет на МиГ-29. Но она же и самая безобидная.

Следующая по степени опасности – ракеты «воздух-воздух» AIM-120 с дальностью до 180 километров. Даже с расстояния пуска 110-120 километров это будет существенной угрозой для наших бомбардировщиков и истребителей прикрытия.

И наконец, наиболее опасное: ракета AGM-158 JASSM «воздух-поверхность» с дальностью полета 560 километров. Вот эта штука будет посерьезней даже Storm Shadow. F-16 может тащить две таких ракеты. Представьте, если втихую Киеву поставят сотню таких «джазмов», и залп, пущенный с десятка F-16, полетит по Крымскому мосту. Вот это будет серьезное испытание для нашей ПВО.

«Мероприятия по практической отработке вопросов подготовки и применения нестратегического ядерного оружия», о которых объявило Минобороны — событие и обычное, и уникальное одновременно. Обычное — потому что вообще-то в войсках подобного рода «мероприятия» происходят в штатном режиме десятки раз в год. А уникальное — потому что о них по понятным причинам никогда публично не сообщают.

Все, что связано с ЯО, реализуется в столь особом порядке и с такой степенью секретности, что существует как бы в параллельном даже для Вооруженных сил мире. Ты можешь дослужиться даже до очень больших погон — и никогда не иметь никакого соприкосновения с ЯО. Имеют это соприкосновение специальные люди по специальным случаям и в соответствии со специальными допусками.

Мы не припомним, когда о такого рода учениях (именно касательно тактического ЯО) заявлялось открыто и подобным образом. Но «поддержание готовности личного состава и техники частей боевого применения нестратегического ядерного оружия» происходит регулярно в соответствии в планами боевой подготовки. Если имеется оружие, то должно проводиться и обучение личного состава его применению.

Разумеется, все эти учения происходят без реальных пусков ракет, вместо них происходят т.н. «электронные» или «тактические» пуски. Но вся процедура ДО пуска проводится ровно так, как это необходимо при реальном боевом применении. А чтобы в полной мере продемонстрировать результат, существуют специальные учебные боеприпасы, при подрыве которых на полигоне появляется тот самый «ядерный гриб». Не исключаем, что может быть и это нам тоже покажут.

Главной реформой российских Вооруженных сил после победного окончания СВО станет реформа военного образования. По крайней мере, так должно быть и так, надеемся, будет.

Много говорится о кадровом голоде в промышленности, в производстве, дефицит даже среди курьеров. А как насчет дефицита подготовленных офицеров? Тех самых, которые должны командовать ротами и полками, задача которых – прорвать украинский фронт? Рискуя жизнью, если вдруг кто забыл. Неся потери. Офицеров не хватало даже в советское время!

А ведь после распада СССР почти тридцать лет армия сокращалась. И только три года как она вновь увеличивается.

В чем особенность текущего увеличения? В том, что офицеров в процентном соотношении понадобится существенно больше, чем тот процент, на который растут Вооруженные силы в целом. Сердюков, как известно, офицеров массово сокращал. Теперь их требуется массово подготовить. Создающиеся управления новых округов, армий, корпусов и т. д. заберут тысячи и тысячи офицеров.

Действующие военные училища, их мощности и возможности рассчитывались исходя из штатной численности еще тех, старых Вооруженных сил, образца условно 2017-го года. Под армию мирного времени, с другим штатным расписанием, другой организационной структурой.

Задача построения военного образования нового образца – дело без преувеличения десятилетий. Созданный с нуля вуз считается состоявшимся, когда из его выпускников вырастает первый доктор наук. В советские времена на это уходило 16-18 лет, сегодня – и того больше. Инерции двух крайне инерционных систем – военной и системы образования – накладываются друг на друга.

Даже если прямо сегодня создать десяток новых училищ — они выпустят первых лейтенантов только через пять лет. Лейтенантов, а не полковников или майоров.

Это неизбежно означает, что ряд должностей в частях либо будут вакантными, либо их будут совмещать, либо эти должности будут исполнять сержанты. Либо на вакантные должности будут назначать «дикорастущих» лейтенантов, пожиная неизбежные кадровые ошибки. («Дикорастущие» означает на армейском жаргоне «скорые на карьерный рост»).

Однако итоги текущей военной кампании потребуют не просто увеличить количество военных училищ. Будет необходимо радикально пересмотреть (а иногда просто написать заново) учебные программы — с учетом появления новых видов техники и оружия, новых тактик его применения, новых форм взаимодействия родов и видов ВС. Программы подготовки будут изменены по всей вертикали, от суворовских училищ до Военной академии Генерального штаба. Причем эти программы необходимо написать сначала, а строить училища – только потом, потому что от программ зависит и численность курсантов, и архитектурный облик новых училищ, и то, какое будет там оборудование.

И кстати – новые училища потребуют новых преподавателей, то есть опять-таки офицеров. Уже получивших в свое время образование. Нет сомнений, что такими преподавателями станут в итоге по большей части те, кто получил это образование практическим образом, в ходе спецоперации. Они и будут учить будущих командиров тому, что действительно требуется на войне. А результаты этой реформы мы увидим через десятилетия.

Знакомьтесь, перед нами очередной образец техники, которая уже через несколько месяцев будет поставлена Западом на Украину – немецкая 155-мм САУ RCH 155. Производство первой партии для Украины ведется в данный момент.

По целому ряду причин крайне примечательный аппарат. И самое в нем примечательное – шасси. Представьте, что советская 152-мм гаубица 2А64 поставлена на шасси не от Т-72, а от многострадального «Бумеранга». Вот примерно то же самое (при всех оговорках, разумеется) сделали немцы, только вместо 2А64 – PzH 2000, а вместо «Бумеранга» – БТР Boxer. Когда-то, страшно сказать, Россия даже рассматривала возможность закупки «Боксеров» для собственных Вооруженных сил.

Что там с центром тяжести? Отчетливо заметно, как машина кренится на поворотах, как перегружена ее задняя часть. С проходимостью? Грунт, выбранный для испытаний, плотный – а как это будет в условиях русской слякоти?

С другой стороны, САУ занимает огневую позицию за секунды – и сразу после выстрела покидает ее. 10-20 секунд – и там, откуда только что был произведен выстрел, никого нет. Никакая контрбатарейная борьба в ее классическом изводе тут невозможна, для поражения данной САУ ее необходимо наблюдать в режиме реального времени и наносить по ней удар «Ланцетом», не артиллерией. А ты еще найди ее за 30 км от линии фронта.

Полная автоматизация – наведения, заряжания, стрельбы. Фактически это боевой робот, экипаж – два человека (у «Коалиции» – три, у «Мсты» – пять).

Практика покажет, разумеется, реальную цену данному аппарату. Но то, что мы видим на уровне концепции, испытаний – как минимум не стоит игнорировать.

Поражение украинских Су-27 в Миргороде означает, что российские войска имеют две принципиально важных возможности:

1. Постоянно (или как минимум регулярно) проверять стоянки ключевых украинских военных аэродромов на предмет нахождения там боевых машин. В том числе глубоко в тылу противника.

2. В очень короткие сроки (минуты после обнаружения и целеуказания) открывать огонь по этим машинам дальнобойным ракетным оружием («Искандерами»).

Кроме того, перед нами зримое доказательство, что на данный момент у ВВС Украины сохраняется боевая пилотируемая авиация, причем именно тяжелые истребители. Нет сомнений, что Украина прячет их и на сколько-нибудь длительный срок (на ночь, например) скрывает свои истребители в ЖБУ (железобетонных укрытиях). Кассетная боевая часть «Искандера» такие укрытия не возьмет, для этого нужно прямое попадание авиабомбы калибром более 250 кг. Российской разведке удалось подловить Су-27 противника на аэродроме подскока, где они находились, скорее всего, для дозаправки.

И конечно, заявление противника о том, что «самолеты только повреждены», не должно вводить в заблуждение. Повреждены вовсе не значит, что завтра их подшаманят и снова отправят в бой.  Самолет – это хрустальный аппарат. Даже если кассетная боевая часть слегка задела его – 99%, что машина идет под списание, а вовсе не в ремонт. А чтобы иллюзий, что их можно восстановить, не оставалось, напрашиваются повторные удары такого же рода. Добить, пока подранков не оттащили в ЖБУ.

Российская связка «дальний беспилотный разведчик – дальнобойный ударный комплекс» сработала на отлично. Именно так, скорее всего, Россия будет работать и по F-16 – когда они займут свое место на украинских аэродромах.

Слышны, конечно, стоны «экспертного сообщества» противника. Мол, как же так, видели же, что висит российский БпЛА-разведчик над аэродромом. Почему истребители не взлетели в течение минут, не убежали из-под явно ожидаемого удара? И опять же – почему не поставили истребители в ЖБУ? Под суд!

Отвечаем.

Дозаправка производится, как правило, на открытых стоянках. Чаще всего – в ряд, на групповой стоянке, так удобнее и быстрее производить заправку чисто технически. Например, заправщик может заправлять сразу два самолета одновременно.

Су-27, скорее всего, только что приземлились. В каждую машину надо залить несколько тонн топлива, это требует времени. Истребители развели по отдельным, далеко стоящим друг от друга стоянкам – не в группу, именно в целях безопасности. Скорее всего, и экипажи, и технический состав были прямо рядом с самолетами – и были поражены вместе с ними. Им просто не было смысла никуда далеко уходить, они же должны были взлететь сразу после заправки. И если летчики уничтожены – это куда более серьезная потеря для ВСУ, чем машины.

А ведь предупреждали же Украину – не начинайте эти ваши упражнения с кассетными боеприпасами. Они есть и у нас, например, для «Искандера», и далеко не только для него. Без кассетника такого результата – одновременного поражения сразу нескольких далеко стоящих друг от друга машин – достичь было бы невозможно.

А вот и третий (!) за последние дни удар «Искандерами» по тыловым аэродромам противника. И снова – минус МиГ-29 ВВС Украины. Возможно, и пара Су-25.

Собственно, это и есть идеальный сценарий боевых действий против авиации: самолет противника уничтожается вовсе не в воздушном бою и не средствами ПВО – а еще ДО того, как он взлетел. И лучше всего, ежели с экипажем. А чтобы этого добиться, необходимо:

1. БпЛА, который часами способен висеть над тыловым аэродромом противника. Это должен быть, с одной стороны, тяжелый аппарат, оснащенный всеми средствами разведки – а с другой, малозаметный для вражеских РЛС и ПВО. И лучше всего, если один подобный БпЛА на таком дежурстве сменяется другим, чтобы наблюдение было беспрерывным, буквально сутками.

2. Один-два дивизиона «Искандеров» в полной готовности к пуску ракет немедленно после получения целеуказания.

3. Самая сложная часть уравнения – группа управления (штаб), координирующая действия БпЛА и дальнобойных ракет.

Можно считать, что сейчас это уравнение успешно сложилось.

Важная оговорка: не стоит принимать противника за идиота. Скоро он найдет противоядие, и резня украинской авиации на какой-то срок приостановится. Но не исключено, что мы увидим еще и четвертую, и пятую серию этого впечатляющего боевого представления.

С одной стороны, аэродромы подскока – самое слабое звено украинской авиации, потому что они находятся в зоне досягаемости тяжелых российских разведывательных БпЛА. С другой – это только кажется, что так просто уничтожить истребитель, приземлившийся для дозаправки.

Да, аэродромы не передвинешь. Их координаты известны вплоть до каждой стоянки, ангара, хранилища топлива. Более того, в распоряжении российской разведки должна иметься специальная схема, нечто вроде сетки, наложенной на площадь аэродрома противника. Каждая ячейка этой сетки – пронумерованная цель с заранее заложенными координатами.

Но важно понимать, как происходит дозаправка. У машин, которые остались у ВВС Украины – Су-27, МиГ-29 – заправка невелика. Плеснуть в каждый заруливший истребитель 5-6 тонн топлива – дело не более 5-10 минут, если их ждали и поставлена задача срочной заправки. Максимум – полчаса, если никуда не торопиться. В таких условиях экипажи (летчики) несомненно находятся либо возле самолетов, либо даже в кабинах.

Следовательно, висящий над аэродромом БпЛА должен выдать целеуказание немедленно после заруливания самолетов на места стоянок. Потому что подлетное время ракет – несколько минут – соизмеримо со временем дозаправки. Если хоть немного задержаться с ударом, самолеты начнут руление к месту взлета и удар будет нанесен в пустое место.

Все это значит, что уничтожить самолеты противника на аэродроме подскока во время дозаправки, да еще и не раз – сложнейшая задача. Скорее всего, в «Искандеры» заранее заложены все возможные координаты, а с получением точного целеуказания в этих координатах меняют только несколько цифр – после чего немедленно производят пуск. И решает эту задачу, скорее всего, специально созданная именно для этой цели межвидовая оперативная группа.

Остается добавить, что мы видим только удачные попадания ракет по самолетам противника. Скорее всего, были и неудачные, когда самолеты успевали покинуть свои стоянки. Такое видео нам не покажут. Можно ли сказать, что это были бесполезные пуски? Ни в коем случае. Результат никогда не достигается сразу.

Ну и, конечно, вся эта история со связкой БпЛА и «Искандеров» для поражения подобного рода целей – это паллиатив. Вынужденная мера. Калька с работы «Орланов», обеспечивающих корректировку артиллерийского огня.

Потому что управленческая структура такого решения сложна и громоздка. Отдельная воинская часть, со своим командиром управляет БпЛА. Отдельная – ударным ракетным комплексом. Кто-то их связывает, координирует, обеспечивает. Десятки, сотни людей, человеко-часы, ресурсы, дорогостоящее дальнобойное оружие.

Куда эффективнее, проще, дешевле – применение тяжелого ударного БпЛА, который сам разыскивает цель и сам же применяет по ней оружие. На один объект противника – один-два беспилотника, несущих несколько дешевых ракет. За них отвечает одна часть, одно звено управления. А результат ровно тот же – уничтоженные прямо на аэродроме самолеты противника.

Так оно должно быть – и так и будет.

ФСБ прямо об этом не сообщает, но судя по контексту, СБУ пыталась вербовать командира экипажа Ту-22М3. Думая, что тот способен в одиночку угнать машину. Явно имея в виду случай с Ми-8.

Да, это возможно с технической точки зрения. Летчик мог бы и взлететь, и проложить самостоятельно маршрут, и приземлиться на аэродром противника. Но – только теоретически. Практически это почти полностью исключено. Просто тем фактом, как устроен Ту-22М3.

Перед нами не вертолет и не истребитель с единственным летчиком за штурвалом, это тяжелый ракетоносец с экипажем в четыре человека. Командир, помощник командира и два штурмана. В штатном режиме командир экипажа не может взлететь один.

Нет, конечно, можно именно что угнать, тайно залезть в кабину, запустить двигатели, вырулить на взлетную полосу и даже поднять машину самостоятельно в воздух. Но тогда с первых секунд разбега по полосе всем будет понятно, что самолет пилотирует или сумасшедший, или – что более вероятно – предатель. Такая машина будет немедленно сбита российской же истребительной авиацией или ПВО.

Предположим, предатель начал угон, находясь в воздухе во время выполнения боевого задания, экипаж на местах. Но даже находящиеся в отдельной кабине штурманы могут при попытке захвата самолета командиром доставить тому проблемы, например, полностью обесточить машину. А что делать с сидящим рядом вторым пилотом, если он попытается помешать командиру-предателю? Застрелить, что ли? А ведь у него – полностью параллельные органы управления для пилотирования машины.

Договориться об угоне со всеми членами экипажа? Невозможно представить, чтобы все четверо оказались предателями и ни один не обратился немедленно в контрразведку.

Затея украинских спецслужб изначально была авантюрой. Дерзость украинских спецслужб может в данном случае соперничать только с их же наивностью.

Начинает официально сбываться то, что мы предсказывали полгода назад. Мы писали: «помимо собственно боевых частей, в российской армии должны появиться новые (или воссозданные) военные училища». И вот, пожалуйста: подписано распоряжение о создании Саратовского высшего артиллерийского командного училища, сообщает Минобороны.

Мы полагали, что первыми из специализированных будут воссозданы училища связи, авиационные и медицинские. Мы ошиблись, потребность в артиллеристах оказалась более острой.

А почему? Не только из-за традиции российской армии, отдающей приоритет Сухопутным войскам. Но и из-за той роли, что играет в текущем конфликте дальнобойное оружие, в том числе ракетное. «Искандеры» – это, если кто не в курсе, тоже немного артиллерия. А Саратовское училище было до расформирования в 2003 году как раз ракетным.

В истории же с попыткой вербовки командира экипажа Ту-22М3, как и прочих подобных, главное вовсе не это событие как таковое. Нет тут вообще ничего удивительного. У противника есть спецслужбы, разведка, они делают свою работу. Это просто факт любой войны, вот и все.

Удивительно другое – откуда противник знает телефоны наших летчиков? Более того – аккаунт в Телеграме. Да и почему вообще у летчика есть аккаунт в Телеграме? Разрешенные к использованию в Вооруженных силах модели телефонов Телеграм не поддерживают.

Есть некоторые профессии, честь принадлежать к которым накладывает в то же время очевидные ограничения на доступ к массовым системам связи, в т.ч. мессенджерам и соцсетям. Более того, эти ограничения неизбежно должны касаться и членов их семей.

Военный летчик – одна из таких профессий. Особенно если твоя страна ведет боевые действия и ты непосредственно в них участвуешь.

Если это правило нарушено, не удивляйся, что тебя вербует сотрудник украинской разведки.

По поводу предотвращенного теракта на «Кузнецове» есть пара соображений. Первое:

Любой корабль, тем более такой гигантский, как «Кузнецов» – крайне пожароопасное место. Собственно, пожары на крейсере уже случались, и с весьма неприятными последствиями. А ведь то, как заявлялось, были последствия «попадания искры от сварки в трюм, где было разлито топливо», не поджог. Любые намеренные действия подобного рода исключительно опасны. Ремонты кораблей после пожара могут длиться годами и обойтись в миллиарды рублей.

Ну и разумеется, о чем мы уже писали – противник знал контакты конкретного человека, который как минимум имел доступ, разрешения, пропуска и возможности осуществить теракт. Впрочем, неудивительно – к «Кузнецову» за время его службы имели отношение десятки тысяч людей. В том числе те, что сегодня могут работать и на противника. Что-то подсказывает, что вербовка проводилась опять же через соцсети или Телеграм.

Корабль на ремонте, у причала завода. Это значит, на него ежедневно что-то доставляется и что-то с него увозится. Ежедневно на корабль проходят десятки и сотни работников судоверфи, и не только они. В таких условиях при любом, самом строгом режиме охраны появляются дополнительные возможности пронести на крейсер что-то, что быть на нем не должно.

Все это открытые и понятные вещи, которые неизбежно знает противник. Тем более что «Кузнецов» – один из символов ВМФ России в целом, еще более важный, чем был погибший крейсер «Москва». А Украина целенаправленно бьет именно по целям, важным не с военной, а в первую очередь с символической точки зрения.

Но сама попытка ВСУ атаковать «Кузнецов» приводит нас к размышлениям о судьбе самого этого корабля и его роли для ВМФ и ВС РФ в целом. В чем главная проблема единственного российского авианосца? Что будет с ним после ремонта? Какой в принципе должна быть авианосная компонента Военно-морского флота? Об этом – соображение второе, в отдельном посте чуть позднее.

Продолжая предыдущее сообщение, мы должны с сожалением констатировать, что Россия не смогла реализовать собственную программу корабельной истребительной авиации. Причин тому много, но разговор не об этом. Первая посадка Су-33 на палубу «Кузнецова» была проведена в 1989 году. Что мы имеем спустя почти 35 лет?

1. Два полка корабельной авиации, на Су-33 и МиГ-29К. Ремонт их носителя, авианосца «Адмирал Кузнецов», ведется с 2018 года, уже шесть лет. Полки базируются на аэродроме под Североморском.

Пять-семь лет – это именно тот срок, за который почти полностью меняется летный состав любого авиаполка. Просто из-за естественных причин – перемещения по службе, списания, пенсия. Пять-семь лет – это стандартное летное поколение в военной авиации. Шесть лет с «Кузнецова» никто не летал, значит, этому надо учиться заново. И НИТКА тут мало чем способна помочь.

2. Сам носитель. Допустим, в текущем году, как заявлялось, «Кузнецов» выйдет из ремонта. А сколько он будет служить затем? В следующем году кораблю исполняется 40 лет при нормативном сроке службы в 25 лет. Есть ли в России инструкторы, имеющие право учить летный состав полетам с авианосца? Сколько их? Смеем считать: за то короткое время, что будет отмерено «Кузнецову» после ремонта, невозможно подготовить к полетам с него не то что два полка, но даже одну эскадрилью.

Да и потом, все почему-то обсуждают судьбу только самого корабля. Это все равно, что обсуждать судьбу аэродрома, не задумываясь о том, кто и как будет с него летать. «Кузнецов», простите за банальность – это просто платформа, гнездо, насест. Хозяева насеста – птицы. Насест, пусть и в ремонте, но есть. А способные летать с него птицы де-факто отсутствуют, так получилось. Так есть ли вообще смысл проводить дорогостоящее восстановление и модернизацию корабля-носителя?

Несомненно – покуда Россия хочет быть великой морской державой, обеспечивать свои морские коммуникации, угрожать противнику, при необходимости воевать на море и побеждать – стране нужен авианосец. Новый, совсем не такой, как «Кузнецов». Авиация – это главная ударная сила флота, по целому ряду параметров более эффективная, чем ракетное оружие. Авиация – главный инструмент морской разведки и целеуказания, в том числе для береговых войск.

И в текущих условиях эта авиация должна быть в первую очередь беспилотной. Будущий российский авианосец должен стать в первую очередь носителем морских БпЛА разведки, целеуказания и беспилотных аппаратов ударного класса, носителей противокорабельных ракет. Это выйдет гораздо быстрее, дешевле и проще переоснащения и переобучения действующих истребительных корабельных полков. А ценность такой боевой единицы будет гораздо выше.

И конечно, командовать таким авианосцем должен летчик (командир авиакрыла с преобладанием беспилотников), а не моряк. Это правило, стандартное для ВМС США, для ВМФ России на данный момент пока немыслимо.

Итак, США возвращают в Европу ракеты средней и меньшей дальности (РСМД, именно это скрывается за термином «дальнобойное оружие»). Европейские страны договариваются о создании собственных крылатых ракет с дальностью свыше 500 км. США заявляют о планах разместить данные ударные средства «в неядерном оснащении».

Это уточнение примечательно. Стоит вспомнить, что изначальные и советские, и американские концепции применения данного вида вооружений подразумевали их оснащение спецбоеприпасами. РСМД по умолчанию должны быть оснащены ядерными боеголовками мощностью от нескольких килотонн до мегатонны и более.

Такова, если хотите, естественная, органически им присущая компоновка. Только в таком виде они и приобретают свою настоящую эффективность на поле боя. Ради этого они разработаны, а вовсе не для того, чтобы донести на тыловой аэродром противника 400 кг обычного тротила. То, что в рамках спецоперации мы видим массовое неядерное применение подобных вооружений – это решение исключительно политическое, а не военное.

А значит, и США, и Европа, заявляя о планах массового возрождения дальнобойных ракет наземного базирования, направленных на Россию, военной точки зрения имеют в виду оснащение этого оружия термоядерными боеголовками. Да, наверное, не сразу, в перспективе. Да, возможно, только в крайнем случае. Но идет именно к этому.

Предположим, Украина получила свои 128 (пять полков!) F-16, как это требует от НАТО Зеленский. Политическое решение принято, машины переправлены на Украину.
 
Предположим, что в распоряжении ВВС Украины имеется порядка двухсот летчиков, только что закончивших соответствующие программы обучения (переобучения) на данный тип воздушного судна. Двухсот – потому что по умолчанию подготовленных летчиков (экипажей) должно быть с определенным коэффициентом больше, чем исправных машин.
 
Предположим, что помимо летчиков для ВСУ обучены, подготовлены и оснащены тысячи представителей инженерно-технического состава (ИТС), чьей работой будет заправлять, обслуживать, ремонтировать и вооружать F-16.
 
Предположим, украинские аэродромы будут полностью подготовлены и укомплектованы соответствующей техникой и расходными материалами для базирования и обслуживания данных машин.
 
Предположим даже, что для всех этих F-16 построены полноценные ЖБУ, а может, и целые подземные ангары, как это сделано в Иране или Китае, и их невозможно поразить на стоянках даже с помощью «Искандеров».
 
Каждый из этих пунктов нетривиален для выполнения даже в условиях мирного времени, но предположим, что на Украине все это реализовано. После чего ВВС Украины будут готовы, как они заявляют, «обеспечить защиту воздушного пространства» страны.
 
С этих стоянок украинским F-16 все равно будет необходимо выруливать на взлетную полосу. И все равно необходимо будет на данную ВПП садиться.
 
На глазах у тысяч совершенно посторонних людей. Скрыть это невозможно. Просто потому, что все крупные военные аэродромы на территории бывшего СССР, в т.ч. на Украине – это ближайшие пригороды населенных пунктов. С верхних этажей многоэтажек иногда даже видны ВПП, а уж взлетающая машина слышна даже ночью. И прекрасно видна в тепловизор.
 
Нет сомнений, что среди этих глаз и ушей будут – да уже есть – те, которые немедленно доложат о взлете и приземлении F-16 тем людям, которые отвечают за применение «Искандеров» по украинским военным аэродромам. Так будет выглядеть первое звено системы разведки и целеуказания для уничтожения всех пяти полков F-16, которые так настойчиво требует Зеленский от Запада.