"Если вы сейчас пойдете по Тверской от Пушкинской площади, слева будет здание художественного театра имени Горького", — ТОНКО разжигает эфир радио "Орфей".
Зашла в больницу. Смеялась потом перестала. Больница - не место для веселья.
Интересно, а когда в казачьих войсках уже есть соответсвующие чины? Хорунжий-жалобщик? Соцсетник? Подроскомнадзорный?
https://t.iss.one/pdmnews/37522
https://t.iss.one/pdmnews/37522
Telegram
Подъём
На Урале казачья кибердружина займётся поиском и блокировкой мата в соцсетях. Виртуальные патрули были созданы для борьбы с «деструктивным контентом», теперь войну объявили ещё и нецензурной лексике.
Как сказал «Подъёму» руководитель кибердружины «МедиаЩит»…
Как сказал «Подъёму» руководитель кибердружины «МедиаЩит»…
Всё к этому и шло.
Bloomberg.com
China’s Zero-Tolerance Covid Tactics Now Include Anal Swabs
China is ramping up efforts to neutralize the coronavirus as new outbreaks challenge its already stringent pandemic strategy, with another weapon added to an arsenal of border curbs, mass testing and hard lockdowns: anal swabs.
Как Толстой не стал первым квир-автором на Руси. Ну, и хорошо. С ужасом представляю, как бы разбирали его гей-роман в четырёх томах в советской школе.
https://t.iss.one/znachit_net/884
https://t.iss.one/znachit_net/884
Telegram
Лиза Лазерсон
Лев Толстой переживает о своей гомосексуальности. А вот что пропущено в моем советском издании: «Я влюблялся в мужчин, прежде чем имел понятие о возможности педрастии; но и узнавши, никогда мысль о возможности соития не приходила мне в голову. Было в этом…
Степень консерватизма человека, видимо, может определяться теми силами, которые он готов вкладывать в оживление тех призраков минувших эпох, которые по каким-то причинам ему дороги.
До политических реконструкций и реконструкций в духе сира Соколова доходить не готова, но дойти до выставок, либо прерванных локдауном, либо открывшихся сразу после него всё-таки попробую решиться. Привычка ходить в музеи достойна восстановления. Вот несколько выставок, которые хочу посетить.
1. В «Гараже» продолжается 2-я триеннале российского современного искусства. Уже ходила и пойду ещё. Это, видимо, самое значительное художественное событие прошлого года, которое как осенью преждевременно прервали, так только сейчас заново открыли. Экспозиция огромная и из-за принципа подбора участников (через рекомендации предыдущих участников) охватить и запомнить всё за один раз невозможно. Но сейчас вроде бы выпустили каталог-путеводитель по авторам, стало полегче.
2. Продолжая тему гаражей. В Еврейском музее выставка «Дом для машин. Бахметьевский и другие гаражи». Как писали Оливия Эрлангер и Луис Ортега Говела (почитайте), «гараж – важнейшая архитектурная форма XX века», служащая для понимания расцвета и заката фордистского общества. Спасибо Фрэнку Ллойду Райту. И хотя советское общество фордистским можно назвать только частично, у нас тоже есть свои архитекторы гаражей и влияли гаражи на город серьёзно. Посмотрим на XX век через эту оптику.
3. «Неувядающий сад. Османская керамика XVI-XIX веков» в Музее Востока. Музей Востока, по-моему, самый недооценённый музей в Москве, сотрудники которого как будто без всякого бюджета постоянно делают охрененные выставки. Вот хотя бы выставка керамики Османской империи, коллекцию которой публика уже 20 лет не видела. Для фанатов «мейсена» и ярких тарелок с развалов орехов на Даниловском рынке – хороший шанс поправить картину мира
4. «Александр Бенуа и его «Мир искусства» в Третьяковской галерее. Выставка для фанатов «мирискусников» и графики. Бенуа, Сомов, Лансере, Добужинский, Остроумова-Лебедева. Всё, как мы любим.
5. И, наконец, старое доброе москвоведение в Центре Гиляровского – «Миф о Сухаревой башне». Завораживающий объект города, ныне утраченный, главное московское архитектурное привидение. На выставке обещают рассказать не только про башню как таковую, но и про её нематериальные проявления. Точно что-то будет про мистику и чертовщину.
До политических реконструкций и реконструкций в духе сира Соколова доходить не готова, но дойти до выставок, либо прерванных локдауном, либо открывшихся сразу после него всё-таки попробую решиться. Привычка ходить в музеи достойна восстановления. Вот несколько выставок, которые хочу посетить.
1. В «Гараже» продолжается 2-я триеннале российского современного искусства. Уже ходила и пойду ещё. Это, видимо, самое значительное художественное событие прошлого года, которое как осенью преждевременно прервали, так только сейчас заново открыли. Экспозиция огромная и из-за принципа подбора участников (через рекомендации предыдущих участников) охватить и запомнить всё за один раз невозможно. Но сейчас вроде бы выпустили каталог-путеводитель по авторам, стало полегче.
2. Продолжая тему гаражей. В Еврейском музее выставка «Дом для машин. Бахметьевский и другие гаражи». Как писали Оливия Эрлангер и Луис Ортега Говела (почитайте), «гараж – важнейшая архитектурная форма XX века», служащая для понимания расцвета и заката фордистского общества. Спасибо Фрэнку Ллойду Райту. И хотя советское общество фордистским можно назвать только частично, у нас тоже есть свои архитекторы гаражей и влияли гаражи на город серьёзно. Посмотрим на XX век через эту оптику.
3. «Неувядающий сад. Османская керамика XVI-XIX веков» в Музее Востока. Музей Востока, по-моему, самый недооценённый музей в Москве, сотрудники которого как будто без всякого бюджета постоянно делают охрененные выставки. Вот хотя бы выставка керамики Османской империи, коллекцию которой публика уже 20 лет не видела. Для фанатов «мейсена» и ярких тарелок с развалов орехов на Даниловском рынке – хороший шанс поправить картину мира
4. «Александр Бенуа и его «Мир искусства» в Третьяковской галерее. Выставка для фанатов «мирискусников» и графики. Бенуа, Сомов, Лансере, Добужинский, Остроумова-Лебедева. Всё, как мы любим.
5. И, наконец, старое доброе москвоведение в Центре Гиляровского – «Миф о Сухаревой башне». Завораживающий объект города, ныне утраченный, главное московское архитектурное привидение. На выставке обещают рассказать не только про башню как таковую, но и про её нематериальные проявления. Точно что-то будет про мистику и чертовщину.
2-я Триеннале российского современного искусства
Триеннале российского современного искусства — ключевой для Музея «Гараж» проект в области поддержки отечественных художников.
Гугл выдаёт ко вчерашний дате Дня памяти жертв Холокоста в качестве похожего запроса День сурка. Ну, алгоритм сложно обвинить в чёрном чувстве юмора, тем более, что одна общая черта у дат есть – бесконечный ужас от возможного повторения случившегося. Механизмов предотвращения не так уж и много и бесконечные напоминания о том, что такое возможно – один из них. Бог весть, насколько эффективный. Поэтому книг на тему Холокоста много (от интеллектуальных, вроде «Банальности зла» Арендт и до слёзовыжималок, вроде «Мальчика в полосатой пижаме» Бойна), я лично посоветую три.
1. «Чёрная книга» под редакцией Гроссмана и Эренбурга. Так и не изданный в СССР (вышел только пару лет назад) сборник текстов о преступлениях нацистов, один из самых масштабных. Писался на русском языке и на свежем ещё материале катастрофы, поэтому в нём нет сухости переводной книги. И страшно.
2. «Его повесили на площади Победы. Архивная драма» Льва Симкина. Биография Фридриха Еккельна, одного из первых массовых палачей евреев. Работник Бабьего Яра, Рижского гетто, организатор акции в Бердичеве и автор метода «укладки сардин» (это когда жертва ложилась ничком на убитых и подставляла свой затылок для пули, чтоб место экономить при захоронении). Не Ханна Арендт, но тоже заставляет задуматься, а далеко ли. Ближнему твоего до убийцы.
3. «Золотая жатва» Яна Томаша Гросса. Формально – вовсе не про механику Холокоста книжка, но тоже страшная. Про то, что было вокруг Холокоста: перекопанные местными жителями в поиске золотых зубов территории лагерей смерти, грабежах, отсутствии чувства вины и прочем таком. Книжка про то, как быстро мы можем перестать видеть в других людях людей.
1. «Чёрная книга» под редакцией Гроссмана и Эренбурга. Так и не изданный в СССР (вышел только пару лет назад) сборник текстов о преступлениях нацистов, один из самых масштабных. Писался на русском языке и на свежем ещё материале катастрофы, поэтому в нём нет сухости переводной книги. И страшно.
2. «Его повесили на площади Победы. Архивная драма» Льва Симкина. Биография Фридриха Еккельна, одного из первых массовых палачей евреев. Работник Бабьего Яра, Рижского гетто, организатор акции в Бердичеве и автор метода «укладки сардин» (это когда жертва ложилась ничком на убитых и подставляла свой затылок для пули, чтоб место экономить при захоронении). Не Ханна Арендт, но тоже заставляет задуматься, а далеко ли. Ближнему твоего до убийцы.
3. «Золотая жатва» Яна Томаша Гросса. Формально – вовсе не про механику Холокоста книжка, но тоже страшная. Про то, что было вокруг Холокоста: перекопанные местными жителями в поиске золотых зубов территории лагерей смерти, грабежах, отсутствии чувства вины и прочем таком. Книжка про то, как быстро мы можем перестать видеть в других людях людей.
Первое впечатление от «Теней тевтонов» Иванова – автор сохраняет свою верность статусу «гения места», но решил Уралом не ограничиваться, а стать таким гением для каждой знаковой точки России. Это опять роман о территории и её истории, как «Сердце пармы», но в этот раз территория – это то, что сейчас называется Калининградской областью. И, конечно, приятно удивляет, что оказывается сюжет где нацисты перекликаются с тевтонским орденом себя до конца не исчерпал после «Первого отряда».
Идея для стартапа: продавать сразу просто склеенные корешки книг в виде подборок. Для философа, для психолога, для интеллектуала-марксиста, для евразийца. Коллеги будут в Зуме слюньки пускать.
vc.ru
Продажи книжной компании Bookbarn International выросли из-за удалёнщиков — они скупали книги оптом для фона в Zoom — Торговля…
Иногда покупали только полку, а иногда — целую библиотеку.
Пол Фассел «Класс. Путеводитель по статусной системе Америки»
Часто думаю, что Россия все-таки в классовом смысле очень простая страна. Два раза за двадцатый век социальная структура рушилась резко и неестественно и теперь на её месте живописные руины: тут от интеллигенции колонна, тут от аристократии ступенька. Но чинить это большинству лень, так и живём. В Америке сложнее — социальная система эволюционировала пару веков и классовое сознание там очень развито. Вспомним Джона Сибрука и его «Nobrow», надгробный камень над статусной системой Америки в XX веке и путеводитель по эпохе хипстеров. Если бы Сибрук не покушался на святое, бестселлером книга бы не стала.
С древности (по американским меркам, то есть с века девятнадцатого) с имущественной точки зрения в регионе существовало только два класса: богатые и бедные. Но даже не социологу ясно, что классов было больше. Другое дело, что американский класс определяется не только богатством. Вкус, стиль, мировоззрение, манеры, традиции – всё влияет на твоё положение в сложной социальной иерархии.
Сколько денег вы унаследовали, насколько опасна ваша профессия, где вы живете, какой породы ваша собака, какой формы ваша подъездная дорожка и какое на ней покрытие, насколько сладкие напитки вы пьёте, что читаете. У Сибрука этому было уделено мало внимания, но почти за двадцать лет до него Пол Фассел (кстати, достаточно серьёзный социолог и историк, ветеран Второй Мировой, автор непростой книги «Великая война и современная память) написал работу «Класс. Путеводитель по статусной системе Америки». Там он останавливается на американских классах и их признаках гораздо подробнее.
Например, в качестве классового индикатора количество денег, по Фасселу не так важно, как их источник. Таких зерён мудрости в книге полно: описание классовых сигналов, формы классовой самопрезентации, анализ элегантного потребления.
Вот ещё несколько:
Если вам говорят, «мой мальчик берет уроки игры на виоле да гамба» (что это, кстати?), вас подвергают массированной бомбардировке статусными сигналами. Спасайтесь.
Музыка и игра на инструментах – это важно. В Америке гитары, например, кроме случаев классической игры, расположены у подножия иерархии музыкальных инструментов и именно поэтому в 1960-х и 1970-х годах молодые люди так часто намеренно использовали их как орудие классовой деградации - гитара выражала стремление молодежи вырваться из клетки высше-среднего и среднего классов.
Общаясь с элитой, воздержитесь от комплиментов — они будут восприняты как грубость. Ведь и так ясно: все вещи, всё имущество прекрасно на вид, превосходно по качеству, стоит дорого и дышит импозантностью. Комплименты — удел среднего класса, это ему требуются поддержка и поощрение, что как раз дают комплименты. В высшем классе никто не сомневается в собственной ценности, она очевидна.
Довольно много внимания уделено здоровью и питанию, классовой биологии и прочим черепомеркам.
Если вы воздерживаетесь от курения, это сигнализирует о вашей принадлежности к высшему классу, однако попытка как либо обратить внимание на это воздержание тут же опустит вас в средний класс обратно.
Мужчины должны быть стройны. Никаких драгоценностей, никаких портсигаров. Волосы не окрашивать — это допустимо только в среднем классе. Никаких париков, нашлёпок и шиньонов.
Если уж есть мороженое, то ванильное. Если очень хочется и с большой осторожностью — шоколадное. Никогда фруктовое. Когда Артур Пенн, поставивший фильм «Бонни и Клайд» хотел показать, что вся банда — сборище грубых пролетариев, он «отправил» их за персиковым мороженым. И вообразите, сколь неловки классовые ассоциации, на которые наводят торты из мороженого.
И так далее, и так далее…
Но. Надо держать в уме, что хотя Фассел автор серьёзный, книжка его написана во многом как интеллектуальная шутка над американской элитой и её юморок, если нравы и логика элит вас интересуют, надо разбавлять их более амбициозными текстами. Эрвином Гофманом, тем же Сибруком, «Бобо в раю» Брукса. И, наконец, шлифануть эти легкомысленные вещи убийственно несмешным «Восстанием масс» Ортеги-и-Гассета.
Часто думаю, что Россия все-таки в классовом смысле очень простая страна. Два раза за двадцатый век социальная структура рушилась резко и неестественно и теперь на её месте живописные руины: тут от интеллигенции колонна, тут от аристократии ступенька. Но чинить это большинству лень, так и живём. В Америке сложнее — социальная система эволюционировала пару веков и классовое сознание там очень развито. Вспомним Джона Сибрука и его «Nobrow», надгробный камень над статусной системой Америки в XX веке и путеводитель по эпохе хипстеров. Если бы Сибрук не покушался на святое, бестселлером книга бы не стала.
С древности (по американским меркам, то есть с века девятнадцатого) с имущественной точки зрения в регионе существовало только два класса: богатые и бедные. Но даже не социологу ясно, что классов было больше. Другое дело, что американский класс определяется не только богатством. Вкус, стиль, мировоззрение, манеры, традиции – всё влияет на твоё положение в сложной социальной иерархии.
Сколько денег вы унаследовали, насколько опасна ваша профессия, где вы живете, какой породы ваша собака, какой формы ваша подъездная дорожка и какое на ней покрытие, насколько сладкие напитки вы пьёте, что читаете. У Сибрука этому было уделено мало внимания, но почти за двадцать лет до него Пол Фассел (кстати, достаточно серьёзный социолог и историк, ветеран Второй Мировой, автор непростой книги «Великая война и современная память) написал работу «Класс. Путеводитель по статусной системе Америки». Там он останавливается на американских классах и их признаках гораздо подробнее.
Например, в качестве классового индикатора количество денег, по Фасселу не так важно, как их источник. Таких зерён мудрости в книге полно: описание классовых сигналов, формы классовой самопрезентации, анализ элегантного потребления.
Вот ещё несколько:
Если вам говорят, «мой мальчик берет уроки игры на виоле да гамба» (что это, кстати?), вас подвергают массированной бомбардировке статусными сигналами. Спасайтесь.
Музыка и игра на инструментах – это важно. В Америке гитары, например, кроме случаев классической игры, расположены у подножия иерархии музыкальных инструментов и именно поэтому в 1960-х и 1970-х годах молодые люди так часто намеренно использовали их как орудие классовой деградации - гитара выражала стремление молодежи вырваться из клетки высше-среднего и среднего классов.
Общаясь с элитой, воздержитесь от комплиментов — они будут восприняты как грубость. Ведь и так ясно: все вещи, всё имущество прекрасно на вид, превосходно по качеству, стоит дорого и дышит импозантностью. Комплименты — удел среднего класса, это ему требуются поддержка и поощрение, что как раз дают комплименты. В высшем классе никто не сомневается в собственной ценности, она очевидна.
Довольно много внимания уделено здоровью и питанию, классовой биологии и прочим черепомеркам.
Если вы воздерживаетесь от курения, это сигнализирует о вашей принадлежности к высшему классу, однако попытка как либо обратить внимание на это воздержание тут же опустит вас в средний класс обратно.
Мужчины должны быть стройны. Никаких драгоценностей, никаких портсигаров. Волосы не окрашивать — это допустимо только в среднем классе. Никаких париков, нашлёпок и шиньонов.
Если уж есть мороженое, то ванильное. Если очень хочется и с большой осторожностью — шоколадное. Никогда фруктовое. Когда Артур Пенн, поставивший фильм «Бонни и Клайд» хотел показать, что вся банда — сборище грубых пролетариев, он «отправил» их за персиковым мороженым. И вообразите, сколь неловки классовые ассоциации, на которые наводят торты из мороженого.
И так далее, и так далее…
Но. Надо держать в уме, что хотя Фассел автор серьёзный, книжка его написана во многом как интеллектуальная шутка над американской элитой и её юморок, если нравы и логика элит вас интересуют, надо разбавлять их более амбициозными текстами. Эрвином Гофманом, тем же Сибруком, «Бобо в раю» Брукса. И, наконец, шлифануть эти легкомысленные вещи убийственно несмешным «Восстанием масс» Ортеги-и-Гассета.
Когда стопка на рабочем столе начала шататься, вспомнила про несчастного Ричарда Филлипса, которого несколько лет назад завалило журналами и в том литературном плену он провел 11 часов.
Шлюхи и монах - этот конфликт мне понятен. Но вот ключи от чего?
https://t.iss.one/malzoffsgallery/60792
https://t.iss.one/malzoffsgallery/60792
Telegram
Мальцовская Галерея
Две шлюхи избивают монаха (Zwei Dirnen uberfallen einen Monch). 1521. Урс Граф (Urs Graf), (1485-1529)