Может быть, это странно прозвучит, но – хороший был год для России.
Да, тяжелый, нервный, драматичный, и много всего случилось, а все равно хороший.
Легко определить – почему.
Когда-то раньше – особенно в 2022 году, но совсем не только, - мы постоянно жили в облаке апокалиптических прогнозов.
Не только местные соловьи, быковы и галлямовы, иноагентами признанные, но и разные западные комментаторы и газеты любили раздать острые обещания.
«Кремль ждет катастрофа!». «ВСУ будут в Крыму!». «Экономика русских в руинах!». «Отсталая бензоколонка допустила свою последнюю роковую ошибку». Ну и так далее, мы знаем этот сладостный (нет, не очень) стиль.
И так они камлали годами, а Россия переваливала, вздыхая, через очередную крутую горочку, чтобы можно было потом оглянуться и посмотреть на любителей прогнозов: ну, что теперь скажешь? А все то же самое и скажу, шарманка же.
И вот, в конце 2023 года происходит нечто уникальное.
Впервые на моей памяти, не только наш родной телевизор и агитпроп рассказывает нам добрые истории в жанре «большинство россиян позитивно оценивают итоги этого года и встречают 2024-й с хорошим настроем», но – что самое поразительное - это делает весь западный мир.
Бесконечным потоком идут какие-то статьи и выступления политиков и журналистов из тех стран, которые трудно заподозрить в большой любви к нам. И смысл этого потока, если коротко, состоит в следующем.
Кремль – вовсе не ждет катастрофа. ВСУ – не будут в Крыму. Экономика русских – не в руинах. А бензоколонка – оказалась такая хитрая, такая стойкая, что только ой и эх. Может быть, это даже и не бензоколонка, а что-то другое. Великая держава?
И всевозможные чичваркины, иноагентами признанные, с арестовичами, в росфинмониторинге экстремистами записанными, этому потоку охотно подпевают.
Словом, все говорят, что Россия справилась. Что она враг, но молодец. И, значит, нам повезло.
Предлагаю на недельку расслабиться – и поверить.

Некоторое слабое утешение в нынешней чарующей атмосфэре состоит в том, что она, атмосфэра эта, глобальная.
Во всем, по крайней мере, западном мире уже давно происходит бесконечный "воук", то есть моральный террор со стороны людей, которым нестерпимо больно от того, что вы совершили какое-то символическое преступление против их идентичности, нравственности, социальной принадлежности etc.
И, поскольку им больно из-за того, что вы не то сказали, неудачно пошутили, показали жопу или обидели их иным образом, они сотрут вас ластиком.
Это, повторяю, мировое явление.
А что наш доморощенный воук больше любит "правую" фразу, а не "левую", "традиции", а не "эксплуатацию", - ну, сейчас так. Потом, может, иначе будет.
А что в нашем доморощенном воуке такую огромную роль играют товарищ майор, "вертикаль" и "самодержавие", а вовсе не сугубо частные институты оксфордов, голливудов и цукербергов, - а где и когда в России товарищ майор, "вертикаль" и "самодержавие" не были отцами всего? Через них тут все исторически происходит, вот и это теперь.
Противно и грустно?
Зато многим нравится.
Ведь если нельзя наказать тракториста, который утопил трактор, то можно наказать того, у кого морда наглая. Это тоже справедливость.
Будем терпеть, что ж еще.

Главное событие года – это, конечно, отражение украинского наступления.
Несколько летних месяцев в запорожских степях, среди руин малозначительных вроде бы деревень, - это несколько месяцев, развернувшие европейскую историю в другую сторону.
В чем состоит этот разворот?
В том, что идея объявить Россию уникальным мировым злом, которое должно быть побеждено и наказано, провалилась.
Идея вывести русско-украинский конфликт из истории – в область морализаторской истерики, и сделать из украинцев – священный мировой фетиш, которому следует поклоняться еще яростнее, чем миту с блм-ом, - все это провалилось.
Благодаря кому и чему? Вот тут самое существенное.
Запорожская победа России – это незаметное событие.
Мы пока что не знаем имен этих людей. Мы – ну, кроме специалистов – не знаем названий частей. Мы не знаем каких-то знаменитых объектов, которые стали бы символами обороны, не знаем одной конкретной даты, когда бы все повернулось.
Все происходило неделями и месяцами, но именно такие незаметные события – работают в истории куда более действенно, чем пузыри пиара, которые умело надувает Украина.
Потому что потом эти пузыри лопаются и забываются – ну, кто сейчас помнит «киборгов донецкого аэропорта»? – а следствия этих летних месяцев распространяются сейчас по всему западному миру, и будут еще очень долгими.
А именно, пришло понимание, что Россия никуда не уйдет. Что ее нельзя победить. Что ее не получится «наказать». Что ее надо терпеть, что с ней придется считаться. Что сам этот конфликт кончится как-то иначе, не так, как «им всем там» казалось – и это надо принять.
И все это сделали неизвестные люди, которые не отступили.
Может быть, пройдут годы, они дадут интервью, о них снимут кино, им поставят памятники – там, где уже все к этому времени успокоится, зарастет, и где вместо артиллерии будет шуметь одна трава.
Но сейчас, пока этот их подвиг еще не осмыслен, не канонизирован, - я хочу под занавес года шепнуть им свое тихое спасибо.

Меня довольно сильно пришибла новогодняя новость о запрещении отца Алексия Уминского - и, стало быть, разгроме его общины, - с заменой его на другого человека.
Потому что именно он, именно в этом храме - когда-то крестил меня, и так получилось, что я кое-что понимаю про о. Алексия "не из газет".
И прежде всего я знаю, что он прекрасный священник. Образцовый настоятель - кстати, очень традиционный, чуждый всякого "обновленчества", - внимательный к прихожанам, глубоко верующий, много и долго занятый трудными делами благотворительности, бездомных, заключенных, хосписов, и особенно детских смертей (а это самый страшный фронт, какой есть в человеческой жизни). Любимый проповедник для многих тысяч, приведший в церковь стольких людей, которые еще неизвестно, где были бы без него.
При этом, разумеется, он человек своего сословия: московский либеральный интеллигент, в юности - хиппи, пришедший к священству на волне перестроечного православного романтизма, лучший друг всех тех деятелей, которых я, честно говоря, терпеть не могу.
И, разумеется, наказали его за то, за что наказали бы священника при всех режимах во все эпохи, при всех императорах, царях, генсеках и президентах - за очень умеренное, вежливое, мягкое, но все же явное гражданское несогласие с "линией партии и правительства", в русле которой традиционно следует и церковь, за вычетом экстремальных моментов истории.
За гуманизм и пацифизм среди боевых действий, за выступление в поддержку "мира, а не победы".
Я, конечно, не могу согласиться с его взглядами. Я считаю Украину - как государство и как политическую сущность - таким концентрированным страшным злом, что, по моему мнению, она требует именно силового преодоления и поражения. И, как по мне, здесь нет "равенства во зле" и "бессмысленности борьбы" - ну уж хотя бы потому, что Россия не организует "колл-центры", где бесовские голоса уговаривают несчастных людей поджигать двери военкоматов и отдавать последние деньги, и теракты Россия тоже не организует, и сатанинский шабаш 2 мая 2014 года - это тоже фирменно украинское, особое и уникальное зло.
Но речь не обо мне. У о. Алексия на этот счет, конечно, иное мнение.
И здесь - самое главное, что я хочу сказать.
Дело в том, что человек - не равен "мнениям".
Человек - больше, сложнее, важнее.
И невозможно все на свете все время сводить к "позиции", к "партийности". В жизни, мягко говоря, есть что-то еще.
И - в случае о. А.У. - эта "прибавочная стоимость" всей его пастырской жизни, его служения и трудов так велика, так важна и для его прихожан, и просто для религиозной жизни в России, что к его, повторяю, очень мягкому и умеренному либерализму можно и нужно было бы отнестись великодушно, без этой типично украинской, тупой и топорной озлобленной репрессивности. Тем более, что он сам - я уверен - при выборе между "политикой" и служением, когда бы такой выбор был ему предложен вместо запретительных мер, несомненно избрал бы служение.
Но вместо этого начальство предпочло быстро и радикально разрушить и его жизнь, и жизнь его прихода. Это - хоть и бескровная, но трагедия.
Знаете, в этом океане бесконечных моральных истерик, все новых и новых запретов, борьбы со все более и более миражными противниками - мы движемся куда-то не туда.
Нельзя терять то, что в православии называется "рассуждением" - а еще то, что в православии называется "икономией", - и превращаться в шагающих роботов партийности. И даже в том случае, если противоположная партия ничуть не лучше, если она еще хуже, - все равно нельзя.
Это и ко мне самому относится, увы.
А дорогому отцу Алексию - мое сочувствие, надежда на перемену печальных обстоятельств и бесконечная благодарность.

Лев Семеныч Рубинштейн был хороший.
Он, разумеется, был "русофобом" в том узкополитическом смысле этого слова, к которому мы так привыкли теперь, когда делим мир на своих и чужих, - но эта русофобия в его случае была второстепенной подробностью его жизни, чем-то вроде фона обоев на стене, набором общих мест его дружеской среды, - и не более. Жил он совсем другими вещами.
Публицистика Рубинштейна из прогрессивных журналов была образцово банальной даже по меркам этих самых журналов, его стихи-карточки стали, конечно, филологическим событием восьмидесятых-девяностых годов в ряду других изобретений концептуализма, но Пригов был намного умнее, а Сорокин намного ярче, и мы скорее вспомним Таракана с Милицанером и Мартина Алексеевича, говоря о том времени и том авторском круге.
И все же Лев Семенович был очень важным человеком для своего мира, и у него была своя уникальная роль, в которой его вряд ли кто сможет заменить.
На свете есть люди - публично известные люди, - чье подлинное предназначение состоит не в том, чтобы сочинять симфонии, командовать армиями или конструировать новое. Их миссия - просто жить, что-то особенное самой своей жизнью, своим присутствием обозначая, и собирая вокруг себя других, похожих и близких. Это люди-маяки, люди-символы.
Лев Семенович Рубинштейн был именно таким символом, талисманом московской alien-интеллигенции, сообщества образованных и неглупых людей, действовавших, однако, в чужом для них окружении русского народа (но от этого чувство общности становилось только крепче, а символы - ценнее).
Рубинштейн полвека просто был. Везде или почти везде - в редакциях, на митингах, в интеллигентских клубах, на вернисажах, литературных вечерах, посещаемых кухнях, - и его маленькая воробьиная фигурка, возникая в разных местах, сообщала главное: здесь - свои, здесь - все как мы любим.
А что он, собственно, делал - не так уж существенно. Читал какие-то тексты, очень любил петь советские песни под водку-селедку, остроумно, но добродушно шутил. Обличал, разумеется, "власть" и "все это у них там", но - это было дежурное обличение, ну, так положено, а вообще-то Рубинштейн был человек совсем не злобный, он никогда не орал, не лаял так, как это принято у Пархоменко-Шендеровичей-Альбац, его свойственников в том, что касается тусовки, но не характера. В нем была какая-то веселая невозмутимость. Он закуривал, опрокидывал пятьдесят, быстро рассказывал какую-нибудь смешную байку и шел дальше. Истерика - это был для него моветон.
Вот и в феврале 2022 года, когда жизнь alien-интеллигенции в России закончилась, - он не стал торопиться и никуда не побежал. Он остался там, где прожил всю жизнь, где он всю жизнь что-то писал, шутил, выпивал, где он, говоря коротко, работал самим собой. И этот его жест неотъезда - у меня, склонного к полярно противоположным взглядам на многое, - вызывает странное уважение. Мне нравится, что он так поступил.
При этом - в каком-то смысле - отказ от эмиграции его и убил. Талисман, оказавшийся вдруг без тех, чье коллективное присутствие и создавало его символическую роль, обречен на исчезновение. Тем не менее, обстоятельства его смерти так несправедливо-нелепо-трагичны, что можно только сочувствовать.
Я чтил его в юности, я ругал его в более поздние времена, но теперь, когда его нет, и когда здесь больше нет того мира, которому он служил маяком, когда вместо него здесь строится совсем другой мир - много более органичный, законный, но совсем не такой обаятельно-светский и мило-интеллигентский, как прежний, - я хочу помянуть Льва Семеновича хоть и вчуже, но как можно добрее.
Его очень любили неприятные люди, задержавшиеся не в своем месте.
Но его было за что любить.

Единственный действительно сильный аргумент в пользу того, что горе-террористка Трепова не знала, что в статуэтку заложена бомба - как ни странно, не прозвучал на судебном процессе, но если бы я был "адвокатом Плевако", то я бы напирал именно на него.
Дело в том, что направлявшие Трепову настоящие террористы - то есть украинские гебисты, вместе с примкнувшими к ним взрослыми предателями из бывших русских, - это несомненные подонки, но вовсе не дураки.
И эти люди прекрасно понимали, с кем они, назовем это так, работают.
Они понимали, что имеют дело не с каким-то жестоковыйным блюмкиным, для которого "швырнуть бомбу" - как выкурить папиросу, а с малознакомой и очень глупенькой девочкой, принадлежащей к той узнаваемой субкультуре, которую называют то "хипстерами", то "винишками", то "соевыми", то еще как-нибудь, но главное в ее определениях - это упор на инфантилизм и взвинченный невротизм от каждого чиха.
И, разумеется, они понимали, что если они скажут такой девочке правду о том, что она должна сделать, - вероятность того, что она испугается и, в лучшем случае, просто откажется, а в худшем начнет психовать - крайне велика.
И, работая с таким клиентом, украинские гебисты просто обязаны были использовать ее втемную - чтобы теракт не сорвался.
Другое дело, что Трепова, судя по всему, начала постепенно догадываться, что происходит - все же она дурочка, но не идиотка.
И, тем не менее, каждый, кто поставит себя на место Тараса-русореза, может понять, что знакомить ее с маленьким секретом операции было контрпродуктивно.
К этому остается только добавить, что старинный обычай нашего правосудия - судить только стрелочников, никогда не пытаясь доказать вину заказчиков, и уж тем более не пытаясь этих заказчиков наказать - вызывает одни сожаления.
Стрелочники, конечно, уезжают на зону и расплачиваются там за свою глупость, но заказчики продолжают убивать дальше, улыбаться и махать.

Жили-были четыре брата.
И звали их Тарас Ленин, Тарас Сталин и Тарас Дзержинский.
А четвертый брат был узбек.
И они вместе строили Великую Империю.

(краткий пересказ соцсетей одного известного писателя)

Я думаю, что этот дурацкий, несправедливый, возмутительный даже приговор - парадоксальным образом может спасти Игоря Иваныча Стрелкова.
Потому что для любителей террористического пиара (та сторона фронта) убийство человека в учреждениях ФСИН - задача намного более сложная, чем убийство этого же человека в его собственном дворе или в подъезде (а мы помним, что ГБ-Тарасы стараются все делать дешево и сердито).
Ну а любителям бюрократических отчетов (эта сторона фронта) - приговор суда дает сигнал, что дело сделано, вопрос закрыт, угроза нейтрализована и галочка поставлена. Что бывает, когда она не поставлена? Это мы видели не так давно (уточнять не собираюсь, кому надо - тот поймет).
Да, мы сейчас живем в такое время, что иной раз определенному человеку безопаснее какое-то время находиться в местах не столь отдаленных - и оказаться на свободе как раз в тот момент, когда нынешняя "интрига" будет исчерпана и образуется какая-то другая жизнь.
Да, несомненно, сам ИИС и его группа поддержки - негодуют и хотят "бороться с режимом".
Но я в эту борьбу категорически не верю, и не жду от нее ничего, кроме разрухи и смерти - в первую очередь для самих борцов. Хотя самого ИИС почитаю за его многочисленные заслуги и хотел бы подольше видеть его живым. У него, между прочим, семья.
И пусть лучше они попрощаются с ним на какое-то время, чем если бы им пришлось расставаться навсегда.

На вопрос о том, почему посадили Стрелкова, исчерпывающим образом отвечает древний анекдот про собрание в колхозе.
Помните? Тракторист напился и утопил трактор. Собирают народ, думают, что с ним делать. У кого какие мнения? Встает кузнец, говорит: а давайте я его... Нет! Он у нас единственный. Тогда кузнец говорит: ну давайте я тогда... пастуха. А пастух-то причем? Так их у нас двое.
Именно так все и было.
Произошел бунт Пригожина, но вагнеровцам дали амнистию. Тем не менее, учреждения, занятые борьбой с врагами, должны кого-то официально наказать, чтобы отчитаться о том, что не спят и не зря хлеб едят. А кого им наказывать, если вагнеровцы - неважно, живые или погибшие в Тверской области, - выпали из мира уголовных дел? Думали недолго. Что у нас случилось? Бунт нелояльных патриотов. А кто у нас еще нелояльный патриот? А вот Стрелков. Ну и отлично, тащи его. А что там думает этот самый Стрелков о событии, по аналогии с которым его забрали, не имеет для системы вообще никакого значения. Она так сложно не мыслит, это все неинтересные детали. Ей нужен отчет.
Что все это было так, доказывает тот факт, что Стрелков выступал со смелыми речами примерно семь лет - и ничего ему за это не было, а после мятежа был почти сразу арестован.
Смешно и грустно.
Но грустно - примерно раз в сто больше, чем смешно.

На днях объявили в розыск Акунина.
Дело завели, в перечень экстремистов записали, провозгласили иноагентом, а теперь - "их разыскивает милиция".
И внутреннего сопротивления это не вызывает, поскольку этот автор не только глупый и бездарный человек (что, разумеется, не преступление), жаждущий украинской военной перемоги (что, несомненно, преступление, но символическое), - но и человек благополучный, давно бежавший из России, и нам, к счастью, не надо ему сочувствовать, когда его куда-то "потащат", так как его никуда не потащат, все у него будет хорошо, но - его принудительный развод с Россией состоялся, и это главное.
Живите долго и мирно, гастролируйте по Жмеринке и Брайтону, главное - без нас.
То же самое касается и Улицкой, которая, вслед за своими коллегами по писательскому коминтерну, в разговоре с мнимыми украинцами одобрила теракты против тех, кто ей не нравится, и этнические чистки по образцу Карабаха в Крыму.
Улицкая - глупая и бездарная женщина, маскирующая "интеллигентностью" этническую ненависть к России, но она никого сама не убила и не ограбила, ей просто нравятся чужие преступления, когда они - против тех, "кого надо".
И пусть, опять-таки, живет долго и счастливо у себя в Берлине. Без плохой России, и без возможности здесь зарабатывать.
Но те же самые методы - внутри страны, когда речь идет не про бежавших сытых знаменитостей, а про городских сумасшедших из глубинки, которые скопировали не ту картинку, и на которых кто-то "выполняет план" - это уже совсем, совсем другое.
И если отменять Дмитрия Львовича Улицкого-Чхартишвили надо быстро и легко, то к несчастному обывателю, задуренному бесовской Украиной, нужно относиться с максимальным милосердием, если он, опять-таки, никого не убил и ничего не взорвал.
Чем выше статус - тем выше спрос.
А не наоборот, как это у нас часто бывает.

Посмотрел "Мастера и Маргариту".
Коротко: ужасная дрянь.
Для тех, кто Булгакова не любит или плохо знает - это просто дрянь.
Для тех, кто знает и любит - эффект умножается.
Подробнее напишу в ближайшие дни.

За последние несколько недель я вынужденно, нет, даже насильственно прочитал столько текстов про кандидата Надеждина, что даже, кажется, котом Твиксом меня не пытали в таком масштабе.
И главное, что я думаю про весь этот инфошум - очередь стоит! подписи сдал! будет регистрация! не будет регистрации! - что очень скоро об этих великих событиях все забудут так крепко, что даже и напоминать будет неловко.
Я называю этот жанр: "белорусы, вы такие прекрасные".
Потому что бегали когда-то люди по Минску, бегали и хвалили друг друга, и где все это теперь? В прекрасном нигде.
Кто помнит, что в 2011 году в Москве была "Снежная революция"?
Кто помнит, что "Координационный совет" драматически заседал годом позже?
А "добрая машина добра" (или как там эти глупости назывались), прогулки по бульварам и выдвижение даже не скажу кого, стыдно, в депутаты от Костромской области?
А еще одна революция весной 2017 года, когда школьники демонстрировали на Пушкинской площади, а в фейсбуке писали, что "режиму конец"?
А видеоролики с миллиардом просмотров, а Михаил Прохоров (кстати, где он?), а выборы Мосгордумы, где была девочка Даша-самокат? Или Даша-самокат была в другой серии? Или не Даша? Все перепуталось. Но режиму был явный конец.
И, наконец, как там "Комитет-2008"? Наверное, я единственный человек во Вселенной, кто до сих пор неизвестно зачем хранит это сакральное знание. А ведь и там кто-то собирался приходить к власти.
Так будет и сейчас.
А потом пройдет совсем немного времени - и не останется ничего. И даже обрывки мусорных сведений о том, как Кац (иноагент, наверное) ведет священную борьбу с навальнистами (тоже, подозреваю, иноагентами), и причем тут Надеждин, - все это выветрится из моей бедной памяти. Хочется нигде и никак, даже случайно, не читать про этого вашего Каца.
Зато в 2004 году у нас на выборах был политик Малышкин.
И об этом уже не забыть никогда.

Удивительно, до какой степени наказание Вованом и Лексусом Быкова, Акунина, Улицкой, Веллера - похоже на наказание Коровьевым и Бегемотом Никанора Ивановича Босого, финдиректора Римского, Лиходеева, Варенухи.
Роман, в отличие от своих срамных экранизаций, - гениальный, пророческий, вечный.

Я думаю, что центральной идеей нашего начальства 2020-х станет, конечно, не конструирование каких-то воображаемых империй и цивилизаций, о которых мечтают редкие патриотические умники, - а идея "примирения в детях".
Русское начальство рубежа веков не смогло сделаться северным аналогом шейхов Персидского залива в составе большого западного обкома. Причиной тому была слишком сложная ресурсная площадка, которая этим северным шейхам досталась - с одной стороны, позволявшая и много зарабатывать, и кого надо пугать, но, одновременно, и тянувшая за собой тяжелую историческую репутацию "медведя с красной звездой, водкой и ядерной бомбой". Память о медведе, страх перед ним - оказались для хозяев человечества важнее, чем выгоды сотрудничества вокруг трубы и чемодана с кэшем, и потому шейхи проиграли ставку всей жизни, а ярлык был вручен не им, а мелким и злобным восточноевропейским собачкам.
Дальнейшее известно: нарастание конфликта, умножение списка обид, а потом заговорили пушки.
Но что же делать дальше? - то, о чем говорит телевизор, то есть любить родину и крепить оборону, причем всерьез и надолго? В это трудно поверить. "Современность" устроена таким образом, что никакие деньги и никакой статус, никакие почести и регалии - не имеют смысла, если они локальны. Ну, заработал ты триллион и положил его в Сбербанк, - и кто ты после этого? Бумажки бывают разных цветов и называются по-разному, их можно получать где угодно, - но "настоящий банк" и "настоящий инвестфонд" для их вложения - находятся всегда в одном месте. Ну, хорошо, в двух местах.
Вместе с тем, нынешнее поколение, правящее в России, уже не может ни с кем "помириться". Слишком поздно. Образовавшаяся пропасть так велика, что через нее не перепрыгнешь с помощью каких-то дежурных компромиссов.
И это значит, что с большой вероятностью на вооружение будет взято простое пенсионное соображение: "мы как надо не жили - пусть хоть дети поживут".
То есть действующее начальство так и будет нести на себе все тяготы сурового правления, оставаясь на госдаче под санкциями, - но зато следующее поколение должно будет принять штурвал в более спокойной обстановке, и, если повезет, добиться большего, чем те, чья судьба была определена в последние тридцать лет.
Добиться большего - значит, уйти в западный мир, но не банальными эмигрантами, а вместе со всем хозяйством.
Превратиться - коллективно-символически - именно в то, что сейчас так проклинаемо в телевизоре.
Выйти вон из истории, где грязно и опасно.
И я, честно сказать, мало верю в то, что эту логику у кого-нибудь получится опрокинуть, ну разве что если некий исторический рок заблокирует этот путь.
Я больше надеюсь на оттепель вместо перестройки. На умеренное предательство - вместо катастрофического.
И если ждет нас впереди что-то подобное - считайте, мы крупно выиграли в лотерею.

Страстное отношение русской общественности к приезду Такера Карлсона в Москву мне хорошо понятно.
Дело в том, что официозные формулы насчет причастности России к жизни "глобального юга", фронту "борьбы с колониализмом" и прочему "евразийству" - оставляют русского человека глубоко равнодушным.
Нет ничего более чуждого нам, чем эти волнения насчет того, что белые шайтаны кого-то в Африке угнетают, а равно и насчет горькой судьбы гордого палестинского, сирийского, йеменского и тп. народа.
Все это, может быть, практически необходимо государству - или нет, - но, в любом случае, ужасно скучно и совсем мимо сердца.
Зато желание стать частью Запада, быть ближе к Западу - вот это вечный сюжет русской истории и русской культуры.
И разница между либералами и консерваторами в этом вопросе состоит не в том, что либералы у нас, дескать, западники, а консерваторы строго наоборот.
Вовсе нет. Просто либералы хотели бы принять западные правила игры как поучения прапорщика в казарме - беспрекословно, и если надо драить пол зубной щеткой, ну, значит, покорно примемся за дело.
Консерваторы же исходят из того, что близость с Западом должна случиться на уважительных и выгодных условиях - это пункт первый, и, во-вторых, сближаться с трансгендерами, феминистками, украинцами и далее по списку - противно и бессмысленно, а хочется иметь в друзьях Рональда Рейгана и Клинта Иствуда.
Но Рейгана нет, а Иствуд стар и далеко, зато есть Дональд Трамп и Такер Карлсон, и они даже, кажется, говорят о нас что-то хорошее.
И это именно то, что на самом деле нужно России. Место в этом ряду, за этим столом, внутри этого мира.
Увы, надо признать, что такая близость невозможна.
"Настоящий", блестящий, имперский, знаменитый своими достижениями Запад - никогда не хотел этой дружбы, но даже если бы и захотел, в любом случае является уходящей натурой, гибнущей под напором трансфемтарасов.
И эта обреченность мечты о единстве России с подлинным Римом и Парижем, Берлином, Лондоном и Нью-Йорком - это трагедия русского одиночества.
Мечта, однако, не теряет своей притягательности из-за своей несбыточности.
Так что даже и тень былого Запада, благосклонная к нам - такая как милый Такер, - все равно многих радует, веселит, и уж точно всех интересует.
А потом он уедет - и мы продолжим дружить с братской Намибией.

Но эти и другие претензии – ничто по сравнению с главным. По сравнению с тем, для чего и о чем сделан был этот фильм.

Ведь это никакая не экранизация Булгакова. И никакого отношения она не имеет ни к роману, ни к жизни его автора, ни к обстоятельствам довоенного советского мира. Это политический памфлет – резкий, откровенный, – направленный против нынешней России, против ее властей. Тут есть всё: и нарочито отвратительные персонажи орут о том, как они хотят в Крым, и плитку перекладывают на улицах, и спасительный Воланд здесь именно и прежде всего иностранец, и главный герой – это противостоящий государству «иноагент», которого губит «режим», а «заграница» забирает к себе, предварительно взорвав Москву. Все, что памфлету этому в романном материале мешает – удалено или сведено к минимальным и бессмысленным для общего действия сценам, как линия Иешуа.

Но возникает проблема. Этот памфлет – ложь.

Дело в том, что то общество и то государство, которое показано в «Мастере» (книге) с такой беспощадностью, та номенклатура, та творческая и политическая среда, которая травила самого Булгакова, – это была самая прогрессивная, самая революционная среда в мире, гордая тем, что опрокинула все прежнее и строит новый мир. И вот под этот-то новый мир и устроил подкоп наш любимый писатель – монархист, белогвардеец и человек вчерашнего дня, – показавший, что весь тогдашний моднейший марксизм-атеизм-футуризм оказывается пшиком, столкнувшись с трагизмом человеческой судьбы, с ее подчиненностью высшим силам, а вовсе не «классовой борьбе». Без этого конфликта непонятно, зачем все было написано. Но именно это противостояние аккуратно вычеркнуто, заштриховано в фильме, поскольку его авторам нужно для своих целей «государство вообще», современное государство, а вовсе не СССР двадцатых-тридцатых. Ведь на сегодняшние деньги – кто враги Мастера? Это проповедники «борьбы с империализмом», всевозможного феминизма-трансгендеризма, ниспровергатели «мертвых белых мужчин», а совершенно не те нынешние наши «официальные лица», на которых нацелен господин Локшин, которых хлебом не корми – дай поговорить о традиционных ценностях, и высмеивать которых нужно тогда уж с помощью Гоголя и Щедрина, но никак не Булгакова. У Булгакова – не они, не Россия 2020-х, а нечто прямо противоположное, почему и появляются – на фоне тогдашнего жесточайшего прогрессизма – в романе и Сатана, и авторская версия Евангелия.

Есть такое модное слово – апроприация. Это несправедливое заимствование, когда человек, не имеющий на какое-то явление моральных прав, пытается тем не менее забрать его себе, выступить от лица тех, к кому он отношения не имеет.

Так вот, локшинско-продюсерский «Мастер» – это типичная апроприация, когда Берлиозы с Латунскими присвоили написанную буквально против них книгу и сняли по ней кино, используя ее так, как им выгодно. Булгаков, переделанный с точки зрения Берлиоза, – это ли не самое изощренное издевательство над памятью автора?

https://mperspektiva.ru/topics/berlioz-protiv-master-i-margarita/

Все закончилось так: Максим Соколов, лучший политический журналист России рубежа веков, неожиданно скончался у себя дома, в деревне Шишкино возле города Зубцов, не дожив до шестидесяти пяти лет – и одного дня до Нового года.

Его похоронили рядом, в деревне Столипино. Это самое Столипино – когда-то Столыпино, когда-то село, – довольно оживлённое место в любую погоду. Там бегают школьники, там бежит электронная надпись над дверью фельдшерско-акушерского пункта, сообщающая о том, какое сегодня число и какая погода. Но если пройти чуть дальше, обогнув маленькую руину снесённого храма и войдя на кладбище, которое так странно выглядит, оставшись без церкви в центре деревни, – наступает глубокая, великая тишина.

Могила находится с краю погоста – и соседствуют с ней пока лишь редкие недавние захоронения и следы запустения, обычного для границы кладбищенской территории. Потом здесь всё изменится – поднимутся деревья и встанут памятники. Но сейчас нужно сделать шагов сто от ничем не обозначенного входа вперёд, в сиротливую пустоту, чтобы увидеть стоящие домиком венки.

Эти венки обозначают конец жизни удивительного человека, которого я любил.

https://octagon.media/blogi/dmitrij_olshanskij/cherez_les.html

Главный вопрос нынешнего правления, если смотреть на него сверху, с точки зрения правителя, состоит в следующем:
Почему России было отказано в союзничестве с западным миром? Ведь мы знаем, что Россия была к этому готова, Россия была дружелюбна и договороспособна.
Правильный ответ, я уверен, был бы чисто бюрократическим.
"Не стоит". "А то мало ли что". "Как бы чего не вышло". "Зайдите как-нибудь потом". "А вы справочку не принесли".
России было отказано только из-за того, что американская бюрократия не хотела брать на себя ответственность за сложное дело, гипотетически содержащее в себе туманные будущие риски. Да, Россия как будто бы хотела сотрудничать, но - с ней не хотелось согласовывать интересы, не было ощущения тысячепроцентного уровня предсказуемости. Лучше было опереться на стаю прибалтик.
Но я хочу сказать о другом.
Я хочу сказать: а давайте вспомним, почему Кремль много-много лет блокировал участие в политике целой толпе разных людей, которые в свое время были очень даже договороспособны, и очень хотели участвовать в чем-нибудь, но - их отправили то в подполье, то в эмиграцию, словом, куда подальше.
Список длинный: все эти Грудинины, Прохоровы, Надеждины, Фургалы, нацболы, экстремисты Удальцовы, Стрелковы, покойный Немцов, да и кто только не.
Да по той же самой причине.
"Справочку не принесли". "Мало ли что, лучше не стоит". "Как бы чего не вышло". "А кто отвечать будет?"
Не хотели лишних сложностей. Хотели тысячепроцентной предсказуемости. Избегали гипотетических туманных угроз.
Опирались на стаю своих прибалтик, то есть, виноват, народных избранников.
Вот такая печальная зеркальность.
Россия во внешнем мире получила такое же отношение к себе, какое практиковала в своих внутренних делах.
Не на что обижаться.

Нарцисс Баунов высокомерно попрекает Путина: тот, мол, не понимает, что в западный клуб его не зазвали из-за "нарушения правил", и главным таким нарушением стало само его долгое правление, да и список остальных примерно понятен.
Неловко даже напоминать, что коллизия "Путин-НАТО" имела место в 2000 году, когда никто не мог упрекнуть П., что он засиделся.
Но даже и без этого.
Некто Реджеп Тайип Эрдоган, управляющий Турцией на протяжении уже двадцати с лишним лет, принимавший участие в целой серии военных конфликтов, отправлявший в Европу орды мигрантов, содержащий непризнанную республику, нарушающую территориальную целостность Кипра, а также еще кое-каких суровых человечков в соседних странах, ну и, уж конечно, обвиняемый в политических репрессиях внутри страны, - и при этом полноправный участник НАТО, многолетний кандидат в ЕС и не имеющий никаких санкций уважаемый партнер всех на свете, - слушает рассуждения о правилах игры с улыбкой.