This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
С интересом наблюдаю как один и тот же тарикат в разных регионах развивается по разному. Вот например silsila-e-saifi. Когда этот тарикат начал свое распространение в Пакистане его последователи находились в крайне напряженных отношениях с тамошними учеными деобанди, предпочитая больше взаимодействовать с барелви (при этом, как я понимаю они сами барелви не являются) .
А в Афганистане, судя по тому что появляется все больше афганских нашидов в так называемом saifi style, а муриды перешли с их фирменных белых тюрбанов на черные, они предпочли влиться в деобандийское движение "студентов".
А в Афганистане, судя по тому что появляется все больше афганских нашидов в так называемом saifi style, а муриды перешли с их фирменных белых тюрбанов на черные, они предпочли влиться в деобандийское движение "студентов".
Продолжая тему связи тариката Сайфия и запрещеной организации, которая сейчас взяла власть в Афганистане.
Увидел ролик одного пакистанского журналиста, где он утверждает что старший сын Akhundzada Saif-ur-Rahman Mubarak, афганского паштуна, основавшего этот тарикат в Пакистане - Saeed Jan Haideri в определеный период своей жизни занимал в вышеупомянутой запрещеной организации официальную должность, связаную с судейством. Не знаю правда, насколько это достоверная информация, но уже сам факт таких информационных вбросов вызывает любопытство.
Лично я всегда относился к сайфия с подозрением, но допускаю что ее афганские и иранские ветви отличаются от нынешней пакистанской.
_
На фото Akhundzada Saif-ur-Rahman Mubarak
UPDATE
Подписчик канала, несколько больше знакомый с ситуацией, в комментариях к посту сообщил, что с недавних пор деятельность тариката Сайфия в Афганистане официально запрещена
Увидел ролик одного пакистанского журналиста, где он утверждает что старший сын Akhundzada Saif-ur-Rahman Mubarak, афганского паштуна, основавшего этот тарикат в Пакистане - Saeed Jan Haideri в определеный период своей жизни занимал в вышеупомянутой запрещеной организации официальную должность, связаную с судейством. Не знаю правда, насколько это достоверная информация, но уже сам факт таких информационных вбросов вызывает любопытство.
Лично я всегда относился к сайфия с подозрением, но допускаю что ее афганские и иранские ветви отличаются от нынешней пакистанской.
_
На фото Akhundzada Saif-ur-Rahman Mubarak
UPDATE
Подписчик канала, несколько больше знакомый с ситуацией, в комментариях к посту сообщил, что с недавних пор деятельность тариката Сайфия в Афганистане официально запрещена
Парадоксы ориентализма.
На Северном Кавказе некоторые исследователи и популяризаторы исторической науки преувеличивают роль суфизма, а более конкретно - халидийского братства, в организации движения горцев Дагестана и Чечни в XIX веке (т.н. "мюридизм").
В это же время, многие зарубежные и отечественные авторы, по сей день не избегают называть движение индийских мусульман против сикхского террора и английского империализма, поднятое Сайидом Ахмадом Барелви в тот же период "ваххабитским"
Сайид Ахмад Барелви был последователем основных тарикатов субконтинента, их муджаддидийских линий, учеником сына и преемника мухаддиса Валиуллаха Дахляви, Шаха Абдуль-Азиза. Собственно именно Шах Абдуль-Азиз вынес фетву, о том что Индия считается даруль-харб, что послужило стартом для последующей цепи событий.
Более того, до нас доходит очень мало информации - принимали ли дагестанские имамы Гази Мухаммад и Шамиль у своих сторонников баят, присягу на следование суфийскому пути?
В то время когда "ваххабит" Сайид Ахмад Барелви постоянно принимал баят у своих последователей (правда именно о суфийском баяте я могу говорить с уверенностью лишь до его переселения на фронтир и начало боевых действий - возможно в новый период своей жизни под баятом он понимал присягу ему, как политическому и духовному лидеру)
Да, его суфизм носил реформисткий характер, тем не менее Rah-e-Suluk Nubuwwat имел все родовые черты суфийского тариката.
На Северном Кавказе некоторые исследователи и популяризаторы исторической науки преувеличивают роль суфизма, а более конкретно - халидийского братства, в организации движения горцев Дагестана и Чечни в XIX веке (т.н. "мюридизм").
В это же время, многие зарубежные и отечественные авторы, по сей день не избегают называть движение индийских мусульман против сикхского террора и английского империализма, поднятое Сайидом Ахмадом Барелви в тот же период "ваххабитским"
Сайид Ахмад Барелви был последователем основных тарикатов субконтинента, их муджаддидийских линий, учеником сына и преемника мухаддиса Валиуллаха Дахляви, Шаха Абдуль-Азиза. Собственно именно Шах Абдуль-Азиз вынес фетву, о том что Индия считается даруль-харб, что послужило стартом для последующей цепи событий.
Более того, до нас доходит очень мало информации - принимали ли дагестанские имамы Гази Мухаммад и Шамиль у своих сторонников баят, присягу на следование суфийскому пути?
В то время когда "ваххабит" Сайид Ахмад Барелви постоянно принимал баят у своих последователей (правда именно о суфийском баяте я могу говорить с уверенностью лишь до его переселения на фронтир и начало боевых действий - возможно в новый период своей жизни под баятом он понимал присягу ему, как политическому и духовному лидеру)
Да, его суфизм носил реформисткий характер, тем не менее Rah-e-Suluk Nubuwwat имел все родовые черты суфийского тариката.
Forwarded from Wild Field
Недждийское движение действительно оказало большое влияние, в том числе и на суфийскую по сути среду (африканские Фодиява, Санусия и т.д. туда же). Из-за этого всегда возникал соблазн обозвать индийское реформаторское движение ваххабизмом. Но все как обычно сложнее, и даже недждийский ваххабизм был лишь частью более широкой реформаторской волны, один из основных узлов которой был кстати в Индии. https://t.iss.one/kizilelmaya/713
Telegram
Caucasian Tashkeel
Парадоксы ориентализма.
На Северном Кавказе некоторые исследователи и популяризаторы исторической науки преувеличивают роль суфизма, а более конкретно - халидийского братства, в организации движения горцев Дагестана и Чечни в XIX веке (т.н. "мюридизм").…
На Северном Кавказе некоторые исследователи и популяризаторы исторической науки преувеличивают роль суфизма, а более конкретно - халидийского братства, в организации движения горцев Дагестана и Чечни в XIX веке (т.н. "мюридизм").…
Forwarded from Wild Field
Многие интересующиеся темой, знают, что важнейшим учителем Мухаммада ибн Абдуль-Ваххаба был Мухаммад Хаят Ибрагим аль-Синдхи, ученый-мухаддис и накшбандийский шейх, ученик Шаха Валиуллаха Дехляви. Среда поздней Могольской империи - раздираемой внутренними усобицами, сикхами, маратхами, и общим упадком - стала тем котлом, где родились многие реформаторские идеи, перенесенные на аравийскую почву мигрантами из Индии.
Но это про ваххабизм. А ведь без Индии не было бы и современного шиизма тоже. Наджаф, место захоронения четвертого праведного халифа Али ибн Аби Талиба, сегодня важнейший шиитский центр паломничества и обучения, до 19 века был в совершенно упадке. У города были две основные проблемы: рейды арабских племен и нехватка воды. Португальский путешественник Педро Тейшейра описывает это место как разрушенное и "пришедшее в упадок во всех отношениях" в 1604 году. Несмотря на все усилия, например, со стороны сефевидского шаха Аббаса I в 1623 году, акведуки продолжали заиливаться.
Ситуация изменилась только в 1780 году, когда у османского Наджафа появился индийский покровитель - шиитская династия навабов Ауда со столицей в Лакхнау. В 1780 году главный министр Ауда Хасан Реза Хан пожертвовал 500 000 рупий. На эти индийские деньги после 1803 года начал действовать новый канал Хиндия в Наджафе.
В результате удача Наджафа полностью изменилась. Теперь можно было принимать огромное количество паломников. Что еще более важно, арабские племена, до этого лишь грабившие регион, теперь притягивались к нему и в итоге обратились в шиизм. По сути, полмиллиона рупий из Лахора тогда как раз и превратили Ирак в преимущественно шиитскую страну.
Отдельно в 1850-х годах был учрежден "Ауд Вакф" (более 6 миллиона рупий), который выплачивал стипендии 1200 иранским и арабским студентам в Наджафе. Фонд беспрецедентным образом повысил религиозный авторитет, возможности для покровительства и транснациональный охват ведущих шиитских ученых семей города.
С конца 19 века Наджаф стал прибежищем оппозиционных иранских шиитских ученых. В Ираке они могли выражать свое несогласие с (реформистской) политикой у себя дома. Самый известный пример - Рухолла Хомейни, который проживал в Наджафе с 1963 по 1978 год.
Ну а после падения Саддама Хусейна в 2003 году многие индийские и пакистанские студенты вернулись в Наджаф. По количеству паломников каждый год Наджаф уступает лишь Мекке и Медине в период хаджа. А по влиянию на шиитский мир опережает возможно все другие места.
Но это про ваххабизм. А ведь без Индии не было бы и современного шиизма тоже. Наджаф, место захоронения четвертого праведного халифа Али ибн Аби Талиба, сегодня важнейший шиитский центр паломничества и обучения, до 19 века был в совершенно упадке. У города были две основные проблемы: рейды арабских племен и нехватка воды. Португальский путешественник Педро Тейшейра описывает это место как разрушенное и "пришедшее в упадок во всех отношениях" в 1604 году. Несмотря на все усилия, например, со стороны сефевидского шаха Аббаса I в 1623 году, акведуки продолжали заиливаться.
Ситуация изменилась только в 1780 году, когда у османского Наджафа появился индийский покровитель - шиитская династия навабов Ауда со столицей в Лакхнау. В 1780 году главный министр Ауда Хасан Реза Хан пожертвовал 500 000 рупий. На эти индийские деньги после 1803 года начал действовать новый канал Хиндия в Наджафе.
В результате удача Наджафа полностью изменилась. Теперь можно было принимать огромное количество паломников. Что еще более важно, арабские племена, до этого лишь грабившие регион, теперь притягивались к нему и в итоге обратились в шиизм. По сути, полмиллиона рупий из Лахора тогда как раз и превратили Ирак в преимущественно шиитскую страну.
Отдельно в 1850-х годах был учрежден "Ауд Вакф" (более 6 миллиона рупий), который выплачивал стипендии 1200 иранским и арабским студентам в Наджафе. Фонд беспрецедентным образом повысил религиозный авторитет, возможности для покровительства и транснациональный охват ведущих шиитских ученых семей города.
С конца 19 века Наджаф стал прибежищем оппозиционных иранских шиитских ученых. В Ираке они могли выражать свое несогласие с (реформистской) политикой у себя дома. Самый известный пример - Рухолла Хомейни, который проживал в Наджафе с 1963 по 1978 год.
Ну а после падения Саддама Хусейна в 2003 году многие индийские и пакистанские студенты вернулись в Наджаф. По количеству паломников каждый год Наджаф уступает лишь Мекке и Медине в период хаджа. А по влиянию на шиитский мир опережает возможно все другие места.
В личной беседе посетовал что не одобряю культуру профессиональных единоборств, и легитимизацию в кавказском сознании образа человека зарабатывающего боями перед публикой.
Мой собеседник возразил что я мог бы выбрать и другой обьект для критики, приведя в пример кавказский либеральный истеблишмент, нефоров, анимешников и т.д.
Дело в том что нефоры и либералы формируют свой отдельный дискурс, а названые выше бойцы - изменяют, переосмысляют, в неприемлимом для меня ключе, наш.
Такая вот онтологическая разница
Мой собеседник возразил что я мог бы выбрать и другой обьект для критики, приведя в пример кавказский либеральный истеблишмент, нефоров, анимешников и т.д.
Дело в том что нефоры и либералы формируют свой отдельный дискурс, а названые выше бойцы - изменяют, переосмысляют, в неприемлимом для меня ключе, наш.
Такая вот онтологическая разница
Два человек из Медины.
Его звали Мухаммад Дауд, он был поляком с американским паспортом. Крупного телосложения, с уже полуседой бородой, серыми глазами. Носил добротный белый шемаг саудовской фирмы "басма" и укороченую до щиколоток саудовскую рубаху - все идеально выглажено паровым прессом. Его можно было принять за мутавва (сотрудника религиозной полиции), но его история куда интереснее.
Приняв Ислам он решил отправится в путешествие - сел на велосипед и пересек Африку, заехав в Сенегале и завершив свой путь то ли в Танзании то ли в ЮАР. На это у него ушло три года.
В Польше родня решила упрятать его в дурку, он поехал в Саудию на Умру. Там встретил одного из именитых чтецов, я к сожалению забыл его имя, из старых саудовских, очень известный - я даже его видел один раз, очень не молодой человек с суровым каменым бедуинским лицом. Он рассказал ему о своих проблемах.
"Понимаю. Ты - мухаджир... Мухаджир" - только и ответил араб. И подал ходатайство чтобы Мухаммад Дауда приняли в местный университет (а тому было уже за сорок, в обычной ситуации это было бы не возможно).
Но и тут его трудности не закончились - саудовская бюрократия как всегда напортачила, и его документы зависли, а виза паломника давно кончилась.
Но он не сдавался. Днем ходил на уроки, а ночью шел спать в холлах отелей, ну как это называется, где диваны, вай-фай и т.д.- "бизнес-центр" вроде бы. Так и жил.
В нем сочеталась вот эта педантичность восточно-европейского выживальщика и безмятежность верующего, который уже много повидал и Аллах его не оставил. Очень красивый образ.
Второй человек - бенгалец, сам подошел ко мне и вежливо заговорил по английски. Был он из очень богатой семьи, родом из Дакки. Утонченный и деликатный. Большую часть жизни прожил в Англии, там получил научную степень то ли по философии, то ли по искуствоведению. Прошел все круги метафизического ада- богемные тусы, дружба с оккультистом и т.д.
Потом вернулся домой и одумался, отпустил бороду, стал соблюдать религию и приехал с родителями в Хадж. Он находился в каком-то странном состоянии, с одной стороны переживал необычайный духовный подъем, словно загораясь от света Медины. С другой - было видно что прошлое его давило, иногда он просто менялся в лице от каких-то тяжелых мыслей. Мне было в тягость общение с ним, вроде даже не стал давать ему свой номер- но каждый раз ночью мы сталкивались с ним недалеко от "дверей Салям".
- Мне так хорошо в этом месте. Я думаю остаться здесь.
-Это плохая идея. Тут очень сурово поступают с нелегалами. Особенно с бенгальцами.
-Это меня не пугает.
- Послушай, у твоей семьи есть деньги! Возвращайся домой, бенгальцу легко получить рабочую визу - сделай все легально и приезжай.
Он не стал отвечать ничего.
Через пару дней снова встречаю его. Холодная октябрьская ночь.
- Я должен был сегодня уехать. Водитель отвез меня из отеля в аэропорт, а я сбежал. Мой паспорт и вещи остались у него.
Слушать это было немного забавно - взрослый человек рассказывает как от кого-то убежал. Но он был таким домашним, салонным интелектуаллом-эстетом, сыном богатых родителей, и сейчас находился в очень сложном положении, хотя и не осознавал этого еще.
-Позвони своим родителям, пусть купят новый билет. И найди свой паспорт или обратись в консульство.
-Я не хочу. Я остаюсь в этом городе.
На этом и расстались.
Кто-то скажет что это авантюры. А я скажу: это - Прямой Путь. И Любовь.
1443 год. 12 Раби уль авваль.
Его звали Мухаммад Дауд, он был поляком с американским паспортом. Крупного телосложения, с уже полуседой бородой, серыми глазами. Носил добротный белый шемаг саудовской фирмы "басма" и укороченую до щиколоток саудовскую рубаху - все идеально выглажено паровым прессом. Его можно было принять за мутавва (сотрудника религиозной полиции), но его история куда интереснее.
Приняв Ислам он решил отправится в путешествие - сел на велосипед и пересек Африку, заехав в Сенегале и завершив свой путь то ли в Танзании то ли в ЮАР. На это у него ушло три года.
В Польше родня решила упрятать его в дурку, он поехал в Саудию на Умру. Там встретил одного из именитых чтецов, я к сожалению забыл его имя, из старых саудовских, очень известный - я даже его видел один раз, очень не молодой человек с суровым каменым бедуинским лицом. Он рассказал ему о своих проблемах.
"Понимаю. Ты - мухаджир... Мухаджир" - только и ответил араб. И подал ходатайство чтобы Мухаммад Дауда приняли в местный университет (а тому было уже за сорок, в обычной ситуации это было бы не возможно).
Но и тут его трудности не закончились - саудовская бюрократия как всегда напортачила, и его документы зависли, а виза паломника давно кончилась.
Но он не сдавался. Днем ходил на уроки, а ночью шел спать в холлах отелей, ну как это называется, где диваны, вай-фай и т.д.- "бизнес-центр" вроде бы. Так и жил.
В нем сочеталась вот эта педантичность восточно-европейского выживальщика и безмятежность верующего, который уже много повидал и Аллах его не оставил. Очень красивый образ.
Второй человек - бенгалец, сам подошел ко мне и вежливо заговорил по английски. Был он из очень богатой семьи, родом из Дакки. Утонченный и деликатный. Большую часть жизни прожил в Англии, там получил научную степень то ли по философии, то ли по искуствоведению. Прошел все круги метафизического ада- богемные тусы, дружба с оккультистом и т.д.
Потом вернулся домой и одумался, отпустил бороду, стал соблюдать религию и приехал с родителями в Хадж. Он находился в каком-то странном состоянии, с одной стороны переживал необычайный духовный подъем, словно загораясь от света Медины. С другой - было видно что прошлое его давило, иногда он просто менялся в лице от каких-то тяжелых мыслей. Мне было в тягость общение с ним, вроде даже не стал давать ему свой номер- но каждый раз ночью мы сталкивались с ним недалеко от "дверей Салям".
- Мне так хорошо в этом месте. Я думаю остаться здесь.
-Это плохая идея. Тут очень сурово поступают с нелегалами. Особенно с бенгальцами.
-Это меня не пугает.
- Послушай, у твоей семьи есть деньги! Возвращайся домой, бенгальцу легко получить рабочую визу - сделай все легально и приезжай.
Он не стал отвечать ничего.
Через пару дней снова встречаю его. Холодная октябрьская ночь.
- Я должен был сегодня уехать. Водитель отвез меня из отеля в аэропорт, а я сбежал. Мой паспорт и вещи остались у него.
Слушать это было немного забавно - взрослый человек рассказывает как от кого-то убежал. Но он был таким домашним, салонным интелектуаллом-эстетом, сыном богатых родителей, и сейчас находился в очень сложном положении, хотя и не осознавал этого еще.
-Позвони своим родителям, пусть купят новый билет. И найди свой паспорт или обратись в консульство.
-Я не хочу. Я остаюсь в этом городе.
На этом и расстались.
Кто-то скажет что это авантюры. А я скажу: это - Прямой Путь. И Любовь.
1443 год. 12 Раби уль авваль.
Давно думаю об отличии современных кавказских студентов и ученых прошлого.
В том же Дагестане местными носителями знания постоянно писались книги, где разбирались актуальные для местности вопросы.
Даже в советское время это не прекращалось, примеры - Назир Доргели, чеченец Изнаур из Варандоя и другие.
На Дауда из Усиша, Ибрахима из Урада, Кудутли, Карахи и других ссылались те, кто пришли после них. Шла академическая жизнь, формировался локальный научный дискурс, жила местная традиция учености.
А что сейчас? Кто из разрекламированых студентов пишет книги на арабском? Не абстрактные "докторские дисертации" а разборы тех вопросов, которые требуют разьяснения в их землях?
Обсуждать по тысячному разу хайповые темы разногласий между разными течениями - это всегда пожалуйста. А если задать серьезный вопрос по фикху то "мы спросим у шейхов".
Алим из XVIII века, живи в наше время например в КБР сел бы и написал книгу где разобрал бы детально все, в чем неясность для основной массы мусульман - как правильно хоронить людей, тему тайных браков, тему с кем остаются дети после развода и кто их должен содержать, масх на обычные носки, положение риба в Шариате и т.д.
Другой бы написал на эту книгу комментарий, третий бы по ряду вопросов возразил, и в итоге мы бы имели академический пласт литературы привязаный конкретно к этому региону, на который можно было бы ссылаться имамам и простым людям.
Почему этого нет ? Хотя вроде в Чечне и Дагестане книги и сейчас пишутся, но все равно сколький процент от студентов этим занят? Мне кажется что даже не десятая часть.
Плачевность такого подхода можно видеть по уровню вопросов, которые задают своим учителям из арабских стран наши земляки-студенты, передавая их от простых мусульман, вроде:
-Можно ли делать масх на обычные носки?
Я сейчас не обсуждаю правильность понимания ими этих хукмов, я о том что эти люди таким вещам должны были сами обучить свой джамаат двадцать лет назад еще. И даже если кто-то спрашивает сейчас, нет никакой необходимости для этого обращаться к своим учителям за разьяснением.
Что происходит вообще?
Не должно быть так, чтобы те кто сейчас претендуют на то чтобы быть учителями религии, не оставили после себя даже брошюры на арабском.
В том же Дагестане местными носителями знания постоянно писались книги, где разбирались актуальные для местности вопросы.
Даже в советское время это не прекращалось, примеры - Назир Доргели, чеченец Изнаур из Варандоя и другие.
На Дауда из Усиша, Ибрахима из Урада, Кудутли, Карахи и других ссылались те, кто пришли после них. Шла академическая жизнь, формировался локальный научный дискурс, жила местная традиция учености.
А что сейчас? Кто из разрекламированых студентов пишет книги на арабском? Не абстрактные "докторские дисертации" а разборы тех вопросов, которые требуют разьяснения в их землях?
Обсуждать по тысячному разу хайповые темы разногласий между разными течениями - это всегда пожалуйста. А если задать серьезный вопрос по фикху то "мы спросим у шейхов".
Алим из XVIII века, живи в наше время например в КБР сел бы и написал книгу где разобрал бы детально все, в чем неясность для основной массы мусульман - как правильно хоронить людей, тему тайных браков, тему с кем остаются дети после развода и кто их должен содержать, масх на обычные носки, положение риба в Шариате и т.д.
Другой бы написал на эту книгу комментарий, третий бы по ряду вопросов возразил, и в итоге мы бы имели академический пласт литературы привязаный конкретно к этому региону, на который можно было бы ссылаться имамам и простым людям.
Почему этого нет ? Хотя вроде в Чечне и Дагестане книги и сейчас пишутся, но все равно сколький процент от студентов этим занят? Мне кажется что даже не десятая часть.
Плачевность такого подхода можно видеть по уровню вопросов, которые задают своим учителям из арабских стран наши земляки-студенты, передавая их от простых мусульман, вроде:
-Можно ли делать масх на обычные носки?
Я сейчас не обсуждаю правильность понимания ими этих хукмов, я о том что эти люди таким вещам должны были сами обучить свой джамаат двадцать лет назад еще. И даже если кто-то спрашивает сейчас, нет никакой необходимости для этого обращаться к своим учителям за разьяснением.
Что происходит вообще?
Не должно быть так, чтобы те кто сейчас претендуют на то чтобы быть учителями религии, не оставили после себя даже брошюры на арабском.
На канале уже давно не было материалов о футувва
*далее упоминается запрещенное в России движение. Обращаем ваше внимание что публикация носит сугубо исследовательский характер, в рамках научной работы
https://telegra.ph/Futuvva-po-afganski-10-20
*далее упоминается запрещенное в России движение. Обращаем ваше внимание что публикация носит сугубо исследовательский характер, в рамках научной работы
https://telegra.ph/Futuvva-po-afganski-10-20
Telegraph
Футувва по афгански
Изучая вопрос о социальных корнях движения «Талибан», мы натолкнулись на одно весьма любопытное указание. Один из авторов сборника «Афганистан — Талибан и мировая полмтика» Вильям Мейли упомянул, что «среди талибов есть какая-то часть кандагарской голытьбы…
Сформулировал для себя адекватное понимание этнопатриотзма.
Если кавказский этнопатриотизм направлен на "чтобы у нас не стало как у них"
- он правильный.
Остальное все - романтизм и шовинизм.
Если кавказский этнопатриотизм направлен на "чтобы у нас не стало как у них"
- он правильный.
Остальное все - романтизм и шовинизм.
Кстати об эпидемиях.
Этнопатриоты всегда все списывают на внешний фактор - колонизация, советизация, репрессии и т.д.
Мне кажется не все так просто.
Подозреваю что масштаб влияния последствий эпидемий чумы, которые случились в XVIII-XIX веках, на этнический облик кабардинцев и балкарцев сопоставим с упомянутыми внешними факторам, и даже в чем то превосходит их.
Этнопатриоты всегда все списывают на внешний фактор - колонизация, советизация, репрессии и т.д.
Мне кажется не все так просто.
Подозреваю что масштаб влияния последствий эпидемий чумы, которые случились в XVIII-XIX веках, на этнический облик кабардинцев и балкарцев сопоставим с упомянутыми внешними факторам, и даже в чем то превосходит их.