Veled Çelebi Izbudak - глава Мевлевихане в районе Стамбула Галата. Османский и республиканский общественный деятель, литератор.
Инициатор формирования добровольческого отряда дервишей Мевлеви в Первую мировую войну. На фото из предыдущего поста он в центре.
Инициатор формирования добровольческого отряда дервишей Мевлеви в Первую мировую войну. На фото из предыдущего поста он в центре.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Мое самое любимое аварское назму, написанное известным в Дагестане цунтинским алимом Мухаммадом Сагадинским (точнее его последние строки - полный вариант раньше выкладывал в аудио)
Forwarded from أهل الأثر
Как сохраняли Ислам мусульмане царской России в условиях насильственного крещения
«В Заинской волости Мензелинского уезда есть село Чубутлы (Татарстан). Половина его жителей официальные мусульмане, а половина мусульмане, которых назвают “мукрах”. Их предки когда-то были насильно записаны христианами, поэтому и потомки до сих пор считаются христианами.
Сколько бы они не подавали прошений, чтобы их переписали в мусульмане, пользы от этого не было. Наоборот, тех, кто ходил с этими прошениями отправили на ссылку в Сибирь, а некоторых расселили в чисто русские деревни. В один момент, когда они жили внешне христианами, а внутри мусульманами, они все вместе открыто объявили о том, что они не христиане и за одну ночь выкинули иконы, кресты, все мужчины сделали обрезание и надели тюбетейки. Это было где-то в 1882 году. Тут же прибыли урядники, исправники и другие чиновники и всячески угрожали, однако жители все вместе держались одного слова и те ничего не смогли поделать. Чиновники ругались, плевались, и уехали обратно. Потом приехали жандармы, прокурор, проводили расследования, однако опять ничего не смогли сделать.
Старики этой деревни, когда умирали, оставляли своим детям такие заветы: “На пути религии хоть мучениками становитесь, однако встретьтесь с Аллахом, лишь будучи мусульманами” и со словами свидетельства – ля илаха илляллах мухаммад расуллуллах, на устах, они уходили в мир иной.
Сейчас же все эти люди – более четырехсот человек официально стали мусульманами.
Сын одного из тех, кто был поселен в русской деревни продолжал жить там и его считали обрусевшим. После того как он услышал о Манифесте, объявившим свободу вероисповедания, он подал прошение и был зачислен со всей своей семьей мусульманином. После того как об этом прознали чубутлинцы, они собрали около ста подвод (телег), поехали к этому человеку в ту деревню и не оставив даже кирпичика, перевезли его дом в Чубутлы и установили там. Какое милосердие и какое рвение!”
ВАКЫТ, 1906, №25
«В Заинской волости Мензелинского уезда есть село Чубутлы (Татарстан). Половина его жителей официальные мусульмане, а половина мусульмане, которых назвают “мукрах”. Их предки когда-то были насильно записаны христианами, поэтому и потомки до сих пор считаются христианами.
Сколько бы они не подавали прошений, чтобы их переписали в мусульмане, пользы от этого не было. Наоборот, тех, кто ходил с этими прошениями отправили на ссылку в Сибирь, а некоторых расселили в чисто русские деревни. В один момент, когда они жили внешне христианами, а внутри мусульманами, они все вместе открыто объявили о том, что они не христиане и за одну ночь выкинули иконы, кресты, все мужчины сделали обрезание и надели тюбетейки. Это было где-то в 1882 году. Тут же прибыли урядники, исправники и другие чиновники и всячески угрожали, однако жители все вместе держались одного слова и те ничего не смогли поделать. Чиновники ругались, плевались, и уехали обратно. Потом приехали жандармы, прокурор, проводили расследования, однако опять ничего не смогли сделать.
Старики этой деревни, когда умирали, оставляли своим детям такие заветы: “На пути религии хоть мучениками становитесь, однако встретьтесь с Аллахом, лишь будучи мусульманами” и со словами свидетельства – ля илаха илляллах мухаммад расуллуллах, на устах, они уходили в мир иной.
Сейчас же все эти люди – более четырехсот человек официально стали мусульманами.
Сын одного из тех, кто был поселен в русской деревни продолжал жить там и его считали обрусевшим. После того как он услышал о Манифесте, объявившим свободу вероисповедания, он подал прошение и был зачислен со всей своей семьей мусульманином. После того как об этом прознали чубутлинцы, они собрали около ста подвод (телег), поехали к этому человеку в ту деревню и не оставив даже кирпичика, перевезли его дом в Чубутлы и установили там. Какое милосердие и какое рвение!”
ВАКЫТ, 1906, №25
Описание того как проходил суд по Шариату у адыгов в начале второй половины XIX века.
"... Это дало повод брату умершего поискать счастья сделаться мужем этой женщины, а вместе с тем и хозяином оставленного наследства, ибо он ясно видел, что настоящий наследник не был в состоянии по своему характеру мешать его будущим планам. Но все предложения не имели успеха. Что было причиною отказа, любовь-ли к прежнему мужу, или желание сосредоточить всю привязанность на сыне, нам неизвестно, да неизвестно и никому из участвовавших в процессе: только, известно, что искателю вдовьей руки было отказано наотрез. Но искательства его были так настойчивы, что вдова принесла жалобу обществу и требовала шариата..."
"... Это дало повод брату умершего поискать счастья сделаться мужем этой женщины, а вместе с тем и хозяином оставленного наследства, ибо он ясно видел, что настоящий наследник не был в состоянии по своему характеру мешать его будущим планам. Но все предложения не имели успеха. Что было причиною отказа, любовь-ли к прежнему мужу, или желание сосредоточить всю привязанность на сыне, нам неизвестно, да неизвестно и никому из участвовавших в процессе: только, известно, что искателю вдовьей руки было отказано наотрез. Но искательства его были так настойчивы, что вдова принесла жалобу обществу и требовала шариата..."
Telegraph
Юхотников Ф. В. Письма с Кавказа.
В тот же день, к вечеру, происходил суд по делу об убийстве одного узденя. Судьи, судившиие по шариатy, уселись в полукруг, лицом к востоку, и тотчас начались допросы истца и ответчиков. Истец обыкновенно выходил на середину полукруга и, сев по азиатскому…
Forwarded from Saracēnus | Σαρακηνός
"The only real heritage of today’s post-Communist subject – its real place of origin – is the complete destruction of every kind of heritage, a radical, absolute break with the historical past and with any kind of distinct cultural identity... The post-Communist subject travels the same route as described by the dominating discourse of cultural studies – but he or she travels this route in the opposite direction, not from the past to the future, but from the future to the past; from the end of history... back to historical time. Post-Communist life is life lived backward, a movement against the flow of time. (Groys 2008, pp. 154–5)
Forwarded from Saracēnus | Σαρακηνός
“К сожалению, этот полный разрыв с историческим прошлым и связанное с ним стирание культурной самобытности так же трудно объяснить внешнему миру, как сложно описать опыт войны или заточения тому, кто никогда не был на войне или в тюрьме. И поэтому, вместо того, чтобы пытаться объяснить отсутствие культурной самобытности, пост-коммунистический субъект пытается изобрести ее <...>.
Этот пост-коммунистический поиск культурной идентичности, который кажется таким жестоким, аутентичным и внутренне движимым, на самом деле является истерической реакцией на требования международных культурных рынков. Современные восточные европейцы хотят быть столь же националистичными, традиционными и так же культурно идентифицируемыми, как и все остальные, но они всё ещё не знают, как этого достичь. Таким образом, их видимый национализм - это прежде всего отражение и приспособление к поиску инаковости, характерному для культурного вкуса современного Запада. По иронии судьбы, это приспособление к нынешним требованиям международного рынка и доминирующему культурному вкусу в основном интерпретируется западным общественным мнением как «возрождение» национализма, «возвращение притеснённых», как дополнительное доказательство, подтверждающее нынешнюю веру в инаковость и разнообразие".
Groys, Boris. Art Power. The MIT Press, 2008.
Этот пост-коммунистический поиск культурной идентичности, который кажется таким жестоким, аутентичным и внутренне движимым, на самом деле является истерической реакцией на требования международных культурных рынков. Современные восточные европейцы хотят быть столь же националистичными, традиционными и так же культурно идентифицируемыми, как и все остальные, но они всё ещё не знают, как этого достичь. Таким образом, их видимый национализм - это прежде всего отражение и приспособление к поиску инаковости, характерному для культурного вкуса современного Запада. По иронии судьбы, это приспособление к нынешним требованиям международного рынка и доминирующему культурному вкусу в основном интерпретируется западным общественным мнением как «возрождение» национализма, «возвращение притеснённых», как дополнительное доказательство, подтверждающее нынешнюю веру в инаковость и разнообразие".
Groys, Boris. Art Power. The MIT Press, 2008.
Forwarded from Rihaniya
Редкое фото черкесских студентов и их преподавателей престижнейшего университета Аль-Азхар в Египте.
В переднем ряду сидят - Усман Тукъам, Яхья Мухаммад Махмуд Джаф, Мухаммад Салим Рамадан, Ахмад абдур-Раззакъ Хакуз, Юсуф Сакъар Исханукъ.
Во втором ряду (учителя): Умар абдулЛах Бейтуган, Ахмад Шогенуко, Абдуль-Хамид Захир Къат, Азиз Бейтугауни, шейх Фуад, и стоят справа от шейха Умара АбдулЛаха ученик Яхья Мухаммад Ислам и слева от шейха Фуада ученик Дауд Муса Зафахъ.
В третьем ряду: АбдулЛах Юсуф Набас, ..., Шукри Ибрахим из Сирии, Абдур-Рахим Усман Хакуз, Шамсуддин Ибрахим, Халил Усман Шапсуг, Абдуль-Хамид Умар из Джераша.
В четвёртом ряду: Мухаммад Салим Мирза, Умар Алим Хадад, Хусни Ибрахим, Усман Къарзи, Яхья Ибрахим Хаким, Мухаммад Хъайр Хандукъа.
Аль-Азхар был традиционно популярен среди уроженцев Северо-Западного Кавказа. Черкесы традиционно изучали и становились адептами ханафитского мазхаба.
В переднем ряду сидят - Усман Тукъам, Яхья Мухаммад Махмуд Джаф, Мухаммад Салим Рамадан, Ахмад абдур-Раззакъ Хакуз, Юсуф Сакъар Исханукъ.
Во втором ряду (учителя): Умар абдулЛах Бейтуган, Ахмад Шогенуко, Абдуль-Хамид Захир Къат, Азиз Бейтугауни, шейх Фуад, и стоят справа от шейха Умара АбдулЛаха ученик Яхья Мухаммад Ислам и слева от шейха Фуада ученик Дауд Муса Зафахъ.
В третьем ряду: АбдулЛах Юсуф Набас, ..., Шукри Ибрахим из Сирии, Абдур-Рахим Усман Хакуз, Шамсуддин Ибрахим, Халил Усман Шапсуг, Абдуль-Хамид Умар из Джераша.
В четвёртом ряду: Мухаммад Салим Мирза, Умар Алим Хадад, Хусни Ибрахим, Усман Къарзи, Яхья Ибрахим Хаким, Мухаммад Хъайр Хандукъа.
Аль-Азхар был традиционно популярен среди уроженцев Северо-Западного Кавказа. Черкесы традиционно изучали и становились адептами ханафитского мазхаба.
зикр
Caucasian Tashkeel
"Во время переговоров этих я вывез из Чечни сильно трогательное впечатление. Что день, что час во всех аулах злополучные жители ожидали с оружием в руках нападения врага, действовавшего против них огнем и мечом. Мужчины, удалив страх смерти, успокаивали себя в мечети молитвой, ободряющей их к твердому сопротивлению. Народные песни заменили следующей: «Нет бога, кроме Аллаха. О Боже! Мы не имеем никого, к кому бы мы могли обратиться за помощью, никого, кому могли бы довериться. На Тебя только уповаем. Тебя только умоляем: избавь нас от тирана». Песня эта в саклях и на улицах была постоянно на устах обоего пола. Слыша ее из уст детей, только что начавших говорить, и сознавая в ней истину, сердце изливалось кровью."
Из мемуаров Мусы Кундухова
Из мемуаров Мусы Кундухова
Кабардинский князь Адиль-Гирей Атажукин. Известное фото - в свое время админ и выложил его, отсканив оригинал (оригинал у нас дома тоже есть). Вспоминается несколько историй, которые я слышал от одной старой женщины. расскажу их так, как запомнил.
У Адиль-Гирея было три брата - Мисост, Хатаужуко и Исмаил ( последних двух арестовали и расстреляли в тридцать седьмом). Мисосту засватали девушку из Крыма. в день ее приезда на вокзал (кажется это было в станице Котляревской - я плохо разбираюсь как в Кабарде устроено было железнодорожное сообщение) отправилась делегация родственников (в их числе был дед той старой женщины, приходившийся Атажукиным кузеном) чтобы встретить невесту. Сам Мисост ожидал в здании привокзального ресторана. В этот момент зашел человек, лицо которого скрывал башлык, дал Мисосту пощечину и скрылся. Найти обидчика не представлялось возможным и Мисост застрелился, не вынеся позора там же на вокзале.
Напомню - все происходит в момент прибытия невесты Мисоста. Тогда мать Атажукиных сказала следующему по возрасту сыну (как я понимаю это был Хатаужуко), что раз брат застрелился, то тогда он вместо него женится на его невесте. Так и был заключен этот брак. Эту историю также приводит в своей книге "Записки краеведа" Тимур Шаханов, сын Басията Шаханова, приходившийся двоюродным братом той женщине, от которой я это слышал.
Если первая история трагическая, то вторая - смешная. Адиль-Гирей был частым гостем в семье деда моей рассказчицы. Он был человеком большого роста - легко доставал до люстры в доме с достаточно высокими потолками. Однажды он шутки ради взял колыбель, в которой лежала ее мама, и подвесил на эту люстру. Женщины, не обнаружив ребенка стали его искать, перевернули весь дом, но не догадались поднять глаза к потолку. И только через какое-то время заметили ребенка, мирно спящего в колыбели над их головами. Другое время было - тогда все очень смеялись, а сейчас наверное бы такой юмор не поняли.
Если я не ошибаюсь, его сына тоже забрали и расстреляли, когда те уже жили в Баку, спасаясь от репрессий против "бывших" развязанных в Кабарде. Старая женщина рассказывала что когда пришли за этим восемнадцатилетним парнем и повели его к машине, родственники шли за ним, и она маленькой девочкой тоже - сидела на шее своего дяди. Мать молодого князя (если не путаю ничего- она была из кумыкского аристократического рода) рыдала, а сын ее успокаивал "мама не плачь, меня не расстреляют, мне же только восемнадцать). "Расстреляли конечно" заканчивала рассказ бабушка и всегда начинала плакать.
Не знаю, остались ли сейчас потомки этих людей. У Хатаужуко был сын Мисост, которого он назвал в честь брата - может у него были дети.
Повторюсь - я рассказываю это как запомнил в детстве, и если что-то напутал с именами, фактами и родословными, пусть меня знающие поправят.
У Адиль-Гирея было три брата - Мисост, Хатаужуко и Исмаил ( последних двух арестовали и расстреляли в тридцать седьмом). Мисосту засватали девушку из Крыма. в день ее приезда на вокзал (кажется это было в станице Котляревской - я плохо разбираюсь как в Кабарде устроено было железнодорожное сообщение) отправилась делегация родственников (в их числе был дед той старой женщины, приходившийся Атажукиным кузеном) чтобы встретить невесту. Сам Мисост ожидал в здании привокзального ресторана. В этот момент зашел человек, лицо которого скрывал башлык, дал Мисосту пощечину и скрылся. Найти обидчика не представлялось возможным и Мисост застрелился, не вынеся позора там же на вокзале.
Напомню - все происходит в момент прибытия невесты Мисоста. Тогда мать Атажукиных сказала следующему по возрасту сыну (как я понимаю это был Хатаужуко), что раз брат застрелился, то тогда он вместо него женится на его невесте. Так и был заключен этот брак. Эту историю также приводит в своей книге "Записки краеведа" Тимур Шаханов, сын Басията Шаханова, приходившийся двоюродным братом той женщине, от которой я это слышал.
Если первая история трагическая, то вторая - смешная. Адиль-Гирей был частым гостем в семье деда моей рассказчицы. Он был человеком большого роста - легко доставал до люстры в доме с достаточно высокими потолками. Однажды он шутки ради взял колыбель, в которой лежала ее мама, и подвесил на эту люстру. Женщины, не обнаружив ребенка стали его искать, перевернули весь дом, но не догадались поднять глаза к потолку. И только через какое-то время заметили ребенка, мирно спящего в колыбели над их головами. Другое время было - тогда все очень смеялись, а сейчас наверное бы такой юмор не поняли.
Если я не ошибаюсь, его сына тоже забрали и расстреляли, когда те уже жили в Баку, спасаясь от репрессий против "бывших" развязанных в Кабарде. Старая женщина рассказывала что когда пришли за этим восемнадцатилетним парнем и повели его к машине, родственники шли за ним, и она маленькой девочкой тоже - сидела на шее своего дяди. Мать молодого князя (если не путаю ничего- она была из кумыкского аристократического рода) рыдала, а сын ее успокаивал "мама не плачь, меня не расстреляют, мне же только восемнадцать). "Расстреляли конечно" заканчивала рассказ бабушка и всегда начинала плакать.
Не знаю, остались ли сейчас потомки этих людей. У Хатаужуко был сын Мисост, которого он назвал в честь брата - может у него были дети.
Повторюсь - я рассказываю это как запомнил в детстве, и если что-то напутал с именами, фактами и родословными, пусть меня знающие поправят.
Дагестанский исследователь Шахбан Хапизов, опираясь на полученные из эпитафий данные о именах, выдвигает версию о кабардинском происхождении одного из первых проповедников Ислама в Чечне, Термол-шейха.