Я для тебя дрожащею рукою
Вязал в букет любимые цветы...
Ты мило так склонилась над водою,
И я не смел прервать твои мечты...

отрывок

Поборите же наконец свое малодушие, дайте мне смело Вашу руку и, клянусь Вам, – мы из когтей самого ада вырвем свое счастье.

из письма к А. Я. Поповой, 1893 год

Если бы пел я, как нарт вдохновенный,
Если б до неба мой голос взлетал,
Все бы созвал я народы вселенной,
Всем бы о горе большом рассказал.

Во всяком случае, рано или поздно, все служащие в разных концах России интеллигентные осетины, как и их предшественники, вернутся в Осетию и, вероятно, примут более активное участие в общей культурной работе осетин.

из публицистики

Люблю я целый мир, люблю людей, бесспорно,
Люблю беспомощных, обиженных, сирот,
Но больше всех люблю, чего скрывать позорно? –
Тебя, родной аул и бедный наш народ.

отрывок

Прошел всего месяц, как мы расстались, а мне кажется, что я Вас не вижу целую вечность…

из письма к А. А. Цаликовой, 26 июня 1899 год

Жили в этом ауле осетины; жили очень бедно, потому что не было у них ни лугов, ни пахотной земли. Мужчины занимались охотой за турами, а женщины смотрели за хозяйством. Козы заменяли им коров, а ишаки – лошадей. У кого было два осла, тот считался уже богатым. Домашнюю птицу всего аула составляли хохлатый петух и две-три конопатые курочки.

отрывок из рассказа «Охота за турами»

Я грудью грудь насилия встречаю.
И смело всем о правде говорю.

отрывок из стихотворения «Я не пророк…»

Перед гостями ставятся круглые столы, на каждом из них по три прожаренных в масле пирога с сыром (уалибах), к ним подаются шампуры (вертелы) с шашлыком из внутренностей бычка и барашка. Шампуры раздают сначала старшим; самому старшему подают вместе с шампуром и рог с арак'ом. Все встают. Наступает молчание, и старческий голос мерно и отчетливо произносит молитву.

из этнографического очерка «Óсоба»

Если встреча с тобой, дорогое дитя,
Только шутка иль злая интрига,
То не делай певца, умоляю тебя,
Ты рабом непосильного ига.

Не хочу я страдать, не хочу! – видит бог, –
Мне неведомо счастье земное,
И в неравной борьбе до того изнемог,
Что теперь я ищу лишь покоя...

Я боюсь пробужденья несбыточных грез
И надежд прихотливых мерцанья,
Я боюсь затаенных, беспомощных слез,
Безысходной тоски и страданья...

И коль ласки твои шаловливо, шутя,
Мне готовят печальную повесть,
О, тогда пощади, дорогое дитя, -
Не тревожь мою чистую совесть!

Пять дней я уже дома, а не могу оглядеться. Сегодня только развязал свои чемоданы и привел в порядок свою комнату…

из письма к А. А. Цаликовой, 15 июня 1891 год

Поверия. Кажется, ничто так сильно не укоренилось в понятиях осетина, как вера в загробную жизнь... Но какова эта вера? «Неужели, – говорит осетин, – и тот, который летом не имеет бурки, а зимою – шубы, тоже причислен к загробной жизни?»

из этнографического очерка «Óсоба»

Немало достается и осетинам, хотя все сообщения о них удивительно противоречивы. Газета их рекомендует то необыкновенно культурной нацией, сознавшей пользу образования и готовой совершенно «слиться с русской душой»... То она их причисляет к общему типу кавказских «дикарей-хищников», к которым не может привиться никакая культура.

из публицистики

Напротив, верь, что мы, как любящие братья,
Воздвигнем на земле один всеобщий храм.

отрывок

Храм жизни трудовой, насильно недоступный,
Сознательной борьбы, без пыток и крови,
Храм чистой совести и правды неподкупной,
Храм просвещения, свободы и любви.

отрывок

Убийцами в большинстве были молодые люди, но их зависимость от старших была настолько сильна, что они почти никогда не совершали преступления без ведома старших и без семейного совета всех родственников. Вот почему за их «шалости» отвечали три поколения как соучастники, а две родственные ветви как оказавшие им содействие.

из этнографического очерка «Óсоба»

Видишь ли, Гаппо, из-за такой, может быть, для тебя мелочи ты можешь испортить наши хорошие отношения. Ведь я тебя неоднократно самым серьезным образом просил и предупреждал, чтоб ты при издании моих стихов ни на йоту не отступал от рукописи, даже в орфографии.
Если я пишу то или другое слово так, а не иначе, то я пишу сознательно, я над ним долго ломал голову и не хочу ни тебе, ни кому бы то ни было позволить изменять их без моего ведома, бездоказательно, и тем более в стихотворениях, где не должно быть ни одного лишнего звука или недостатка в нем и где каждая буква занимает рассчитанное заранее автором место. Стихотворение не газетная заметка, которую какой-нибудь трусливый и невежественный редактор может коверкать, как угодно его благоусмотрению.

из письма к Г. В. Баеву, 19 июля 1899 год