Понятия не имею, сколько времени прошло с того момента, как меня сюда притащили. День? Два? Три? Или целая вечность? Сознание то угасало, то вспыхивало вновь, оставляя меня в этом темном зыбком мире, где теряешь счет времени и надежде.

Единственным проблеском света в этом кошмаре оставалась мысль о Лиаме. Надеюсь, он всё-таки поможет? Он же не бросит меня здесь?

Шорох шагов за дверью вернул меня к реальности. Мое сердце замерло, дыхание сбилось...

— Виктория, дорогая. Тебе ведь уже стало лучше. Аскер хотел с тобой поговорить.

А вот и разгадка. Муж всё-таки настоял на связи. По её словам — до этого я якобы плохо себя чувствовала. Значит, выставила меня как хрупкую, нестабильную. В голове тут же вспыхнул план: рассказать Аскеру всё. Каждую деталь. Всё, что она скрывает. Всё, что она делает. Но, взглянув на неё мельком, поняла — сейчас не время.

— Спасибо. Если вы не против, я бы хотела поговорить с мужем наедине, — сказала я.

Её губы поджались, но она всё же кивнула:

— Не буду вам мешать, дети, — с приторной улыбкой вышла из комнаты.

И в ту же секунду на месте терминала появился он. Аскер.

— Вика, как ты? — спросил он с тревогой. — Мама сказала, что тебе было плохо. Акклиматизация, стресс...

Вот она какая… сучка. Значит, так?...

— Лириан… — сказала она, едва слышно. — Что ты делаешь?
— Не дёргайся, — рявкнул он и дёрнул бластер ближе к её груди. Я инстинктивно подалась вперёд, будто хотела встать между ними. — Не нужно меня провоцировать.
— Ты пьян, — добавила Саалери спокойно, будто хотела взять его за руку. — Отдай оружие. Поговорим. Мы всегда могли говорить, ты помнишь?
Он выдохнул смешок горький, безрадостный.
— Мы? Поговорить? Смешно. Ты ведь уже давно выбрала сторону. Отказалась от меня. Сдала меня. Ты всегда ставила его выше! — сорвалось у Лириана. — С самого детства! Я мог разбиться в лепёшку, я мог быть лучшим в академии, я мог раз за разом доказывать тебе, что я достоин… но ты всё равно смотрела на меня иначе. Я всегда был хуже его. Всегда, что бы я ни делал.
Он шагнул ближе. Пьяные глаза блестели от злости и боли.
— Ты растила меня, но ты меня не любила. Не так. Не как его. И ты даже этого не замечала…