Сегодня два с половиной часа провёл на экспозиции Ленрезерва. Один из самых впечатляющих музеев, что мне попадались, да ещё и созданный не за бюджетный счёт.

Частная коллекция, которую собирали 30 лет и которая начиналась с истории автотранспорта времён Второй Мировой, а превратилась в масштабный музей блокады Ленинграда. Я не любитель техники, но побродить меж полуторок, ГАЗов и ЗИСов; ленд-лизовских доджей, виллисов и студебеккеров оказалось чрезвычайно интересно. Хотя мощнее всего, конечно, реконструкция улицы блокадного Ленинграда. С парадными, с пробитыми бомбами этажами, уютными детскими, булочными, дворницкими, воссозданными до мельчайших деталей и в то же время пронизанными ужасом близкой смерти.

О блокаде, как петербуржец, я знаю с раннего детства, но всякий раз, как сталкиваюсь с подобными экспозициями, волосы дыбом встают. Оттого, какое помрачение рассудка случилось с человечеством в ХХ веке. Оттого, на какие чудовищные злодеяния и поистине эпические подвиги способны люди. На какую мерзость пригоден наш разум, превращающий человека в слабый придаток разрушительных механизмов…

ХХ век - это иллюстрация, к чему ведёт нарушение иерархии в познании вечного и временного. Как только временное вырывается вперёд, людей ожидает падение, боль которого невозможно унять никакими последующими достижениями.

Сюжет для короткометражки:

Богдан, тридцатилетний сотрудник ЦИПсО с плановой нормой бомбить 1488 тревожных комментариев в час от лица русских, начинает медленно сходить с ума. Обстрелы, недосып, перебои с электричеством и отоплением, мышление на украинском языке — нездоровая среда не очень способствует психической стабильности.

Постепенно Богдан начинает путаться в реальности — комментарии от лица русских примеряются на себя, сценический образ — захватывать личность. Он уже не очень понимает, кто такие «Наши парни» и на чьей он стороне. Пограничное расстройство будит детские воспоминания: «Нашу Рашу», советские фильмы, книги Каверина. Богдан вспоминает, что он не в первый раз надевает на себя образ русского — что он им уже был.

«Хто я?» — тревожно вздыхает Богдан перед зеркалом, оттягивая вниз нижнее веко. Мысль, что он стал свинособакой не даёт ему покоя. Пропадает аппетит, утренняя эрекция, он перестает мыться. Комментарии пишутся больше не по методичке — он пишет их совершенно искренне, реально панически беспокоясь за успехи русской армии. «Что у нас со снабжением??», «Почему мы отступили на другой берег Днепра??», «Куда смотрит наше правительство??», «Разве так нужно делать мобилизацию??». Богдану открывается истина. Богдан обнаруживает себя в оккупации и не понимает, как жил последние годы. Осознание, что вся его жизнь — ложь, что всё вокруг — украинская матрица, мобилизует психические резервы и возвращает Богдану собранность. Выпрямляется осанка, возвращается какой-никакой аппетит, иногда сон. Богдан переродился. Богдан снова думает по-русски и готов вступить в новую войну. Войну против матрицы. Он — новый Нео.

Картина заканчивается открытым финалом: Богдан, зажав в руке юбилейный советский рубль, выходит на Банковую. Что будет дальше — неизвестно.

Так как я немного знаком с российским школьным образованием изнутри, то глубоко убеждён, что курсу обществознания требуется серьёзная реформа. Потому что в нынешнем своём виде он, к сожалению, не отражает сути социально-гуманитарного знания.

Сегодня это плотно набитый терминами, типологиями, таблицами мешок; попытка дать исчерпывающее описание мира, опираясь на пару некогда популярных подходов (марксизм, фрейдизм, структурный функционализм). Причём подходы эти представляются не в качестве авторских позиций, а как объективная реальность. Будь добр, вызубри одно конкретное определение общества и обязательно конкретные его функции; то же самое с семьёй, с личностью и с человеком в конце концов. Определения эти, разумеется, забываются сразу после сдачи ЕГЭ, а у тех, кто не сдаёт и ещё раньше.

Не то чтобы вызубрить пару сотен новых терминов и строгих типологий это сильно вредно, это даже может помочь формированию понятийного скелета для изучения мира и человека. Но вместе с тем учит и узости мышления, одной единственно верной точке зрения и одномерной картине мира.

После курса обществознания прилежный ученик получает иллюзию понимания того, как устроен мир, идеологическую картинку. Тогда как социально-гуманитарное знание должно в первую очередь давать инструментарий для познания мира в его полноте. Для этого нужен не скроенный наскоро франкенштейн из всего, что в учебниках называют «науками об обществе», а полноценный курс истории мысли.

Пусть не для всех классов, а хотя бы только для 10 и 11. Курс, в котором бы обстоятельно, начиная с древних греков (или даже с вещей более ранних) изучался бы путь духовных исканий человечества, и его отражение в социальных, экономических и политических учениях, ведь все это тончайшим образом связано.

Причём по результатам такого курса, большинство понятий, которые нынешние выпускники вынуждены зазубривать ночами по учебнику Боголюбова, будут и так изучены. Просто они будут рассмотрены объёмно, в истории своего развития и становления или же напротив - деградации. Ну и помимо знания, это будет дополняться и умением ими оперировать.

Кроме явных интеллектуальных преимуществ, такой подход решил бы и две другие важные проблемы.

Первая из них - одарённые дети. Сегодня, если юноша (или девушка) проявляет серьёзный интерес к философии (или к социологии, или к политологии), то это никак не поможет ему успешно сдать ЕГЭ. Потому что даже если ты прочитал всего Хайдеггера в оригинале (или Нозика, или Хайека, или Августина, или Платона, или Генона, или Маркса, или Маркузе - без разницы), это не убережёт тебя от ошибки при выборе верных функций семьи, да ещё и сформулированных в вопроснике весьма неоднозначно. При подготовке к экзамену выпускник должен предпочесть любому серьезному и важному для истории мысли тексту - пособие Котовой и Лисковой.

Если же мысль будет изучаться целостно и последовательно, то и интерес одаренных детей будет вознаграждаться успехами на экзаменах.

Вторая проблема - переход к линейной системе изучения истории. Если раньше, весь курс мировой истории заканчивался в 9 классе, а в 10 и 11 шло повторение с древнейших времён, то теперь ученик, изучив античность в 5 классе, а средневековье в 6, больше к ним не возвращается вовсе. Отсюда с одной стороны полное полное стирание из памяти ранней истории (кто вообще помнит, что там в 5 классе изучалось). А с другой стороны - упрощенное восприятие тех периодов, которые изучались в нежном возрасте, со всеми вытекающими последствиями (и хорошими, и плохими).

История мысли же - это возможность ещё раз взглянуть на историю человечества, но уже сквозь другую призму.

Это далеко не всё - есть и другие плюсы, есть вместе с тем и подводные камни. Но, как ни крути, изучение социальных и гуманитарных наук в школах должно измениться, равно как и экзамен по ним. Быть может, именно с этого должна начинаться и реформа российского школьного образования в целом. Про дальнейшее изменение общества говорить не буду - слишком уж пафосно.

Многие сейчас постят высказывание американского конгрессмена-демократа Джейми Раскина, мол:

«Россия — это православная страна, исповедующая традиционные ценности. Именно поэтому она должна быть уничтожена, независимо от того, какую цену за это заплатят США».

С одной стороны - ну мало ли дури говорят всякие фрики в парламентах (и в нашем в том числе). Не стоит и внимания обращать.

А с другой - высказывания облечённых властью фриков наиболее ярко раскрывают идеологическую ориентацию системы. Они вбрасывают те переменные, по которым проводится разделение «свой-чужой». В этой связи высказывание Раскина очень даже характерно.

Одна из траекторий критики современной российской системы строится вокруг утверждения, что «традиционные ценности» (понятие и правда довольно размытое) выдернуты нашими пропагандистами исключительно для внутреннего рынка. А за бугром до них и дела никому нет, и никто на них нападать не собирается, потому что «открытое общество» их не боится, напротив, в свободном демократическом универсуме найдётся место для любых взглядов, а неактуальные просто уйдут сами собой. Но вот конгрессмен Раскин с такой постановкой вопроса не согласен.

В связке с этим обычно звучат и указания, на несоответствие современной России и ее элиты заявленной претензии на пост главных в мире защитников традиционных ценностей, и в этом немало горькой правды. Другое дело, что слово идёт впереди практики и любое изменение начинается с определения себя в том или ином качестве. Несоответствие дискурса и реальности - это плохо, но реальность не изменится, если прежде не будет создан образ, к которому решено стремиться.

Поэтому мы должны поблагодарить конгрессмена Раскина за помощь в определении себя. Негативная идентичность всегда самая мощная, и чем больше будет таких высказываний, тем сильнее мы будем похожи на тех, кем должны быть.

«Внятного консенсуса о чем и про что эта война до сих пор нет».

Консенсус есть о смысловом ядре операции — это защита русских Донбасса. Это много раз проговорено на всех уровнях. Не встречал среди сторонников СВО, кто бы этого не понимал или не принимал.

А дальше люди — каждый в своем информационном пузыре! — по своему вкусу, исходя из чьих-то постов в телеге текущей ситуаций наслаивают или отслаивают дополнительные смыслы: денацификация, декоммунизация, антиглобализм, традиция против постмодерна, имперские амбиции, рождение нации, ирредента, экономические интересы, русский национализм против нерусского национализма, хартленд против атлантизма, евразийское братство народов, великое исправление имен, et tutti quanti. «Час Z» каждого застал со своим багажом знаний, опыта и чаяний, и каждый видит, что ему нравится.

Реальность сложна, ее надо препарировать с разных сторон и разным понятийным аппаратом. Без душного догматизма и без фантазерства.

Всеобщая грамотность породила массовую культуру и в том числе жёлтую прессу. И тогда чтение перестало быть уделом элиты.

Но сегодня для массового потребителя появилось немало других способов получения информации - видео контент с ютуба и тик-тока, подкасты, да и просто голосовые сообщения всё сильнее теснят привычный текстовый формат.

Упаси Бог, предсказывать куда дальше двинутся технологии средств коммуникации, но будет забавно, если массовая грамотность и массовое чтение станут лишь короткой вспышкой в человеческой истории - характерной чертой ХХ века, которую прогрессивные люди будущего там и оставят.

Ну а чтение вновь займёт подобающее ему место - тайного знания для избранных.

Мысль абсолютно праздная: верный пёс Хатико из одноименного фильма, который всюду следовал за хозяином - почти тезка мифического скандинавского волка Хати, который всюду следует за Луной, пытаясь ее пожрать.

Даже жаль, что у японского и древнесеверного языков не может быть общий корней, такое бы пространство для интерпретаций открылось!

Не догматическое, но удивительно тонко чувствующее христианство стихотворение.

Мир от греха ослеп, оглох,
стал грубым, как кирза.
Когда в хлеву родился Бог
и приоткрыл глаза.

И под мерцание комет
и отблески луны,
Бог в первый раз увидел свет
с обратной стороны.

И ощутил тепло от рук,
и в нос ударил пот,
Бог в первый раз узнал, как звук
звучит наоборот.

И начал изучать азы
и ощутил тоску —
прижав беспомощный язык
к шершавому соску.

О, дева радостнее будь —
тебе страдать за двух!
Иначе миру не вернуть
и зрение и слух.

2021.

Все-таки кейс Югославии ни на советский, ни на российский не похож. Хотя бы из-за того, что политическое единство Югославии строилось на вполне себе примордиальной идее единства южных славян - по языку и по крови.

Для народов СССР такие пути нациестроительста оказались недоступны по причине слишком большого культурного разрыва между ними. Этнос - это связь с прошлым (подчас воображаемая), поэтому вообразить историческое единство южных славян, обосновать его историческим материалом и увенчать этнонимом «югославы» - вполне возможно. Проделать нечто подобное с армянами, азербайджанцами, русскими и якутами - вряд ли вероятно. Поэтому «россиян» и «советских людей» сразу сочиняют как надэтническую общность, политическую нацию.

Тот же Тишков (с примкнувшими к нему) россиян представляет в качестве нации-согражданства, а не как новую этнонацию. Ну а среди людей, идентифицирующих себя «россиянами по национальности», полагаю (хотя поручиться не могу), немалая доля просто не вникает в различие между понятиями «этнос», «нация», «русские», «россияне». И, кстати, что характерно - такое действительно встречается в основном в «русских» регионах, без внушительных этнических меньшинств, так же как самоидентификация «я советский человек» относительно неплохо прижилась в РСФСР, но не пользовалась большой популярностью в национальных республиках.

Об этом пытаются говорить на уровне официальных документов и деклараций о намерениях (та же стратегия нац.политики), но на практике все приходит к старой доброй «дружбонародности» и фестивалям цыганской песни. Потому что реализаторы документов и программ на местах по другому не умеют.

Когда-то писал небольшую заметку, почему «российскость» в конечном счёте не работает. Кое что с 24 февраля изменилось или приобрело иное звучание, но в целом, воз и ныне там.

Я не думаю, что всё дело в реализации. Сама по себе стратегия нацполитики в России основана на принципе «единства в многообразии», то есть предлагает создать некую «общероссийскую гражданскую идентичность», основанную на приверженности «базовым ценностям российского общества» (aka «традиционные российские духовно-нравственные ценности»). Характерно, что список этих ценностей увидел свет лишь в январе этого года и оказался мало похож на что-то, за что люди готовы были бы умирать. То есть «общероссийская идентичность» — это изначально означающее без означаемого, некая мутная картинка с изображением всего хорошего.

С описанным в Вашей заметке согласен. Отмечу лишь, что русские в массе своей вряд ли будут сильно против концепции российской нации (не в нынешнем виде, а в унификаторском ключе, «нет племён, есть кенийцы») — просто потому, что русский «контент» в ней будет неизбежно превалировать. Однако такую её версию не примут элиты нацреспублик — потому что она подрывает саму основу их господства, а у некоторых и вовсе отнимает весь смысл жизни. Такого рода конфликты Кремлю не нужны, а потому единственной приемлемой формой остаётся «нация как многонациональный народ».

#социология #политология #межнац
@verdachtig

От людей околохристианских (именно около) часто слышу рассуждения о ценности человеческой жизни, выстроенные вокруг заповеди «не убий». Справедливые рассуждения, христианство действительно ценит жизнь человека чрезвычайно высоко. Но всегда есть НО.

Заповедь-то ветхозаветная. И после ниспослания десяти заповедей на Синае последует ещё и кровавое вторжение в Землю Обетованную, и долгая борьба за ее независимость. Да и «не убий» - не единственное божественное установление в Ветхом Завете, правда прочие законы такого внимания от современных гуманистов не получают (их бы там ждало немало открытий).

Споров о том, как относиться к Ветхому Завету после проповеди Христа чрезвычайно много. Самый внятный и простой их результат - решение трактовать дохристианское откровение сквозь призму Нового Завета.

Проповедь же Христа не была проповедью заповеди «не убий». Христос говорил о любви, а любовь порой требует и решительных действий и тяжёлых решений. И любовь в нашем искаженном грехопадением мире идёт лишь об руку со скорбью и смертью.

Поэтому, как ни было тяжело это признать, иногда дело любви творит именно тот, кто «не напрасно носит меч». А тот, кто гордится своей непричастностью, просто скрывает своё малодушие и не готовность следовать делу любви до конца.

Все последние полгода Стремоусов ходил по краю смерти, как и любой выбравший Россию и деятельно ее поддержавший. После минувших 8 лет для такого выбора нужна была недюжинная смелость и Кирилл ее проявил. Помог своему городу избежать хаоса и разрушения. Остался с ним и его жителями, когда вновь нависла угроза, и погиб, делая своё дело.

Человек отнюдь не героического вида и биографии, говорящий порой смешные вещи, но он шагнул в тысячелетнюю историю России.

https://t.iss.one/mash_donbass/2474

А про Херсон писать смысла не вижу. Все уже сказано и каждый выбирает себе легенду по душе.

Вот тут рассказывают, что это все хитрый план: https://t.iss.one/bbcrussian/37342

Вот тут, что это военная необходимость: https://t.iss.one/readovkaru/1738

Вот тут, что это предательство: https://t.iss.one/ordinaryczarizm/679

Вот тут недоумевают: https://t.iss.one/big3russia/3502

Все остальное - оттенки, множить которые нет желания. Одно только ясно - очень жаль, что Игорь Иванович больше не ведёт телегу.

Прочитал этот пост и подумал, что войны «за зюгановское наследство» в ближайшем будущем не миновать.

Интересно, но первыми права на КПРФ предъявили навальнисты на думских выборах, когда сделали красных локомотивом своего «умного голосования». Впрочем, превратить КПРФ в протестную партию тогда не вышло.

С другой стороны, судьба левых партий запада, после упадка ортодоксального марксизма - дрейфовать в сторону новых левых. Ещё недавно это казалось актуальным и для России, но теперь, когда Рудой отправился хрустеть французской булкой, и Сёмин куда-то потерялся, шансы на такой сценарий сильно снизились. Слишком уж изменилась обстановка.

На фоне прочих альтернатив вариант превращения КПРФ в «левых консерваторов» - не самый худший, хотя никаких симпатий к этой партии и ее идеологическим экспериментам я не питаю. Просто запрос на экономически левое в нашем обществе ещё долго не пройдёт, и пусть уж лучше оно идёт в одном флаконе с традиционализмом, чем со стандартным стартовым пакетом смыслов современного западного левака.

События последних дней сделали такие «идеологические смотрины» ещё более актуальными, потому что дезориентированные россияне ищут хоть какую-то внятную смысловую точку опоры и образ будущего. И как бы не плевался от коммунистов лично я, их альянс с консерватизмом может оказаться весьма популярным.

Есть много вещей за которые я благодарен Богу. Среди них - неофитство моих родителей, пришедшееся как раз на моё детство и то, что хронологически оно пришлось как раз на конец девяностых и нулевые.

Во-первых, у неофитов всегда всё на максималках (и чувство Божественной благодати тоже), а во-вторых, два десятилетия после распада СССР - чрезвычайно интересный период для духовной жизни нашей страны. То было время возрождения православия, кто бы что ни говорил; и наблюдать это всё изнутри, да ещё и детским взглядом - потрясающий опыт, конституирующий, так сказать.

Минувшие десятилетия были полны великих событий, встречались и курьёзы, но все они несут на себе печать истории, которая в таком виде никогда больше не повторится. Я помню возвращающиеся в Россию святыни, огромную толпу встречающую Тихвинскую икону Божией Матери, крестные ходы в день памяти царской семьи на которых можно было встретить и ветхих бабушек, переживших три войны и революцию, и белошнурованных скинов с имперками,и тех самых православных хоругвеносцев, и казаков разной степени аутентичности, и ветеранов Афганистана, Чечни. Концерты молодой Жанны Бичевской (помните такую?), гневную речь ведущего радио Радонеж на начало бомбардировок Белграда…

Я помню обшарпанные монастыри с церквями без куполов, но уже открытые, со множеством паломников. Ночевки в церквях на полу; монастырских коров, которых я пас вместе с сестрой, пока мама работала в трапезной. Помню многочасовые литургии, половину оных я, правда, вместе с остальными детьми тусил где-то рядом, но другую половину всё ж каждый из нас впитывал.

Ну а Храм, где я венчался и крестил сына, я помню ещё на стадии котлована. В начале 90х это был простой пустырь, а теперь на его месте восхитительная белая церковь с голубым куполом. И главное, я помню как этот купол водружали, и как росли год за годом стены. Даже по мелочи поучаствовать в этом строительстве довелось - это в нашей воскресной школе называлось практикой. Кстати, благодаря воскресной школе мне удалось сносно выучить церковнославянский и разобраться с Библейским текстом, что потом здорово помогло в учебе. Впрочем, Библию мама читала нам каждый день перед сном, за что ей отдельное спасибо.

Вообще, от церкви я получил невероятное количество добра - при другом приходе я все детство занимался рукопашным боем за бесценок. Летом с друзьями ездил в православный экстремальный лагерь, организованный церковными мужиками на чистом энтузиазме, там мы чего только не изучали - от метания топоров (в этом я, правда, не преуспел) до казачьего фольклора (среди прочего: борьба, рукопашка, пеинтбол, скалолазание и масса всего). Поэтому, когда мне начинают втирать истории про попов-кровососов или про то, что в церковь ходят одни выжившие из ума бабки - я смеюсь и только.

Классе в пятом меня взяли в алтарь, и хотя я был страшным лентяем и более всего ценил безлимитный доступ к просфоркам, но деятельное участие в литургии - одна из лучших вещей, которую может получить подросток в кризисном переходном возрасте. Отец мой, кстати, до сих пор читает на клиросе в свободное от работы время.

Всё это не сделало из меня праведника, и боюсь, что даже хорошего христианина не сделало, не уберегло от юношеских сомнений и падений. Но погружение в традицию, воспитание в традиции стало для меня одной из важнейших точек опоры в жизни, а с другой стороны - подарило мне полное приключений счастливое детство. Не кинься когда-то родители в церковную жизнь, со всей неофитской страстью и самоотверженностью, мое детство могло бы свестись к приставке после школы и лагерю «Зеркальный». Слава Богу, вышло иначе.