«Тут слов никаких нет. Это вообще не лечится – ни временем, ничем. Жить, потеряв своего ребёнка, невозможно. Я не могу никого ободрить. Потому что потеря ребёнка значит, что вас больше нет. Другое дело, что остаётся только по-настоящему раствориться в общем. Что мы и должны делать, независимо от того, пережили трагедию или нет. Мы должны жить в народе.

Мы должны понять, что это (трагедия в Белгороде, любая иная потеря) не случайность. Не нечастный случай. Мол, шли на ёлку и вдруг такое. Это глубокая закономерность борьбы дьявола с нашим избранным Богом народом. Нет, вам не будет легче после этого осознания. Но будет понятно, что происходит.

Мы – русские. Мы богоизбранный народ. Это объяснит то, что произошло. Дети, женщины, гражданские, любой русский человек, гибнущий в этой войне – воин Христа, он воин небесной Руси. Точка. И здесь нет никаких сомнений.

Есть даже такая формула "крещения кровью". Если человек не был крещён, но погибал за свою веру - за Христа, считалось, что он был крещён.

Вы не представляете себе, насколько важна эта жизнь после смерти. Потому что у Бога нет смерти. Когда мы окажемся там, то мы увидим, насколько счастливы там те, кто оказался на стороне воинов Света. Сейчас нашу боль никто не компенсирует, но потом мы поймём. Смерть в этом случае фактически мученичество, это святость. А страдание может быть. Пусть оно будет. Значит так хочет Бог».