Мы закончили работу с геофизиками. Сделали измерения на максимальной запланированной площади - 14,4 га. Это чуть меньше трети всего города. Из первоначально запланированного участка изъяли только небольшую, наиболее изрытую грабителями часть теменоса. Если Служба древностей впоследствии разрешит нам заполнить грабительские ямы их собственными отвалами, то можно будет пройти с измерениями и там. Это пока единственный возможный способ реставрации памятника. На перспективу.

Сейчас у нас наступил ожидаемый инцидент. Несколько дней назад WhatsApp предупредил меня, что его нужно обновить, потому что иначе он перестанет действовать. Но обновление не проходит, потому что мы на краю зоны приема и большие объемы данных не загружаются. А большинство иракцев продолжают пользоваться WhatsApp, хотя Telegram стоит на многих смартфонах. Но люди то ли отключают на нем оповещения, то ли не реагируют на них. Нам удалось дозвониться до нашего Гани в Уре, чтобы он открыл Telegram. Процесс пошел. Теперь надо как-то оповестить других наших корреспондентов: пока я не выеду в зону уверенного приема (т.е. не уеду с Дехайлы), связи по WhatsApp со мной не будет.

UPD. В середине дня внезапно улучшилось прохождение сигнала и мне удалось обновить WhatsApp, связь восстановилась. Чудаки они в WhatsApp, "чтоб не сказать хуже", как говорил подполковник Котрохов. Вдруг среди моих читателей кто-то его помнит?

Закладка последнего в этом сезоне репера научным способом (т.е. без битья по нему кувалдой). Нужно много терпения и сколько-то воды)) Теперь у нас будет сеть постоянных реперов с сантиметровой точностью вокруг всего памятника. Надеюсь, что они долго простоят, а главное - долго и много послужат археологическим исследованиям.

В тревожном 1739 году до нашей эры здесь наверняка стояли такие же домики, в них тоже горел свет - только потусклее и потеплее, и тоже варили еду, как мы сейчас, только не в алюминиевых кастрюлях, а в горшках. А так всё то же самое...

В прошедшие дни в чате снова мелькнуло то ли удивление, то ли разочарование, что сейчас мы не копаем. Стоит снова вернуться к тому, как устроены современные археологические исследования.

Археологи, "строители наоборот", разрушают памятник в ходе своей работы. В начале месопотамской археологии в Мосуле, да и в других местах, рыли тоннели сквозь культурный слой в поисках клинописи или статуй, которые увозили за море или за океан.

В наше время даже раскопки Ура в 1920-е годы видятся варварскими, хотя последовательные хронологические периоды уже хорошо фиксировались (но не дневные поверхности и не координаты находок, и очень мало внимания уделялось вариациям массовой керамики).

Скорее всего, что-то из наших сегодняшних практик, которые мы считаем научными, археологи будущего сочтут варварскими.

Поэтому наша задача совсем не в том, чтобы достать из слоя побольше сокровищ. Она в том, чтобы получить как можно больше информации о памятнике и, главное, о людях, которые здесь жили в прошлом, с минимальными разрушениями.

Это и практически необходимо: многомесячные раскопочные сезоны с сотнями рабочих давно ушли в прошлое. Типичный сезон иностранной экспедиции в Ираке - полтора месяца, хорошо два, много три. Больше и в погодное окно не поместится.

Поэтому копают очень прицельно, только то, что действительно никак нельзя исследовать другим способом, кроме раскопок.

Значит ли это, что мы получаем меньше информации о памятнике, чем раньше? Наоборот! Уже в этом сезоне благодаря аэрофотосъёмкам в разных условиях и магнитометрии с высокой чувствительностью и детализацией мы узнаем о Телле Дехайла значительно больше, чем узнали бы за годы раскопок. (На основании этих данных мы начнем делать макет города для Пушкинского музея, о чем я уже писал.)

Чего нельзя узнать с помощью неразрушающих методов? Они, упрощая дело, дают совокупную, кумулятивную картину за всю историю накопления слоя. Конечно, иногда и на магнитной карте и на аэрофотоснимке видно, что что-то перекрыто чем-то, и можно догадаться, что было сначала, что потом.

Но с дистанционными данными в руках уже можно решить, где именно копать, какую часть памятника имеет смысл разрушить нашими исследованиями, чтобы вернуть его из небытия и, в нашем случае, постараться найти клинописные документы, которые, в числе прочего, могут указать древнее имя города и его датировку.

А остальное пусть покоится с миром; и пусть народные археологи и эрозия как можно меньше тревожат наш спящий город.

Возвращаясь после магнитных измерений, я заглянул на страничку к режиссеру Александру Савчуку, с которым мы дружим уже много-много лет. Он запостил там эти стихи великого русского поэта Заболоцкого, вернувшегося из лагерей, по другому поводу, а я только сейчас заметил.

Но меня эти стихи поразили своей близостью к тому, что мы видим на телле. Вот эти куски стаканчиков, из которых они пили пиво. Кто-то тоже писал стихи и читал их друзьям, кого-то тоже мучали враги или свои, кто-то вернулся, кто-то умер на чужбине.

А теперь здесь тоже корни, муравьи, пустынные растения...

В широких шляпах, длинных пиджаках,
С тетрадями своих стихотворений,
Давным-давно рассыпались вы в прах,
Как ветки облетевшие сирени.
Вы в той стране, где нет готовых форм,
Где всё разъято, смешано, разбито,
Где вместо неба — лишь могильный холм
И неподвижна лунная орбита.
Там на ином, невнятном языке
Поёт синклит беззвучных насекомых,
Там с маленьким фонариком в руке
Жук-человек приветствует знакомых.
Спокойно ль вам, товарищи мои?
Легко ли вам? И всё ли вы забыли?
Теперь вам братья — корни, муравьи,
Травинки, вздохи, столбики из пыли.
Теперь вам сестры — цветики гвоздик,
Соски сирени, щепочки, цыплята…И уж не в силах вспомнить ваш язык
Там наверху оставленного брата.
Ему ещё не место в тех краях,
Где вы исчезли, лёгкие, как тени,
В широких шляпах, длинных пиджаках,
С тетрадями своих стихотворений.
1952 г.

Сегодня утром я отфотографировал немногую собранную подъемную керамику. Специально собирать ее в этот раз не было нашей задачей, но особенно интересные, новые, редкие или, наоборот, очень типичные для Дехайлы формы мы с Ликой подбирали. Забирать их на хранение не будем, это слишком сложно. Оставим здесь.

Затем записал большое интервью Михаилу Родину. Перед этим записывали с ним небольшие экскурсии по городу и деревне. Для нас была большая честь принять на Дехайле этого замечательного журналиста, создателя "Родины слонов" и YouTube-канала Proshloe.

Дмитрий Реднев героически долетал над сельскохозяйственной территорией. В какой-то момент дрон потерял связь и управление на высоте 3 м, вероятно, от жары, и пришлось подогнать под него полицейский пикап и, встав на кабину, достать из него аккумулятор.

От нашей деревни осталось три домика - остальные наши рабочие, Мухаммед и Али, разобрали очень быстро, наверное, за полчаса каждый.

Михаил и Дмитрий уехали; мы с Ликой остались с полицейскими во главе с доктором Рахманом, кандидатом наук по истории (он недавно защитился). Мы знакомы ещё по сезону 2021, и рады его дружеской поддержке - здесь много бытовых моментов, в которых полиция нам помогает. 

Стало тихо-тихо. Мы сидели в тени кухонного домика и смотрели на тот берег Сусуки - туда, где он когда-то был. Остального лагеря было не видно, и казалось, что мы здесь вообще одни.

Полицейские на прощание угостили нас очень вкусным ужином с картошкой, жаренной во фритюре, и жареными баклажанами. Ещё оливки и овощи всякие.

А сейчас вышли в теплую ночь погулять напоследок по пустыне. Луна светит в дымке ярко, вокруг нее гало. Наши любимые кусты при луне кажутся стоящими рядами, как во французском парке. А с другой стороны от гало, с севера, такие растопыренные пальцы, прямые-прямые, почти через все небо. Такое бывает иногда на рассвете, но сейчас не рассвет. И они не розовые, а бледные-бледные. И они понемногу исчезают, и так же исподволь поднимаются восточнее.

Нет, не может быть... Знаете, что это?

Неужели полярное сияние? На 31-й параллели?

Те читатели, которые решили, что мироздание окончательно сошло с ума, пусть пока не беспокоятся - скорее всего, вчерашние лучи были всё-таки облака. Пусть это останется нашим личным чудом. Или неподтвержденной гипотезой))

Обожжённый кирпич со штампом в виде двух рыб, плывущих одна за другой. Размер по сохранившимся сторонам 370*65 мм.

Разборка полукочевого лагеря на Дехайле. "Полу-", потому что мы надеемся сюда вернуться на весенние пастбища на осенние раскопки в будущем году.

В один грузовик не поместились, ждём второго. Тем временем птички, которые тусовались в наших домиках, пытаются спрятаться в сложенных в стопку торцовых стенах.

Солнце клонится к закату, а у нас продолжается впихивание деталей тростниковых домиков в грузовики, и нередко с хрустом. Один из водителей подошёл ко мне с вопросом: "чем тебе не нравятся палатки?"

Я не стал пускаться в рассуждения. Причин много. Палатки здесь годятся только армейские. Но на жаре они - далеко не идеальное жилье. Кроме того, армейские палатки - жилье коммунальное, а наши домики дают приватность, особенно если их поставить подальше друг от друга. В отличие от палаток, они очень легко поддаются ремонту.

Для человека, стремящегося к городским удобствам - это, конечно, странная причуда. Но факт, что нам, проведшим много времени в полевых условиях, жить в них удобнее.

Постановка и особенно снятие не вызывают затруднений, просто надо хорошо относиться к тростнику и иметь совсем несложные навыки.

А вот транспортировать их действительно труднее, чем сложенные палатки - арки, стрингеры и циновки уложить легко, а вот торцевые тростниковые конструкции и двери громоздки.

Был большой-большой день, от рассвета до заката. Обычно он незаметно пролетает за работой, а тут на наши сборы ушло немного времени, а весь день - на погрузку одного грузовика, ожидание второго и его загрузку уже с некоторым отчаянием, потому что он был мал... Пока все это происходило, мы с Ликой наблюдали движение солнца. Но все молодцы, все старались, спасибо всем! Надеемся через год вернуться.

Через несколько секунд после этого видео оказалось, что удобный выезд на автомагистраль, на которой уже видна была череда фур, засыпан бульдозером. Мустафа в разочаровании поехал обратно, но через некоторое время доктор Рахман позвонил, что нашел дорогу. Два полицейских стояли у трудного места, чтобы провести машину Мустафы и грузовики через него. Сейчас мы уже на автобане, минуем знакомую дорожку в Ур.

Вчерашние приключения не закончились на разрытой дороге. Уже в темноте мы приехали в Археологический Музей Насирии - он, как и другие региональные музеи, носит название "Музей Цивилизации". Доктор Рахман любезно принял нас в своем караульном помещении. Я посмотрел на новые ворота - все остальное в поздний час было закрыто, но я знаю, что музей был обновлен, пока нас здесь не было.

Много разных воспоминаний он вызывает, и лично виденного, и со слов. Со слов - как сюда в 2003 г. пришли американские морпехи и выселили Абдуламира Хамдани, тогда регионального Главу Службы древностей. Как он, в результате, убедил их сотрудничать в деле обороны теллей от грабителей и дать денег на восстановление экспедиционной базы в Уре.

Личных воспоминаний у меня здесь тоже много, но долго предаваться им я не смог - начались препирательства с Баширом, водителем машины, который взялся отвезти нас в Амару. Доктор Рахман (напомню - он командир полицейского отряда) и я убеждали его, что ему не нужен "китаб". В результате у Башира остался тот китаб, который должен был бы быть у водителя грузовика.

Мы помчались по ночной дороге на шикарном додже Башира с разбитым лобовым стеклом - к счастью, только со стороны пассажира, но все же иногда Башир выглядывал в окошко, как машинист маневрового тепловоза, которому кабина не даёт смотреть прямо на путь.

Долго ли, коротко ли, мы домчались среди бывших и остаточных Плесов до Тигра - Плесы с тигридской стороны едва ли не больше пострадали от Саддама, чем с евфратской. И уже ехали по знакомым улицам Амары. Довольно странно было видеть витрины, кафе, парикмахерские после двух недель на дикой и прекрасной Дехайле...

И вдруг выясняется, что все наше имущество на грузовиках задержали на блокпосту уже в самой Амаре из-за отсутствия бумаги.

Причем с этим известием наш помощник, выпускник Саратовского университета Хасан, звонит почему-то мне. После дня, проведенного на Дехайле в бесконечной погрузке, я взбеленился. "Почему ты мне звонишь с этим? Как ты представляешь себе, что я это буду решать? Звони муфаттешу (Главе Регионального управления), решайте между собой!"

В конце концов оказалось, что достаточно было отослать на блокпост фото той бумаги, которая была у Башира. Почему это нельзя было сделать без моего участия, осталось неизвестным.

Дальше нам предстояло явиться в ночной музей с двумя грузовиками тростника, столами, сундуками, танками для воды... Я понимал, что наши любезные полицейские из Майсанского музея, давно нам знакомые, оторопеют при виде этого табора.

Последний раз в этом году слушаю смешение азанов после захода солнца - они, как водятся, поются одновременно в разных мечетях немного на разные лады.

Доскажу вчерашнюю историю. Действительно, это был атас, как говорили в школе. Громоздкие тростниковые торцы не лезли ни в какие ворота - ни в те, ни в эти. Чтобы преодолеть общую растерянность, я начал носить разные железки и ворочать эти торцы, чтобы они правильно встали. Хасан командовал рабочими, полицейские нельзя сказать, чтобы были довольны этим цирком. Наконец, решили скидывать самое огромное через стену с колючей проволокой с заднего двора. Я отдал бразды Лике и Хасану и некоторое время слышал грохот, а потом уснул. Утром я думал застать полный хаос из наших вещей, началу которого я был свидетелем. Но нет - все было сложено довольно аккуратно, сломана только пара вещей, а пришедшие после обеда рабочие привели всё в порядок.

Спасибо учителю Муртаде за понимание, полиции за терпение, Хасану за руководству и Лике за самоотверженный труд - она, конечно, разгружала и таскала всё вместе с рабочими и легла в 4 утра. Водители, всё претерпев, уехали обратно в Насирию. А я на этот раз сдался: по клинописной пословице, "желания у него как у бога, но сил нет у человека".