Сегодня Россия — четвертая экономика мира по паритету покупательной способности, а в топ-5 мировых экономических держав входят три страны БРИКС и ни одной страны из цветущего сада г-на Борреля.

Главным сюрпризом стала фантастическая устойчивость экономики России. Я возьму на себя смелость утверждать, что сегодня ни одна экономика мира, даже китайская, не выдержала бы такого агрессивного давления. Высокая сопротивляемость экономики России внешним шокам объясняется тремя фундаментальными причинами: во-первых, это результат тяжелых институциональных и структурных реформ. Сегодня мы имеем самодостаточную, адаптивную и высоко диверсифицированную рыночную экономику. Во-вторых, кризис 2022 года был уже пятым в истории новой России. Наконец, третье: Запад просчитался в способности изолировать нашу экономику. Двойное сдерживание России и Китая укрепляют связи между странами, укрепляют БРИКС.

Today, Russia is the fourth largest economy in the world in terms of purchasing power parity, and among the top 5 global economic powers are three BRICS countries and not a single country from Mr. Borrell's blooming garden.

The main surprise was the fantastic resilience of the Russian economy. I will take the liberty of asserting that today no economy in the world, not even the Chinese one, would withstand such aggressive pressure. The high resistance of the Russian economy to external shocks can be explained by three fundamental reasons: firstly, it is the result of difficult institutional and structural reforms. Today we have a self-sufficient, adaptive and highly diversified market economy. Secondly, the crisis of 2022 was already the fifth in the history of new Russia. Finally, thirdly: the West miscalculated in its ability to isolate our economy. The dual containment of Russia and China strengthens ties between countries and strengthens BRICS.

Возникают технологические факторы, которые будут серьезно влиять на развитие ядерных держав и выступать в качестве стимулов военно-экономической и военно-технологической гонки.

В условиях продолжающегося кризиса на Украине, когда фактически Украина используется в качестве прокси для противоборства с Россией и нанесения ей, как говорят на Западе, стратегического поражения, диалог по контролю над вооружениями невозможен.

Пока Китай не выйдет на количество боезарядов и носителей, сопоставимое с текущими потенциалами России и США, или не выйдет на определенную логику баланса в средствах средней дальности, у него нет никаких серьезных мотивов для того, чтобы входить в переговорный процесс и идти на ограничения.

Прямое военное столкновение сдерживается прежде всего ядерным фактором.

Не думаю, что в ближайшие годы у нас есть основания для оптимизма. Однако у нас есть повод задуматься, что делать дальше, как вести диалог друг с другом, снижать риски и формировать меры доверия в этой сложной системе координат.

There are emerging technological factors that will seriously influence the development of nuclear powers and act as incentives for the military-economic and military-technological race.

In the context of the ongoing crisis in Ukraine, where Ukraine is actually being used as a proxy for confrontation with Russia and to inflict, as they say in the West, a strategic defeat on it, dialogue on arms control is impossible.

Until China reaches a number of warheads and delivery vehicles comparable to the current potentials of Russia and the United States, or reaches a certain balance logic in medium-range assets, it has no serious motives to enter into a negotiation process and make restrictions.

Direct military confrontation is deterred primarily by the nuclear factor.

I don't think we have any grounds for optimism in the coming years. However, we have a reason to think about what to do next, how to have a dialogue with each other, reduce risks, and form confidence-building measures in this complex system of coordinates.