Магистерская программа «Экономика окружающей среды и устойчивое развитие» и Лаборатория экономики изменения климата факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ проводят Осеннюю школу «Марафон устойчивого развития».

С 8 по 17 ноября пройдут тематические мастер-классы и лекции представителей бизнеса, академического сообщества и некоммерческих организаций, посвященные различным аспектам устойчивого развития на уровне стран, компаний, университетов и повседневной жизни каждого из нас. У участников школы будет возможность принять участие в решении кейсов, в дискуссиях с коллегами на тему устойчивого развития и зеленого перехода и попробовать свои силы в викторине. Самые активные участники и победители по номинациям получат сертификаты и призы.

К участию приглашаются студенты бакалавриата, специалитета и магистратуры российских и зарубежных вузов. Школа будет проводиться в вечернее время. Подать заявку на участие можно по этой ссылке до 5 ноября. Присоединяйтесь!

Я сейчас в Дели на мероприятии под названием Energy Transition Dialogue. Вероятно, основная его цель – закрепить в экспертном и бизнес-сообществе те инициативы в области зеленого развития, которые Индией выдвигались и реализовывались в рамках своего председательства в Группе 20. Масштабы, а главное комплексность этих инициатив впечатляют.

Но сначала короткая справка для понимания контекста…

Индия – это главная проблема глобальной декарбонизации. Самая большая по населению страна мира: 1,5 млрд человек, 15% из которых – за чертой бедности. Экономика, растущая в среднем по 6% в год, с огромными массами населения, начинающими приобщаться к потребительским привычкам. Рост потребления электроэнергии за один 2022 г. более чем на 11%, угольной генерации – на 12,4%. Доля угля в энергобалансе 73%. Но при этом четвертый в мире объем установленной мощности из низкоуглеродных источников (еще пара лет – и будет третьим), выросший почти в 4 раза за последние 9 лет. В 2022 г. – самый высокий в мире прирост мощностей ВИЭ (9,5%), а их доля в общей установленной мощности уже 43%. Колоссальный прогресс, съедаемый демографическим и экономическим ростом. Третий в мире объем выбросов парниковых газов без особых перспектив достижения пика выбросов ранее чем через десятилетия полтора.

Главный вопрос зеленого развития здесь – не вопрос, нужно ли оно, и не вопрос, как с помощью регулирования создать систему стимулов, а вопрос финансирования. Где взять деньги? Климатическому финансированию посвящено минимум 3/4 сессий.

Так вот, что делает Индия? Одновременно движется по трем трекам.

1) Национальный. Тут три основные идеи:

- Во-первых, оседлать климатический хай-тек. Основной канал – венчурное инвестирование (сейчас на Индию приходится 5% мирового рынка). Массы индийский инноваторов-предпринимателей подталкивают к разработке любых идей – от саморазлагающихся салфеток до всяких примочек для литий-ионных аккумуляторов или программ, контролирующих потребление воды или оптимизирующих использование ВИЭ. Идея этого направления - за счет инноваций сделать чистое развитие драйвером роста ("сделать net zero net positive").

- Во-вторых, разработать устойчивую модель потребления. Ключевая инициатива здесь – LiFE (Lifestyle for Environment), продвигаемая лично Моди и зонтиком объединяющая широкий набор практик от сортировки мусора до повсеместной социальной рекламы. Идея этого направления – за счет воздействия на поведенческие практики (крайне сложного, но относительно недорогостоящего) обеспечить «декаплинг» выхода из бедности и роста выбросов.

- В-третьих, запустить полноценную систему ценообразования на углерод. Ее детали пока не утверждены, но речь идет о 2025 г. и четырех секторах экономики. Система будет иметь форму квотирования и торговли углеродными кредитами. Компании устанавливают квоту исходя из бенчмарков углеродоемкости, если показал результаты лучше бенчмарка – получил углеродный кредит, который можно продать тому, кто преуспел меньше. Основная идея – перенаправить частный капитал в сторону наиболее эффективных фирм, которые обеспечат и экономический рост, и сокращение выбросов.

​2) Трек взаимодействия с развитыми странами, из которых надо выбить деньги и технологии. Основная идея – Global Climate Alliance, что-то среднее между климатическим клубом и продвинутой версией Just Energy Transition Partnership. Страны Севера ставят цели по сокращению выбросов на 2040-2050 гг., страны Юга – на максимуме возможного для себя (2060-2070 гг.), при этом первые помогают вторым в декарбонизации, содействуя перетоку капитала из развитого мира в развивающийся. Развивающиеся страны получают инвестиции и доступ к технологиям, развитые страны – рынок для своих технологий и возможность более дешевого, чем у себя, сокращения выбросов. Одновременно урегулируются вопросы «утечки углерода», и внутри создаваемого альянса отменяется европейский CBAM. По отношению к странам вне альянса он, впрочем, вполне может действовать. Идея абстрактная, совершенная правильная по своему духу, но одновременно удивительная по своей наглости («мы развиваемся, а вы нам даете деньги, но еще мы вместе спасаем климат»). Однако Индия настолько умело эксплуатирует одновременно зеленые ценности развитых стран, принцип исторической ответственности, важность Индии в текущей конфигурации международных отношений, страх Запада перед Китаем, а также проблемы, с которыми сталкивается введение CBAM в Европе, что я не удивлюсь, если эта наглая идея в той или иной форме будет реализована.

3) Трек глобальный. Основное направление – реформа международных финансовых институтов, которые были созданы в другое время под другие задачи. Основная суть реформ – замещение прямого финансирования проектов механизмами де-рискинга: инструментами хеджирования валютных рисков, кредитными гарантиями и страхованием рисков. Финансирование зеленых проектов в таком случае реализуется по схеме blended finance: с помощью капитала международных финансовых институтов мобилизуется частный капитал, сейчас находящийся в пенсионных и суверенных фондах, муниципалитетах, эндаументах и др. Сейчас этот капитал идет в низкорисковые активы, а потому до развивающихся стран не доходит. Однако если международные институты возьмут специфические для этих стран риски на себя, такой капитал как раз и направится в зеленые проекты на Глобальном Юге.

Скажем прямо: по каждому отдельному пункту есть немало вопросов. Но все вместе это выглядит очень красиво. Можно даже сказать - лихо. Пусть у них получится.

Тем временем осталось всего два дня, чтобы подать заявку на участие в осенней школе "Марафон устойчивого развития": https://we.hse.ru/sustainable-marathon-2023

А оно того стоит. У нас насыщенная программа, интересные спикеры по разным темам и с разным бэкграундом, а также прекрасная возможность пообщаться с единомышленниками

Завтра 8 ноября в 15.00 Институте глобального климата и экологии семинар “Почему бизнес финансирует проекты, связанные с изменениями климата?” Основной докладчик - Сергей Семенцов из ВЭБа, а я в качестве дискуссанта. Подключайтесь!

Вышел долгожданный второй номер нашего журнала "Современная мировая экономика"!

Начинаем со второй части сериала Евсея Гурвича (ЭЭГ) про нематериальные факторы финансовых кризисов. Далее Владимир Васильев (ИСКРАН) - с параллелями между текущей ситуацией в США и их выходом из Великой депрессии. Особое внимание обращаю на блестящую статью Ксении Бондаренко (НИУ ВШЭ) о том, как меняются направления денежных переводов по мере того, как все больше мигрантов из одной страны накапливается в другой. Мариам Восканян и Сусанна Хуршудян (Российско-Армянский университет) пишут про взаимосвязь концентрации капитала и доходного неравенства с фокусом на Армению. Владимир Живалов (ВАВТ) с коллегами анализируют перспективы Организации тюркских государств. Наконец, Петр Яковлев (ИНИОН) фиксирует вехи сотрудничества России со странами Латинской Америки.

Все в открытом доступе, налетайте!

​Выложили запись семинара «Финансовые и социальные аспекты глобальной климатической повестки в преддверии Конференции ООН по климату – 2023», прошедшего в ИМЭМО 13 ноября. Докладывали Алексей Кокорин и я. Мою презентацию можно посмотреть по ссылке. В ней я фокусировался преимущественно на трех разрывах современной климатической политики:

1. Разрыв между сверхамбициозными температурными целями Парижского соглашения и менее амбициозными мерами ведущих стран. Этот разрыв растет: 1,5 градуса (а вероятно и 2) постепенно становятся недостижимы. И это дает многим повод основания полагать, что климатическая повестка сдулась. На деле же мы видим обратное: любые индикаторы, демонстрирующие амбициозность мер климатической политики всех ведущих стран, в последние годы растут, причем еще быстрее прежнего. Масштабов низкоуглеродной трансформации недостаточно, чтобы достичь целей Парижского соглашения, но более чем достаточно чтобы видоизменить облик всей мировой экономики.

2. Провал в обеспечении климатического финансирования. Его объемы в 5-10 раз ниже требуемого и искомых объемов едва ли достигнут. Однако обсуждаются новые инструменты и механизмы финансирования, расширяются каналы коммерциализации климатических проектов, появляются новые амбициозные инициативы. К климату тесно привязаны такие сюжеты, как реформирование международных финансовых институтов, промышленная политика и расширение экспортного кредитования.

3. Разрыв между развитыми и развивающимися странами. Зеленый мир может быть только справедливым и наоборот. Для борьбы с изменением климата необходимо перенаправление потоков частного капитала в развивающийся мир и трансфер туда технологий, снижение неравенства доходов и неравенства возможностей, координация усилий развитых и развивающихся стран. Ровно то же самое необходимо для достижения других Целей устойчивого развития.

Оказался в Китае впервые после пандемии. В Шанхае с 2019 г. многое поменялось. Выросли десятки новых кварталов с небоскребами. Поредели велосипеды на улицах и радикально увеличились в численности электромобили. Не всюду теперь можно расплатиться картой или наличными, зато всюду – лицом (конечно, если вы гражданин Китая). Сильно упал уровень распространения английского языка. Но что-то вечно – как вид на Пудун

Дорогие друзья! Рад объявить, что 29-30 ноября состоится наша очередная, уже одиннадцатая по счету, ежегодная конференция по мировой экономике.

В этом году она называется «Ребалансировка мировой экономики: в поисках новых моделей развития» и будет состоять из четырех сессий, посвященных макрофинансовым проблемам, переформатированию международной торговли, перспективам достижения Целей устойчивого развития и трансформации экономики Азии.

Среди участников - наши самые авторитетные российские коллеги, а также гости из Китая, Индии, Турции, Бразилии, Польши, Таиланда, Армении.

Конференция пройдет целиком на английском языке.

Присоединяйтесь! Будем рады видеть вас в Вышке на Малой Ордынке 29

Посмотреть программу конференции и зарегистрироваться можно здесь

Киссинджеру много чего можно предъявить. Но чего у него не отнять – это возможности мыслить ясно, долгосрочно и всеобъемлюще, таланта раскладывать мир по полочкам, абстрагируясь от конъюнктуры и субъективности, а на основе этого - действовать. Он жил целый век, но появления новых гроссмейстеров миропорядка и гуру мировой дипломатии так и не дождался, а они сегодня нужны, кажется, как никогда.

Вышел 19-й выпуск мониторинга мировой экономики HSE GlobBaro.

В октябре впервые за 9 месяцев данные по PMI говорят об отсутствии положительной динамики объемов глобального выпуска в сравнении с прошлым месяцем. Это стало продолжением тренда на замедление экономической активности, который начался с лета текущего года на фоне спада в ЕС и Великобритании, замедления динамики в США и Китае. Такие тенденции связаны с усилением негативных эффектов для мировой экономики от жесткой монетарной политики в ЕС и США, повышенных сырьевых цен и, как следствие, подавленной динамики спроса.

Пока палестино-израильский конфликт не пошел по неблагоприятному сценарию (вовлечения новых стран) и эффекты для мировой экономики были локальными - временный рост нефтяных цен, стоимости транспортировки нефти и стоимости страхования морских грузов, повышение цен (+12%) на европейском рынке газа, который остается сверхчувствительным к шокам предложения на мировом рынке.

В большинстве крупнейших стран реальные процентные ставки стали положительными, а центральные банки развитых стран находятся на пороге завершения цикла ужесточения монетарной политики. Это связано с усилением ее эффектов для инфляции (которая продолжает замедляться) и экономической активности в последние месяцы. На фоне жесткой монетарной политики ставки на долговых рынках развитых стран в последние месяцы обновляли 10-15 летние максимумы, формируя повышенные бюджетные и долговые риски как в развитых, так и развивающихся странах.

В выпуске - подробнее об этих сюжетах, а также об оттоке ПИИ из КНР, динамике российского рубля, развитии палестино-израильского конфликта, форуме «Пояс и путь», встрече Си Цзиньпина и Джо Байдена.

Посмотреть предыдущие выпуски мониторинга и подписаться на получение следующих можно здесь.

​Побывал в ЮАР на Кейптаунском диалоге – форуме Глобального Юга, на котором, в частности, Индия передавала председательство в Большой двадцатке Бразилии.

Общее впечатление таково, что раскол между Глобальным Севером и Глобальным Югом расширяется на глазах. Первой ласточкой была пандемия, поднявшая проблему вакцинного неравенства. Второй – противостояние России с Западом, разделившее мир на тех, кто ввел санкции и тех, кто не ввел, с негативными последствиями от санкций для обоих. Третьей – события в Палестине, относительно которых Север и Юг заняли позиции, противоположные на ценностном уровне. Кажется, этот процесс уже не остановить, особенно если США и ЕС будут продолжать консолидироваться вокруг «защиты демократических ценностей» и обороны «сада, окружаемого джунглями».

Главная цель стран Юга сейчас – это способствовать перенаправлению финансовых потоков в их сторону. Несколько направлений для этого:
- реформирование международных финансовых институтов: их трансформация в сторону более широкого использования инструментов де-рискинга, которые призваны стимулировать инвестиции частного капитала в проекты развития в развивающемся мире;
- меньшая зависимость от доллара: как минимум построение альтернативных платежных систем для расчетов между странами Юга;
- реформирование международного налогового режима: налоги должны платиться по месту деятельности, а не по месту регистрации компании; только что в ООН принята резолюция о необходимости разработки такого режима. Голосование четко разделилось: страны Юга против стран Севера;
- большая представленность в институтах глобального управления: Африканский союз уже включен в Большую двадцатку; расширен БРИКС; Индия и Бразилия настаивают на включении себя, а желательно и Африканского союза в число постоянных членов Совбеза ООН.

В 2023-2025 гг., пока в Группе 20 последовательно председательствуют Индия, Бразилия и ЮАР, все эти инициативы можно продвигать через существующие институты глобального регулирования. Дальше, если эффекта не будет, вполне возможно, что речь зайдет о строительстве новых.

Будет ли их полноценной частью Россия? Наверное да – ведь все четыре пункта выше вполне соотносятся с ее интересами. Но есть сложности. Чисто понятийные: России легко позиционировать себя как не-Запад, но сложно – как часть Глобального Юга. Гораздо важнее сущностные: Россия пока весьма слабо погружена в вопросы, которые этот самый Глобальный Юг волнуют больше всего: финансирование развития, изменение климата, расширение транспортной и цифровой инфраструктуры. Россия видит Глобальный Юг совокупностью макрорегионов: Африка, Латинская Америка и т.д. Но рост его значимости требует гораздо большей конкретизации: министр иностранных дел ЮАР, например, прямо сказала, что советует своему президенту на ездить на форумы в составе «группы из 44 лидеров африканских стран», а развивать со странами, которые такие форумы устраивают, исключительно двусторонние отношения. Думаю, России надо четче доносить до партнеров и свою позицию по составу Совета безопасности. В Кейптауне несколько раз с большим разочарованием звучало, что Индию и Бразилию туда не пускают в первую очередь Китай и Россия.

⬆️ В Кейптауне я выступал на сессии, посвященной финансированию справедливого энергоперехода (just energy transition). Ее трансляцию можно посмотреть здесь, а вот основные тезисы:

Финансирование справедливого энергоперехода – это существенно шире, чем финансирование митигации. Фактически речь идет не просто о сокращении выбросов, но параллельно о трансформации всего социально-экономического уклада регионов, которые ранее специализировались на углеродоемких отраслях – в первую очередь на угольной. Несмотря на то, что термин «справедливый энергопереход» в этом контексте относительно нов, существует огромный опыт аналогичной адаптации к «слому пути развития» регионов в разных странах.

Среди прочего, обильную пищу для извлечения уроков дает Россия, где в результате перехода от плана к рынку образовалось более 400 моногородов, потерявших старую специализацию, а вместе с ней – и ясные экономические перспективы. Иная обширная база для анализа опыта – это практики трансформации американских и европейских регионов, ставших депрессивными в результате глобализации и переноса производств в Азию. Лишь небольшая часть этих кейсов – истории успехов, остальные скорее демонстрируют провал комплексной региональной перестройки. Однако и на успехах, и на провалах нужно учиться. И они дают нам три основных урока:

Во-первых, трансформация региона идет успешно тогда, когда она реализуется комплексно. Заливание региона субсидиями, компенсационными выплатами и пособиями никогда не помогает. Нужен поиск новых драйверов роста, которые свои у каждой территории. Это означает отсутствие единых рецептов и необходимость творческого подхода.

Во-вторых, критически важно сохранение чувства достоинства населения территории, недопущение возникновения комплекса неудачника, формирование новой идентичности, которой население будет гордиться.

В-третьих, должно работать государственно-частное партнерство: государство обеспечивает инфраструктуру и координацию, бизнес – реализацию новых конкурентных преимуществ территории.

Ключевой вопрос – зачем это бизнесу? В теории все понятно – это воплощение в жизнь концепции «общих ценностей», капитализма стейкхолдеров, о котором на сессии говорили другие коллеги. На практике же это реализуется только тогда, когда выполняется два ключевых условия:

1. бизнес мыслит длительными временными горизонтами. Собственно задача государства или (в случае бедных стран) многосторонних финансовых институтов – обеспечить долгосрочность этого горизонта через инструменты дерискинга.

2. как на одной из предыдущих сессий заметил экс-министр финансов ЮАР, частный сектор в лице своих СEO может сколько угодно твердить о капитализме стейкхолдеров и стратегических целях обеспечивать общие ценности. На практике же значение имеет то, что скажет кредитный комитет. А вот чтобы этот обобщенный «кредитный комитет» убедить, нужны метрики и таксономии. Если в отношении проектов в области митигации они мало-помалу возникают, то справедливый энергопереход – в этом смысле абсолютная terra incognita. Когда соответствующие метрики и таксономии появятся, тогда в нее и пойдет частный капитал.