Партия Баас в Сирии. Часть 2

В 1934 году из Парижа в Дамаск вернулись два молодых человека, окончивших Сорбонну. Это были Мишель Афляк (1910-1989), православный христианин, и Салах ад-Дин аль-Битар (1912-1980), мусульманин-суннит. В Дамаске два друга устроились учителями в престижную школу ат-Таджхиз – Афляк стал учителем истории, а Битар – математики и физики (по другим данным – тоже истории).

Как и многие их сограждане, Афляк и Битар хотели добиться независимости от Франции. Однако, с их точки зрения, этого было недостаточно. Подобно множеству образованных сирийцев, они считали сирийское общество отсталым, а наследственную политическую элиту – неспособной справиться с вызовами эпохи. Афляк и Битар видели решение этих проблем в социальном, политическом и духовном реформировании Сирии и в объединении арабских стран.

В 1940 году два учителя основали кружок, в котором делились своими идеями. С их точки зрения, после столетий турецкого владычества арабская нация, нищая и неграмотная, пребывала в упадке. В 1939 году Французы отдали часть их родины (область Александретта на северо-западе Сирии, ныне – Хатай на юге Турции) туркам; на другую часть родины (Палестину) претендовали сионисты. Первым шагом на пути национального возрождения арабов должны стать гордость за свою великую историю и любовь к арабской нации, вечной и уникальной. История арабов уходит вглубь веков, а впереди её несомненно ждёт великое будущее. Наиболее ёмко эта мысль выражена в баасистском слогане «одна арабская нация с вечным посланием» (umma ʿarabiyya wāḥida ḏāt risāla ḫālida).

На пути к возрождению арабы должны отбросить пережитки прошлого: остатки племенного и кланового устройства, конфессиональные идентичности, угнетение женщин и господство помещиков. Афляк видел новое арабское общество светским, но к исламу относился почтительно, считая его высшим проявлением единства и величия арабов и важнейшим элементом арабского культурного наследия. Ислам как культура восхищал Афляка; впрочем, многих верующих мусульман задевало то, как он сводил божественное откровение к культуре. Для фундаментального преобразования общества Афляк считал необходимым изменить образ мышления и самовосприятие.

Уже в 1942 году Афляк и Битар ушли из школы, чтобы полностью посвятить себя политике. Свою группу они назвали Движением арабского оживления/возрождения (Ḥarakat al-ihyāʾ al-ʿarabī) и начали публиковать брошюры с изложением своих взглядов. Изначально львиную долю их последователей составляли школьники (в 1920-50-х гг. школы и университеты были центрами политической активности). Большинство учеников ат-Таджхиз были из Дамаска, но пара сотен приехали учиться из провинции. Зачастую они происходили из отсталых периферийных регионов и, оказавшись оторванными от семьи, охотно поддавались националистической агитации.

В середине сороковых Афляк и Битар начали преобразовывать своё движение в партию. Вскоре после ухода французов (1946) они получили лицензию. Затем они начали переговоры с группой арабских националистов с севера Сирии. Это были последователи школьного учителя Заки аль-Арсузи, которого нередко называют одним из отцов-основателей Баас. Арсузи формулировал идеи созвучные мыслям Афляка, также был арабским националистом и рассуждал о национальном возрождении (baʿṯ), но политическая карьера у него не сложилась: Patrick Seale отмечает, что жестокие преследования колониальных властей загнали его в нищету и депрессию (Арсузи запретили работать в школе и даже давать частные уроки).

В начале апреля 1947 г. молодые националисты (в основном из Сирии) собрались в кафе Рашид в Дамаске. Это был учредительный съезд Партии арабского возрождения (Ḥizb al-baʿṯ al-ʿarabī). Главой партии избрали Мишеля Афляка, генсеком – Салах ад-Дина аль-Битара.

В исполком партии также избрался доктор Вахиб аль-Ганим, последователь Заки аль-Арсузи. После съезда он вернулся в Латакию и основал там отделение Баас. Одним из первых вступивших был юноша из бедной деревни Кардаха в горах восточнее Латакии, куда Ганим заезжал как врач. Юношу звали Хафиз аль-Асад.

Баас в Сирии. Часть 3

Весной 1949 года в Сирии произошёл первый военный переворот, который положил начало регулярному вмешательству офицеров в политику. Только в 1949 году военных переворотов было три. Последнему путчисту, полковнику Адибу Шишакли, удалось не только захватить власть, но и удерживать её четыре года – до февраля 1954.

Военные диктатуры 1949-1954 подавляли оппозицию, так что Мишель Афляк и Салах ад-Дин аль-Битар были вынуждены бежать – в Бейрут, пристанище политэмигрантов всего арабского востока. Именно там Афляк и Битар познакомились с другим сирийским политиком в бегах, Акрамом Хаурáни (~1914-1996).

Хаурани происходил из разорившейся семьи землевладельцев-суннитов. Он был одним из первых политиков, осознавших, как плохо живут крестьяне – и какой потенциал скрывает в себе борьба за их права. Около 1950 года он и его сторонники объединились в Арабскую социалистическую партию и начали кампанию под лозунгом «земля принадлежит тому, кто на ней работает». Центром их активности стала консервативная Хама, родной город Акрама Хаурани. В те годы 91 окрестная деревня из 113 была поделена между четырьмя семьями. Хаурани вступил в союз с наименее богатой – Тайфурами – и, опираясь на их крестьян, начал терроризировать три других семьи.

Сторонники Хаурани открывали молодёжные клубы и устраивали митинги в деревнях. Лозунги и акции становились всё более радикальными; разъяренные крестьяне поджигали урожай на полях помещиков, которых они обвиняли в краже земли, иногда стреляли по их домам. Землевладельцы уже не решались посещать некоторые деревни.

Акрам Хаурани впервые избрался в парламент от Хамы в 1943 году. Из семи депутатов в этом округе все шесть кроме Хаурани представляли землевладельцев. После свержения Шишакли в 1954 шесть мест из семи получат уже Хаурани и его сторонники. Malcom H. Kerr отмечал, что Хаурани не был ярким философом или идеологом, но ему не было равных в практической политике. На это указывает и то, что он рано осознал политический потенциал сирийской армии: начал водить дружбу с кадетами военной академии в Хомсе и помогал молодым людям поступать туда.

Но в 1952-54 гг. Хаурани оказался в изгнании в Бейруте. Там он встретил Афляка и Битара, лидеров Партии арабского возрождения. В 1953 партии Афляка-Битара и Хаурани объединились в Партию арабского социалистического возрождения. Вместе с Хаурани Баас получила не только новых членов и избирателей, но и связи в армии. В следующем году полковника Шишакли отстранили от власти, а в Сирии прошли самые демократические выборы в её истории. Обновлённая Баас выступила весьма успешно, получив 22 места в парламенте из 142. Перед партией открылась дверь в большую политику: Битар стал министром иностранных дел в 1956, Хаурани - спикером парламента в 1957.

А тем временем в 600 километрах от Дамаска восходила звезда Гамаля Абдель Насера. В 1952 году группа офицеров под его руководством свергла египетскую монархию. Насер стремился избавиться от британского влияния, что закономерно столкнуло его с британцами и их региональными союзниками (в первую очередь – Ираком). В 1955 году Насер нарушил западную монополию на поставки оружия на Ближний Восток, купив оружие у Чехословакии, а в 1956 национализировал Суэцкий канал. За национализацией последовало франко-британско-израильское вторжение. У египетской армии не было шансов, но и США, и СССР осудили нападение; вскоре войска были выведены. Суэцкий кризис обернулся политической победой Насера. Его лозунги об арабской солидарности вдохновляли арабских националистов во всём регионе. Они начали видеть в Насере лидера в борьбе с империализмом и искусственными границами, начерченными британцами и французами после Первой мировой.

На этом фоне в начале 1958 года в Каир прибыла группа сирийских офицеров – без ведома президента Сирии. Неожиданно для самого Насера они предложили ему то, о чём он так много говорил: объединение.

Баас в Сирии. Часть 4

В начале 1958 года группа сирийских офицеров прибыла в Египет, чтобы предложить президенту Насеру объединиться. Насер, человек осторожный и к тому же ни разу не посещавший Сирию, отнёсся к предложению без восторга. В конце концов, его речи об арабской солидарности были (во всяком случае изначально) лишь инструментом внешней политики и методом борьбы с консервативными прозападными режимами. В итоге он согласился объединиться, но на своих условиях. В частности, новое государство должно было быть жёстко централизованным; также он потребовал распустить все сирийские политические партии (в Египте партии были запрещены после переворота 1952 года). И 1 февраля 1958 года Египет и Сирия слились в Объединённую арабскую республику (ОАР).

Сирийские политики отреагировали на объединение по-разному. Землевладельцы были недовольны, но пойти против достаточно популярного в Сирии Насера не решились. Коммунисты отказались подчиниться и ушли в подполье. Баасистское же руководство было в восторге. Лидер Баас Мишель Афляк заявил о роспуске партии, даже не посоветовавшись с партийным активом, чем подорвал свой авторитет. Но это было неважно, ведь мечты Афляка о единой арабской нации начинали сбываться. Наверняка другие арабские страны должны были вскоре последовать примеру Сирии.

С точки зрения Malcom H. Kerr, Афляк уважал Насера как политика, разделяющего базовые ценности баасистов, но в то же время считал, что Насеру не хватало «философии». У Афляка философия была, и он был готов поделиться ею с Насером. Кроме того, у Афляка и его коллег были все основания надеяться, что их сторонники будут играть ведущую роль в управлении сирийской частью ОАР. Ведь, с одной стороны, они пользовались определённой популярностью внутри страны, а с другой, были идеологическими союзниками Насера.

После роспуска Баас лидеры партии действительно получили высокие посты в руководстве ОАР. Акрам Хаурани стал вице-президентом, Салах ад-Дин аль-Битар и ещё несколько баасистов – министрами. Однако вскоре выяснилось, что все мало-мальски значимые решения Насер, будучи эталонным автократом, принимает лично, максимум – с кругом приближённых.

Когда в сентябре 1959 года Насер уволил одного из министров-баасистов, в отставку подали все бывшие члены партии; президент ОАР воспринял этот демарш чуть ли не как предательство. Так закончилось бесславное сотрудничество Баас с Насером.

А пока высокопоставленные баасисты осознавали своё бессилие, в каирских кафе регулярно встречались сирийские офицеры. Насер понимал, что привычка сирийской армии вмешиваться в политику сулит проблемы, поэтому после объединения многие офицеры из Сирии – особенно те, кто проявлял излишний интерес к политике – были переведены в Египет, где они не представляли угрозы. Среди оказавшихся в Египте офицеров были и сторонники партии Баас. Многие были глубоко разочарованы тем, как Афляк и Битар руководили партией, а её роспуск без консультаций с активистами казался оскорблением и чуть ли не преступлением. Впрочем, среди офицеров-баасистов было немало таких, кто изначально не особо доверял этим двум учителям из дамасского среднего класса. Особенно это касалось выходцев из нищей сельской периферии, которых особенно привлекал социалистический элемент идеологии Баас.

В начале 1960* г. группа таких офицеров тайно основала в Каире Военный комитет партии Баас. В Комитет вошли пять офицеров невысокого ранга: капитаны Хафиз аль-Асад и Абделькарим Джунди, майоры Салах Джадид и Ахмад аль-Мир, а также подполковник Мухаммад Умран. Захватить власть в Дамаске, сидя в кафе в Каире, было затруднительно. Так что изначально они решили работать на сохранение ОАР и тайное восстановление партии Баас; одной из их главных целей было не дать землевладельцам вернуться к власти в Сирии. Вряд ли эти офицеры предполагали, что уже через три года возглавят Сирию.

*или даже в 1959 и сначала без Асада, есть разные версии

Сегодня, 29 октября, в Турции праздник – «День Республики»

Газета Cumhuriyet на всю полосу опубликовала фотографию Мустафы Кемаля и подписала «Мы сохраним [Республику]».

Актуальная тема на фоне изменений вектора страны последние годы. Именно в такие дни кемалисты/сторонники республики/светской Турции очень активно проявляют свое отношение к праздникам, связанных с наследием Ататюрка.

Газета дарит, купившим газету плакат с изображение Ататюрка, а также подготовила два приложения со статьями об основателе Турецкой Республики и в целом о значении этого дня.

«Мы не имеем права отчаиваться» пишет газета, цитируя слова главы оппозиционной Народно-республиканской партии (chp). «Этот народ столетие назад боролся за восстановление разрушенной страны и городов, которые находилась на краю пропасти, в нищете и были разбиты болезнями. Те, кто основал Республику в этих трудных условиях, никогда не поддавались отчаянию. Мы тоже не имеем права отчаиваться... », - пишет Кемаль Кылычдароглу.

Сколько слов и из каких языков позаимствованы в турецком языке:

Из Арабского-6467
Из Французского-5253
Из Персидского-1359
Из Английского-485
Из Древнегреческого-400
Из Немецкого-98
Из Итальянского-89
Из Латинского-78
Из Греческого-48
Из Русского-44

Источник: Турецкое лингвистическое общество

🇺🇸 Во время муниципальных выборов в 2019 году, которые прошли дважды, турецкий республиканцы (кемалистская партия chp) не покидали площадки ЦИК, где были собраны бюллетени с избирательных участков. Делалось это для того, чтобы никто не мог сфальсифицировать результаты.

Как известно тогда были пересчитаны «испорченные бюллетени» (более 350 тыс. голосов) и разница между Йылдырымом и Имамоглу с 30 тыс. снизилась до 13 тыс. опять же в пользу Имамоглу. Правительство настояло на перевыборах, на следующих выборах Имамоглу набрал на 800 тыс. голосов больше кандидата от партии Эрдогана.
В общем, теперь кемалисты, а именно один из депутатов этой партии Махмут Танал, который во время подсчетов не покидал ЦИК, и сфотографировался на мешочках с бюллетенями, предложил свою помощь американским кандидатам в подсчете голосов.

«Мне приехать к вам?», - адресовал он свой вопрос Трампу и Байдену.

Юрий Гагарин и египетский президент Гамаль Абдель Насер. Каир, 1962

Это фото из стамбульского района Зейтинбурну заряжено на турецкий национализм:

1. Портрет Мустафы Кемаля Ататюрка, лидера турецкого национального движения после Первой мировой, основателя Турецкой республики (1923) и её первого президента (до смерти от цирроза печени в 1938). Под руководством Ататюрка турки победили греков (1919-1922), а также британцев и французов (энтузиазм и желание воевать оставалось уже только у греков, которые хотели присоединить территории, с Античности заселённые греками).

2. Флаг Хорошей партии (İyi parti ☀️), созданной пару лет назад националистической партии. В отличие от МНР (главной крайне-правой партии последних десятилетий, из которой выросла и İyi parti), Хорошая партия остаётся в оппозиции к президенту Эрдогану.

3. Портрет Мераль Акшенер, руководительницы Хорошей партии.

4. Флаг Азербайджана. Потому что tek millet – iki devlet («Один народ – два государства»).

Над Израилем стоит плач Ярославны – на кого ты, Дональд Трамп, нас покинул? Бывший президент США считается самым произраильским политиком в истории. Джо Байдена, наоборот, почему-то изображают чуть ли не антисемитом и готовятся затянуть пояса.

Между тем, это очень далеко от правды. Джо Байден на протяжении всей карьеры занимал произраильскую позицию. Одним из его первых зарубежных визитов в качестве новоизбранного сенатора была поездка в Израиль — тогда он встретился с премьер-министром Голдой Меир. Было это незадолго до Войны Судного дня, потом Байден неоднократно вспоминал  о той встрече. Кажется, именно тогда он осознал хрупкость существования еврейского государства в регионе и стал его ярым защитником. Не будучи евреем, он называет себя сионистом. 

Продолжительные отношения связывают Байдена и Нетанияху. Будучи вице-президентом в администрации Обамы, Байден представлял более произраильское крыло демократов. А во время одного из визитов Нетанияху в Белый дом даже воскликнул: «Биби, я твой лучший друг здесь!» (конечно, это было до президентства Дональда Трампа).

Байден последовательно поддерживает формулу «два государства для двух народов», неоднократно высказывался против расширения израильских поселений и критиковал «сделку века» Трампа. В то же время он отверг предложение более радикального крыла демократов, в частности, Берни Сандерса, ограничить военную поддержку Израиля. «Сама идея, что я отзову военную помощь Израилю, как некоторые предлагают — немыслима. Я не собираюсь этого делать. Это как сказать Франции: “Поскольку вы с нами не согласны, мы вышвырнем вас из НАТО”», — заявил Байден. 

Кроме того, он часто подчеркивает, что на палестинцах лежит часть вины за сложившуюся ситуацию, и призывает их прекратить насилие против израильтян, а также остановить призывы к насилию в системе палестинского образования. 

С шагами Трампа, которые считаются произраильскими, он не всегда был согласен, но отменять их не станет: посольство США останется в Иерусалиме (правда, ожидается открытие американского консульства в Восточном Иерусалиме для палестинцев), признание за Израилем Голанских высот (если об этом кто-то еще помнит: шаг столь же бессмысленный, сколь в свое время громкий) тоже останется. «Соглашения Авраама» о нормализации отношений между Израилем и ОАЭ и Бахрейном тоже в безопасности (по крайней мере до тех пор, пока американцы продают арабам оружие).  

Байден также считает борьбу с антисемитизмом внутри и за пределами США одной из своих первоочередных задач. «Как президент, я буду постоянно об этом говорить, — заявил он, и добавил: — это начинается с евреев, но евреями никогда не заканчивается». Он неоднократно подвергал критике Дональда Трампа за поддержку праворадикальных и антисемитских групп. В то же время Байден осуждает и левое крыло Демократической партии за нападки на Израиль и приверженность движению BDS.

Кроме того, есть мнение, что даже Биби не смог бы из второго срока Трампа выжать больше, чем уже выжал. С этой точки зрения первый срок Байдена даже для него, может быть, предпочтительнее. В конце концов, с ним Нетанияху уже работал, ключевые израильские игроки и дипломаты знают и Байдена, и его команду; есть надежда на некоторую стабильность и предсказуемость, в отличие от администрации Трампа, в которой высокопоставленные лица сменялись еще до того, как кто-то успевал запомнить их имена. 

Ну и вообще – считать, что благополучие государства Израиль завязано на одном человеке (и даже не израильтянине) – это как-то немножко унизительно.

Скончался премьер-министр Бахрейна Халифа ибн Салман Аль Халифа, который занимал пост главы правительства полвека – с 1970 года. Халифа бин Салман был братом бывшего эмира Бахрейна, Исы ибн Салмана, и дядей действующего эмира, Хамада ибн Исы.

2020 год выдался траурным уже для нескольких правящих домов Персидского залива. В январе скончался султан Омана Кабус бин Саид, руководивший страной с 1970 года. В последние годы многие интересовались тем, кто же унаследует оманский престол, ведь сыновей у Кабуса бин Саида не было. В итоге передача власти прошла вроде бы успешно: Кабуса бин Саида сменил его двоюродный брат Хайсам бин Тарик. За полвека правления Кабуса ибн Саида Оман превратился в современное государство, которое динамично развивалось благодаря доходам от экспорта нефти и при этом поддерживало хорошие отношения с разными региональными игроками, включая одновременно Саудовскую Аравию и Иран. Осенью 2018 года в Оман прилетел даже премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, который встречался лично с султаном Кабусом. Последние месяцы ходят слухи, что Оман скоро последует примеру ОАЭ, Бахрейна и Судана и нормализует отношения с Израилем.

В конце сентября скончался и 91-летний эмир Кувейта, другого богатого нефтью княжества на берегах Персидского залива. Шейх Сабах аль-Ахмад аль-Джабер ас-Сабах занимал кувейтский престол 14 лет, хотя фактически стал ключевым руководителем ещё в последние годы правления своего предшественника. И если Оман, расположенный на отдалённом краю Аравийского полуострова, мог замкнуться в себе и тихо модернизироваться, то вот у Кувейта и соседство непростое (Ирак, уже пытавшийся захватить Кувейт в 1990-91, и Иран), и политическая система посложнее: тут вам и регулярные выборы в парламент, проходящие с первых лет независимости, и правительство, ответственное перед парламентом, да и СМИ посвободнее. Эмир Сабах ас-Сабах провёл Кувейт через непростое начало XXI века, когда в соседнем Ираке бушевали антиамериканские восстания, а во всём регионе обострялись межконфессиональные противоречия. Один из эпизодов, который вспоминали СМИ после смерти эмира Сабаха ас-Сабаха, связан с терактом в шиитской мечети в Кувейте (2015) (большинство кувейтцев исповедуют суннитский ислам). Сразу после взрыва эмир Сабах ас-Сабах поехал осматривать место трагедии, чтобы подчеркнуть свою заботу о подданных. В целом Кувейту удаётся сохранять нейтралитет во внешней политике, хотя внутри страны последние месяцы выдались тяжёлыми – всё больше разговоров о коррупции и проблемах в экономике.

Не будем забывать, что и прямо сейчас несколькими ближневосточными государствами руководят люди преклонного возраста. Пост Верховного лидера Ирана с 1989 года занимает Али Хаменеи (81 год); король Салман бин Абдульазиз (84 года) стоит во главе Саудовской Аравии с 2015; а президенту Ливана с 2016 года Мишелю Ауну уже 85, и страна прямо сейчас переживает худший экономический и политический кризис со времён гражданской войны (1975-90). У господина Хаменеи есть все шансы покинуть свой (пожизненный) пост уже в этом десятилетии; кто будет преемником мы пока не знаем, но в соответствии с конституцией Исламской республики Иран выбирать его будет Совет экспертов – совет шиитских муджтахидов (богословов-правоведов), избираемый гражданами.

Предполагается, что Салману бин Абдульазизу будет наследовать его сын Мухаммад бин Салман. Это весьма радикальное новшество, о котором стало известно лишь несколько лет назад. До недавнего времени власть передавалась не от отца к сыну, а от брата к брату в кругу сыновей основателя Саудовской Аравии (1932) Абдельазиза Аль Сауда (1876-1953); Салман бин Абдульазиз – тоже сын основателя государства. Нынешний наследный принц молод (35 лет) и энергичен, однако предположительно именно с его неуёмной энергией связаны скандалы последних лет, такие как убийство оппозиционного журналиста Джамаля Хашокджи в саудовском консульстве в Стамбуле.

Ну а что будет в Ливане нам знать не дано. По плану парламент должен избрать нового президента в 2022 году, но на практике этот процесс может затянуться на месяцы и годы.

С обретения независимости Бахрейном в 1971 году Халифа бин Салман был одним из ключевых двигателей политического развития королевства. ХбС обладал гибким умом, был компетентным и влиятельным, кроме того был ключевым защитником статуса-кво, царившего в стране.

В 1970-х годах возглавлял подавление оппозиционных движений в королевстве, в особенности среди шиитской части населения. Был одним из инициаторов роспуска Национальной Ассамблеи Бахрейна в 1975 году, впервые созванной в 1973 году, в результате нежелания парламента принимать закон о внутренней безопасности страны (репрессивный закон, действовавший до конца правления первого эмира страны Исы бин Салмана). В 1980-х годах отвечал за кампанию по массовому аресту шиитских активистов и простых подданных, и их последующую депортацию в Иран.

Что касается региональных взаимоотношений, то он был одним из ключевых акторов, ориентировавшихся на КСА, чье влияние до сих пор остается наиболее значимым на внешнюю политику Бахрейна.

Фигура значимая для Бахрейна, но совсем неоднозначная, хотя таких фигур, пожалуй, во всем регионе отыскать сложно.