Площадь мучеников стала главной площадью Бейрута в конце XIX в. на фоне бурного роста и развития города как экономического, культурного и административного центра. В 1888 году появилась провинция (вилает) Бейрут, и одноимённый город стал её столицей.

В 1880-х в северной части площади был построен Малый дворец (as-sarāy aṣ-ṣagīr), где заседал османский губернатор (вали).

В годы французского правления в Малом дворце располагались президент и правительство подмандатного Ливана. Французы правили из Большого дворца, расположенного чуть западнее (сейчас там правительство).

📸Мужчина в тарбуше (феске) на фоне Малого дворца. Площадь мучеников, Бейрут, 1950; источник

📸Площадь мучеников, Бейрут, конец 1960-х

В ~1950 г. Малый дворец на севере площади снесли. На его месте вскоре открылся кинотеатр Rivoli (белое здание на дальнем конце площади; снесено в 90-х).

С другой стороны кинотеатр Rivoli выходил на улицу Вейгана.

До гражданской войны (1975–90) Площадь мучеников была одним из коммерческих и культурных центров ливанской столицы.

Нынешнее название площади восходит к 1916 г. Тогда на ней были казнены жертвы османских репрессий в годы войны. Площадь была известна и под другими названиями, особенно как Башенная площадь (sāḥat al-burǧ).

В гражданскую войну через площадь проходила линия фронта.

С тех пор на этом месте неоднократно разворачивались исторические события. Например, протесты после убийства экс-премьера Рафика Харири в 2005 г., которые привели к выводу сирийских войск, а также протесты 2019 г.

📸Площадь мучеников, Бейрут, 1973 г.

Фото сделано из северо-западного угла площади, камера смотрит на юг. Левее за спиной фотографа находился кинотеатр Rivoli, построенный на месте османского Малого дворца.

В 1978–82 гг. многие командиры ополчения Ливанские силы проходили подготовку в Израиле. Вот что пишет об этом ливанский исследователь Makram Rabah в Conflict on Mount Lebanon (2020):

«Курсы выключали в себя подготовку десантников, безопасность, разведку и пехотную подготовку. Элие Хобейка и его люди, например, изучали новейшие техники в сфере безопасности и контрразведки в Мидраше, знаменитой академии Моссада возле Герцлии. Вдобавок, Хобейка и почти все высокопоставленные командиры вокруг Башира [Жмайеля] — включая Фуада Абу Надера, Фади Фрема и Самира Джаджа – посещали колледж подготовки штабных офицеров (Staff and Command College)»

📸 Спецназ Ливанских сил, элитное подразделение aṣ-Ṣaddām. Прототипом служил израильский Сайерет Маткаль (спецназ генштаба).

Когда Башира убили, его брат и соперник Амин Жмайель встретился с израильтянами* и заверил их, что настроен на сотрудничество. Израиль поддержал избрание Амина президентом Ливана, хотя он не вызывал особого доверия у спецслужб.

Став президентом осенью 1982 г., Амин Жмайель перестал встречаться с израильтянами. Какое-то время контакты продолжались, но через доверенное лицо Жмайеля. В отличие от Башира, Амин не хотел лишний раз злить Сирию (да и Башир так уж прямо и публично о союзе с Израилем обычно не заявлял).

При поддержке США, 17 мая 1983 Ливан и Израиль подписали мирное соглашение. Однако переговоры ливанцами особо не афишировались, договор так и не был ратифицирован, и уже в начале 1984 года Амин Жмайель разорвал его.

*20.09.82 с А. Шароном и разведчиком и дипломатом Давидом Кимхи.
📸Жмайели слева направо: Амин (президент в 1982–88), его отец шейх Пьер (основатель и пожизненный лидер Катаиб) и Башир (христианский полевой команир, возглавлял Ливанские силы в 1976–82)

(Rabah, Conflict on Mount Lebanon)

После убийства Башира в руководстве Ливанских сил стали копиться противоречия. Многие боевики были недовольны президентом Амином Жмайелем. Ведь, в отличие от своего младшего брата, он никогда не возглавлял ЛС.

Президент вообще не хотел опираться на Ливанские силы – особенно после того, как они устроили резню в Сабре и Шатиле. Вместо этого Жмайель хотел отстроить армию и даже получил финансирование от США. Но армию ослабил мятеж, который организовала друзская династия Джумблатов.

Разочарование боевиков ЛС в президенте усилилось, когда войска, лояльные Жмайелю, не пришли на помощь во время Горной войны. Уход ЦАХАЛ из Ливанских гор в сентябре 1983 г обернулся коллапсом обороны ЛС под натиском друзских боевиков (ПСП Джумблатов). Это привело к исходу христиан из горной области Шуф.

В 1984 про-сирийские ополчения Амаль (шииты) и ПСП (друзы) прогнали армию с юга и запада Бейрута.

А в 1985 полевые командиры Элие Хобейка и Самир Джаджа устроили переворот в ЛС, и семья президента утратила контроль над ополчением.

Айн аль-Мрейсе (عين المريسة), Бейрут, 1926 год

Этот небольшой район, омываемый Средиземным морем с севера, расположен чуть восточнее кампуса Американского университета в Бейруте, к северо-западу от Площади мучеников.

На фоне (на востоке) – Ливанские горы.

Израиль и шииты Ливана в 1980-х

Многие шииты были недовольны поведением палестинских боевиков, которые действовали на юге Ливана с конца 1960-х. В начале 1980-х шиитское Движение Амаль порой даже вступало в столкновения с палестинцами и про-палестинскими партиями и ополчениями на юге. Поэтому Амаль было единственным крупным мусульманским ополчением, которое не воевало с Израилем во время вторжения 1982 г., в то время как ливанские союзники палестинцев понесли тяжёлые потери.

По мнению израильского историка Омри Нира, израильтяне слишком поздно осознали, что баланс сил в Ливане смещается в пользу Движения Амаль. Нир писал, что «Израиль не сумел правильно и своевременно оценить влияние [лидера Амаль Набиха] Берри». Даже когда Амаль стало крупнейшим ополчением на юге, Иерусалим продолжил делать ставку на своих во многом христианских прокси (Армия Южного Ливана) – вопреки демографическим реалиям юга Ливана, где большинство составляют шииты.

«Израиль наконец попытался наладить контакт с Берри только когда оказался вынужден – из-за роста военных нападений шиитов на израильтян». Однако к этому моменту многие шиитские боевики уже не подчинялись Набиху Берри. В те годы милиция Амаль не была жёстко централизованной структурой, и хотя Набих Берри с 1980 г. возглавлял её, у полевых командиров была значительная автономия. Фракционная борьба сопровождалась ростом анти-израильской риторики и появлением про-иранской исламистской фракции в самом Движении.

Augustus Richard Norton пишет, что израильское «вторжение подтолкнуло шиитов в этом направлении, создавая условия для основания и процветания Хезболлы». Израильтян не любили и до этого, учитывая обстрелы шиитских деревень в ответ на организованные оттуда атаки палестинских боевиков. Но людьми с оружием, которые приходили в эти деревни, до июня 1982 г. были палестинцы и их союзники. Хотя многие шииты были рады избавлению от ООП (как утверждает Омри Нир, в некоторых деревнях ЦАХАЛ приветствовали, осыпая рисом), вскоре они пришли к выводу, что ЦАХАЛ тоже не собирается ни уходить, ни делиться властью с местными.

«Поворотным моментом, – пишет A. R. Norton, – стал инцидент в Набатие (1983), когда патруль ЦАХАЛ въехал в центр города во время массовой процессии [в честь ключевой шиитской даты] аль-Ашура и открыл огонь, пытаясь разогнать толпу». Патруль заехал в Набатие по ошибке и попреки приказу, неверно прочитав карту. «Толпа бросала камни, и израильтяне ответили огнём из винтивок и гранатами, убив несколько шиитов». Инцидент хорошо вписывался в идеологию Ирана и Хезболлы, согласно которой Израиль и США – величайшая угроза для ислама и мусульман.

К ошибкам Израиля Omri Nir также относил ставку на сотрудничество со старой шиитской элитой – в первую очередь, Камилем аль-Асъадом. Асъад принадлежал к очень влиятельной семье землевладельцев с юга и был спикером парламента (как и его отец Ахмад). Камиль-бей сыграл заметную роль в заключении (недолговечного) соглашения 17 мая (1983) между Ливаном и Израилем, и многие не любили его уже за это. К тому же, он способствовал избранию христианского полевого командира Башира Жмайеля президентом (1982). Но для Амаль Камиль аль-Асъад в первую очередь был воплощением квази-феодальных пережитков – типичным политиком, который унаследовал влияние и не заботится об избирателях (часто бедных крестьянах). Вызов влиянию Асъада ещё в 1960-х бросал Муса Садр – основатель Амаль и центральный мученик их партийной мифологии (может быть, после имама Хусейна).

(Nir, Nabih Berri and Lebanese Politics; Norton, Hezbollah: a Short History)

Амаль и Хезболла

В начале 1980-х в Движении Амаль возникла про-иранская фракция. К ней принадлежал один из лидеров Амаль, Хусейн аль-Мусави. Мусави в итоге ушёл из Амаль и основал группировку Амаль аль-исламия (Исламский Амаль), а затем влился в Хезболлу. Сейчас он представляет её в парламенте.

Про-иранские радикалы хотели исламскую республику и бескомпромиссную борьбу за уход США из региона. Амаль же в первую очередь требовало отменить конфессиональные квоты, дававшие больше власти христианам, и гарантировать социальные права шиитов. Идейно Амаль опиралось на общинную идентичность ливанских шиитов, и хотя революция в Иране произвела на них большое впечатление, далеко не все захотели исламскую республику и союз с Тегераном.

В начале 1980-х отношения Амаль с Ираном ухудшились, поскольку Набих Берри (лидер Амаль с 1980) лишился главных союзников в иранской элите. Хотя у Амаль давно были связи с иранскими революционерами, это были не фундаменталисты вроде аятоллы Хомейни, а те, кого хомейнисты зачистили. Связи Амаль с Ираном объяснялись не только шиизмом, но и тем, что основатель Амаль Муса Садр родился и вырос именно там (хотя принадлежал к известной семье с юга Ливана).

Садек Котбзаде был арестован и казнён за критику исламистского режима в Иране. Другой иранец из Амаль, министр обороны Ирана Мостафа Чамран, вроде как погиб на фронтах ирано-иракской войны (1980–88), но в 1982 поползли слухи, якобы его убили власти Ирана. И Котбзаде, и Чамран были важными фигурами в Амаль. Так что уже весной 1982 г. отношения между Амаль и Тегераном испортились.

Помимо поддержки КСИР подъёму Хезболлы способствовали её атаки против ЦАХАЛ и Армии Южного Ливана. Свою роль сыграло и то, что после исчезновения Мусы Садра в Ливии (1978) самым влиятельным шиитским богословом в Ливане стал Мухаммад Хусейн Фадлалла, идейно близкий Хезболле (которой тогда ещё не было). Вдобавок, многие шииты были разочарованы в Амаль, ведь подобно командирам и боевикам других конфессиональных ополчений, они обычно ставили личные интересы на первое место.

Движение Амаль сделало ставку на союз с Дамаском. Сирия в те годы налаживала сотрудничество с крупнейшими ополчениями. С Амаль у них были общие интересы: 1) вывод израильских войск с юга Ливана; 2) стремление заменить про-американского президента Амина Жмайеля и спикера парламента Камиля Асъада, а также 3) ограничить влияние палестинских группировок и 4) опасения по поводу подъёма шиитских исламистов в долине Бекаа. Там исламисты проходили подготовку при поддержке Корпуса стражей исламской революции, а радикальный богослов Аббас Мусави основал в Баальбеке шиитскую семинарию (хаузу), где учился в т.ч. молодой человек по имени Хасан Насралла.

Хафиз аль-Асад опасался, что подъём исламистов по ту сторону гор Антиливан может привести к непредсказуемым последствиям уже в Сирии. К тому же, из-за громких атак шиитских исламистов вроде подрывов посольства США и казарм западных миротворцев Вашингтон давил на Дамаск. А Асад очень не любил, когда вооружённые группировки мешают его дипломатическим комбинациям. Но он не мешал зачаткам Хезболлы действовать на юге Ливана и иногда вроде даже помогал.

В общем, к середине 1980-х у Амаль появился серьёзный соперник – Хезболла. В середине 1980-х, когда Амаль при поддержке Сирии воевали со сторонниками Арафата в Ливане, Хезболла поддерживала палестинцев (некоторые лидеры исламской революции в Иране и КСИР проходили подготовку в лагерях палестинских беженцев в Ливане).

В конце 1980-х противоречия вылились в боевые действия. Хотя Сирия оказывала поддержку Амаль, в результате этой т.н. Войны враждующих братьев (1988–89) Хезболла утвердилась в качестве доминирующей силы в южный пригородах Бейрута. Движение Амаль, однако, сохранило поддержку, особенно в прибрежных районах на юге Ливана.

(Nir, Nabih Berri and Lebanese Politics; Norton, Hezbollah)

🇮🇱🇱🇧Израиль и Хезболла всё больше выходят за рамки правил противостояния, которые существовали до 8 октября (вступление Хезболлы в войну). ЦАХАЛ, в частности, стал чаще наносить удары вдалеке от границы, особенно в районе г. Баальбек на севере долины Бекаа (~100 км). Недавно несколько военных ЦАХАЛ были ранены в операции на ливанской территории. Хезболла же стала активнее сбивать дроны, снова целилась по системе ПВО Железный купол и смертельно ранила военного, не говоря о недавних обстрелах севера Израиля, когда сирены звучали в Цфате и недалеко от Хайфы.

Грядущие недели покажут, временная ли это эскалация или же Иран пересмотрел стратегию после удара по консульству в Дамаске 1 апреля. В свою очередь, руководство Израиля грозит военной операцией в Ливане, если Хезболла не прекратит обстрелы и не отойдёт от границы. Правительство хочет вернуть эвакуированных с севера израильтян (или хотя бы продемонстрировать, что для этого вроде как что-то делается). Хезболла требует вывода ЦАХАЛ из Сектора Газа.

Ливанские СМИ пишут, что в Бейрут может вернуться американский спецпредставитель Амос Хокштейн. Ранее он уже пытался добиться деэскалации. США и Франция остаются основными посредниками (по крайней мере публичными), которые пытаются предотвратить большую войну между Израилем и Хезболлой (с ударами по критической инфраструктуре и систематическими бомбёжками крупных городов).

Хезболла продолжает настаивать, что не хочет большой войны. Об этом недавнем интервью заявил Наим Касем, человек номер два в Хезболле. Несколько недель назад он же говорил, что большой войны удастся избежать с вероятностью 90%.

Разумеется, из этого не следует, что войны не будет. Однако и генсек Хасан Насралла, и Наим Касем последовательно настаивают на этом. Вероятно, это сообщение направлено в первую очередь ливанцам. И среди избирателей Хезболлы, и особенно среди её критиков и даже союзников очень многие не хотят войны. На юге Ливана из-за боевых действий страдают непосредственно избиратели Хезболлы и их соседи. Порядка 100 тысяч человек бежали от обстрелов, в ударах периодически гибнут гражданские (72 человека с 8 октября по данным AFP), горят поля и оливковые рощи (в ответ на критику Израиль признал использование зажигательных боеприпасов с белым фосфором для демаскировки позиций Хезболлы), а сельское хоз-во важно для местной экономики. Против втягивания Ливана в конфликт высказывались в том числе в Свободном патриотическом движении. Это крупнейший христианский союзник Хезболлы, с которым и так было много противоречий, особенно по президентским выборам.

Война также грозит непредсказуемыми последствиями для ливанской политической системы. При всей своей дисфункциональности (или благодаря ей) эта система удобна Хезболле: она даёт колоссальное влияние (вето на любое решение ➡️разоружить Хезболлу невозможно ➡️можно угрожать оружием и убивать оппонентов), но формально у Хезболлы не так много власти и ответственности (солидная, но не самая большая фракция в парламенте и два-три второстепенных министерских портфеля), так что в проблемах всегда можно винить американское давление или сионистских агентов. Однако маловероятно, что в случае войны власти справятся с гумпомощью, спасением из-под завалов и потоком беженцев. На юге эти функции и так выполняют партийные НКО.

Но все эти аргументы «против» могут запросто быть отброшены в угоду идеологии или по звонку из Тегерана. Вероятно, реальной красной линией остаются удары по ядерным объектам в Иране. В случае операции в Рафахе Тегеран будет выжидать и может быть вступится, если уничтожение ХАМАС в Газе (напомню, он есть и в Ливане) покажется неминуемым.

Министр обороны Израиля Йоав Галант отчитался, якобы ЦАХАЛ убил половину командиров Хезболлы на юге Ливана. Исследователь вооружённых группировок в Ливане Mohanad Hage Ali считает, что эти данные «явно завышены». Источник в Хезболле заявил l’Orient Today,что это пропаганда, направленная на израильтян.

Судя по всему, точно убито более 300 боевиков: 280+ от Хезболлы, в т.ч. из элитного подразделения Хадж Радван, а также боевики союзных партий и группировок.

«Учитель революции и вдохновитель революционеров». Плакат (1984) Прогрессивно-социалистической партии – крупнейшей партии ливанских друзов

Над Ливанскими горами, где живут и друзы, возвышается Камаль Джумблат – основатель (1949) и пожизненный лидер ПСП. В 1977 его убили сирийские спецслужбы. Тогда партию возглавил его сын Валид Джумблат. В 2023 председателем ПСП стал сын Валид-бея, Теймур (депутат с 2018).

Изначально ПСП была умеренной партией, выступавшей за социальные гарантии и отмену конфессиональных квот, которые давали больше власти христианам (пост президента закреплён за маронитами). Сам Джумблат был наследником очень влиятельной семьи и землевладельцем, а также выпускником Сорбонны и интеллектуалом. Основу его электората составляли традиционные сторонники Джумблатов в общине друзов.

Но к началу 1970-х Джумблат вступил в союз с крайне-левой внепарламентской оппозицией (в основном коммунистами и пан-арабистами) и в начале гражданской войны (1975–90) возглавлял про-палестинскую коалицию (ЛНД).

В начале 1930-х Сиро-ливанская компартия оппонировала не только французскому колониальному режиму, но и лидерам движения за независимость в лице Национального блока. Коммунисты называли его предводителей – землевладельцев и городских нотаблей – «феодалами и капиталистами», которые «эксплуатируют, угнетают и тиранят» простой народ. Патриотические лозунги этих политиков партия объясняла тем, что колонизаторы «мешают им стать полновластными хозяевами страны».

В программном памфлете «За что борется СКП» (июль 1930) партия обещала бороться за права рабочих и крестьян, женщин, а также национальных и конфессиональных меньшинств.

В начале 1930-х в партии заговорили о необходимости «арабизации». И в Коминтерне, и в самой СКП обращали внимание на большую роль армян, особенно в ливанских отделениях СКП (в первую очередь в Бейруте и Триполи). Отчасти это объясняется тем, что ещё 1925 г. первые арабские коммунисты в Ливане объединились с армянским коммунистическим движением Спартак. Основатель Спартака Артин Мадоян сохранял влияние в компартии вплоть до 1980-х. Г. Косач приводит ещё одно объяснение: армян было относительно много среди рабочих (особенно квалифицированных).

Огромную роль в партии играли арабы-христиане. Многие из них присоединились к коммунистам в начале 1930-х. Например, Салим Хаййята (греко-православный) был одним из лидеров и идеологов СКП в середине 1930-х. Г. Косач утверждает, что идейно он был близок к пан-арабистам. Хаййята редактировал журналы ad-Duhūr (Эпохи) и aṭ-Ṭalīʿa (Авангард), где публиковался также молодой Мишель Афляк.

В те же годы в СКП вступили ливанские христиане Николя Шауи (будущий генсек Ливанской компартии в 1960-70-х) и Юсуф Хаттар аль-Хелу (будущий редактор партийной газеты).

Г. Косач также отмечает, что когда партию возглавил Халед Багдаш (курд из Сирии), он привёл с собой «курдскую клиентеллу». Это было закономерно, поскольку в те годы коммунисты часто вербовали новых товарищей через личные связи (как и пан-сирийская ССНП в первые годы).

К осени 1932 г. партия была «арабизирована». В феврале 1933 г. ЦК расширили. Новый ЦК состоял из 9 арабов и курда (Багдаш), а единственным армянином в высшем руководстве остался Артин Мадоян из бейрутского горкома.

Возможно, перестановки под лозунгом арабизации были частью борьбы в партийном руководстве. Кульминация наступила в 1932* г., когда Халед Багдаш обвинил лидера коммунистов Фуада аш-Шимали (маронит из Ливана) в сотрудничестве с колониальными властями. аш-Шимали, основатель профсоюза табачков в Бикфае и инициатор федерализации профсоюзов в Ливане, был исключён из партии. Его место занял сам Багдаш, который в середине 1930-х учился в КУТВ (Коммунистическом университете трудящихся Востока) и работал в аппарате Коминтерна в Москве.

В начале 1930-х партия сообщала в Москву о своих неудачах в профсоюзном движении. Во многом неуспехи коммунистов можно объяснить тем, что влиятельные политики часто выступали посредниками между бастующими и предпринимателями. СКП же в те годы была малочисленной радикальной партией (до 400 членов в 1930-33 гг.) без особого политического влияния. Возможно, сказывался также переворот в самой Компартии и уход профсоюзного лидера аш-Шимали.

При этом, как отмечает Elizabeth Thompson, в целом в 1930-х Компартия была чуть ли не единственной политической организацией с участием женщин. Дело в том, что коммунисты вербовали сторонников в том числе на заводах, где нередко работали женщины (особенно христианки), в то время как националисты всех мастей рекрутировали молодёжь в школах для мальчиков, университетах и среди бойскаутов.

*датировки разнятся
(Г. Косач, Красный флаг над Ближним Востоком?, Thompson, Colonial Citizens)

📸Бейрутская семья Salām (не вся) с королём Ирака в Лондоне, 1925

Справа налево:

•Фейсал I, король Ирака в 1921–33

•Салим Али Салам – торговец и политик из Бейрута, экс-депутат османского парламента. В 1920-30-х был одним из лидеров тех, кто выступал за единство Ливана с Сирией. Салам поддерживал Фейсала, когда тот пытался создать арабское королевство в Сирии после Первой мировой.

• Маленькая дочь С. А. Салама, Раша.

•Анбара Салам* – известная ливанская феминистка, также дочь Салима Али. Ещё в конце османского правления Анбара Салам состояла в первых женских ассоциациях (культурно-просветительские салоны + благотворительность в годы войны). Училась в т.ч. в Британии.

•Саиб Салам – многократный премьер-министр в 1950-70-х.

*Впоследствии Салам аль-Халиди – по мужу-палестинцу

🇱🇧Ливанские силы провели конференцию, на которой призвали остановить боевые действия на границе с Израилем, не втягивать Ливан в большую войну и реализовать резолюцию ООН 1701. Встреча прошла в штаб-квартире Ливанских сил в Маарабе.

Открывая конференцию, лидер Ливанских сил Самир Джаджа заявил:

«Ось противления* всеми силами не даёт улучшить положение в Ливане. Сейчас мы живём среди экономических трудностей, которые довели нас до ужасного уровня жизни и разложения государственных институтов. […] [Хезболла] мешает провести выборы президента и муниципальные выборы. У нас в Ливане есть проблема – существование государства в государстве (duwayla dāḫil ad-dawla), которое [само] принимает решения. Например, облегчает контрабанду через нелегальные пограничные пропуски, которые использовали убийцы Паскаля Сулеймана, чтобы вывести [его] в Сирию».

Паскаль Сулейман – координатор Ливанских сил в области Жбейль, убитый в начале апреля. По официальной версии, это был криминал, но далеко не все в это верят.

Помимо депутатов Ливанских сил, на встрече присутствовали фракция «Обновление» (4 депутата), все 4 депутата Катаиб, 5 независимых депутатов-реформистов**, а также несколько наследников влиятельных семей. В основном это христиане, хотя в «Обновлении» есть пара суннитов (миллиардер Фуад Махзуми из Бейрута и экс-министр юстиции Ашраф Рифи – ярые критики Хезболлы). Депутат ЛС Фади Карам заявил, что хотя у участников встречи есть противоречия, все они хотят ограничить влияние Хезболлы.

Примечательно, что на конференции не было Прогрессивно-социалистической партии семьи Джумблатов. ПСП – крупнейшая партия ливанских друзов; она близка к оппонентам Хезболлы. В мае 2008 г. сторонники ПСП даже вступали в перестрелки с шиитскими боевиками. Тем не менее, с начала войны ПСП занимает особую позицию: поддерживает действия Хезболлы на юге, но призывает не втягивать Ливан в большую войну.

Как и Амаль с Хезболлой, партия Ливанские силы произошла из одноимённого ополчения времён гражданской войны. Самир Джаджа возглавил эту христианскую милицию в 1986 г. На последних выборах ЛС впервые обошли Свободное патриотическое движение – своих противников со времён войны и главного христианского союзника Хезболлы. К тому же, Ливанские силы оказались крупнейшей партией в лагере оппонентов Хезболлы и Сирии. Ранее это было суннитская партия аль-Мустакбаль династии премьеров-миллиардеров аль-Харири, однако она не участвовала в последних выборах. Насколько это достижение – не знаю, учитывая токсичность Джаджа для многих (особенно мусульман, но отнюдь не только).

Кроме того, глава МИД Франции в воскресенье был в Ливане в рамках ближневосточного турне. Цель всё та же – добиться деэскалации и избежать большой войны между Хезболлой и Израилем. Среди них – спикер парламента Набих Берри (лидер Движения Амаль), и.о. премьер-министра Наджиб Микати, главнокомандующий армией Жозеф Аун.

Париж координирует свои усилия с Вашингтоном. Они пытаются добиться перемирия, возвращения гражданских в приграничные районы (более 60 тыс. израильтян, под 100 тыс. ливанцев) и отвода боевиков Хезболлы от границы. Последняя настаивает, что перемирие наступит лишь после прекращения огня в Газе.

*Иран и его союзники называют себя «Осью сопротивления» (miḥwar al-muqāwama), а критики дразнят их как miḥwar al-mumānaʿa

**13 (после решения суда – 12) депутатов избрались, позиционируя себя как представителей массовых протестов осени 2019 г. Демонстранты требовали отстранить от власти «политический класс», который правит страной с окончания гражданской войны (полевые командиры, крупный бизнес и старые династии). Коррупция и плохое госуправление довели Ливан до худшего экономического кризиса в истории страны; непосредственным поводом для протестов стала попытка залатать дыры в бюджете за счёт налога на звонки в мессенджерах. Часть независимых депутатов готовы сотрудничать с оппонентами Хезболлы из традиционных конфессиональных партий, а другие считают, что это неправильно и лишь воспроизводит раскол по вопросу оружия Хезболлы, не способствуя реформам (которых, впрочем, не предвидится).

Айн аль-Мрейсе, Бейрут, 1967 год

источник

Бойскауты и национализм, часть 2

В Сирии и Ливане 1930-х встречались мусульманские (суннитские), католические и даже еврейские бойскауты. Разделение связано в том числе с тем, что скаутские отряды активно создавались при школах. А школы нередко были конфессиональными (хотя часто там учились люди разных вероисповеданий).

Уже к концу 1920-х в скаутском движении чувствовалась политизация. Во-первых, в те годы распространялись новые представления о том, как можно участвовать в политике. Многим молодым националистам нравилось маршировать в форме; распространяется идея военизированного крыла.

Во-вторых, новое поколение было недовольно лидерами движения за независимость из Национального блока. Часть радикальной интеллигенции критиковала их как землевладельцев, которые действуют только в личных интересах и лишены идеологии.

Скаутское движение стало одной из арен, где молодые радикалы бросали вызов старым элитам.

В июле 1927 года в Дамаске появился скаутский Отряд Гута*. Среди его молодых основателей был Али Абд аль-Карим ад-Дандаши. Все лидеры принадлежали к высшим слоям, но не к самой верхушке (Дандаши, например, – землевладельцы из Тель-Кальха на северо-западе Сирии).

Отряд Гута отказывался сотрудничать с Национальным блоком. Так что в 1929 году лидеры движения за независимость создали собственный скаутский отряд – Омейядский**. Курировал этот проект Фахри аль-Баруди – видный деятель Национального блока, отвечавший в т.ч. за работу с интеллигенцией и молодёжным движением Блока (Националистическая/Патриотическая молодёжь).

Отряд Гута и Омейядский отряд стали соперниками. 1931 год оказался решающим в их противостоянии. Несмотря на щедрое финансирование от нотаблей Национального блока, у Омейядского отряда начались проблемы. Отряд Гута, напротив, предложил создать федерацию мусульманских скаутов по всей Сирии. Французские колониальные власти не возражали, и объединение произошло.

Омеядский отряд распался к концу года. Некоторые его члены перешли в Отряд Гута. На замену Омеядскому был создан Отряд Майсалун***, но у них начались проблемы с законом из-за потасовок со скаутами из Отряда Гута.

Хотя президентом федерации бойскаутов стал Рушди аль-Джаби, за повседневное управление отвечал Али Абд аль-Карим ад-Дандаши. В 1933 году в крупных городах Сирии было порядка 3000 мусульманских бойскаутов.

Националистические движения 1930-х набирали сторонников в том числе среди скаутов. Али Абд аль-Карим ад-Дандаши был одним из нескольких десятков пан-арабистов, которые тайно собрались в горной деревне Карнэйль в 1933 году и основали Лигу националистического действия.

Стоит упомянуть и бейрутское движение ан-Нажжаде, которое состояло из «выпускников» Мусульманских скаутов в Ливане. ан-Нажжаде появилось в 1937 году и часто считается реакцией суннитов на маронитское движение Катаиб. Катаиб требовало независимости Ливана, а ан-Нажжаде хотело единства с арабскими странами.

(Philip S. Khoury, Syria and the French Mandate)

* Гута — оазис близ Дамаска
**Омеяды — первая династия халифов (661–750 + Кордова), правили после четырёх праведных халифов
***В битве при Майсалуне (1920) Франция разбила арабское королевство Фейсала после ПМВ, не дав арабам создать независимое государство в Леванте

Заснеженный Бхамдун, Горный Ливан, 1959 год

До гражданской войны 1975-90 гг. туризм был одним из важнейших секторов экономики Ливана. Не только гости из-за границы, но и многие состоятельные ливанцы предпочитали отдыхать в горах (особенно в жаркие летние месяцы). Часто их выбор падал именно на Бхамдун, расположенный у дороги Бейрут-Дамаск. Бейрутским евреям этот городок и вовсе так понравился, что в 1940-х в Бхамдуне заработала синагога (причём, видимо, чисто летняя).

📸Samir Abi Abdallah

Несмотря на то, что Триполи – второй город Ливана по населению, в СМИ этот древний порт часто ассоциируется с социальными проблемами: бедностью, межконфессиональными конфликтами, радикальным исламизмом. Эта северная столица, расположенная на берегу Средиземного моря, повидала немало исторических событий – от крестовых походов до массовых протестов осени 2019 года, когда Триполи прозвали «невестой революции».

Ещё при мамлюках (до 1516/7) Триполи был важным административным и экономическим центром. Он сохранял эти роли и в первые века османского правления. Традиционно город служил портом для сирийских городов вроде Хомса и Хамы и других областей. Триполи также был столицей провинции (вилаета).

Однако в XIX веке на фоне бурного роста Бейрута Триполи стал отходить на второй план. В те годы экспорт шёлка во Францию играет всё большую роль в экономике Горного Ливана, и именно Бейрут становится главным связующим звеном. Помимо растущего порта там располагались банки, консульства, а также пресса и университеты.

Помимо мусульманского (суннитского) большинства в Триполи проживали христиане (в основном греко-православные), а также алавиты и евреи (в ХХ веке алавитская община выросла, а евреи разъехались).

Социальная верхушка состояла из семей торговцев и землевладельцев. Авторитет некоторых фамилий также был связан с религией: они поколениями занимали формальные посты в церковной/шариатской судебной иерархии, были видными богословами или шейхами суфийских орденов. Многие из этих семей принадлежали к местной элите на протяжении столетий.

Триполи был (и остаётся) тесно связан с портовым пригородом аль-Минья. На экспорт шли продукты сельского хозяйства (зерновые, оливки, цитрусовые) из прилегающих к Триполи сельских областей Ливана и из Сирии.

С конца Первой мировой войны город приобрёл репутацию оплота пан-арабизма. В Триполи самым видным противником французских колониальных амбиций был Абд аль-Хамид Карами – муфтий Триполи и землевладелец, унаследовавший пост муфтия от отца.

Когда в 1918–20 гг. лидер Арабского восстания эмир Фейсал попытался создать арабское королевство в Сирии, он назначил Карами губернатором. Карами был далеко не единственным представителем местных элит, которые поддержали Фейсала. Среди них были, например, семья ас-Сольх из Сайды/Сидона и Салам из Бейрута.

Однако фактически Франция оккупировала ливанское побережье с 1918 года. В 1920 году она разбила королевство Фейсала, а в сентябре был провозглашён Ливан в его нынешних границах. К преимущественно (на 80%) христианской области Горный Ливан присоединили регионы, где жили в основном мусульмане – в том числе и Триполи.

Абд аль-Хамид Карами остался влиятельным и популярным лидером. Помимо традиционного авторитета семьи Карами и их патрон-клиентских сетей, это объяснялось тем, что шейх Абд аль-Хамид стал муфтием ещё при султане, выступал против французского мандата и требовал присоединить Триполи и окрестности к Сирии.

Французские власти сняли Карами со всех постов и делали ставку на сотрудничество с другими влиятельными семьями из Триполи, такими как аль-Джиср и аль-Ахдаб.

В 1943 году Абд аль-Хамид Карами стал депутатом парламента. Уже после независимости (1943) он недолго был членом правительства и даже премьер-министром. После его смерти (1950) семью возглавил Рашид Карами (его сын) – многократный глава правительства.

Несмотря на региональное разнообразие, независимый Ливан был весьма централизован: и власть, и деньги были сосредоточены в Бейруте. Это способствовало чувству маргинализации жителей периферии. Тем не менее, с XIX века Триполи рос, развивался, там открывались современные школы, а в середине XX века город был транзитным пунктом для нефти.

В политическом плане семья Карами доминировала вплоть до гражданской войны (1975-90). Однако радикальные партии (коммунисты и ССНП) действовали в Триполи с 1920-х и 1930-х соотвественно. Их роль возросла к концу 1950-х, и тогда же о себе заявили баасисты и насеристы. А с 1960-х заметную (но не очень большую) роль играли исламисты, и именно Триполи был основной ареной их деятельности.