Сегодня в 18:30 (Иерусалим)/19:30 (Мск) по приглашению @arterra_haifa расскажу об истории арабо-израильского конфликта.

Это будет обзорная лекция: коротко поговорим о корнях конфликта на рубеже XIX–XX веков и создании Израиля, а потом посмотрим, как менялись основные дейтсвующие лица и почему в конфликт оказался втянут не-арабский Иран. После этого будет время на вопросы.

Ссылка на трансляцию YouTube: https://www.youtube.com/live/O7RElGidR90?si=iDzQCnTf9OjscSZn

А также Zoom: https://us05web.zoom.us/j/87004484214?pwd=QzI9OJAHQcAqoAcBCljYODclTs1AaQ.1

Meeting ID: 870 0448 4214
Passcode: 17CbWT

Приходите, будет интересно!

Начинаем лекцию https://www.youtube.com/live/O7RElGidR90?si=iDzQCnTf9OjscSZn

В 1930-х в Сирии и Ливане появилось несколько националистических организаций, требовавших независимости от Франции. Они сильно отличались друг от друга и идеологически, и по организационным формам, но их объединяло стремление молодого поколения участвовать в политике по-новому.

В Ливане молодёжные движения Катаиб (с 1936) и ан-Нажжаде (с 1937) состояли из городской молодёжи, которой нравилось маршировать в форме и зиговать, которая стремилась защитить интересы своей общины (католиков-маронитов у Катаиб, суннитов у Нажжаде) и продвигать идеи национализма (ливанского у Катаиб, пан-арабского у Нажжаде).

Конкурентом Катаиб и Нажжаде была Сирийская социальная националистическая партия (ССНП). Харизматичный и образованный «вождь» ССНП – православный христианин из Горного Ливана по имени Антун Сааде – призывал к созданию единого светского государства на территории всей «естественной Сирии». Под это подводилась наукообразная теория, изложенная в книге Сааде «Появление наций» (1937), радикальный секуляризм и фашистская эстетика. За несколько лет ССНП смогла привлечь несколько тысяч сторонников в Сирии и Ливане. Однако уже в 1937 году Сааде, отсидев в тюрьме за анти-французскую деятельность, на 10 лет уехал в Южную Америку (где он и жил с отцом в 1920-х, до политики).

В Дамаске и Алеппо также появились молодые люди в форме. По всей видимости, крупнейшим молодёжным движением были Железные рубашки. За ними стоял Национальный блок – старые городские элиты, которые возглавляли движение за независимость от Франции.

Молодые парни в серых рубашках с повязками (на повязке – рука с факелом) приветствовали лидеров Национального блока «римским салютом» и несли караул у отеля, где встречались руководители Блока.

При этом некоторые историки интерпретируют появление Железных рубашек как попытку позднеосманской городской верхушки (землевладельцев, крупных торговцев и администраторов) ответить на новые запросы молодёжи. У образованных молодых людей в городах были свои представления о том, как можно и нужно участвовать в политике: вне зависимости от идеологической направленности, многие тогда писали, что нужны дисциплина, преданность делу и идеология. Это противопоставлялось стилю Национального блока, лидеры которого дескать думали только о личных интересах и были склонны к «договорнякам» с Францией.

Во время всеобщей забастовки и протестов в Сирии (1936) заметную роль среди молодёжи сыграла Лига националистического действия (ЛНД). Лига появилась в 1933 году и в своём манифесте прямо бросала вызов «феодализму» и традиционным политикам. Впрочем, многие члены ЛНД сами относились к социальной элите. В целом организация оставалась довольно малочисленной (что не исключало эпизодических потасовок с Железными рубашками). При этом ЛНД была одной из первых серьезных попыток создать пан-арабское движение с ячейками/отделениями в разных городах (в основном в Сирии и Ливане) и с поддержкой среди разных конфессиональных групп.

В те годы в моду вошла эстетизация политики: формы, парады, «римское приветствие» или его местные аналоги. Сюда же можно отнести «красный ураган» как символ ССНП и лозунги, напоминающие нацистские. Например, слоганом газеты «Бейрут», которую издавал основатель ан-Нажжаде, было «Арабизм превыше всего!». Партийное приветствие ССНП («Да здравствует Сирия! Да здравствует Сааде!») недвусмысленно напоминает известную кричалку с фамилией Гитлера. Вряд ли это совпадение, учитывая, что Сааде преподавал немецкий.

При этом идеологические доктрины нацистов интересовали арабов в меньшей степени. Пан-арабисты настаивали, что нацию формируют общие язык и история, а не этническое происхождение, и спорили с ливанскими националистами (некоторые из них считали себя потомками финикийцев, а не арабами). Антун Сааде также настаивал не на расовой чистоте (сирийцев он описывал как смесь народов, населявших регион в древности), а на роли географии в формировании наций. Однако культы молодости, силы, дисциплины, нации и вождя, свойственные фашистским движениям, нашли отклик практически у всех перечисленных движений.

Одним из первых арабских коммунистов, участвовавших в выборах, был ливанец Фуад аш-Шимали. С середины 1920-х гг. он возглавлял Сиро-ливанскую компартию и играл заметную роль в профсоюзном движении. В частности, Шимали основал и возглавил Всеобщий союз рабочих-табачников в христианской деревне Бикфая в Горном Ливане и продвигал идею федерализации профсоюзов. Его товарищи создали объединение печатников. В 1929 году Фуад Шимали попытался выставить свою кандидатуру на выборах в парламент*.

Конец двадцатых был непростым временем для сиро-ливанских коммунистов. Из-за того, что в 1925 году они открыто поддержали анти-французское восстание в Сирии, многие оказались в тюрьме или эмиграции. Но с начала 1928 года в подполье шла активная работа по восстановлению партии.

В мае 1929 года Фуад Шимали и его соратники объявили о формировании предвыборного списка, которому предстояло представлять «рабочих и крестьян в Учредительном собрании*» и защищать «права и общие интересы всего рабочего класса». Шимали баллотировался на место для католиков-маронитов, а его товарищ Ильяс Кашъами выдвигался как греко-католик.

12 мая в Бейруте был опубликован «Всеобщий призыв к рабочим, ремесленникам и крестьянам» – предвыборная программа, подписанная Шимали. Коммунист требовал ввести всеобщее бесплатное образование, убрать все конфессиональные квоты и дать женщинам право голосовать.

Шимали также призывал передать собственность вакфов (религиозных фондов, за счёт которых обычно финансировались религиозные учреждения) в «управление правительства» и тратить доходы с них на «общественные нужды», а также ввести налоги на капитал и наследство. Кроме этого, «Народный список» обещал способствовать развитию национальной промышленности, сельского хозяйства и туризма.

Хотя в программе «Народного списка» Шимали были свобода прессы и «отделение религии от политики», коммунисты также хотели, чтобы правительство заботилось о «нравственности и общественной морали»: закрыло казино, запретило попрошайничество, создало дома для престарелых и «школы нравственности для подростков».

В конце мая Шимали и Кашъами опубликовали ещё одно обращение к рабочим. В нём коммунисты подробнее говорили о своих идеях по защите прав трудящихся.

Несмотря на то, что программа Шимали не содержала радикальных коммунистических лозунгов, его фамилия так и не появилась на бюллетене. Соратники Шимали винили в этом «силу денег, личное влияние и желание богослужителей», которые заставили коммуниста снять кандидатуру.

Впоследствии еврей-коммунист из Палестинской компартии Нахман Лещинский писал в Коминтерн, что ливанские власти запретили «Народный список» и стали преследовать Шимали, поскольку в публичных выступлениях тот говорил об СССР и «рабоче-крестьянском правительстве». Хотя Лещинский отмечал успехи партии, с конца 1929 года в Москве росло недовольство тем, как Шимали руководил коммунистами в Сирии и Ливане. В своём анализе ситуации в Сирии и Ливане Коминтерн всё больше полагался на человека под псевдонимом «Хасан», который критиковал Шимали и, видимо, даже клеветал на него.

(Г. Г. Косач, Красный флаг над Ближним Востоком? Компартии Египта, Палестины, Сирии и Ливана в 20-30-е годы)

* Г. Косач упорно называет их выборами в учредительные собрание, но, насколько я знаю, в 1929 году в Ливане проходили выборы в парламент; выборы в учредительное собрание были в 1928 г. в Сирии. При этом книга Косача со ссылками на документы Коминтерна – это, по-моему, вообще единственное место, где я читал об участии Шимали в выборах

Национальный блок, сыгравший ведущую роль в движении Сирии за независимость от Франции, был не массовой партией, а союзом влиятельных политиков. Это были представители позднеосманской городской верхушки: семьи крупных торговцев и землевладельцев, из которых рекрутировались администраторы и османские офицеры.

Хотя некоторые из этих семейств занимали важные административные и религиозные посты на протяжении столетий, османские реформы XIX века изменили баланс сил. Некоторые семьи сумели воспользоваться новыми возможностями, которые появились благодаря модернизации бюрократии и законодательства. В частности, земельная реформа 1858 года способствовала тому, что такие семьи сосредоточили в своих руках львиную долю земли. На этой земле можно было (силами полузависимых крестьян) выращивать продукцию, на которую был спрос в Европе.

Как правило, база поддержки традиционного политика была сосредоточена в конкретном городе (или даже определённых кварталах), плюс земельные угодья. Взаимодействие таких политиков со сторонниками строилось не на партийных структурах, а на личных отношениях и патронаже. Но уважаемый бей не мог лично встретиться с каждым сторонником, даже если бы хотел. Поэтому ему были нужны посредники в «народны кварталах.

Историки описывают «кварталы» как довольно замкнутые социальные пространства. Социальные и экономические контакты простого горожанина во многом ограничивались жителями его района. Соседей также могли объединять общее ремесло, семейные связи и/или принадлежность к определённой конфессии; кроме того, мигранты из сельской местности часто селились поближе к землякам.

Несмотря на рост образованного городского населения и появление современных политических партий и движений в 1930-х, для политиков поддержка в «народных кварталах» по-прежнему была во многом важнее, чем мнение радикальной интеллигенции. И за эту поддержку шла конкуренция.

Посредниками как правило выступали местные wujahāʾ («нотабли», обычно торговцы и землевладельцы), мухтары (старосты), имамы мечетей и кабадаи (лидеры местных банд). Они были во всех смыслах ближе к простому народу: в межвоенный период многие политики Дамаска переехали из старого города в районы с современной инфраструктурой. Свои прежние дома политики посещали по особым случаям – перед выборами или на праздники. Местные посредники помогали политикам распределять «услуги» среди простых людей.

Проживающие в «народных кварталах» торговцы и богослужители заседали в местных советах, которые историк Philip Khoury описывает как «мини-правительства». Эти советы помогали жителям района разрешать конфликты, а также могли защищать их от внешних сил (вроде агентов центрального правительства). Уже при французах бывало такое, что чиновники – например, налоговики – не могли прийти в квартал без согласия местного совета.

Хотя по своему социальному статусу кабадаи (мн. qabaḍāyāt) были ниже, чем местные нотабли, они играли большую роль и в 1930-х, и в последующие десятилетия. Народная молва различала кабадаев и zuʿrān (мелких рэкетиров) – в частности, предполагалось, что помимо молодецкой удали у кабадая должен был быть некий моральный кодекс. Но и те, и другие не гнушались насилия. Среди прочего кабадай мог «убедить» торговцев присоединиться к забастовке или проконтролировать, чтобы избиратели проголосовали, как надо бею.

На подобные сети патрон-клиентских связей и опирались лидеры Национального блока – отцы-основатели Сирии. Новые радикальные партии, популярные у образованной молодёжи, хотели иного подхода к политике. Им не хватало организованности и идеологии.

(Khoury, Syrian Urban Politics in Transition: The Quarters of Damascus during the French Mandate)

Почему палестинским беженцам (обычно) не давали гражданства?

(ответ на вопрос от слушателей лекции по истории арабо-израильского конфликта, организованную @arterra_haifa)

Если с точки зрения многих сирийцев Палестина была отторгнутой частью Сирии, то для многих египтян это была другая страна с народом культурно близким, братским, но с которым вместе жить не обязательно. В первой половине XX века в Египте был распространён скорее египетский национализм, нежели пан-арабский. А, скажем, исламисты сочувствовали палестинцам как братьям по вере, и такие взгляды тоже обычно не предполагали скорого слияния в одно государство. Даже когда в 1950-х египетский президент Гамаль Абдель Насер стал кумиром пан-арабистов, приоритетным для него оставалось развитие Египта с его огромным и небогатым населением.

Так что когда после первой арабо-израильской войны появился Сектор Газа под египетским контролем, Египет не претендовал на эту территорию и не аннексировал её. Но и допустить социального коллапса в секторе Каир не хотел: до войны там проживало 80 тысяч человек, а в 1948–9 к ним пришли ещё четверть миллиона беженцев. Так что кто-то должен был администрировать сектор, а своих ресурсов у палестинцев не было. Предполагалось, что Египет временно контролирует сектор, чтобы передать его независимой Палестине.

В Ливане же быстро посчитали, что если дать гражданство ~128 тысячам палестинцев, большинство из которых исповедуют ислам, это сместит демографический баланс в пользу мусульман. Тогда неизбежно встал бы вопрос о том, что нужно менять политическую систему с её квотами, которые давали больше власти христианам (основываясь да переписи 1932 г.). Христианские элиты не хотели терять власть; мусульманские элиты опасались, что споры приведут к конфликтам, и это может плохо кончиться для всех; большинство христиан тоже устраивали тогдашние квоты (6 христиан на 5 мусульман в парламенте; пост президента с тогда ещё очень широкими полномочиями и т.д.). При этом состоятельные палестинцы сумели получить гражданство.

Сегодня в Ливане также существует консенсус, что рано или поздно палестинцы должны вернуться домой. Как именно – мнения рознятся: кто-то призывает к двум государствам для двух народов, кто-то хочет уничтожить Израиль. Гражданство палестинским беженцам не дают, и множество профессий для них фактически закрыты. Например, работа по некоторым специальностям требует, чтобы человек состоял в соответствующем профобъединении, но туда берут только граждан.

В Иордании ситуация была иная. Территориальные амбиции короля Абдаллы I, который хотел стать королём всего Леванта, ни для кого не были секретом. Но до присоединения Сирии дело не дошло, а вот территории к западу от Иордана (часть Иерусалима и Западный берег), которые (Транс)иордания контролировала к концу первой арабо-израильской войны (1948–9), были аннексированы в 1950 г. (и Трансиордания стала просто Иорданией). А местному населению и беженцам стали выдавать гражданство.

При этом на Западном берегу жило больше людей, чем к востоку от Иордана – в том числе за счёт почти 300 тысяч беженцев с территории теперь уже Израиля. Помимо городских центров вроде Наблуса (Шхема) и Хеврона, Иордания получала плодородную землю и привлекательный для туристов и паломников Иерусалим. К тому же – если сравнивать с заиорданьем – среди палестинцев было немало образованных людей. С одной стороны, среди них монархия могла набирать учителей и администраторов; с другой – среди палестинцев находили сторонников коммунисты и пан-арабисты, угрожавшие стабильности режима в 1950-х.

(Feldman, Governing Gaza: Bureaucracy, Authority, and the Work of Rule, 1917–1967; Stefan Wild, Die Palästinenser im Libanon 1948-1982; Clinton Bailey, Jordan s Palestinian Challenge, 1948–83: A Political History)

🇮🇱🇱🇧 Израиль нанёс удар по городу Баальбек на северо-востоке Ливана. Этот преимущественно шиитский город на севере долине Бекаа — один из бастионов поддержки Хезболлы и Движения Амаль. В ответ Хезболла обстреляла приграничные районы Израиля.

Это уже третий удар Израиля в этой области с начала войны (но, если не ошибаюсь, первый непосредственно по Баальбеку). В прошлый раз Израиль бомбил окрестности Баальбека 12 марта. Удары так далеко от границы (около 100 км) однозначно воспринимаются в Ливане как эскалация.

С одной стороны, пока что и Хезболла, и Израиль избегают полномасштабной войны. В то же время, совсем не повышать ставки Хезболла не готова: сторонники могут разочароваться, а Израиль — решить, что ответа не последует и можно бомбить, что и где хочешь.

Поэтому эскалация со стороны Хезболлы в основном заключается в более массированных залпах и прочей символике. Например, вчера группировка обстреляла систему ПВО Железный купол дронами. Однако удары Хезболлы всё ещё сосредоточены в приграничных районах и как правило обходятся без жертв. Хезболла по-прежнему избегает массированных обстрелов критической инфраструктуры и крупных городов.

По всей видимости, стратегия Ирана и его союзников заключается в том, чтобы наносить множество ударов по Израилю и американским военным в регионе, постепенно изматывая противников, но избегая большой региональной войны, чреватой ударами по Ирану и/или прямому военному столкновению Вашингтона и Тегерана.

Похоже, израильское руководство также считает, что Хезболла не хочет войны, и/или больше готово рисковать. С начала года Израиль неоднократно нарушал неписаные правила противостояния: 2 января один из лидеров ХАМАС Салех аль-Арури был ликвидирован прямо в южных пригородах Бейрута, где Хезболла весьма популярна. 15 февраля израильский удар по Набатие (крупный город на юге Ливане, также бастион Хезболлы) убил 10 гражданских (Насралла называл гибель гражданских среди «красных линий»); видимо, в том же ударе были погибли три боевика Хезболлы, в т.ч. командир в элитном подразделении. К тому же, Израиль стал периодически наносить удары в десятках километров от границы.

Израиль пытается уничтожить как можно больше командиров (особенно из элитного подразделения аль-Хадж Радван, которое подготовлено для проникновения на территорию Израиля) и инфраструктуры Хезболлы. Всего с вступления Хезболлы в войну 8 октября погибло порядка 250 боевиков (не менее 223 из Хезболлы, а также члены ХАМАС в Ливане и союзных партий вроде Амаль и ССНП) и около 50 гражданских.

В последние дни Израиль обстрелял офисы шиитской партии Движение Амаль и связанных с ней НКО в приграничной деревне Айта аш-Шааб и городке аль-Хиям на юге Ливана, а также офис Сирийской социальной националистической партии (ССНП) в Кфаркела. 20 марта погиб очередной боевик Амаль. И Амаль, и ССНП сообщали об участии своих членов в нынешнем конфликте, однако их военный потенциал сильно ограничен (а ССНП и партия-то не слишком большая; на выборах в мае 2022 эти пан-сиристы лишились парламентского представительства).

Международные посредники – в первую очередь США и Франция – пытаются удержать конфликт от перерастания в большую войну. Опасаясь терактов по сценарию 7 октября, Израиль настаивает, чтобы боевики Хезболлы отошли от границы; Хезболла же требует прекратить войну в Секторе Газа.

Интенсивность обстрелов менялась. Несмотря на участившиеся где-то с начала года разговоры об эскалации, в середине марта некоторые ливанские СМИ писали об относительном затишье.

Официальный Бейрут по-прежнему призывает к переговорам, но решение о войне и мире принимают Иран, Хезболла и Израиль. 19 марта и.о. премьер-министра Ливана Наджиб Микати заявил: «Мы уверены, что перемирие в Секторе Газа, над которым ведётся работа, несмотря на повышенный тон израильских угроз, будет включать и государства региона, и мы увидим долгосрочную стабильность».

Сирийская социальная националистическая партия (ССНП) была тайно основана в 1932 году. Её первыми членами были студенты Американского университета в Бейруте, а вождём и главным идеологом — православный уроженец Горного Ливана Антун Сааде (1904–1949).

За считаные годы ССНП удалось привлечь несколько тысяч молодых людей в Ливане и Сирии (тогда под контролем Франции) и сколько-то сторонников в британских Палестине и Трансиордании. Ключевую роль в распространении идей ССНП (как и других модернистских идеологий) играли школы и университеты – как правило, не по воле руководства этих заведений.

Образованную молодёжь привлекала светская идеология ССНП: партия призывала к независимости Сирии в её «естественных границах» и равенству конфессиональных групп, а также требовала ограничить власть духовенства и землевладельцев.

Другой секрет (относительного) успеха ССНП кроется в организации: ставка на дисциплину, партийную бюрократию, парамилитарный элемент и фашистскую эстетику. Даже критики признавали, что партия была хорошо организована.

Видимо, ССНП была первой заметной политической организацией в Леванте, которая обратилась к фашистской эстетике. По задумке «Красная буря» (az-zawbaʿa al-hamrāʾ) вроде как должна символизировать комбинацию креста и полумесяца, но это не первая ассоциация, возникающая при взгляде на символ ССНП.

Но не менее привлекательной, чем эстетика, для тогдашней молодёжи была сама идея организованного политического действия во имя идеологии, а не в интересах местного нотабля. В начале 1930-х у ССНП ещё практически не было конкурентов на этом поприще (коммунистов многие воспринимали как агентов Москвы; в те же годы формировалась Лига националистического действия – пан-арабисты; ливанские фалангисты из Катаиб появились только в 1936).

В сочинениях Сааде идеология переплеталась с реальными научными фактами. Он возводил истоки сирийской нации к Древнему Востоку, ссылаясь на исторические открытия, сделанные с середины XIX века, когда в Европе расшифровали месопотамскую клинопись. «Появление наций» (Nušūʾ al-umam) подаётся автором как научное исследование – в конце даже есть список литературы (в основном западной академической).

В последующие десятилетия идеология неоднократно корректировалась. В 1947 году, когда Сааде вернулся из почти 9-летнего изгнания в Южной Америке, он объявил, что естественные границы Сирии включают не только Левант, но и Ирак с Кипром. В конце 1960-х, на фоне подъёма арабских новых левых, ССНП из крайне-правой партии стала крайне-левой. Сейчас они союзники Хезболлы и Асадов. Принципиальными для ССНП всегда оставались два момента: пан-сирийский национализм и секуляризм.

Хотя партия никогда не была близка к тому, чтобы прийти к власти, она сыграла… яркую роль в истории Леванта. В 1949 году ливанское правительство запретило ССНП и начало преследовать партию. Сааде бежал в Сирию и, заручившись поддержкой военного диктатора Хусни аз-Заима, попытался устроить «революцию» в Ливане. «Восстание» окончилось полным фиаско, а Хусни аз-Заим предал Сааде и выдал его ливанским властям. Те казнили его после противоречивого суда за ночь. Через несколько недель сторонники ССНП в сирийской армии помогли свергнуть и убить Хусни аз-Заима. В 1951 году социал-националисты убили Рияда ас-Сольха – первого премьер-министра независимого Ливана. Это также была месть за Сааде.

В середине 1950-х партия была разгромлена в Сирии – после очередного политического убийства. В короткой гражданской войне в Ливане (1958) ССНП была на стороне про-американского президента Камиля Шамуна. А в 1961 попыталась устроить путч (снова фиаско). В годы гражданской войны прославилась убийством христианского полевого командира Башира Жмайеля.

🇱🇧🇮🇱Ночью Израиль разбомбил медицинский центр в деревне аль-Хеббарие на юге Ливана, погибло семь человек. Источники AFP и l Orient Today утверждают, что центр связан с исламистской партией Исламская группа – ливанским ответвлением Братьев-мусульман*. Утром Хезболла обстреляла Кирьят-Шмону, один человек погиб.

С начала войны Исламская группа активизировалась. Её вооружённое крыло аль-Фаджр участвует в конфликте на границе с Израилем. Партия официально признаёт гибель пятерых боевиков. Двое были убиты 2 января вместе с Салехом аль-Арури – видным лидером ХАМАС и одним из архитекторов нынешнего союза с Хезболлой.

В середине марта вооружённые боевики Исламской группы были замечены в западном Бейруте. Многим категорически не понравилась публичная демонстрация оружия, и несколько суннитских депутатов осудили исламистов. В частности, с критикой выступили Ибрахим Мнейме и Ваддах Садек (независимые депутаты, избравшиеся на протестной волне) и миллиардер Фуада Махзуми (оппонент Хезболлы, партнёр Ливанских сил).

Исламская группа ответила на критику. Замглавы политбюро Омар Хеймур в недавнем интервью подчеркнул, что это была всего лишь похоронная процессия, и на подобных мероприятиях люди нередко выражают эмоции стрельбой. И вообще Исламская группа демонстрировала оружие не чтобы запугать кого-то в Ливане, а чтобы продемонстрировать, что сунниты тоже участвуют в джихаде против Израиля.

Со своего появления в 1960-х Исламская группа была относительно умеренной исламистской партией. Хотя Исламская группа участвовала в июльской войне Хезболлы с Израилем (2006), вопрос об отношениях с Хезболлой много лет раскалывал партию. Некоторые хотели сотрудничать с суннитской династией премьеров-миллионеров аль-Харири против Хезболлы, а для других противостояние с Израилем было важнее противоречий с Хезболлой.

Нынешний курс Исламской группы – следствие того, что на внутренних выборах в 2022 и 2023 гг. победили люди, близкие к ХАМАС и Хезболле, считает эксперт по Хезболле Муханад Хадж Али из Бейрутского центра Карнеги. Он отмечает, что Исламская группа стала активно координироваться с ХАМАС – даже теснее, чем с Хезболлой, которая обеспечивает политическое прикрытие в Ливане. Хадж Али оценивает Исламскую группу на сегодняшнем этапе как «ответвление» ХАМАС** в Ливане и «суррогат» шиитской Хезболлы среди суннитов.

Хотя у Исламской группы немало отделений в регионах с суннитским населением, её политическая поддержка весьма ограничена. В парламенте у неё один депутат (Имад аль-Хут из умеренного крыла партии); даже у их конкурентов из аль-Ахбаш теперь два мандата. В целом же ливанские сунниты куда охотнее голосуют за независимых оппозиционеров или местные династии, чем за исламистов.

Как отмечают ливанские СМИ, большинство парамедиков и спасателей, которые работают на юге Ливана, связаны с партийными НКО Хезболлы и Движения Амаль. Это неудивительно: традиционные ливанские партии часто предоставляют множество услуг (включая медицинские) в обмен на поддержку активистов и избирателей. Государственные структуры обычно менее эффективны (из-за коррупции и политических назначений) и у них меньше ресурсов – особенно в периферийных регионах. С начала войны в израильских обстрелах убито семь парамедиков из НКО, связанных с Хезболлой и Амаль, ещё 10 были ранены.

*Признаны террористической группировкой и запрещены в РФ и ряде арабских стан
**Сам ХАМАС также действует среди палестинцев в Ливане, его активность иногда критикуется ливанскими политиками

🇮🇱🇵🇸 Бóльшая часть населения Сектора Газа сейчас сосредоточена в городе Рафах/Рафиах на самом юге анклава – у границы с Египтом. Большинство бежали туда, спасаясь от боевых действий, и возвращаться им часто просто некуда – их дома разрушены.

• 18 марта ООН сообщила, что голод на севере Секторе Газа неизбежен и вероятен в других частях анклава, если резко не увеличить объёмы гумпомощи: того, что поступает, недостаточно. Израиль отрицает обвинения в том, что он мешает пропускать помощь. Иерусалим также раскритиковал доклад, предрекающий голод в Газе, на который ссылается ООН.

Ситуацию усугубляют высокие цены на продовольствие: торговцы и ХАМАС обвиняют друг друга в присвоении и перепродаже гумпомощи на чёрном рынке.

• 1 апреля израильский удар убил семерых волонтёров НКО World Central Kitchen (WCK) с западными гражданствами.

Израильская армия извинилась и пообещала провести расследование. Начальник Генштаба ЦАХАЛ назвал убийство волонтёров «ошибкой», президент Израиля позвонил основателю WCK с извинениями. Директор WCK назвал инцидент «непростительным». WCK помогала не только палестинцам, но и в т.ч. израильтянам, которым пришлось покинуть свои дома из-за войны.

После гибели волонтёров организация заявила, что уходит из Сектора Газа. WCK была одной из ключевых НКО, которые поддерживали гражданское население анклава.

Кроме того, ОАЭ заявили, что свернут морской маршрут для оказания гуманитарной помощи (а Эмираты были его главными спонсорами), и жёстко осудили Израиль: «ОАЭ полностью возлагают ответственность за этот опасный инцидент на Израиль, призывают к немедленному, независимому и прозрачному расследованию и наказанию тех, кто совершил это чудовищное преступление». ОАЭ нормализовали отношения с Израилем в 2020 г.

• 25 марта Совбез ООН принял резолюцию 2728, которая «требует» прекращения огня в Секторе Газа и освобождения заложников. 14 членов Совбеза проголосовали за, США воздержались. Ранее США накладывали вето на проекты подобных резолюций, потом КНР и РФ сделали то же самое с американской инициативой. Посол Израиля в ООН раскритиковал резолюцию 2728 за то, что она не ставит освобождение заложников условием перемирия. ХАМАС увязывает освобождение заложников с освобождением палестинцев в израильских тюрьмах – в т.ч. осуждённых за терроризм. США не проголосовали за, так как не во всём согласны с текстом этой «необязательной к исполнению (non-binding) резолюции». Палестинский МИД (Палестинская национальная администрация ФАТХ на Западном берегу Иордана) назвала резолюцию шагом в верном направлении.

• Генсек ООН лично приезжал на границу Египта и Сектора Газа и требовал остановить войну, освободить заложников и пропускать больше гуманитарной помощи.

Минздрав правительства ХАМАС в Газе утверждает, что с начала конфликта убито более 32 тысяч палестинцев. В Израиле эти цифры называют завышенными. Хотя, насколько я понимаю, у нас нет независимых подтверждений, в начале декабря ЦАХАЛ признавал, что на одного убитого боевика ХАМАС приходится двое гражданских.

• По всей видимости, всё идёт к ещё большей гуманитарной катастрофе в Секторе Газа и, возможно, дипломатической изоляции Израиля, особенно в странах Глобального Юга. Даже глава МИД дружественной Иерусалиму Индии недавно назвал фундаментальной причиной войны то, что «палестинцев лишили родины» (have been denied their homeland). Он осудил и резню 7 октября, но подчеркнул, что реакция Израиля «должна учитывать то, что называется международным гуманитарным правом».

К тому же, сохраняется высокая вероятность большой войны Израиля с про-иранской «Осью сопротивления», особенно после убийства нескольких генералов КСИР прямо в консульстве Ирана в Дамаске. Израиль не собирается прекращать бомбить Хезболлу в Ливане, пока группировка не отведёт боевиков от границы; Хезболла же не собирается уступать, пока Израиль не договорится о перемирии с ХАМАС. ЦАХАЛ бомбит всё более чувствительные цели. Израильское руководство то ли исходит из того, что Тегеран настолько не хочет большой войны, что ответа не последует, то ли готово развязать войну и хочет втянуть в неё США.

Пообщался с postnews.ru на тему удара по иранскому консульству в Дамаске (кликбейт на совести издания, полная цитата в заголовке звучит так и есть в тексте: «если исходить из того, что большая война неизбежна»). Почему никто не сомневается, что генералов КСИР в консульстве разбомбил Израиль, как это вписывается в общий контекст войны и как Иран будет реагировать.

Ответ на последний вопрос хорошо сформулировал @irandezhurniy:

При этом в нынешней ситуации Иран «не может не ответить» на атаку, для чего Тегеран «попытается найти такую формулу», чтобы с одной стороны нанести какой-то значимый урон Израилю (или, по крайней мере, символично обозначить его как значимый). «С другой — не довести ситуацию до того, чтобы Израиль или США нанесли удар по территории Ирана. Так что я ожидаю попытку какого-то условного креатива с иранской стороны, но как именно он будет выглядеть — посмотрим».

И ещё интересный момент. Верховный лидер Ирана Али Хаменеи пообещал, что «злобный [сионистский] режим будет наказан руками наших храбрецов». А Али Шамхани, политический советник аятоллы Хаменеи, написал в твиттере: «Знал ли Вашингтон о намерениях Израиля, не имеет никакого отношения к прямой ответственности США за это преступление и его последствия».

Также выпала честь дать интервью Новой газете. Поговорили о боевых действиях на ливано-израильской границе и об истории Ливана — как там вообще появилась Хезболла и что привело к гражданской войне (1975–90).

Саниха Амин Заки была одной из первых женщин-врачей в Ираке. В 1943 году она окончила Медицинский институт в Багдаде (ныне – часть Багдадского университета) и стала работать в больнице. В журнале Неприкосновенный запас вышел мой перевод отрывков из её воспоминаний.

Саниха Амин Заки (1920–2017) родилась в Багдаде в 1920 году. Её отец был высокопоставленным чиновником и какое-то время даже заседал в парламенте монархического Ирака (1921–1958).

По линии обоих родителей моя мать принадлежала к туркоманам Киркука, и потому дома у них говорили на турецком. Большинство родственников моего отца были гражданским и чиновниками, а некоторым из них принадлежали земельные наделы [в санджаке Киркук]. С нами родители всегда разговаривали по-арабски, а между собой общались только по-турецки. Мы в свою очередь знали турецкий лишь чуть-чуть, знакомясь с этим языком благодаря нашим родственникам из Киркука. В школах же нам давали иракское арабское образование.

Родители очень хотели, чтобы их дочери получили высшее образование. В 1930-х это стало возможно, поскольку появились старшие школы для девочек, после которых можно было поступить в университет. Количество студенток росло, хотя в целом высшее образование для женщин оставалось уделом узкой прослойки элиты.

Окончив школу в 1936 году, в дни короля Гази, я тоже поступила в медицинский институт. Вместе со мной были зачислены другие шесть девушек, а до нас там на разных курсах учились еще шесть студенток. Кстати, в том же году девушка впервые поступила на юридический факультет: это была Сабиха Шейх Давуд […]. Моя сестра Лямъан тоже поступила в медицинский институт; к ее времени количество студенток там достигло двадцати. Кроме того, многочисленные студентки изучали право, фармацевтику, педагогику и инженерное дело в других учебных заведениях.
[…]
Я завершила обучение в 1943 году, торжественно получив диплом из рук эмира Абд аль-Иляха – регента при малолетнем монархе Фейсале II. […] В 1950м я начала преподавать в медицинском институте, на факультете врачебного и медикаментозного лечения. Я была не единственной сотрудницей: женщины-врачи работали и в других институтских подразделениях; среди них была, например, моя сестра Лямъан, трудившаяся врачом в институтской педиатрической клинике.

В переведённых отрывках Саниха Амин Заки вспоминает о своей семье, образовании для девочек в Ираке, дискуссиях о хиджабе, походах в кино с мамой, а также о межэтнических и межконфессиональных отношениях. Но при чтении следует делать скидку на ностальгию и хруст французской булки: не забывать, что большинство иракцев жили в нищете, а про-британская монархия при всём её модернизме и школами для девочек параллельно укрепляла власть землевладельцев и племенных шейхов над крестьянами* (которые составляли большинство населения). Политическая система тоже кажется конкурентной в основном на фоне диктатур, которые пришли ей на смену. При монархии выборы не были честными и открытыми, оппозицию преследовали, а огромную роль в принятии решений играли двор и британцы.

*См. Batatu, The Old Social Classes and the Revolutionary Movements of Iraq; Dawisha, Iraq: A Political History from Independence to Occupation

«В тринадцать лет [я] еще была школьницей в хиджабе, а в шестнадцать уже училась в медицинском институте в Багдаде в смешанных классах, бок о бок с другими студентами и студентками».

📸На фото: Саниха Амин Заки (1920–2017) в 1940 году (четвёртый курс).

«Сначала мой отец был офицером в османской армии, а затем служил в иракской. В начале монархического периода [т.е. в 1920-х] его перевели в министерство просвещения, а позже избрали депутатом иракского парламента от провинции Багдад».

Это была распространённая карьерная траектория. Среди политической элиты и чиновников монархического Ирака (1921–1958) было немало бывших османских офицеров, которые в конце Первой мировой перешли на сторону Арабского восстания (1916).

📸Мухаммад Амин Заки (1924), отец Санихи Амин Заки

Лидеры арабского восстания попытались создать независимую конституционную монархию в Леванте (1918–1920) после Первой мировой. Королём стал эмир Фейсал, один из лидеров восстания. Его поддержала значительная часть местных элит, арабские офицеры вроде Амина Заки и пан-арабисты (те, кто пережил голод и репрессии в годы войны).

К тому же, Лондон обещал арабам независимость ещё в разгар Первой мировой – за поддержку в борьбе с османами. Но в 1920 году французы захватили Дамаск (ливанское побережье они оккупировали с 1918) и положили конец королевству Фейсала.

Однако уже в 1921 году британцы пригласили Фейсала царствовать в Ираке. Хотя сразу после войны Лондон пытался контролировать бывшие османские провинции в Междуречье напрямую, восстание 1920 года продемонстрировало, что британцам в Ираке не рады и нужен не столь прямолинейный подход.

📸Король Сирии (будущий король Ирака) Фейсал I

«Для поколения моего отца [1880-х гг. рождения] мое начальное образование и мои успехи в школе были необычным делом. Однако отец придавал большое значение обучению своих дочерей и культивированию такого же отношения к ним, как и к сыновьям, поскольку верил в равные способности женщин и мужчин. Моя мать, проницательная читательница, поддерживала его в этом.

[…]

К июльским событиям [свержению монархии в 1958 г.] сбылось все, чего некогда страстно желал мой отец. Все его четыре дочери, а также две внучки получили высшее образование. Он мечтал об этом на протяжении всей жизни, и мечта сбылась, когда ему исполнилось 75 лет».

Из воспоминаний Санихи Амин Заки

📸 Её отец Мухаммад Амин Заки (1929)

🇱🇧Убит Паскаль Сулейман из христианской партии Ливанские силы. Он был похищен в Жбейле, его тело обнаружено в Сирии. Ливанская армия утверждает, что Сулейман был убит при попытке ограбления. Ливанские силы – крупнейшая партия, которая призывает к разоружению Хезболлы. Паскаль Сулейман был координатором ЛС в области Жбейль (христианский регион севернее Бейрута).

• По версии ливанской армии, Паскаля Сулеймана попытались ограбить бандиты с сирийским гражданством. Сулеймана убили, а труп вывезли в Сирию. Армия расследует инцидент в координации с сирийскими властями под надзором прокуратуры. Всё это может быть правдой, но есть несколько нюансов: 1) могли ли бандиты провезти труп без ведома Хезболлы, которая сильна на сирийско-ливанской границе (теоретически, могли)? 2) насколько я понимаю, в армейской разведке ещё с 1990-х немало сторонников Сирии, 3) прокуратура тоже политизирована.

Ситуация также рискует подогреть и без того заметные настроения против сирийских беженцев.

• И.о. премьер-министра Наджиб Микати призвал силовые структуры к скорейшему расследованию инцидента.

Христианское Свободное патриотическое движение – главные конкуренты Ливанских сил – осудило преступление. Солидарность с ЛС также выразил Хагоп Пакрадуньян, лидер армянской партии Дашнакцутюн (дашнаки) в Ливане.

С представителями Ливанских сил встретился и патриарх Маронитской церкви Бишара ар-Раи (католики-марониты – крупнейшая христианская конфессия Ливана). Патриарх обсудил с ними дело Паскаля Сулеймана и выразил соболезнования семье убитого.

Генсек Хезболлы Хасан Насралла в своей последней речи заявил, что шиитская группировка никак не связана с убийством Паскаля Слеймана, и предостерёг от «ложных обвинений».

• В прошлом году на юге Ливана пропал координатор Ливанских сил из деревни Эйн Ибль. Записи камер видеонаблюдения подтвердили, что он был похищен. Христианские партии Ливанские силы и Катаиб подозревают Хезболлу.

Южный Ливан – бастион Хезболлы и Движения Амаль. В Ливане давно происходят политические убийства, которые остаются нераскрытыми. В феврале 2021 года на юге Ливана был убит шиитский публицист Локман Слим – известный критик Хезболлы, который также признавал право Израиля на существование и называл его демократией. В 2006 году его дом в южных пригородах Бейрута пострадал от израильских бомбардировок в войне с Хезболлой. Локман Слим – далеко не первый оппонент Сирии и Хезболлы, убитый в Ливане.

Накануне парламентских выборов 2022 года сообщалось, что молодые люди спортивного вида не дают независимым кандидатам вести кампанию в южном Ливане. Несмотря на это, от округа Юг-3 избрались два оппозиционных кандидата – политический активист Фирас Хамдан (друз) и врач Ильяс Жради (православный).

• Партия Ливанские силы выросла из одноимённого христианского ополчения времён гражданской войны (1975–90). Полевой командир Самир Джаджа перехватил руководство Ливанским силами в середине 1980-х, после чего воевал с сирийцами и их союзниками, друзами и христианским генералом Мишелем Ауном. В конце войны Джаджа поддержал мирный процесс, но вскоре стал критиковать сирийскую гегемонию в Ливане, за что отправился в тюрьму на пожизненное. После вывода сирийских войск в 2005 году Джаджа был помилован, Ливанские силы легализовались и присоединились к аморфной коалиции оппонентов Сирии, Хезболлы и Ирана. На выборах 2022 года Ливанские силы впервые обошли своих соперников из Свободного патриотического движения (сторонники Мишеля Ауна и его зятя Джибрана Басиля). Джаджа до сих пор возглавляет ЛС.

В 2021 году, видимо, именно сторонники Ливанских сил вступили в вооружённые столкновения со сторонниками Движения Амаль и Хезболла в Бейруте. Шиитские партии требовали отстранить судью Тарика Битара от расследования взрыва в порту Бейрута (4 августа 2020), так как Битар вызвал на допрос политиков, приближённых к Набиху Берри – лидеру Амаль (с 1980) и спикеру парламента (с 1992).

Улица Вейгана, центр старого Бейрута, 1964 год.

И бейрутские трамваи, от которых откажутся уже в следующем (1965) году.

📸 больше старых фото из Бейрута можно найти в твиттере Old Beirut @beirutold

Взгляды Антуна Сааде – основателя ССНП – сформировались уже в Бразилии в 1920-х. Там Антун помогал отцу, Халилю Сааде, издавать газету al-Ǧarīda («Газета», 1920–23) и ежемесячный журнал al-Maǧalla («Журнал», 1923–25). Вместе они призывали к созданию независимой и светской Сирии на всей территории Леванта и продвигали эти идеи среди арабских эмигрантов в Новом свете.

В Южной и Северной Америке проживало немало выходцев из сиро-палестинского региона (особенно ливанцев). Распространение образования и развитие технологий спососбсвтвоали тому, что где-то с 1870-х поток османских арабов устремился в Бразилию, Аргентину и США. Однако обычно они не теряли связь с домом, так что в начале XX столетия люди, деньги и идеи постоянно циркулировали между Бейрутом, Дамаском, Каиром, Сан Паоло и Нью-Йорком. Так, в эмиграции (al-mahǧar) читали ведущие арабские газеты и журналы, выходившие в Каире и Бейруте – центрах арабского просвещения в те годы. Кроме того, в Америках издавались и местные арабские газеты. В Сан Паоло пресса на арабском была самой тиражной после газет на немецком, итальянском и, естественно, португальском.

В начале XX века в этой прессе живо обсуждались последние общественные и политические идеи, будь то социализм, национализм или анархизм. После Первой мировой войны некоторые эмигрантские издания поддерживали единство и независимость Сирии, протестовали против французской оккупации (1920) и создания Ливана (1920) в его нынешних границах. В то же время, часть прессы симпатизировала Парижу и приветствовала отделение Ливана (в рамках французского мандата).

Уже в своих ранних статьях, опубликованных в al-Ǧarīda, Антун Сааде критиковал французскую колониальную политику, а также называл ливанский национализм и сионизм препятствиями на пути сирийцев к независимости и прогрессу. В 1925 г. Сааде описывал сионизм как «величайшую угрозу для наших нации и общества».

Также в начале 1920-х молодой Сааде писал, что «религиозный фанатизм» (at-taʿaṣṣub ad-dīnī) и отсутствие «патриотизма» (waṭaniyya) являются источником бед, постигших сирийскую нацию. Надо сказать, что эти идеи с середины XIX века регулярно поднимались деятелями арабского просвещения (an-Nahḍa) – начиная с Бутруса аль-Бустани* и Халиля аль-Хури**.

Бутрус аль-Бустани и Халиль аль-Хури ещё в 1860-х стали задумываться о «сирийской» идентичности, приемлемой для всех конфессий. Само слово Сирия (Sūriyā) стало входить в обиход с середины XIX в. – до этого сиро-палестинский регион, разделённый на множество субрегионов, обозначался как Bilād aš-Šām и т.п. Халиль аль-Хури был, возможно, первым автором, который посмотрел на древние руины и подумал, что они именно «сирийские» (а не римские/христианские/языческие) и являются наследием людей, живущих в «Сирии» в его время.

Не факт, что именно Бустани и Хури повлияли на Сааде, но так или иначе в его мировоззрении слышатся отголоски идей, которые развивали арабские просветители в предшествующие десятилетия. Сааде широко использовал и само слово nahḍa («подъём», «возрождение»; арабское просвещение XIX– начала XX вв.), правда, в контексте «сирийского национального возрождения».

Также уже в 1925 г. проявлялся фашистский аспект взглядов Антуна Сааде. Он призывал опираться на «организованную силу» для достижения политических целей и создать революционное движение, которое опиралось бы на секретность, организованность и молодость своих сторонников. Сааде пытался основать нечто подобное в Бразилии, но вскоре разочаровался. В 1930 году он вернулся на родину, и в 1932 году основал Сирийскую социальную националистическую партию (ССНП)***


* Бутрус Бустани (1818–83) – журналист и издатель, деятель образования, основатель первых научных обществ (скорее салонов для обсуждения научных и общественных вопросов), автор первой арабской энциклопедии etc.
** Халиль Хури (1836–1907) – издатель первой арабской газеты в Леванте Ḥadīqat al-Aḫbār (1858).
***Слово «социальный» (iǧtimāʿī) появилось в названии ССНП позже.

(Khuri-Makdisi, The Eastern Mediterranean and the Making of Global Radicalism; Yonker, The Rise and Fall of Greater Syria)