Тревожные новости из Ирака. Кто-то обстрелял военный лагерь анти-игиловской коалиции недалеко от Багдада. При обстреле погибли два американца и один британец, ещё 12 военных коалиции ранены.

Если за атакой стоят бойцы про-иранских ополчений, то это может привести к очередной эскалации напряжённости между США и их ближневосточными союзниками (Саудиты, Израиль) с одной стороны и Ираном и его региональными союзниками и прокси (иракские ополчения, ливанская Хезболла, йеменские хуситы, Исламский джихад в Палестине) с другой.

В январе, когда американцы убили иранского генерала Касема Сулеймани и все ждали реакции Тегерана, опасаясь большой войны, президент США чётко дал понять, что смерть американских военных – это «красная черта», переступать которую нельзя. Поэтому тогда иранцы, хоть и обстреляли пару баз с американскими военными, загодя предупредили, что будут бомбить (чтобы и лицо сохранить, и войны избежать).

https://t.iss.one/ajMubasher/62960

Всё смешалось в израильской политике. На прошлой неделе Бени Ганц, лидер крупнейшего оппозиционного блока Кахоль-Лаван и кандидат в премьер-министры, решил войти в правительство под руководством Биньямина Нетаньяху. Таким образом Ганц нарушил ключевое предвыборное обещание – сместить Биби. Но обо всём по порядку.

https://telegra.ph/Izrail-na-puti-k-pravitelstvu-04-01

Почему Катар стал изгоем на Ближнем Востоке?

Часть 1

В последних публикациях нашего канала было затронуто много тем, косвенно связанных с блокадой Катара. В этом посте мы вернемся в 2017 год и окончательно разберёмся в причинах изоляции Катара, которая продолжается по сей день.

Что случилось в 2017?

Саудовская Аравия, Египет, Объединенные Арабские Эмираты и Бахрейн объявили, что разрывают дипломатические отношения с Катаром. Это решение поддержало и временное правительство Ливии, которое базировалось на востоке страны и активно сотрудничало с Египтом и ОАЭ. Также было объявлено, что Катар исключают из состава участников аравийской коалиции, ведущей борьбу с мятежниками-хуситами в Йемене.

Почему так решили?

Быстрый ответ: Соседи Катара решили, что ему пришло время расплатиться за слишком вызывающую и самостоятельную политику в регионе.

Побольше аналитики: Маленький Катар давно выбился в региональные лидеры, претендуя не только на экономическое, но и на политическое влияние в регионе. В последние годы Доха не раз бросала вызов традиционному региональному центру силы – Саудовской Аравии – и проводила весьма неординарную политику.
Катарцы первые среди стран Персидского залива публично заявили о связях с Израилем и в 1996 году открыли на своей территории израильское торговое представительство (позднее его деятельность была приостановлена). У Катара приграничные конфликты с арабскими соседями, одновременно Доха поддерживает тесные связи с Ираном, вполне мирно деля с иранцами права на крупнейшее месторождение газа в мире Северный купол / Южный Парс. В 2003 году из Саудовской Аравии в Катар перевели основную американскую военную базу в регионе.

Газ, американская база и влиятельный телеканал «Аль-Джазира» позволяют Дохе проводить активную и порой агрессивную политику на Ближнем Востоке. Пожалуй, нет ни одной арабской страны, которая не была готова сделать все возможное, чтобы заставить «Аль-Джазиру» замолчать навсегда. Тем более после той роли, которую телеканал сыграл в ходе «арабской весны», взяв на себя координацию протестов в Египте, Ливии и Сирии. Не избежал нападок телеканала и саудовский режим.

Продолжение завтра...

Из-за эпидемии коронавируса американский исследовательский центр Middle East Research and Information Project (MERIP) отменил пэйволл. На их сайте абсолютно бесплатно доступны все материалы, опубликованные с семидесятых.

На мой взгляд, у MERIP не всегда взвешенный и беспристрастный взгляд на актуальные проблемы Ближнего Востока, но их архив – просто сокровище. Очень советую порыться в нём, если вы интересуетесь современной историей Ближнего Востока.

Вот несколько любопытных текстов для затравки:

Cadres, Guns and Money. The Eighth Regional Congress of the Syrian Baath (1985). Весьма познавательная статья о внутреннем устройстве сирийского режима в середине восьмидесятых (т.е. уже под руководством семьи Асадов и после жестокого подавления исламистского восстания конца семидесятых – начала восьмидесятых). https://merip.org/2018/12/cadres-guns-and-money-2/

Class Formation in a Civil War. The Druze of Mount Lebanon (1990). Из этого текста вы узнаете, как друзская община Ливана выживала в гражданской войне 1975-1990, как война повлияла на друзское общество и какую роль во всём этом играла Прогрессивно-социалистическая партия клана Джумблатов. https://merip.org/1990/01/class-formation-in-a-civil-war/#_2_

The End of the Counterrevolution? The Politics of Economic Adjustment in Kuwait (1997). В 1990-1991 годах маленький эмират Кувейт, расположенный на берегах Персидского залива, сначала был захвачен большим соседом (Ираком под руководством Саддама Хусейна), а потом освобождён международной коалицией под эгидой ООН. В статье описано, как эмират справлялся с экономическими последствиями войны и какие программы выхода из кризиса были у основных политических сил страны: правящей династии Аль Сабах, исламистов и не-исламистской демократической оппозиции (в Кувейте – в отличие от других монархий залива – власть монарха частично ограничена конституцией). https://merip.org/1997/12/the-end-of-the-counterrevolution/

Ну и бонус: интервью с лидерами ключевых партий и движений, входивших в Ливанское национальное движение* (1977). Там и ливанская компартия, и Сирийская социальная националистическая партия (ССНП), и Фавваз Трабулси – ныне историк, а тогда – один из лидеров Организации коммунистического действия – и много других интересных персонажей. https://www.jstor.org/stable/i350653 (на сайте MERIP я этот выпуск почему-то не нашёл)

*Ливанское национальное движение – коалиция левых, про-палестинских и преимущественно мусульманских организаций, действовавшая на первых этапах гражданской войны.

На прошлой неделе в Ливане возобновились массовые протесты, которые начались в прошлом октябре, но сошли на нет в январе-феврале. Если раньше демонстрации были преимущественно мирными, то новая волна протестов началась с нападений на отделения банков в нескольких крупных городах.

Напомню, что в октябре поводом для протестов послужило введение новых налогов, в частности, налога на звонки в WhatsApp и других мессенджерах. Однако настоящая причина заключается в крайне неэффективной политической системе, которая строится на распределении ключевых политических, административных и военных постов по квотам между 18 религиозными общинами страны.

В теории этот порядок должен способствовать поддержанию гражданского мира в раздираемой противоречиями стране. На практике этот режим лишь закрепляет разделение ливанцев на замкнутые общины, мешает созданию межобщинных организаций и движений, которые объединяли бы граждан по интересам, а не религиозной принадлежности, и способствует удержанию власти в руках узкого круга политических лидеров – в основном полевых командиров времён гражданской войны и потомков старой феодальной элиты. Эти общинные лидеры поделили государственный аппарат на множество вотчин, с которых они кормятся, кормят связанных с ними бизнесменов и зависимых клиентов. Нужно ли уточнять, что должности в такой системе распределяют не по способностям, а бюджетные деньги воруют десятками миллионов долларов?

Десятилетия некомпетентного управления и коррупции поставили страну на грань банкротства. Когда в прошлом октябре политическая элита попыталась восполнить дыры в бюджете новыми налогами, граждане вышли на улицы, и одним из главных лозунгов демонстрантов стал «Kellon yaʿanī kellon» («все они – значит все они»), подразумевающий, что в нынешнем кризисе виноваты все лидеры всех общин. Главной особенностью протестов стало то, что они проходили по всей стране (=в них участвовали последователи всех конфессий) и никто не использовал партийные (=узко-конфессиональные) флаги. И хотя через несколько недель Хезболле удалось убрать с улиц большинство мусульман-шиитов, ливанцы успели почувствовать, что все они – граждане одной страны, объединённые общей целью.

Демонстранты требовали создания правительства независимых технократов – экспертов, не связанных с политическими партиями. В январе, спустя три месяца после отставки предыдущего правительства, новый кабинет был сформирован. Правительство Хасана Дияба пытается подать себя именно как независимых технократов, но с первых дней было ясно, что за правительством стоят Свободное патриотическое движение, Хезболла и их партнёры по Союзу 8 марта.

Сейчас Ливан переживает самый тяжёлый кризис со времён гражданской войны. Курс валюты упал с 1500 до 4000 лир за доллар. За последние месяцы цены выросли в полтора с лишним раза. При этом ещё до пандемии коронавируса работы лишились 200 тысяч ливанцев (в стране с 5-6-миллионным населением, считая сирийских и палестинских беженцев). Ливанской экономике срочно нужны доллары, но иностранные доноры – включая Международный валютный фонд – дадут их только в обмен на реформы, которые ударят по интересам общинных лидеров и связанных с ними бизнесменов. Договориться о необходимых реформах будет трудно, т.к. каждая группа интересов захочет защитить свою вотчину в госаппарате, подставив под удар вотчины партнёров. А эти вотчины не просто обогащают политиков, но также дают влияние и ресурсы для создания, поддержания и расширения сетей патрон-клиентских отношений.

За последние несколько недель в Израиле произошло много важного. Во-первых, премьер-министр Биньямин Нетаньяху и теперь уже бывший лидер оппозиции Бени Ганц наконец-то сформировали правительство. Всего за год в стране трижды прошли парламентские выборы, но в итоге ни одному из лидеров не удалось сформировать правительство с теми, с кем хотелось бы. Ни блок лево-центристских партий Ганца, ни правый религиозно-националистический блок Нетаньяху не смогли получить достаточно мест для формирования правительства. Так что пришлось договариваться (на фоне пандемии коронавируса и реальной угрозы четвертых выборов).

Правительство пришлось расширять, дробя существующие министерства и изобретая новые, чтобы политики из обоих блоков (Нетаньяху и Ганца) получили поровну мест. В результате Израиль получил самое раздутое правительство в истории и очень сложное коалиционное соглашение.А запутанное коалиционное соглашение – результат разногласий и крайнего недоверия сторон друг к другу.

Во-вторых, острой темой стали планы премьер-министра Нетаньяху аннексировать части Западного берега р. Иордан уже в июле. Израиль отбил Западный берег у Иордании в Шестидневной войне (1967). Там проживает более 2 миллионов палестинцев, которые хотят независимости, и международное сообщество считает, что Израиль незаконно оккупирует эти территории. Мирный процесс девяностых предполагал, что впоследствии – в результате переговоров между Израилем и палестинцами – на этой территории будет создано независимое палестинское государство.

Но израильские правые под предводительством Нетаньяху считают, что пока в США у власти находится про-израильская администрация Дональда Трампа, нужно воспользоваться «исторической возможностью» и присоединить к Израилю части исторической родины еврейского народа. Последствия для Израиля, однако, могут быть проблематичны. Американский президент действительно вроде бы не против (см. его план «Мир ради процветания» aka «сделка века»). А вот все остальные – включая Джо Байдена, конкурента Трампа на президентских выборах в США, которые пройдут в ноябре этого года – против. ЕС – крупнейший торговый партнёр Израиля – уже начал обсуждать введение санкций. Причём они могут быть связаны с научным сотрудничеством – довольно чувствительной сферой для страны, зарабатывающей на высоких технологиях. Возможно, Израиль надеется, что его европейские союзники – Австрия и Венгрия – смогут заблокировать любые антиизраильские меры ЕС.

Тем временем король Иордании Абдалла II в интервью Der Spiegel отметил, что сторонники аннексии не понимают, к чему она приведёт: дестабилизация региона, ещё больше хаоса и экстремизма. На вопрос о том, разорвёт ли Иордания мирный договор с Израилем (1994), Абдалла сказал, что «мы рассматриваем все возможные опции». Взаимовыгодная координация в сфере безопасности и стабильная умеренная Иордания – важные элементы израильской нацбезопасности, которые могут пасть жертвой аннексии. Кроме того, аннексия может свести на нет серьёное достижение израильской внешней политики последних лет – постепенно улучшающиеся отношения с некоторыми монархиями Персидского залива, в первую очередь – Саудовской Аравией и ОАЭ. И даже Россия уже начинает выражать недовольство.

Наконец, аннексия частей Западного берега может обернуться протестами и терактами на палестинских территориях. Палестинская национальная администрация (ПНА) уже объявила о прекращении сотрудничества с Израилем и США в сфере безопасности (палестинские силовые структуры помогают предотвращать теракты и в целом поддерживают относительный покой на подконтрольных территориях). Кроме того, многие политики и эксперты опасаются, что аннексия может положить конец решению конфликта по формуле «два государства для двух народов». Последствия могут оказаться печальными и для израильтян, и для палестинцев.

(Чтобы было понятнее: карта Израиля и соседних стран и территорий)

Третье важное событие – начало суда над премьер-министром Биньямином Нетаньяху, обвиняемым в обмане общественного доверия и коррупции. Эти обвинения стали одной из причин политического кризиса с бесконечными выборами: значительная часть израильского общества не хотела видеть подсудимого в качестве главы правительства, но не менее значимая часть израильтян всё равно доверяла Нетаньяху как яркому и компетентному лидеру.

На первом заседании суда Нетаньяху повторил свои обвинения в адрес правоохранительной системы: я чист, это всё заговор некоторых полицейских, судей и левых журналистов, чтобы свергнуть меня и сильное правительство правых. В ответ на нападки премьера на судебную систему парламентская оппозиция уже обвинила Нетаньяху в «попытке переворота» и даже разжигании «гражданской войны» с целью уйти от правосудия. Доля правды в этом есть – конечно, переворота или войны не будет, но не исключено, что теперь Нетаньяху готов идти на потенциально опасные решения (вроде аннексии), лишь бы сохранить поддержку части избирателей и остаться у власти хотя бы на время судебных разбирательств.

Во второй половине XIX века трудовая эмиграция была распространённым явлением в сиро-палестинском регионе (не читал конкретно о Палестине, но Сирии и Ливана это точно коснулось). Образованные ливанцы, отучившись в университете, нередко уезжали в Египет, где уже во второй половине XIX столетия ощущалась нехватка госслужащих, юристов, врачей, учителей и даже журналистов. Но в основном люди стремились перебраться в США или Южную Америку, причём уезжали далеко не только образованные – многие попросту бежали от бедности.

Однако многие так и не добрались до Нового света и были вынуждены осесть в Западной Африке, которой тогда правила Франция. Фуад Аджами в книге The Vanished Imam: Musa Sadr and the Shia of Lebanon пересказывает характерную историю: группа ливанцев ехала работать в Америку, но уже во французском порту Марсель они поняли, что денег на дорогу не хватает. Вернуться без денег они не могли, так что пришлось взять доступные билеты – во французскую Западную Африку. Историк Эндрю Арсан, автор книги Interlopers of Empire: The Lebanese Diaspora in Colonial French West Africa, рассказывал, что некоторым мигрантам недобросовестные капитаны кораблей говорили, что судно достигло берегов Мексики или Бразилии, хотя на самом деле это была Западная Африка. Так или иначе, множество выходцев из Ливана обосновались в Африке и стали работать и зарабатывать там.

И многие действительно сумели заработать. При этом западноафриканские ливанцы, среди которых было немало мусульман-шиитов, уехавших от бедности Южного Ливана, сохраняли связи с родиной. Например, благодаря их пожертвованиям известный шиитский богослов из нищего города Тир Абд аль-Хусейн Шараф ад-Дин построил мечеть (1928), школу для девочек (1942) и среднюю школу.

Впоследствии мигранты, возвращающиеся из-за рубежа, сыграли важную роль в общественно-политической жизни уже независимого Ливана. В 1960-х в стране набирало обороты общественно-политическое движение имама Мусы ас-Садра. Несмотря на то, что движение в основном отстаивало интересы одной религиозной группы (мусульман-шиитов), а во главе его стоял богослов, это движение не было исламистским (в отличие от появившейся позже Хезболлы). В первую очередь Муса Садр стремился улучшить условия жизни самой бедной общины страны, имевшей лишь ограниченный доступ к образованию, нормальной инфраструктуре (воде и электричеству) и, несмотря на свою многочисленность, слабое влияние на политику страны. Во многом это было связано с тем, что в политической системе шииты были представлены традиционной феодальной элитой, которая периодически мобилизовала крестьян на выборы, а после успешного избрания радостно уезжала в Бейрут тусить и осваивать бюджеты.

Образованные состоятельные шииты, вернувшиеся из эмиграции, часто не находили себе места в этой системе, поэтому многие из них стали активными сторонниками имама Садра, который обещал шиитам достойное место в обществе. Характерно, что через пару лет после исчезновения Садра в Ливии (1978), руководство его движением перешло к Набиху Берри, который как раз родился в Западной Африке и какое-то время жил в Детройте. Внутрипартийная оппозиция – во многом происходившая из более бедных слоёв населения – даже прозвала Берри «американцем». В итоге Берри и его сторонники всё же сохранили контроль над движением (к этому моменту оно уже было известно как движение Амаль). По мнению историка Фавваза Трабулси, в 80-х движение Амаль во многом стало представителем шиитских мигрантской буржуазии, среднего класса и части интеллигенции. Обездоленная молодёжь нередко предпочитала более радикальную шиитскую группировку Хезболла, которая зародилась в начале 80-х, в т.ч. при участии выходцев из Амаль (таких как Хусейн Мусави, руководитель группировки Amal al-Islāmiyya).

Берри, кстати, интересен не только как представитель мигрантской буржуазии, реализовавший свои политические амбиции, но и как лидер времен гражданской войны (1975-1990), успешно встроившийся в послевоенную политическую систему. С 1992 г. Берри – бессменный спикер парламента Ливана (один из ключевых постов всей политической системы).

🌞 «Доброе утро! Доброе утро, сыны [движения] Амаль»

Справа сверху – труднопереводимая конструкция, что-то вроде «Держатель честности/верности [Набих Берри] владельца честности, имама [Мусы] ас-Садра».

Стоило упомянуть Набиха Берри в предыдущем посте, как я наткнулся на эти чудесные картинки из недр южноливанского Фейсбука.

Берри – пожилой мужчина в голубом поло (и справа от птички тоже он), лидер шиитской партии Áмаль (с 1980 года) и спикер ливанского парламента (с 1992 года).

А вот немного южноливанского рэпа. Трек «Шииты! Шииты!» от сторонников/активистов движения Амаль. Из припева: «Шииты! Шииты! Движение Амаль не продаётся! Мы – голос истины».

По версии ливанского издания аль-Мóдон, песня была выпущена в начале этого года, чтобы мобилизовать шиитскую молодёжь Ливана в поддержку двух основных шиитских партий – движения Амаль и Хезболлы.

Всё дело в массовых протестах, которые начались 17 октября прошлого года (ливанские активисты называют эти протесты Революцией 17 октября – ṯawrat 17 tišrīn). Демонстранты требуют отстранения от власти коррумпированного правящего класса, который руководит Ливаном с окончания гражданской войны (1975-1990) и практически довёл страну до банкротства. Одним из олицетворений этой системы является Набих Берри – шиитский политический лидер, который пришёл к успеху во время войны как лидер движения Амаль. С 1992 года он бессменно руководит парламентом из спикерского кресла.

Главной особенностью протестов изначально было то, что на улицы вышли граждане всех вероисповеданий по всей стране. В том числе – мусульмане-шииты, которые начали высказываться против своих традиционных лидеров (впрочем, считается, что движению Амаль досталось куда больше, чем Хезболле). Были даже видео, где протестующие на шиитском юге страны рвут плакаты с портретами Берри (на ливанских шоссе и улицах городов очень много партийных знамён, плакатов и портретов политиков).

Уже в первые недели протестов на улицах Бейрута стали появляться сторонники/активисты/боевики Амаль и Хезболлы, которые нападали на протестующих с дубинками и скандировали «Шииты! Шииты!». На юге Ливана протесты затухли намного раньше, чем в остальных частях страны. Очевидно, шиитские политики использовали все возможные рычаги влияния, чтобы убрать свой электорат с улиц (и я подозреваю, что прямые угрозы и насилие были не главными инструментами).

Так что да, движению Амаль сейчас как никогда нужно подбодрить своих сторонников, особенно тех, кто помоложе. Неслучайно исполнитель неоднократно упоминает фамилию Набиха Берри: «Берри – мой разум, Берри – моё сердце, Берри – в моих мыслях и убеждениях». (0:56)

https://www.youtube.com/watch?v=T-YcoRsHKlc

(На 2:01 даже есть вставка с речью Берри на каком-то митинге)

https://www.almodon.com/society/2020/1/4/%D8%A3%D9%85%D9%84-%D8%AA%D8%BA%D9%86%D9%8A-%D8%A7%D9%84%D8%B1%D8%A7%D8%A8-%D9%84%D8%B4%D8%A8%D9%8A%D8%AD%D8%AA%D9%87%D8%A7-%D8%A3%D8%AF%D8%A7%D9%85%D9%87%D9%85-%D8%A7%D9%84%D9%84%D9%87-%D9%81%D9%8A-%D8%AF%D9%8A%D8%A7%D8%B1%D9%86%D8%A7

(1/2) Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху уже несколько недель настойчиво говорит о том, что в июле Израиль аннексирует («распространит свой суверинитет на») части Западного берега р. Иордан (aka Иудея и Самария). Нетаньяху и его сторонники ссылаются на план американского президента по урегулированию палестино-израильского конфликта, который, помимо прочего, предполагает, что Израиль получит около трети территорий Западного берега.

Западный берег р. Иордан – область, занятая Иорданией по итогам первой арабо-израильской войны 1948-49 гг. Тогда иорданская монархия стремилась расширить свои территории, и участок плодородной земли с привлекательным для туристов и паломников Восточным Иерусалимом был приятным бонусом для иорданской экономики. Но по итогам Шестидневной войны (1967) Израиль занял и оккупировал эти территории. Вскоре Восточный Иерусалим фактически стал частью Израиля, но остальные территории оставались формально просто оккупированными. И в Восточном Иерусалиме, и в других частях Западного берега преобладало местное палестинское население, стремившееся к независимости.

В конце 1960-х гг. на Ближнем Востоке активизировалось палестинское национальное движение, у которого были своя повестка (независимая от арабских режимов, которые, впрочем, активно донатили палестинцам) и свои методы (обстрелы Израиля, угоны самолётов, теракты против евреев и израильтян). Основным представителем этого движения была зонтичная Организация освобождения Палестины (ООП).

В девяностых между ООП и Израилем начался мирный процесс. Именно тогда была принята формула урегулирования «два государства для двух народов»: палестинцы признавали Израиль в международно признанных границах, а на Западном берегу и в Секторе Газа создавалась независимая Палестина. У этой идеи нашлось множество противников и в Израиле, и среди палестинцев. Проект так и не был реализован в полной мере: Израиль сохранил присутствие в Секторе Газа (до 2005) и на Западном берегу, палестинцы получили лишь ограниченную автономию, а в 2007 году власть в Секторе Газа захватило радикальное исламистско-националистическое движение ХАМАС. Кроме того, израильские евреи продолжили селиться на оккупированных территориях, а ХАМАС продолжал устраивать теракты и ракетные обстрелы Израиля.

Спустя четверть века мирный процесс так и не завершился. В обоих обществах вера в «два государства для двух народов» подорвана регулярными вспышками взаимного насилия. Неразрешённость конфликта, разочарование и взаимные обиды усиливают радикалов с обеих сторон. Многие израильтяне считают, что компромисс с палестинцами невозможен, любое палестинское государство будет угрозой для Израиля, а уступки – это неоправданные риски. Многие палестинцы отчаялись и считают, что единственное решение их проблем – или полное уничтожение Израиля, или создание единого государства для двух народов.

Сейчас на территории Западного берега проживает около 2,75 млн палестинцев и 400-450 тысяч еврейских поселенцев. Израильтяне едут туда по множеству причин – от сравнительно недорого жилья до религиозных и идеологических соображений. При этом среди поселенцев существуют радикальные группы, которые нападают на палестинцев (и даже убивают их), портят их имущество и иногда вступают в столкновения с израильской армией.

https://www.haaretz.com/israel-news/.premium-police-investigating-hebron-settlers-attack-on-palestinian-israeli-soldier-1.8919164

https://www.timesofisrael.com/stone-throwing-that-killed-palestinian-mother-of-8-recognized-as-terror-attack/

(2/2) На этом фоне премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху говорит о плане Трампа как об «историческом шансе» закрепиться на Западном берегу. Согласно коалиционному соглашению между партиями, входящими в правительство, Нетаньяху может начать аннексию с 1 июля. Его ключевые партнёры по правительству – экс-лидер оппозиции Бени Ганц и его союзники – имеют право не поддерживать аннексию. Но и без них Нетаньяху сможет провести соответствующие решения в парламенте.

Ганц тоже на словах поддерживает план Трампа, но с важной оговоркой: план должен реализовываться в координации с региональными партнёрами Израиля – в первую очередь, Иорданией и Египтом. А та же Иордания уже неоднократно говорила, что выступает против односторонней аннексии. Нетаньяху мог бы проигнорировать и Ганца, и иорданцев, вот только, кажется, на этой неделе произошёл неожиданный поворот: американцы поддержат аннексию только в том случае, если её поддержит Ганц . Об этом, по данным 12 канала, Нетаньяху и Ганцу рассказал посол США Дэвид Фридман. Это может существенно усилить позиции противников аннексии в израильском руководстве и в обществе.

А буквально на следующий день премьер-министр Палестинской национальной администрации Мухаммад Штаййе заявил, что палестинцы передали альтернативный план решения конфликта Квартету по ближневосточному урегулированию (ЕС, США, РФ, ООН). (Палестинцы отвергли план Трампа ещё до его публикации, так как были убеждены, что план Трампа будет слишком про-израильским.)

Предложение Штаййе подразумевает создание «суверенного, независимого и демилитаризованного» (=без армии) палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме . В рамках плана палестинцы готовы пойти на «незначительное изменение границ в случае необходимости», то есть Израиль, вероятно, сможет оставить за собой хотя бы крупные блоки еврейских поселений, расположенные у границы (видимо, в обмен на другие территории). Интересно, что в заявлениях Штаййе, цитируемых на сайте газеты аль-Араби аль-Джадид, не упоминается другой острый вопрос – судьба палестинских беженцев, проживающих в странах Ближнего Востока.

При этом Штаййе подчеркнул, что если Израиль приступит к аннексии в июле, ПНА созовёт Учредительное собрание, примет конституцию и провозгласит независимость Палестины на территории всего Западного берега со столицей в Восточном Иерусалиме. Впрочем, в начале 2010-х палестинцы уже проводили активную международную кампанию, направленную на достижение независимости. Палестина получила место в Генассамблее ООН (но не в статусе государства), многие государства признали её независимость… но по сути ничего не изменилось.

Параллельно палестинцы пытаются надавить на Израиль. Хусейн аш-Шейх, советник главы ПНА/президента Палестины Махмуда Аббаса, заявил, что если Израиль присоединит части Западного берега, то палестинская автономия приостановит работу своих государственных и социальных служб. На первый взгляд, угроза странная, но на практике это значит, что Израилю придётся напрямую управлять территориями, где проживает порядка 2,75 млн враждебно настроенных палестинцев. А это огромная нагрузка на администрацию и силовые структуры. В условиях беспрецедентного экономического кризиса.

В общем, сложившийся за последние десятилетия статус-кво начинает трещать по швам. Посмотрим, к чему это приведёт.

Как оправдывают себя участники этнических чисток? В книге War and Memory in Lebanon приводятся комментарии бойцов христианского ополчения Ливанские силы, которые в сентябре 1982 года устроили резню в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила в Западном Бейруте.

«Мой отец бил меня»
«Война сделала нас убийцами»
«В нормальной ситуации я бы не сделал чего-то подобного»
«Мне было не по себе»
«Приказы исходили от наших руководителей»
«Я не мог стрелять, мой друг стрелял за меня»
«Три из четырёх палестинцев были боевиками»
«Тогда я думал, что эти мальчики вырастут в бойцов, а эти матери родят ещё бойцов – они должны были умереть»
«90 процентов наших боялись заходить»

Резня стала реакцией ливанских националистов на убийство Башира Жмайеля – лидера Ливанских сил, который в 1982 году был избран президентом Ливана, но был убит до вступления в должность. 16-17 сентября христианские боевики вошли в лагеря Сабра и Шатила, чтобы найти и убить бойцов палестинских вооружённых формирований (палестинские боевики активно участвовали в гражданской войне 1975-90 гг.), однако операция обернулась массовыми убийствами мирного населения.

В сентября 1982 года Западный Бейрут был занят израильской армией (Израиль финансировал и вооружал христианских боевиков с 1976). Израильская комиссия под руководством председателя Верховного суда Ицхака Кахана (aka Комиссия Каhана, ивр. ועדת כהן) установила, что израильское военное и политическое руководство несёт косвенную моральную ответственность за то, что допустила эти события.

Этнические чистки были распространены с первых лет гражданской войны, в них участвовали боевики [практически] всех основных сторон конфликта.

Жмайеля, к слову, убил не палестинец, а ливанский христианин Хабиб Шартуни, член Сирийской социальной националистической партии (ССНП) и, возможно, агент сирийских спецслужб.

(Sune Haugbolle War and Memory in Lebanon)

Министр иностранных дел Иордании приехал в Рамаллу на переговоры с палестинскими фракциями по поводу грядущей аннексии Израилем части Западного берега.

На переговорах министр заявил, что Израиль, аннексируя палестинские земли, изберёт "конфликт и эскалацию" не только с Иорданией, но в региональном масштабе.

В принципе, ничего нового Айман Сафади не сказал. Его визит должен был убедить палестинцев в том, что Иордания всё ещё на их стороне, хоть и ничего на практике сделать не может из-за зависимости от Вашингтона.

Иордания - первая страна, которая может пострадать, если в результате аннексии на палестинских территориях начнутся некие беспорядки или волнения, способные перерасти в вооружённое столкновение.

Кроме того, официальный Амман в курсе, что в Израиле консенсуса по аннексии пока что нет, а в коалиционном правительстве не достигли соглашения по поводу дальнейших планов. В Евросоюзе - крупнейшем торговом партнёре Израиля - также пошли очень разные реакции на происходящее.

Да и в Штатах ситуация неоднозначная. Часть администрации Трампа уже аккуратно призывают Нетаньяху дать по тормозам, и не спешить с аннексией, пока с этим не будут согласны все политические силы в Израиле и арабские союзники самих США.

В связи с этим, Иордания пытается создать видимость региональной солидарности арабов против аннексии, убеждая Израиль, что она лишь навредит ему, и может вызвать неопределённые последствия, а палестинцев уговаривают всё-таки пойти на прямой контакт с Трампом.

Если это сработает, и Израиль не решится (или хотя бы отложит аннексию), то в Иордании могут представить это как их дипломатическую победу, смелый отпор израильтянам в защиту своих родных палестинцев, или как-то так.

В израильских СМИ уже пишут, что в правительстве обсуждают возможность частичной аннексии. 1 июля могут аннексировать лишь несколько районов, где стоят израильские поселения, а Иорданскую долину заберут где-то ближе к осени.

#Иордания #Израиль #Палестина

Одна из интересных особенностей Ливана – это то, как политические партии борются за публичные пространства. Улицы, перекрёстки, площади, даже автострады – всё покрыто партийными флагами, портретами вождей и политическими граффити. В стране уживается множество религиозных групп, а партии обычно представляют интересы конкретных конфессий, поэтому по партийной символике часто становится ясно, кто проживает в том или ином районе.

Эта символическая борьба перекликается с другим феноменом ливанской общественно-политической жизни – культами мучеников (араб. šahīd). Эти культы выстраиваются вокруг выдающихся лидеров, которые погибли в гражданской войне (1975-1990) или после неё. Самые известные примеры – Камаль Джумблат (основатель Прогрессивно-социалистической партии и один из лидеров ливанских друзов), имам Муса ас-Садр (лидер социального движения шиитов Ливана в 60-х), Башир Жмайель (лидер христианского ополчения Ливанские силы и избранный президент Ливана, убитый до вступления в должность) и другие. Разумеется, помимо их портретов улицы ливанских городов украшают и фотографии рядовых бойцов, также ставших мучениками.

С годовщинами убийств лидеров часто связаны определённые ритуалы и церемонии. Так, каждый год в день убийства Башира Жмайеля телеканал MTV Lebanon транслирует поминальную мессу. А в христианском квартале Ашрафия в Восточном Бейруте появляются плакаты с Баширом и ритуальными формулами: «Башир жив в нас» (بشير حي فينا) и «10452» (площадь Ливана; Башир выступал против раздела страны, и это стало одним из ключевых элементов мифологии Башира – его даже называют «мучеником 10452 километров квадратных»). Плакаты подобной направленности безошибочно выдают в жителях района христиан, преимущественно маронитов, голосующих за партии Кятаеб и Ливанские силы (в последние годы также за Свободное патриотическое движение).

В религиозно неоднородном (в основном мусульманском) Западном Бейруте однозначного лидера нет. Очень много флагов шиитского движения Амаль и, соответственно, нередко встречаются портреты Мусы Садра; периодически попадаются фотографии суннитских экс-премьеров Рафика и Саада Харири (первый был убит в 2005, предположительно сирийской разведкой); но то тут то там встречаются флаги и граффити Сирийской социальной националистической партии (ССНП), друзской Прогрессивно-социалистической партии, и даже эхо прошлого века – серп и молот и лозунги арабских националистов. Всё это придаёт Бейруту особую атмосферу: город буквально пропитан историей последних пяти-шести десятилетий.

Но символическая борьба ведётся не только в Бейруте. Флаги и плакаты помечают территории партий по всей стране. Иногда партиям не удаётся поделить публичные пространства мирно, и тогда проливается кровь. Так, в 2003 году конфликт двух шиитских партий – Хезболлы и Амаль – в деревне Жбаа (Ǧbāʿ) привёл к тому, что ливанская армия открыла огонь по членам Хезболлы, убив одного из них.

(Sune Haugbolle Spatial Representation of Sectarian National Identity in Residential Beirut, in: Visualizing Secularism and Religion)