«Коммунистическая партия Ливана. Праздник шестидесятилетия»

КПЛ появилась в 1924 году как Ливанская народная партия. Её основали интеллигенты (в основном журналисты), которых не устраивала нищета ливанцев после Первой мировой. Их требования были достаточно умеренными: восьмичасовая рабочая неделя, пенсии, страховки и т.п. О диктатуре пролетариата речи не шло (в последующие десятилетия партия также оставалась скорее демократической).

Компартия стояла у истоков профсоюзного движения в Ливане, была активна в профессиональных объединениях строителей, плотников и рабочих, но, по состоянию на конец 1960-х, большинство коммунистов были инженерами, врачами, учителями и адвокатами (юристы составляли больше половины членов партии). Даже по этому списку заметно, что база поддержки КЛП в значительной степени состояла из интеллигенции (см. Michael Suleiman, The Lebanese Communist Party).

Хотя на протяжении многих лет партия не имела лицензии или была запрещена, в основном она продолжала действовать открыто, в том числе участвовала в парламентских выборах. Однако в парламент ливанские коммунисты никогда не проходили, хотя, судя по всему, были одной из крупнейших политических партий в стране (Farid el-Khazen со ссылкой на ливанские службы безопасности пишет в The Breakdown of the State in Lebanon о 40 тысячах партийцев в 1975).

С самого начала КЛП была светской партией, и в ней можно было встретить товарищей из разных этно-религиозных групп. Но генсеки партии были христианами; заметную роль также играли армяне. При этом на рубеже 1960-70-х КПЛ где-то наполовину состояла из мусульман-шиитов, которые в принципе интересовались светскими леворадикальными движениями.

С конца 1960-х палестинцы вооружали ливанскую компартию, и с первых дней гражданской войны (1975-1990) коммунистическая милиция «Народная гвардия» участвовала в конфликте в составе Ливанского национального движения, т.е. на стороне палестинцев и их ливанских союзников.

По итогам гражданской войны политический вес КЛП серьёзно снизился. У этого было несколько причин:

1) В восьмидесятых главными политическими акторами стали ополчения и их лидеры, а не идеологические партии. За годы войны некоторые ополчения не просто создали профессиональные армии, но и попутно выстроили региональные администрации с полицией и социальными службами, крышевали и вели бизнес и т.д. Коммунистической идеологии и поддержки союзников было недостаточно, чтобы конкурировать с такими военными, административными и экономическими структурами.

2) После израильского вторжения в 1982 году (операция «Мир Галилее») Организация освобождения Палестины покинула Ливан (хотя Арафат и пытался вернуться), и многие радикальные организации в Ливане – в том числе коммунисты – лишились ключевого союзника, который помогал деньгами и оружием. А в 1991 году ещё и СССР развалился.

3) Восьмидесятые оказались не лучшим временем для светских партий. На фоне ужасов войны с её этническими чистками политические идеологии утратили смысл, и политические лояльности стали всё больше сводиться к делению на своих и чужих по этно-конфессиональному признаку. Неудивительно, что ведущими акторами были конфессионально оринетированные ополчения: Движение Амаль для шиитов, Ливанские силы для христиан (особенно маронитов), Прогрессивно-социалистическая партия для друзов.

4) Ну а после войны профсоюзы – главный козырь коммунистов – оказались под контролем конфессионально ориентированных правящих партий и сирийцев.

Открытие Ирана

Активная экспансия европейцев в каджарскую Персию в XIX веке имела не только экономические и политические последствия. Ученые, путешественники, а подчас и обычные шарлатаны отправлялись в Иран в поисках новых знаний. Это была эпоха грандиозных научных открытий в археологии и лингвистике, которые формировали не только представления европейцев о Востоке, но и новое восприятие собственной истории местной образованной публикой.

В 1830-40-х гг. британец Генри Роулинсон служил в Персии военным инструктором, а в свободное время увлекался древними языками. Считается, что он был знаком с работами Георга Гротенфенда, положившего начало дешифровке древнеперсидской клинописи. Роулинсон два года прожил недалеко от города Керманшаха и лично, рискуя жизнью, залезал на отвесную скалу Бехистун, чтобы скопировать знаменитую надпись. В результате он смог полностью дешифровать и перевести древнеперсидскую часть Бехистунской надписи.

Роулинсон преподнес свой перевод каджарскому шаху Мухаммаду и это был не просто жест уважения к правящему монарху. Каджарская элита проявляла далеко не праздный интерес к деятельности европейских ученых, обращая внимание на западные публикации и поддерживая первые археологические изыскания в Иране. Так образованные иранцы по сути заново открывали для себя собственную древнюю историю, о которой до этого имели представление лишь на основании мусульманских хроник и “Шах-наме”.

До открытий XIX века иранцы практически ничего не знали о своей древней истории, о чем свидетельствуют названия мест расположения основных археологических памятников. Место, где находился Персеполь, древняя столица Ахеменидов, называлось Тахт-е Джамшид (“Трон Джамшида”) – якобы это были руины огромного трона легендарного иранского царя, который посчитал себя равным Богу и решил увековечить свое величие таким образом. Гробницы ахеменидских царей располагались и примыкающие к ним сасанидские барельефы располагались в месте под названием Накш-е Рустам (“Изображение Рустама”), отсылающие к имени главного иранского богатыря.

Теперь же менялось само по себе ощущение истории. Каджарские правители внезапно ощутили себя потомками древних иранских царей – но не легендарных правителей из “Шах-наме”, а вполне реальных представителей царских родов Ахеменидов, Сасанидов и Аршакидов. Каджары видели в этом не повод для гордости, а новую возможность укрепления собственной власти. При этом именно аршакидская линия в легитимации пользовалась большой популярностью.

Каджары, выходцы из кочевого племени, представляли себя потомками кочевников-парнов, основателей династии Аршакидов. Они стремились укреплять эту связь, пользуясь, в частности, распространением типографского дела. Под патронажем элиты и при ее непосредственном участии переводились и выпускались исторические сочинения научного и популярного характера. Например, одну из самых популярных хроник династии Аршакидов написал крупный каджарский сановник И‘тимад ас-Салтана.

Пропаганда новой стратегии легитимации велась и на символическом уровне. Именно в эпоху Каджаров начинается увлечение архитектурой “под старину”, имитирующей здания эпохи Ахеменидов. Кроме того, именно Каджары сделали гербом своего государства аршакидский символ “Лев и солнце”, который находился в этом статусе до 1979 г. Открывая для себя сведения о древнем Иране, иранские элиты заново выстраивали стратегии легитимации каджарской династии и закладывали основы для формирования национальной истории.

Предыдущие части: Идея Ирана, Два лица “Шахнаме”

Популярность Умита Оздага – основателя «Партии победы» (zafer partisi) набирает обороты. Единственная повестка дня этой партии – беженцы и мигранты. Оздаг обещает выслать всех сирийцев в Сирию и других мигрантов из Турции, как только придет к власти. Слоган партии так и звучит «Придет "Партия Победы", уйдут все беженцы».

Кстати, по словам Оздага, в Турции находится до 8 млн беженцев.

Проблема мигрантов стала настоль насущной, что даже турецкий президент, который говорили ранее лишь о гостеприимстве турок, последний месяц начал говорить о возвращении сирийцев. Да, Эрдоган не говорит о «высылке», а говорит о создании «условий достойных для добровольного переселения» около одного миллиона человек. Но все же, справедливости ради – всё это эвфемизм «выселения». Таков запрос общества. И игнорирование его сильно вредит рейтингу.

Важный момент: на днях министр внутренних дел Сулейман Сойлу очень резко высказался в адрес Оздага. После чего второй вызвал Сойлу на дуэль и пришел к зданию МВД выяснить, кто из двух «дитя Сороса». Вся эта ситуация добавила популярности лидеру «Партии победы». Реакция Сойлу обусловлена тем, что Оздаг является откровенным спойлеров для Националистической партии движения (mhp), которая в свою очередь является партнером по правящей коалиции с партией Эрдогана (ak parti).

По поводу «Партии победы»: прочитал несколько комментариев от людей, которые вовсе не разделяют идеологию партии, но пророчат успех Оздагу. Кто-то напоминает об успехе Трампа на этой волне, проводит аналогию и критикует тех, кто недооценивает антимигрантскую риторику турецкого политика.

Между тем, компания по изучению общественного мнения Türkiye Raporu готовит обширное исследование настроений в Турции. По словам директора этой компании, майский опрос показывает внезапный и не прогнозируемый ранее рост популярности «Партии победы».

🇱🇧🗳 Сегодня в Ливане проходят парламентские выборы. Главные интриги голосования:

• Сохранит ли коалиция Хезболлы и её партнёров большинство в новом парламенте? Самым слабым звеном в этом альянсе выглядит Свободное патриотическое движение. Это крупнейшая христианская партия, однако за последние годы её популярность сильно снизилась. Но даже если СПД потеряет несколько мандатов, у Хезболлы и партнёров есть шанс компенсировать их за счёт суннитских политиков, близких к Хезболле.

Впрочем, важно помнить, что большинство в ливанском парламенте – это во многом символическое преимущество. Даже если противники Хезболлы получат большинство (как это было по итогам выборов 2005 и 2009 гг.), они вряд ли смогут существенно ослабить или тем более разоружить шиитскую партию (пропаганда Хезболлы ещё любит пугать тем, что её критики нормализуют отношения с Израилем).

• Как изменится баланс сил среди суннитских политиков? Ведущий политик суннитской общины, Саад аль-Харири, отказался участвовать в этих выборах, призвал к бойкоту голосования и запретил членам партии аль-Мустабкаль баллотироваться. Однако далеко не все сунниты и даже не все союзники Харири согласны с этим решением. Кто-то считает, что бойкот лишь усилит Хезболлу и её союзников (вероятно, это действительно так), поэтому надо действовать; кто-то хочет стать главным суннитским политиком вместо Харири (Фуад Махзуми из Бейрута, Ашраф Рифи из Триполи); кто-то принадлежит к политическим династиям и продолжит политическую карьеру с Харири или без (например, Валид аль-Баръини в Аккаре).

• Каких успехов добьются кандидаты, которые не связаны с традиционными партиями и династиями? Многие независимые кандидаты позиционируют себя как представителей протестного движения, которое охватило Ливан осенью 2019 года. Их главная цель – отстранить от власти старую элиту, которая довела страну до экономического и гуманитарного кризиса. Однако в большинстве округов оппозиция не сумела объединиться. Вряд ли независимые кандидаты добьются больших успехов, но несколько мандатов они получить могут.

• Что будет с явкой? В целом ожидается её снижение: многие ливанцы разочарованы происходящим в стране, но не понимают, за кого голосовать, чтобы что-то изменилось; многие продолжают поддерживать традиционных кандидатов в обмен на услуги (доступ к медицине, образованию, электричеству, рабочим местам и т.д.) и/или из идеологических соображений и/или личной лояльности (говорят, практика покупки голосов тоже никуда не делась). Во многом исход выборов зависит от того, кто именно не пойдёт не выборы, и как эта неявка распределится по регионам, этно-конфессиональным группам и т.д.

🗳🇱🇧 Пока в Ливане продолжают считать голоса, в СМИ уже появляются предварительные результаты выборов.

• В округе Горный Ливан-4 не сумел переизбраться эмир Таляль Арслан, который заседал в парламенте с начала девяностых. Господин Арслан возглавляет одну из двух главных политических династий в общине ливанских друзов. Кроме того, эмир Арслан – союзник Хезболлы. Его мандат отошёл не сильно известному независимому кандидату по имени Марк Дау (Mārk Ḍaw).

• В преимущественно шиитском округе Южный Ливан-3 проиграл экс-министр и депутат со стажем Асъад Хардан. С одной стороны, Южный Ливан-3 – это бастион Хезболлы и Движения Амаль, но с другой – это чуть ли не единственный округ, где оппозиционные кандидаты сформировали единый список. Видимо, как я и предполагал, слабым звеном в списке Хезболлы и Амаль оказались их не-шиитские союзники (Хардан баллотировался как греко-православный). Ранее Асъад Хардан возглавлял Сирийскую социал-националистическую партию (ССНП), но пару лет назад партия раскололась, когда Хардан проиграл внутрипартийные выборы, отказался признать поражение и пришёл с вооружёнными сторонниками в один из офисов ССНП. В лице Асъада Хардана Хезболла теряет ещё одного союзника. Его мандат отойдёт Ильясу Жради (Ilyās Ǧrādī).

• Кажется, крупнейшей христианской партией в новом парламенте будут Ливанские силы, а не Свободное патриотическое движение. Это было достаточно ожидаемо: опросы фиксировали сильное падение популярности СПД. СПД – это ключевой христианский союзник про-иранской Хезболлы, в то время как Ливанские силы, напротив, активно критикуют Хезболлу и поддерживают хорошие отношения с Саудовской Аравией. По непроверенным данным, в новом парламенте у Ливанских сил будет по меньшей мере 20 депутатов (из 128; в старом парламенте было 15), а у СПД – до 16 (вместо 18 в прошлый раз).

🗳🇱🇧 Ещё два союзника Хезболлы остаются без депутатских мандатов.

• Про-сирийский политик Элие Ферзли (православный, вице-спикер парламента) не сумел переизбраться в округе Бекаа-2. Его мандат отошёл греко-православному политику по имени Гассан Скаф.

Другие партнёры Хезболлы в округе Бекаа-2 выступили успешно: на шиитский мандат переизбрался депутат Каблан Каблан (считается приближённым спикера парламента Набиха Берри) от Движения Амаль; Хасан Мрад благополучно избрался вместо своего отца, суннитского политика Абдуррахима Мрада; а Свободное патриотическое движение отбило маронитский мандат у суннитского Движения аль-Мустакбаль (партия семьи Харири): вместо Генри Шадида депутатом будет Шарбель Камиль Марун.

Что касается оппонентов Хезболлы этом округе, то Ваэль Абу Фаур (Прогрессивно-социалистическая партия; приближённый лидера ПСП Валида Джумблата) переизбрался на друзское место. А вот суннит Мухаммад Каръави, который в 2018 г. избрался от аль-Мустакбаль, лишился депутатского мандата (аль-Мустакбаль в этих выборах не участвует, а лидер партии Саад Харири призывал к бойкоту голосования). Вместо Каръави депутатом будет Ясин Ясин от оппозиционной «Коалиции нашей долины и гор» (iʾtilāf sahlunā wa-l-ǧabal; имеются в виду долина Бекаа и Ливанские горы).

• Кроме того, в округе Горный Ливан-4 выборы проиграл про-сирийский политик Виам Ваххаб. На выборах 2018 г. он избирался по отдельному списку, получил много голосов, но проиграл из-за особенностей избирательной системы. В этот раз Ваххаб избирался по списку традиционных партий – друзской Демократической партии эмира Таляля Арслана и Свободного патриотического движения (христианская партия Джибрана Басиля, зятя президента Мишеля Ауна). В то время как кандидаты от СПД выступили достойно и, по неподтверждённым данным, выиграли три маронитских мандата из пяти в этом округе, кандидаты-друзы Виам Ваххаб и эмир Таляль Арслан проиграли.

🗳🇱🇧 По сравнению с парламентскими выборами 2018 г. явка снизилась с 49,68% до 41,04%. Самая высокая явка в этом году – 55,93% в христианском округе Горный Ливан-1 (области Кесраван и Жбейль), самая низкая – 30,6% в преимущественно суннитском городе Триполи и окрестностях (округ Север-2).

Явка упала всех округах, но есть любопытные особенности. Например, в то время как кое-где она снизилась на 10-15 процентных пунктов, в Западном Бейруте (округ Бейрут-2) она снизилась всего на 3,5 п.п. (41,82 на выборах 2018 против 38,33 в этот раз).

При этом именно округ (Бейрут-2) традиционно силён экс-премьер Саад аль-Харири, который в выборах не участвовал и призывал сторонников к бойкоту. Несмотря на это, обвала явки в округе Бейрут-2 не случилось. Впрочем, у нас пока нет данных о явке среди суннитов, поэтому делать однозначные выводы сложно.

Зато в Триполи, втором крупнейшем городе страны, явка снизилась с 43,34% до 30,6% . Причин тут много: и разочарование в старых политиках, отсутствие внятной альтернативы, бойкот выборов со стороны аль-Мустакбаль, решение премьер-министра Наджиба Микати не выставлять свою кандидатуру (в 2018 г. Он стал самым популярным кандидатом в округе) и т.д.

Инфографика: megaphone.news

Появляются собщения о том, что вице-спикер парламента Элие Ферзли не готов смириться с поражением, и на избирательные комиссии в округе Бекаа-2 давят, чтобы они подкорректировали результаты и обеспечили успех уважаемому человеку.

В город Джуб Дженин, где считают голоса, на всякий случай вошли военные. Оппозиционная коалиция Sahlunā wa-l-ǧabal собирается обжаловать результаты голосования, передаёт корреспондент ​​L’Orient Today.

🗳🇱🇧 • Элие Ферзли всё-таки проиграл. В новом парламенте его не будет.

• Хезболла и Движение Амаль выиграли шиитские мандаты в своих традиционных бастионах: на юге страны (округа Юг-2 и Юг-3), на северо-западе (Бекаа-3) и в шиитских районах Бейрута. В округе Юг-2 (город Сур/Тир и прибрежная часть Южного Ливана) список шиитского дуо получил все семь мандатов.

В округе Юг-3 Хезболла и Амаль получили все шиитские мандаты, но, по предварительным данным, в парламент проходят уже два кандидата от оппозиции. Греко-православный политик Ильяс Жради получит место Асъада Хардана из Сирийской социал-националистической партии. Помимо Ильяса Жради, о победе которого писали ещё утром, депутатом может стать друз Фирас Хамдан (чашу весов в его пользу склонили голоса ливанцев, проживающих за рубежом). Баасист-суннит Касем Хашим, близкий к шиитскому дуо, благополучно переизбрался.

Список Хезболлы и Амаль также получил девять из десяти мандатов на севере долины Бекаа (Бекаа-3, область Баальбек-Хермель), в том числе за счёт того, что суннитское Движение аль-Мустакбаль не участвовало в выборах (в итоге мандат их депутата Бакра аль-Худжейри отошёл партнёрам Хезболлы). Единственный успешный кандидат, не связанный с шиитским дуо, – депутат Антуан Хабши от Ливанских сил.

• В округе Юг-1 (суннитский город Сайда/Сидон и христианская область Джеззин) кандидаты от Свободного патриотического движения и Движения Амаль проиграли. Зато коалиция местных кандидатов (в частности, потомственные сидонские политики Усама Саад и Абдуррахман Бизри) получила целых три мандата (два суннитских и один христианский); ещё два христианских мандата в Джеззине отошли Ливанским силам.

• В округе Горный Ливан-4 избралось три кандидата от малых оппозиционных партий.

• По-прежнему непонятно, сохранят ли Хезболла и её союзники большинство в парламенте. Однако три источника, близких к Хезболле, сообщили агенству Reuters, что не сохранят.

Сторонники христианской партии Ливанские силы празднуют в Восточном Бейруте. По предварительным данным, партия бывшего полевого командира Самира Джаджа получила около 20 мандатов (из 128) и стала крупнейшей христианской фракцией в парламенте.

Ливанские силы вырвали пальму первенства из рук Свободного патриотического движения, партии сторонников президента Мишеля Ауна.

Ещё в конце 1980-х (во время гражданской войны 1975-1990) ополчение Ливанские силы под руководством Джаджа воевало с той фракцией ливанской армии, которую возглавлял Мишель Аун. Потом война закончилась, началась сирийская оккупация Ливана (до 2005), и Мишель Аун оказался в изгнании во Франции, а Самир Джаджа – в тюрьме в Ливане.

Сейчас Ауну 88 лет, он президент (до этой осени), и на его срок пришёлся самый серьёзный экономический кризис в истории Ливана. Джаджа – 69, и успех на выборах лишь укрепит его собственные президентские амбиции.

🗳🇱🇧 Результаты выборов

• Шиитское Движение Амаль (партия Набиха Берри, спикера парламента с 1992) – 14 мандатов

• Христианское Свободное патриотическое движение (партия экс-министра Джибрана Басиля, зятя президента Мишеля Ауна) – 17 мандатов

• Шиитская Хезболла – 13 мандатов

• Политики, связанные с движением аль-Мустакбаль (партия экс-премьера Саада Харири; Харири призывал к бойкоту выборов, официально аль-Мустакбаль кандидатов не выставляла) – 8 мандатов

• Христианская партия аль-Катаиб (aka фалангисты; партия семьи Жмайелей) – 4 мандата

• Христианская партия Ливанские силы (под руководством Самира Джаджа, бывшего полевого командира ополчения Ливанские силы) – 19 мандатов

• Христианское движение аль-Марада (клан Франжье из Згарты) – 2 мандата

• Друзская Прогрессивно-социалистическая партия (семья Джумблатов) – 8 мандатов

• Депутаты от оппозиционных групп, не связанных с традиционными партиями и династиями – 13 мандатов

• Независимые депутаты (в том числе представители местных политических династий, такие как Мишель аль-Мурр-младший) – 16 мандатов

• Независимые депутаты, близкие к Хезболле и её союзникам – 9 мандатов

• Независимые депутаты, близкие к оппонентам Хезболлы – 2 мандата

• Армянская партия Дашнакцутюн (aka дашнаки, или Армянская революционная федерация) – 3 мандата

Судя по этим данным, Хезболла и её союзники не получили большинства в 65 мандатов из 128. По итогам выборов 2018 г. у них был 71 депутат.

🗳🇱🇧 Округ Бейрут-2: итоги выборов

Поскольку ведущий суннитский политик, экс-премьер Саад аль-Харири, в выборах не участвовал и призывал к бойкоту, преимущественно мусульманский Западный Бейрут был одним из самых интригующих округов. В 2018 году список Харири получил там 6 мандатов из 11, и было непонятно, кто заполнит этот вакуум.

• В итоге от округа Бейрут-2 избрались сразу три оппозиционных кандидата, не связанных с традиционными партиями: сунниты Ибрахим Мнейме и Ваддах Садек и православный Мельхем Халаф.

• Кроме того, в парламент вернулся кандидат Исламской группы (ливанские ихваны) Имад аль-Хут (в 2018 он проиграл и лишился мандата). Он шёл в одном списке с бизнесменом по имени Набиль Бадр, который также стал депутатом.

• Все действующие депутаты от Западного Бейрута, близкие к Хезболле, благополучно переизбирались: шииты Амин Шарри (Хезболла) и Мухаммад Хаваджа (Движение Амаль), суннит Аднан Трабулси (аль-Ахбаш) и протестант Эдгар Трабулси (Свободное патриотическое движение).

• Свои мандаты сохранили также и их оппоненты Фейсал Саиг (Прогрессивно-социалистическая партия) и бизнесмен Фуад Махзуми, друз и суннит соотвественно. Однако победителем Махзуми назвать сложно, ведь политик вроде как хотел стать лидером суннитов вместо Харири (хотя бы в Бейруте), а в итоге из его списка в парламент снова попал только сам Махзуми.

Ожидания, что бойкот выборов со стороны Харири усилит местных союзников Хезболлы, не оправдались.

🗳🇱🇧 Округ Север-2: итоги выборов

Другой округ, в котором отсутствие аль-Мустабкаль ощущалось наиболее сильно, – это преимущественно суннитский Север-2, куда входят Триполи (второй крупнейший город Ливана) и области Минние и Динние. Там в этом году тоже не обошлось без интересных поворотов.

• Неожиданно в парламент не переизбрался Фейсал Карами, выходец из известной триполитанской династии. Его отец Омар Карами пару раз был премьер министром; его дядя Рашид Карами – абсолютный рекордсмен по нахождению на этой должности; а дедушка Абдульхамид Карами был одним из лидеров антиколониальной оппозиции в Триполи (и успел немного поработать главой правительства в независимом Ливане). Фейсал Карами – союзник Хезболлы.

• Зато после множества неудачных попыток депутатом станет Таха Наджи из Исламского общества благотворительных проектов (аль-Ахбаш). Таким образом, у хабашитов впервые будет фракция из двух депутатов (Аднан Трабулси от Бейрута и Таха Наджи от Триполи). Аль-Ахбаш также близки к Сирии и Хезболле. Другой местный союзник шиитской партии, депутат с 25-летним стажем Джихад ас-Самад, успешно переизбрался.

• На этот раз избраться сумел и суннитский политик Ашраф Рифи, в прошлом – глава полиции и министр юстиции. В 2016 году его список уверенно победил на муниципальных выборах в Триполи, но на парламентских выборах 2018 г. Рифи проиграл. Рифи позиционирует себя как более жёсткий оппонент Хезболлы, чем экс-премьер Саад аль-Харири (партия аль-Мустакбаль), так что неудивительно, что он пошёл на выборы одним списком с христианскими Ливанскими силами (партия Самира Джаджа). Ливанские силы получили оба христианских мандата в этом округе (маронитский и православный).

• Кроме того, в парламент избралось два суннитских кандидата, аффилированных с аль-Мустакбаль, а также два человека из списка, который поддерживала Исламская группа (суннит и алавит). Плюс один кандидат от оппозиции, не связанный со старыми партиями (если не считать таковой Национальный блок, который до гражданской войны был одной из крупнейших партий, но уже давно даже не представлен в парламенте).

• Похоже, премьер-министр и миллиардер Наджиб Микати лишился парламентской фракции. По итогам выборов 2018 г. у Микати было четыре депутата: сам Микати, маронит Жан Убейд, алавит Али Дарвиш и православный Николя Наххас. Микати и Наххас в этом году не баллотировались, а Сулейман Убейд (сын Жана Убейда, который скончался в прошлом году) и Али Дарвиш проиграли.

Из списка Микати на этих выборах в парламент попал только Мухаммад Каббара, но у него своя база поддержки (известная триполитанскпя семья + бизнес + он депутат с начала 1990-х). В прошлый раз, кстати, Каббара избирался по списку аль-Мустакбаль.

• Потомственный депутат Сами Фатфат лишился своего мандата. В 2018 году он шёл по списку аль-Мустакбаль.

Немного хот-тейков по итогам выборов из твиттера Джибрана Басиля, лидера христианского Свободного патриотического движения. Партия получила 17 мандатов и утратила первенство среди христиан в пользу Ливанских сил (19 депутатов). Все твиты написаны в ночь после выборов.

• «Мы стали жертвой международного заговора, с которым мы боремся всеми силами при всей ограниченности наших возможностей. Мы – народ, который сопротивляется, и мы победим, потому что вы – с нами».

• «Свободное патриотическое движение боролось не с Ливанскими силами, Прогрессивно-социалистической партией, Катаиб, Движением Амаль* и прочими. Наше сражение началось 17 октября [2019 года] – против Америки, Израиля и их союзников».

17 октября 2019 года в Ливане начались протесты против коррупции, низкого качества госуправления и практически бессменной политической элиты, которая правит страной с окончания гражданской войны (1975-1990). Хезболла и её союзники довольно быстро заявили, что за демонстрациями стоят «иностранные посольства», подразумевая США и их региональных партнёров.

• «[Для нас] в этой битве было важно “остаться хорошими”. Их лозунгом было свергнуть нас и избавиться от меня, но сегодня мы говорим: мы остались, а вы свергнуты».

* Хотя СПД Басиля и Движение Амаль бессменного спикера парламента Набиха Берри находятся в одном лагере (обе партии близки к Хезболле), отношения у СПД с Амаль плохие, и в предвыборной кампании Басиль открыто критиковал Амаль (подход понятный: если избиратели устали от коррупции и плохого госуправления, а ты известен именно по этим пунктам, нужно найти ещё более коррумпированного политика и критиковать его; благо Набих Берри был министром ещё в 1980-х и возглавляет парламент с 1992, а СПД легализовалось только после вывода сирийских войск в 2005).

Позволю себе не согласиться с уважаемой Ксенией Игоревной по поводу того, что в Ливане «политику формирует президент и подвластное ему правительство», а парламент «не имеет абсолютно никакого веса».

Раньше, до гражданской войны (1975-1990), президент и правда мог самостоятельно определять внешнюю и внутреннюю политику страны, в том числе формировать правительство. Более того, как мы знаем по опыту первых двух президентов, Бишары аль-Хури (1943-1952) и Камиля Шамуна (1952-1958), президентских полномочий вполне хватало, чтобы сманипулировать выборами (так было в 1947 и 1957) и получить почти полностью лояльный парламент. Но, по опыту тех же аль-Хури и Шамуна известно, что центральное правительство не могло бесконечно навязать свою волю региональным элитам и политизированным слоям общества. У властей просто не было достаточного аппарата насилия. Кстати, по этой же причине выборы раньше проводились несколько недель подряд: в такие напряжённые моменты правительство не могло в полной мере поддерживать порядок сразу на всей территории страны. Неудивительно, что и аль-Хури, и Шамун покидали президентский дворец против своей воли – и это при лояльном большинстве в парламенте. Так что третий глава независимого Ливана Фуад Шехаб (1958-1964) стремился править через консенсус и не слишком вмешивался в работу правительства, хотя мог бы (при этом свои реформы он начинал, что называется, методом rule by decree).

Не то чтобы у тогдашнего парламента не было полномочий. Например, депутаты могли отправить назначенное президентом правительство в отставку, но до гражданской войны такого не случалось ни разу, и депутаты скорее стремились сотрудничать с президентом и извлекать из этого выгоду. При этом парламентская оппозиция там тоже вполне себе была: например, тому же Фуаду Шехабу активно оппонировали христианские политики Камиль Шамун (Национал-либеральная партия) и Реймон Эдде (Национальный блок).

Гражданская война завершилась так называемыми Таифскими соглашениями. Они сильно перераспределили полномочия: президент (который всегда христианин) был существенно ослаблен, а премьер-министр (суннит) с правительством и спикер парламента (шиит), напротив, усилились. Президента, премьера и спикера парламента стали неофициально называть «тройкой» (presidential troika), и все принципиальыне решения стали требовать консенсуса между членами тройки. Кроме того, с конца гражданской войны правительство в Ливане формируется парламентом и премьер-министром, а ключевые решения требуют поддержки двух третей членов правительства. И это мы ещё даже не касались вопроса министерских квот для этно-конфессиональных общин…

В общем, нельзя сказать, что в современном Ливане президент (или кто-либо ещё) может более-менее единолично принимать решения. Любое решение требует построения широкой коалиции, поэтому любое решение можно легко саботировать, если один из ключевых игроков чем-то недоволен. Хотя вот в прошлом году президент Мишель Аун пытался извлечь максимум из нынешней конституции и активно саботировал формирование правительства. В итоге Аун, конечно, оставил экс-премьера Саада Харири за бортом, но это далеко не то, что могли себе позволить президенты до войны.

О том, что Иран заполняет вакуум в сфере безопасности на юге Сирии, теперь откровенно говорит еще один ее сосед – Иордания. Как заявил король Абдалла II, Тегеран и его «прокси» пытаются воспользоваться тем, что российские силы, по его оценкам, снизили внимание к южным провинциям Арабской Республики. «К сожалению, мы наблюдаем возможную эскалацию проблем на наших границах», – сказал он.

Монарх заметил, что не видит «на земле» результатов переговорного процесса с Ираном ни по «венской» линии, ни по саудовской.

Главный симптом увеличения концентрации проиранских сил на юге Сирии – это расширение наркотрафика. Иррегулярные формирования, лояльные Тегерану, активно вовлечены в контрабанду. На это недавно указал глава Управления пограничной безопасности иорданской армии Ахмед Хашем Халифат, который, помимо этого, обвинил в ухудшении ситуации и сирийский аппарат безопасности.

Пока что Амман планирует использовать боевые беспилотники для пресечения незаконной торговли, но, как показали первые месяцы этого года, дело может доходить до открытых вооруженных столкновений между контрабандистами и иорданскими пограничниками.

@khamsin_season

Военная полиция не будет возбуждать уголовное расследование в связи с гибелью в Дженине журналистки "Аль-Джазиры" Ширин Абу Аклэ, пишет израильская газета «Гаарец».

Формальная причина решения – отсутствие подозрений на уголовное преступление, поскольку военнослужащие Армии обороны Израиля дали разъяснения, что не видели журналистку и стреляли по боевикам, открывшим по ним огонь. И у их руководства якобы нет оснований не доверять этим показаниям.

Однако, как пишет «Гаарец», основная причина решения не проводить уголовное расследование военной полицией заключается в том, что в рамках такого расследования бойцы "Дувдевана" должны подвергнуться официальному допросу и это может привести к серьезным разногласиям как армии, так и в израильском обществе.

Армия пока официально не объявляла о своем решении. Ожидается, что отказ от уголовного расследования вызовет серьезную критику со стороны Вашингтона, так как погибшая журналистка в том числе гражданка США. И в целом к делу приковано слишком большое внимание общественности.

Согласно результатам предварительного расследования, проведенного армией, журналистка могла погибнуть как от огня израильских военных, так и от огня палестинских боевиков. Расследование полковника Мени Либерти, командира бригады "Командо", в которую входит проводившее операцию в Дженине подразделение "Дувдеван", выявило, что военные шесть раз открывали огонь в направлении вооруженных палестинцев, находившихся поблизости от журналистов.

Военные подозревают, что Ширин Абу Аклэ могла быть смертельно ранена пулей, которую выпустил боец "Дувдевана", стрелявший из джипа по открывшему по нему огонь палестинскому боевику. Палестинец вышел из-за стены, а джип находился примерно в 190 метрах от репортера. Но остается также рабочей версия и о том, что журналистка была убита в результате хаотичной стрельбы одного из боевиков.
Однако, как подчеркивают военные, отказ палестинцев передать извлеченную из головы журналистки пулю для совместной баллистической экспертизы, а также отказ от вскрытия тела Абу Аклэ мешают прийти к однозначным выводам.

По данным «Гаарец», военные считают, что и дальнейшее расследование без баллистической экспертизы не приведет к однозначным выводам о том, кто стрелял в Абу Аклэ.

Правощащитная израильская организация Yesh Din (Есть закон) заявила, что решение не уполномочивать военную полицию на расследование инцидента показало, что «Армейские правоохранительные механизмы 80% поданных жалоб отклоняются без возбуждения уголовного дела. Похоже, что политика и имидж значат больше, чем правда и справедливость. Армия, которая расследует такое серьезное дело, как это, еще раз доказывает, что она не способна или не желает провести справедливое и эффективное расследование».

От себя добавлю, что все же надеюсь на расследование. И хорошо, что израильские журналисты поднимают этот вопрос.

Гаарец+Newsru.co.il