Сегодня в Бейруте около трёх часов продолжались вооружённые столкновения.

Всё началось с демонстрации, организованной шиитскими партиями Хезболла и Движение Амаль. Они требуют отстранения судьи Тарека Битара от расследования взрыва в порту Бейрута 4 августа 2020 года. Дело в том, что Битар осмелился вызвать на допрос очень влиятельных людей, в том числе бывшего министра Али Хасана Халиля из Движения Амаль. Али Хасан Халиль входит в ближайшее окружение Набиха Берри, лидера Амаль и бессменного спикера парламента с 1992 года.

Халиль не явился на допрос. Позавчера он дал интервью про-иранскому каналу аль-Маядин, в котором обвинил судью Тарека Битара в политизации расследования, а также заявил, что за Битаром стоят иностранные посольства, и пригрозил «эскалацией на улицах».

Сегодня сторонники Хезболлы и Движения Амаль вышли на демонстрации с требованием отстранить Битара от расследования. Кто-то (предположительно, снайпер) открыл огонь по протестующим. Люди из Хезболлы и Амаль начали стрелять из автоматов, потом в ход пошли гранатомёты.

Зоной конфликта стали районы Бейрута, где сильна христианская партия Ливанские силы. Партией руководит Самир Джаджа, полевой командир времён гражданской войны и один из главных критиков Хезболлы. Судя по всему, именно его сторонники вели бои с людьми из Хезболлы и Амаль.

Теперь шиитский дуэт и их союзники обвиняют «шайку Самира Джаджа» в «агрессии против Сопротивления [сионизму и американскому империализму]». Тем временем депутат от Ливанских сил Имад Ваким описал происходящее как «столкновение между Хезболлой и оставшимися свободными ливанцами, которые стремятся защитить остатки государственных институтов от гегемонии этой партии».

Армия уже в зоне конфликта, пока выстрелы стихли. На данный момент известно о пяти убитых.

Передовица ливанской газеты аль-Ахбар, близкой к Хезболле: лидер партии Ливанские силы Самир Джаджа в образе Гитлера. Вместо свастики на повязке – стилизованный крест, один из символов Ливанских сил.

Партия выросла из одноимённого христианского ополчения времён гражданской войны. Сегодня это крупнейшая христианская партия, которая критикует Хезболлу и требует её разоружения. Хезболла же тесно сотрудничает с ещё более сильной христианской партией – Свободным патриотическим движением, организацией нынешнего президента Мишеля Ауна, а точнее его зятя Джибрана Басиля. При этом Аун и Джаджа враждуют ещё с конца 1980-х, когда они успели повоевать во время гражданской войны, а в следующем году и Джибран Басиль, и Самир Джаджа скорее всего выдвинут свои кандидатуры на пост президента. В 2016 году Джаджа проиграл Ауну. Исход следующего голосования зависит от того, как пройдут парламентские выборы, намеченные на весну 2022. (В Ливане президента выбирают депутаты парламента.)

Миха Гудман, «Уловка 67» (продолжение, начало здесь)

Итак, по Гудману Израиль находится перед неразрешимой дилеммой: он не может уйти с территорий, но не может на них остаться – оба сценария представляют для государства экзистенциальную угрозу. Это и есть израильская «ловушка 67». 

Своя ловушка есть и у палестинцев. Ключевые вопросы любого теоретического соглашения между палестинцами и израильтянами – признание Израиля и возвращение беженцев 1948 года (которых сейчас насчитываются миллионы). По Гудману, для палестинцев признать Израиль на «земле ислама» равносильно предательству их религиозной идентичности; отказаться от претензий на возвращение беженцев – равносильно предательству идентичности национальной.  

Это ловушка палестинцев: их единственный путь к суверенному и независимому государству лежит через трансформацию их религиозной и национальной лояльности. 

Что же с этим делать? 

С точки зрения Гудмана, ответ заключается в концепции «сужения» конфликта. Она не разрешит «Уловку 67» и не приведет к миру с палестинцами, но примирит два противоборствующих лагеря в самом Израиле и создаст пространство для более здорового (как считает Гудман) дискурса внутри страны. Контроль над территориями при этом перестанет быть экзистенциальной угрозой, а останется чем-то вроде хронического заболевания: неприятно, но жить можно. 

Гудман представляет два плана того, как это можно сделать, но подчеркивает, что это лишь информация к размышлению: планы могут дополнять друг друга, могут быть доработаны и т.д. 

Первый – план «частичного мира». Он заключается в том, что Израиль сохраняет за собой военный контроль над частью Западного берега, которая представляет военный интерес: в частности, в Иорданской долине, которая и так довольно слабо заселена палестинцами. Между Иорданской долиной и зеленой чертой должно появиться демилитаризованное Палестинское государство. 

При этом от палестинцев не требуется ни признавать государство Израиль, ни отказываться от требования возвращения беженцев (хотя границы все равно контролируются Израилем). Это – не постоянное мирное соглашение, а долгосрочное соглашение о прекращении войны. Как пишет Гудман, «здесь кроется одно из самых больших преимуществ плана частичного мира: он освобождает как израильтян, так и палестинцев из их соответствующих ловушек». 

Этот процесс не устранит угрозу для жизни израильтян, но он устранит угрозу для существования самого Израиля. Именно частичный и несовершенный характер этого плана делает его наиболее легким для израильского общества.

Второй план – «план раздела», предложенный в общих чертах еще Генри Киссинджером. Израиль, по словам Киссинджера, должен расширить полномочия Палестинской автономии – как территориальные, так и символические – тем самым увеличивая ее автономию до тех пор, пока она не будет функционировать почти как государство – но все это не потребует от палестинцев рассматривать результат как окончание конфликта или согласиться отказаться от всех дальнейших претензий.

Этот план может включать: признание Израилем Палестинской автономии в качестве государства Палестина и содействие международному признанию; Израиль мог бы передать некоторые районы Восточного Иерусалима под контроль палестинского государства.

Но главное – Израилю необходимо устранить КПП на Западном берегу, которые затрудняют передвижение палестинцев и являются главным напоминанием, что они – оккупированный народ. Для этого потребуется расширить территории, находящиеся под контролем палестинцев, передав части зоны С ПА, и использовать ряд технологических и инфраструктурных средств – включая мосты, туннели и объездные пути – для того, чтобы палестинцы, проживающие в районах Палестинской автономии, могли свободно перемещаться из пункта в пункт.

Сочетание этих двух усилий, дипломатических и территориальных, укрепит впечатление палестинского суверенитета в символическом плане и минимизирует контроль над палестинцами в практическом плане. Объединение этих усилий создадут значимый процесс раздела.

Позже напишу, как все это транслируется (или нет) на реальную израильскую политику.

(1/2) На заре своего существования, т.е. в первой половине – середине 1980-х, Хезболла прославилась похищениями и убийствами иностранных журналистов и дипломатов. Некоторые проводили в плену по несколько лет. По словам бывшего заложника, француза Жан-Поля Кауфмана, пленных сковывали цепями и держали на грязных матрасах в одних трусах и с повязками на глазах. Жертв похищений прятали на конспиративных квартирах и нередко перевозили с места на место. При этом их полностью заматывали скотчем, оставляя лишь прорезь в районе носа, и прятали в секретные отделения под днищем машины. Поездки продолжались до 10 часов.

От действий Хезболлы и сотрудничавших с ней группировок пострадали и советские граждане. Осенью 1985 года в Бейруте были похищены четверо сотрудников советского посольства. Вот что пишет об этом бывший посол СССР в Ливане Василий Колотуша в своих воспоминаниях:

«‎Итак, в разгар обстрела сирийской артиллерией оплота фундаменталистов в североливанском городе Триполи, в столице страны — Бейруте, в районе расположения советского посольства в квартале Мар-Эльяс с небольшим временным интервалом неизвестными лицами были перехвачены две служебные автомашины с номерами посольства СССР, а сидевшие в них четыре сотрудника схвачены и увезены в неизвестном направлении. Это трагическое событие произошло 30 сентября 1985 года.

Вечером того же дня в редакцию газеты “Нахар”, самой солидной и влиятельной из ливанских изданий, были подброшены фотографии четырех похищенных. Они были пересняты в коллаже с приставленным к виску пистолетом! В тексте письма, приложенного к фотографиям, похитители предъявляли ультиматум: либо Советский Союз, используя свое влияние на Дамаск, добивается прекращения военной операции сирийцев в Триполи, либо советские граждане, взятые в заложники, будут убиты! Срок исполнения ультиматума — 24 часа. Реакцию в нашем посольстве в Бейруте, в Министерстве иностранных дел СССР в Москве и даже в Кремле можно было охарактеризовать лишь одним словом — шок. Помимо понятной тревоги за жизнь похищенных, на всех уровнях задавался вопрос: как вообще такое могло произойти? На тот момент это был первый случай захвата советских граждан в качестве заложников за всю историю советской дипломатии! И где?! В арабском мире, где, как считалось, нас любят и уважают…

Под воздействием личного обращения М. С. Горбачева к президенту Хафезу Асаду сирийские войска прекратили обстрел Триполи и отошли от города. Тем не менее, похитители заложников не отпустили. Более того, в ночь на третий или четвертый день после захвата в посольство по телефону поступило устное сообщение о том, что тело одного из заложников можно найти в районе бейрутского стадиона. Потребовалось несколько часов поисков, прежде чем при свете электрических фонариков среди обломков превращенного в руины стадиона группа работников посольства во главе с советником Ю.Н. Перфильевым отыскала тело Аркаши Каткова, молодого паренька, совсем недавно закончившего институт и поехавшего в свою первую загранкомандировку. Он лежал с простреленной головой и загноившейся раной в лодыжке. Собственно, именно эта рана сыграла роковую роль в том, что Каткова не удалось освободить, как трех других наших людей, живым. Дело в том, что когда террористы остановили машину, в которой Катков ехал вместе с врачом посольства, Аркадий, решив, что нападавшие хотят просто отобрать автомобиль, кинулся бежать. Тогда один из нападавших выпустил из автомата очередь стволом вниз, одна из пуль срикошетила от асфальта и попала Аркаше в ногу. Пока заложников прятали в каком-то темном подвале, врач попытался оказать Каткову первую помощь, но у Аркадия тем не менее началась гангрена с последующим заражением крови. Те, кто стоял за похищением, могли бы сдать его в какую-нибудь клинику, либо просто оставить в более или менее людном месте, где его подобрали бы, но похитители не сделали ни того, ни другого. Они сделали самый безжалостный выбор и решили просто добить ставшего обременительным заложника».

(2/2) «Для освобождения заложников было задействовано в первую очередь наше посольство в Бейруте — главная “точка приложения сил”. Но одновременно интенсивные контакты шли в Дамаске, Тунисе, Каире, Багдаде… Не хочу вводить в свой рассказ слишком много параллельных сюжетов, но попробую набросать хотя бы фрагментарную картину того, что тогда предпринималось. Наши люди были освобождены только в начале октября 1985 года, месяц спустя после их захвата. Сработал политический прессинг на организацию “Хизбалла”, стоявшую за похитителями. Сами похитители через посредников вырвали заверения, что советские спецслужбы ни прямо, ни опосредованно не будут мстить им за факт похищения и за смерть А. Каткова. Да и Имаду Мугние и Мустафе Дирани, организаторам похищения, становилось все труднее перепрятывать заложников в сжимавшемся кольце поисков. И еще один немаловажный фактор — на руководство шиитской общины было оказано недвусмысленное силовое давление. Пусть не путем “отрезанной головы” (этого точно не было), но тем не менее, как говорится, дыма без огня не бывает. Надо сказать прямо: направлявшиеся тогда обращения высшего политического руководства СССР в адрес глав других государств были важны. Были необходимы и полезны контакты на уровне соответствующих спецслужб. Но, по моему твердому убеждению, «процесс пошел» во многом благодаря личной энергии тогдашнего резидента КГБ в Бейруте Ю.Н. Перфильева и оказанной нам конкретной помощи лидера друзской общины Валида Джумблата. В сумме все эти усилия привели к тому, что в начале октября трое оставшиеся в живых из четырех похищенных были высажены из машины недалеко от посольства и смертельно усталые, грязные, небритые дошли, а вернее, добежали до “родного дома”».

Мероприятие Сирийской социальной националистической партии, посвящённое Дню рождения Антуна Саáде, основателя и вождя ССНП. 1 марта 1949, Ливан.

Впоследствии к 1-му марта прибавилась другая центральная для партии дата, а именно 8 июля – день казни Сааде по итогам провала его социал-националистической революции/переворота 1949 года в Ливане.

Глава кемалисткой партии (chp) Кылычдароглу на мероприятии стамбульской мэрии в очередной раз заявил, что никто не сможет принять участие в тендере на строительства «Стамбульского канала». По его словам, если и кто-то и осмелится взяться, ему придется заплатить высокую цену за это. Ранее политик говорил, что деньги от государства компании не получат. Если - главный момент тут в этом «если» - если во власть придет оппозиция.

Политик в последние недели усилил критику в отношении Эрдогана. По ощущениям Кемаль Кылычдароглу метит в президенты, не желая уступать место популярным мэрам Имамоглу и Явашу, которым пророчат кандидатуру в президенты на выборах в 2023 году. При том, что он не вызывает симпатии у широкого круга избирателей. Особенно среди тех, кто не голосует за кемалистов.

❗️И еще одна интересная новость связанная с Кылычдароглу: несколько недель назад политик запугивал высокопоставленных бюрократов тем, что они должны принимать решения в рамках законодательства, а не в угоду правящей партии, так же как и бизнесменам сегодня, пригрозил чиновникам расплатой за свои действия. Анкарский колумнист издания HaberTürk Мухаррем Сарыкайа утверждает, что эти угрозы Кылычдароглу подействовали на бюрократию. Один из высокопоставленных госслужащих в беседе с обозревателем заявил, что после слов оппозиционера бюрократы стали внимательней в решениях, которые они могли принимать с оглядкой на правительство…

Удивительно, что это так. И удивительно, что об этом пишет Сарыкайа, колумнист далеко не оппозиционного издания.

В 1975 году в Ливане началась гражданская война. Началась она со столкновений ливанско-националистических организаций (преимущественно христианских) и палестинских вооружённых формирований. К боям быстро подключились ливанские союзники палестинцев. Это была крайне пёстрая коалиция леворадикальных (Компартия, Организация коммунистического действия, полевевшая Сирийская социал-националистическая партия) и арабско-националистических движений. Кроме того, на стороне палестинцев выступил один из ведущих политиков эстеблишмента – друзский «феодальный социалист» Камаль Джумблат и его Прогрессивно-социалистическая партия.

Про-палестинская коалиция достаточно быстро заняла большую часть страны, практически вытеснив ливанских националистов в преимущественно христианские регионы. Однако у националистов появился неожиданный союзник – Хафез аль-Асад, президент Сирии. Впрочем, не такой уж и неожиданный: несмотря на идеологические разногласия, у Асада были связи с христианской политической элитой Ливана. Ещё до прихода к власти, в конце 1950-х, молодой офицер Хафез Асад встретился с Сулейманом Франжье, членом влиятельного маронитского клана из города Згарта. В те годы семейство Франжье враждовало с другим именитым родом из Згарты – Дувайхи. В 1957-м между ними произошла перестрелка у церкви, где Дувайхи собрались на богослужение. После этого инцидента Сулейман Франжье бежал в Сирию, где и познакомился с Асадом. В 1970-м Франжье был избран президентом Ливана, и начало гражданской войны выпало как раз на его 6-летний срок.

Но у Дамаска были связи и с другими христианскими политиками. Так, в начале 1970-х были установелны контакты с крупнейшей политической партий – Ливанскими фалангами (Кятаеб). Лидер фалангистов Пьер Жмайель даже лично встречался с Асадом в Дамаске. В начале войны клан Франжье был в союзе с другими маронитскими политиками, однако ополчение Франжье страны играло второстепенную роль по сравнению с более крупными игроками: фалангистами Жмайелей и Национал-либеральной партией экс-президента Камиля Шамуна.

Так или иначе, все эти организации и их союзники помельче проигрывали войну. И тогда, в 1976 году, Сулейман Франжье обратился к своему старому другу Хафезу Асаду. Асад был рад помочь старому товарищу. Несмотря на вражду Сирии с Израилем и поддержку палестинских движений, перспектива победы палестинцев в Ливане не радовала Асада. Одной из главных целей его режима было возвращение Голанских высот, потерянных в Шестидневной войне (1967) с Израилем. По ходу 1970-х цель эта становилась всё менее выполнимой, во многом из-за курса египетского президента Анвара Садата на египетско-израильский мир. Из-за политики Садата Сирия теряла очень важного союзника в борьбе с Израилем. И чтобы усилить свои позиции на будущих переговорах с Иерусалимом, Асад стремился не допустить новые арабско-израильские соглашения. Вероятно, Асад надеялся выторговать возвращение Голанских высот, ведя переговоры как лидер большого блока.

Да и в целом Хафез Асад претендовал на роль лидера арабского мира в военно-дипломатическом противостоянии с сионистами. И вот тут у него возник конфликт с Ясиром Арафатом, лидером Организации освободения Палестины (ООП). Независимость Арафата от Дамаска и его связи с другими арабскими режимами не устраивали Асада. Кроме того, нестабильность и тем более приход радикалов к власти в Ливане рисковал спровоцировать израильское вторжение. А если бы у Израиля получилось закрепиться в Ливане, это создавало прямую военную угрозу сирийской столице, от которой и так 60 километров до Голан. К тому же с севера Ливана можно за пару часов доехать до большинства сирийских городов.

Поэтому приглашение от Франжье пришлось как нельзя кстати. Сирийские войска вошли в Ливане в 1976-м и покинули страну только в 2005-м. Война фактически закончилась установлением сирийского протектората над Ливаном. Анти-сирийские политики и общественные деятели оказывались в тюрьме или изгнании, а оставшихся нередко убивали. Но это уже совсем другая история.

Ливанские коммунисты празднуют первое мая. Бейрут, 1925 год

Итоги года: Ливан

В этом году жизни ливанцев продолжили идти под откос из-за экономического кризиса, переросшего в гуманитарный. В стране дефицит электричества, топлива и медикаментов, а национальная валюта обесценилась уже почти в 20 раз по сравнению с концом 2019 года. Денег на восстановление экономики нужно много (12-15 миллиардов долларов по оценке центробанка), но их ливанцам никто не даёт: кажется, международных доноров не впечатляют обещания ливанских политиков провести реформы и больше не воровать.

Кроме того, почти весь год страна провела без правительства. В начале осени политики договорились о составе нового кабинета министров. Возглавил его Наджиб Микати – долларовый миллиардер из города Триполи на севере страны, который уже пару раз был премьер-министром. Однако новое правительство Микати не внушает особых надежд на перемены к лучшему: кабинет состоит из политических назначенцев, связанных с традиционными партиями, а значит серьёзных реформ и борьбы с коррупцией от министров ждать не приходится. Проработало это правительство около месяца.

Сначала старые высказывания одного из министров спровоцировали кризис в отношениях с Саудовской Аравией и Эмиратами – важными торговыми партнёрами Ливана. Ещё до вступления в должность министр информации Жорж Кордахи поддержал йеменских хуситов (движение Anṣār Allāh), заявив, что они лишь защищаются от саудовско-эмиратских интервентов.

Почему он это сказал и откуда взялась жёсткая реакция заливных монархий понять нетрудно. Кордахи – ставленник маронитского клана Франжье из Згарты, Франжье близки к сирийским Асадам, а режим Асадов в Сирии устоял во многом благодаря иранской поддержке. Иранцы же поддерживают хуситов в йеменской гражданской войне, а противников хуситов поддерживают Саудовская Аравия и ОАЭ. После нескольких недель обещаний не уходить в отставку Кордахи всё же покинул свой пост в начале декабря.

Но главным яблоком раздора остаётся расследование взрыва в порту Бейрута 4 августа 2020 года, который убил сотни человек и разрушил часть ливанской столицы. Судья Тарек Битар продолжает копать под людей, под которых копать не принято, а политики – в первую очередь шиитские партии Хезболла и Амаль – по-прежнему пытаются ему помешать. В четверг расследование Битара приостановили в четвёртый раз, а количество исков против судьи со стороны экс-министров достигло 18. Битар явно настроен решительно: в декабре он выдал ордер на арест экс-министра Али Хасана Халиля, близкого к Набиху Берри – лидеру движения Амаль и бессменному спикеру парламента с 1992 года. Напомню, что с протестов Хезболлы и Амаль против Битара начались перестрелки в Бейруте в октябре 2021.

Позиция шиитских партий, которые обвиняют Тарека Битара в «политизации» расследования, привела к параличу правительства. Кабинет Микати не собирался на заседания с 12 октября. Как в этой ситуации выводить страну из кризиса – непонятно.

На следующую весну запланированы парламентские выборы, однако едва ли они приведут к радикальным переменам (даже если их не отложат). Да, кризис ударил по популярности некоторых партий истеблишмента, но, с другой стороны, независимым политикам будет сложнее собрать деньги на кампанию. Кроме того, кризис лишь усилил зависимость обнищавшего населения от подачек традиционных партий, и именно патрон-клиентские сети являются главным инструментом мобилизации избирателей в Ливане.

Скорее всего, мы увидим дальнейшую фрагментацию суннитских политических сил на фоне падающей поддержки мэйнстримного суннитского движения аль-Мустакбаль семьи аль-Харири. Возможно, христианские противники Хезболлы – Ливанские силы и Кятаеб – смогут отъесть часть голосов у её главных христианских союзников в лице Свободного патриотического движения. А экономический и социальный кризис продолжится.

Новый-старый премьер-министр Ливана Наджиб Микати

Кто же такой Наджиб Микати?

Наджиб Микати – отпрыск старой триполитанской семьи, из которой вышло немало суфийских шейхов орденов Накшбандия и Халватия. Во время гражданской войны Наджиб на пару со своим братом Тахой продавали рации различным ополчениям, действовавшим в Триполи. В 1982 братья основали телекоммуникационную компанию Investcom, которая в 1990-х разрослась до международной корпорации. Благодаря хорошим отношениям Микати с семьёй Асадов в 2001 Intercom получил выгодный контракт от сирийского правительства сроком на 15 лет. Впоследствии Микати продали Intercom за 5,5 млрд долларов и переключились на инвестиции.

Наджиб Микати впервые стал министром в 1998, ещё в годы сирийской оккупации. В парламент он избрался в 2000. Как и многие другие политики (вроде Саада Харири и Мухаммада Сафади), Микати конвертирует свои миллиарды в поддержку избирателей через благотворительные фонды. Бизнесмен также культивирует образ умеренного политика, стоящего между лагерями союзников и противников Хезболлы, и это не раз позволяло ему стать компромиссным кандидатом в премьер-министры. На практике, однако, Микати становится премьером тогда, когда Хезболле нужен более-менее авторитетный суннит, готовый сменить более популярного* Харири.

База поддержки Наджиба Микати находится в Триполи, и именно от этого города он избирается в парламент. В 2009 году он, под давлением Саудовской Аравии (основного внешнего спонсора суннитских политиков) пошёл на выборы в одном списке с Саадом аль-Харири. Это, однако, не помешало Микати голосовать вместе с Хезболлой и её союзниками, когда те решили отправить Харири в отставку с поста премьер-министра в 2011.

Тем не менее на местных выборах 2016 года в Триполи Микати и Харири поддерживали одну широкую коалицию**. Однако средний избиратель не оценил этот винегрет из жёстких критиков и верных союзников Хезболлы, и список получил лишь шесть мест в городском совете из 24. Три четверти мандатов отошли кандидатам бывшего главы полиции и экс-министра юстиции Ашрафа Рифи, который успешно сыграл на антишиитских настроениях, подогретых гражданской войной в соседней Сирии и участием Хезболлы в конфликте на стороне Асада.

На парламентских выборах 2018 года триполитанские партнёры семьи Харири, люди Микати, местные союзники Хезболлы и Ашраф Рифи с компанией шли разными списками. И хотя список Харири, состоящий из коалиции старых триполитанских семей, в сумме получил больше всего голосов (51,937 против 42,019 у Микати), лично за Наджиба Микати проголосовали 21,300 человек, что сделало его самым популярным кандидатом в округе. По итогам выборов парламентский блок Микати вырос до четырёх депутатов (все из Триполи; один умер в этом году от короны), в то время как блок Харири сократился до 19.

* Сторонники Микати сосредоточены в Триполи, а в парламентском блоке аль-Харири есть депутаты от всех суннитских районов Ливана. Так, тётя Саада Харири, Бахиа, отвечает за мобилизацию сторонников в Сидоне, сам Саад избирается от Бейрута, а на севере – в Триполи и Аккаре – Харири опираются на местные кланы.

** Помимо Харири, одного из ключевых противников Хезболлы, и «умеренного» Микати этот список поддержали откровенно про-хезбовские политики вроде Омара Карами и суннитского религиозно-политического движения аль-Ахбаш.

(Rougier, The Sunni Tragedy in the Middle East: Northern Lebanon from al-Qaeda to ISIS; Knudsen, Competitive clientelism in secondary cities: urban ecologies of resistance in Lebanon; محمد درنيقة، الطرق الصوفية ومشايخها في طرابلس)

Текст по мотивам прошедших на прошлой неделе военных учений Ирана.

Аэрокосмические силы Корпуса стражей исламской революции (КСИР) провели на прошлой неделе пятидневные учения «Великий пророк 17». Впервые была продемонстрирована установка для залпового пуска иранских дронов-камикадзе Shahed-136, а на завершающем этапе учений был выполнен комбинированный запуск иранских баллистических ракет и дронов-камикадзе, который имитировал удар по израильскому ядерному исследовательскому центру в Димоне. «В этих учениях был очень четкий посыл: серьезный, реальный... Это было предупреждением властям сионистского режима относительно угроз»,— заявил командующий КСИР Хосейн Салами в эфире государственного телевидения. Он пообещал «отрезать израильтянам руки, если они сделают неверный шаг». «Разница между реальными операциями и военными учениями — это всего лишь изменение углов пуска ракет»,— подчеркнул он.

Иранские маневры состоялись через несколько недель после того, как в израильских СМИ появилась информация о планах ВВС Израиля провести весной 2022 года крупнейшие учения над Средиземным морем

Интересные факты:

В последнем докладе израильского исследовательского центра ALMA говорится, что ливанское движение «Хезболла» может иметь около 2 тыс. дронов, многие из которых созданы на основе иранских моделей. «Управление материально-технического обеспечения КСИР отвечает за транспортировку и развертывание армии БПЛА по всему Ближнему Востоку. Это включает в себя продажу и распространение этих систем среди всех иранских прокси в Ливане, Сирии, Ираке, Йемене и Газе»,— говорится в докладе. Иранские БПЛА также сейчас активны в африканских государствах и в Венесуэле, в 2 тыс. км от американского штата Флорида. В ALMA указывают, что наложенные на Иран санкции не повлияли на производство беспилотников, так как многие их компоненты являются стандартными готовыми деталями, которые можно легко купить в интернете.

Спасибо @ImpNavigator за комментарий и помощь

https://www.kommersant.ru/doc/5152785?from=main

«Я хочу, чтобы мой дух встретился с духами других мучеников и обнял их, и чтобы наши духи вновь обернулись взрывчаткой, которая взорвётся землетрясением над головами врагов»

Хотя теракты смертников ассоциируются с исламистами, первой ливанской смертницей стала девушка, принадлежавшая к радикально светской Сирийской социальной националистической партии. Это была 16-летняя Сана Мхейдли (Sanāʾ Muḥaydilī), также известная как Невеста юга (ʿarūs al-ǧanūb). На фото она отдаёт партийное приветствие на фоне флага ССНП.

24 марта 1985 года она вышла из дома, сказав семье, что пошла за краской для ногтей. 9 апреля она взорвала себя на одном из КПП израильской армии, убив двух офицеров.

Сана стала почётной мученицей ССНП, и её имя всплывает каждый раз, когда партии нужно подчеркнуть свой вклад в борьбу с израильской оккупацией в 1980-х. Поскольку идеологии и программы перестали играть существенную роль в ливанской политике, культы мучеников служат одним из главных инструментов мобилизации сторонников и построения партийной идентичности. Мученики, погибшие в борьбе с Израилем, представляют из себя особенно ценный политический капитал, потому что негативное отношение к израильским оккупациям и вторжениям в пёстром ливанском обществе более-менее универсально.

Последний король Югославии Пётр II (слева) в гостях у первого президента независимого Ливана Бишары аль-Хури (1943-1952)

Пётр II бежал из Югославии в апреле 1941 после вторжения гитлеровской Германии и её союзников. В Югославию он так и не вернулся