(1/2) Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху уже несколько недель настойчиво говорит о том, что в июле Израиль аннексирует («распространит свой суверинитет на») части Западного берега р. Иордан (aka Иудея и Самария). Нетаньяху и его сторонники ссылаются на план американского президента по урегулированию палестино-израильского конфликта, который, помимо прочего, предполагает, что Израиль получит около трети территорий Западного берега.

Западный берег р. Иордан – область, занятая Иорданией по итогам первой арабо-израильской войны 1948-49 гг. Тогда иорданская монархия стремилась расширить свои территории, и участок плодородной земли с привлекательным для туристов и паломников Восточным Иерусалимом был приятным бонусом для иорданской экономики. Но по итогам Шестидневной войны (1967) Израиль занял и оккупировал эти территории. Вскоре Восточный Иерусалим фактически стал частью Израиля, но остальные территории оставались формально просто оккупированными. И в Восточном Иерусалиме, и в других частях Западного берега преобладало местное палестинское население, стремившееся к независимости.

В конце 1960-х гг. на Ближнем Востоке активизировалось палестинское национальное движение, у которого были своя повестка (независимая от арабских режимов, которые, впрочем, активно донатили палестинцам) и свои методы (обстрелы Израиля, угоны самолётов, теракты против евреев и израильтян). Основным представителем этого движения была зонтичная Организация освобождения Палестины (ООП).

В девяностых между ООП и Израилем начался мирный процесс. Именно тогда была принята формула урегулирования «два государства для двух народов»: палестинцы признавали Израиль в международно признанных границах, а на Западном берегу и в Секторе Газа создавалась независимая Палестина. У этой идеи нашлось множество противников и в Израиле, и среди палестинцев. Проект так и не был реализован в полной мере: Израиль сохранил присутствие в Секторе Газа (до 2005) и на Западном берегу, палестинцы получили лишь ограниченную автономию, а в 2007 году власть в Секторе Газа захватило радикальное исламистско-националистическое движение ХАМАС. Кроме того, израильские евреи продолжили селиться на оккупированных территориях, а ХАМАС продолжал устраивать теракты и ракетные обстрелы Израиля.

Спустя четверть века мирный процесс так и не завершился. В обоих обществах вера в «два государства для двух народов» подорвана регулярными вспышками взаимного насилия. Неразрешённость конфликта, разочарование и взаимные обиды усиливают радикалов с обеих сторон. Многие израильтяне считают, что компромисс с палестинцами невозможен, любое палестинское государство будет угрозой для Израиля, а уступки – это неоправданные риски. Многие палестинцы отчаялись и считают, что единственное решение их проблем – или полное уничтожение Израиля, или создание единого государства для двух народов.

Сейчас на территории Западного берега проживает около 2,75 млн палестинцев и 400-450 тысяч еврейских поселенцев. Израильтяне едут туда по множеству причин – от сравнительно недорого жилья до религиозных и идеологических соображений. При этом среди поселенцев существуют радикальные группы, которые нападают на палестинцев (и даже убивают их), портят их имущество и иногда вступают в столкновения с израильской армией.

https://www.haaretz.com/israel-news/.premium-police-investigating-hebron-settlers-attack-on-palestinian-israeli-soldier-1.8919164

https://www.timesofisrael.com/stone-throwing-that-killed-palestinian-mother-of-8-recognized-as-terror-attack/

(2/2) На этом фоне премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху говорит о плане Трампа как об «историческом шансе» закрепиться на Западном берегу. Согласно коалиционному соглашению между партиями, входящими в правительство, Нетаньяху может начать аннексию с 1 июля. Его ключевые партнёры по правительству – экс-лидер оппозиции Бени Ганц и его союзники – имеют право не поддерживать аннексию. Но и без них Нетаньяху сможет провести соответствующие решения в парламенте.

Ганц тоже на словах поддерживает план Трампа, но с важной оговоркой: план должен реализовываться в координации с региональными партнёрами Израиля – в первую очередь, Иорданией и Египтом. А та же Иордания уже неоднократно говорила, что выступает против односторонней аннексии. Нетаньяху мог бы проигнорировать и Ганца, и иорданцев, вот только, кажется, на этой неделе произошёл неожиданный поворот: американцы поддержат аннексию только в том случае, если её поддержит Ганц . Об этом, по данным 12 канала, Нетаньяху и Ганцу рассказал посол США Дэвид Фридман. Это может существенно усилить позиции противников аннексии в израильском руководстве и в обществе.

А буквально на следующий день премьер-министр Палестинской национальной администрации Мухаммад Штаййе заявил, что палестинцы передали альтернативный план решения конфликта Квартету по ближневосточному урегулированию (ЕС, США, РФ, ООН). (Палестинцы отвергли план Трампа ещё до его публикации, так как были убеждены, что план Трампа будет слишком про-израильским.)

Предложение Штаййе подразумевает создание «суверенного, независимого и демилитаризованного» (=без армии) палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме . В рамках плана палестинцы готовы пойти на «незначительное изменение границ в случае необходимости», то есть Израиль, вероятно, сможет оставить за собой хотя бы крупные блоки еврейских поселений, расположенные у границы (видимо, в обмен на другие территории). Интересно, что в заявлениях Штаййе, цитируемых на сайте газеты аль-Араби аль-Джадид, не упоминается другой острый вопрос – судьба палестинских беженцев, проживающих в странах Ближнего Востока.

При этом Штаййе подчеркнул, что если Израиль приступит к аннексии в июле, ПНА созовёт Учредительное собрание, примет конституцию и провозгласит независимость Палестины на территории всего Западного берега со столицей в Восточном Иерусалиме. Впрочем, в начале 2010-х палестинцы уже проводили активную международную кампанию, направленную на достижение независимости. Палестина получила место в Генассамблее ООН (но не в статусе государства), многие государства признали её независимость… но по сути ничего не изменилось.

Параллельно палестинцы пытаются надавить на Израиль. Хусейн аш-Шейх, советник главы ПНА/президента Палестины Махмуда Аббаса, заявил, что если Израиль присоединит части Западного берега, то палестинская автономия приостановит работу своих государственных и социальных служб. На первый взгляд, угроза странная, но на практике это значит, что Израилю придётся напрямую управлять территориями, где проживает порядка 2,75 млн враждебно настроенных палестинцев. А это огромная нагрузка на администрацию и силовые структуры. В условиях беспрецедентного экономического кризиса.

В общем, сложившийся за последние десятилетия статус-кво начинает трещать по швам. Посмотрим, к чему это приведёт.

Как оправдывают себя участники этнических чисток? В книге War and Memory in Lebanon приводятся комментарии бойцов христианского ополчения Ливанские силы, которые в сентябре 1982 года устроили резню в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила в Западном Бейруте.

«Мой отец бил меня»
«Война сделала нас убийцами»
«В нормальной ситуации я бы не сделал чего-то подобного»
«Мне было не по себе»
«Приказы исходили от наших руководителей»
«Я не мог стрелять, мой друг стрелял за меня»
«Три из четырёх палестинцев были боевиками»
«Тогда я думал, что эти мальчики вырастут в бойцов, а эти матери родят ещё бойцов – они должны были умереть»
«90 процентов наших боялись заходить»

Резня стала реакцией ливанских националистов на убийство Башира Жмайеля – лидера Ливанских сил, который в 1982 году был избран президентом Ливана, но был убит до вступления в должность. 16-17 сентября христианские боевики вошли в лагеря Сабра и Шатила, чтобы найти и убить бойцов палестинских вооружённых формирований (палестинские боевики активно участвовали в гражданской войне 1975-90 гг.), однако операция обернулась массовыми убийствами мирного населения.

В сентября 1982 года Западный Бейрут был занят израильской армией (Израиль финансировал и вооружал христианских боевиков с 1976). Израильская комиссия под руководством председателя Верховного суда Ицхака Кахана (aka Комиссия Каhана, ивр. ועדת כהן) установила, что израильское военное и политическое руководство несёт косвенную моральную ответственность за то, что допустила эти события.

Этнические чистки были распространены с первых лет гражданской войны, в них участвовали боевики [практически] всех основных сторон конфликта.

Жмайеля, к слову, убил не палестинец, а ливанский христианин Хабиб Шартуни, член Сирийской социальной националистической партии (ССНП) и, возможно, агент сирийских спецслужб.

(Sune Haugbolle War and Memory in Lebanon)

Министр иностранных дел Иордании приехал в Рамаллу на переговоры с палестинскими фракциями по поводу грядущей аннексии Израилем части Западного берега.

На переговорах министр заявил, что Израиль, аннексируя палестинские земли, изберёт "конфликт и эскалацию" не только с Иорданией, но в региональном масштабе.

В принципе, ничего нового Айман Сафади не сказал. Его визит должен был убедить палестинцев в том, что Иордания всё ещё на их стороне, хоть и ничего на практике сделать не может из-за зависимости от Вашингтона.

Иордания - первая страна, которая может пострадать, если в результате аннексии на палестинских территориях начнутся некие беспорядки или волнения, способные перерасти в вооружённое столкновение.

Кроме того, официальный Амман в курсе, что в Израиле консенсуса по аннексии пока что нет, а в коалиционном правительстве не достигли соглашения по поводу дальнейших планов. В Евросоюзе - крупнейшем торговом партнёре Израиля - также пошли очень разные реакции на происходящее.

Да и в Штатах ситуация неоднозначная. Часть администрации Трампа уже аккуратно призывают Нетаньяху дать по тормозам, и не спешить с аннексией, пока с этим не будут согласны все политические силы в Израиле и арабские союзники самих США.

В связи с этим, Иордания пытается создать видимость региональной солидарности арабов против аннексии, убеждая Израиль, что она лишь навредит ему, и может вызвать неопределённые последствия, а палестинцев уговаривают всё-таки пойти на прямой контакт с Трампом.

Если это сработает, и Израиль не решится (или хотя бы отложит аннексию), то в Иордании могут представить это как их дипломатическую победу, смелый отпор израильтянам в защиту своих родных палестинцев, или как-то так.

В израильских СМИ уже пишут, что в правительстве обсуждают возможность частичной аннексии. 1 июля могут аннексировать лишь несколько районов, где стоят израильские поселения, а Иорданскую долину заберут где-то ближе к осени.

#Иордания #Израиль #Палестина

Одна из интересных особенностей Ливана – это то, как политические партии борются за публичные пространства. Улицы, перекрёстки, площади, даже автострады – всё покрыто партийными флагами, портретами вождей и политическими граффити. В стране уживается множество религиозных групп, а партии обычно представляют интересы конкретных конфессий, поэтому по партийной символике часто становится ясно, кто проживает в том или ином районе.

Эта символическая борьба перекликается с другим феноменом ливанской общественно-политической жизни – культами мучеников (араб. šahīd). Эти культы выстраиваются вокруг выдающихся лидеров, которые погибли в гражданской войне (1975-1990) или после неё. Самые известные примеры – Камаль Джумблат (основатель Прогрессивно-социалистической партии и один из лидеров ливанских друзов), имам Муса ас-Садр (лидер социального движения шиитов Ливана в 60-х), Башир Жмайель (лидер христианского ополчения Ливанские силы и избранный президент Ливана, убитый до вступления в должность) и другие. Разумеется, помимо их портретов улицы ливанских городов украшают и фотографии рядовых бойцов, также ставших мучениками.

С годовщинами убийств лидеров часто связаны определённые ритуалы и церемонии. Так, каждый год в день убийства Башира Жмайеля телеканал MTV Lebanon транслирует поминальную мессу. А в христианском квартале Ашрафия в Восточном Бейруте появляются плакаты с Баширом и ритуальными формулами: «Башир жив в нас» (بشير حي فينا) и «10452» (площадь Ливана; Башир выступал против раздела страны, и это стало одним из ключевых элементов мифологии Башира – его даже называют «мучеником 10452 километров квадратных»). Плакаты подобной направленности безошибочно выдают в жителях района христиан, преимущественно маронитов, голосующих за партии Кятаеб и Ливанские силы (в последние годы также за Свободное патриотическое движение).

В религиозно неоднородном (в основном мусульманском) Западном Бейруте однозначного лидера нет. Очень много флагов шиитского движения Амаль и, соответственно, нередко встречаются портреты Мусы Садра; периодически попадаются фотографии суннитских экс-премьеров Рафика и Саада Харири (первый был убит в 2005, предположительно сирийской разведкой); но то тут то там встречаются флаги и граффити Сирийской социальной националистической партии (ССНП), друзской Прогрессивно-социалистической партии, и даже эхо прошлого века – серп и молот и лозунги арабских националистов. Всё это придаёт Бейруту особую атмосферу: город буквально пропитан историей последних пяти-шести десятилетий.

Но символическая борьба ведётся не только в Бейруте. Флаги и плакаты помечают территории партий по всей стране. Иногда партиям не удаётся поделить публичные пространства мирно, и тогда проливается кровь. Так, в 2003 году конфликт двух шиитских партий – Хезболлы и Амаль – в деревне Жбаа (Ǧbāʿ) привёл к тому, что ливанская армия открыла огонь по членам Хезболлы, убив одного из них.

(Sune Haugbolle Spatial Representation of Sectarian National Identity in Residential Beirut, in: Visualizing Secularism and Religion)

Непопулярное мнение: египетский президент Гамаль Абдель Насер должен быть внесён в пантеон национальных героев Израиля. Судите сами:

Насер был фактическим лидером «Свободных офицеров», совершивших военный переворот 1952 года. В течение пары лет Насер избавился от конкурентов (старой политической элиты, нелояльных военных, левых, демократов и Братьев-мусульман) и в середине пятидесятых стал практически единоличным правителем страны. Оппозиция была загнана в подполье. Если власти Насера что-то и угрожало, то это были недовольные офицеры. Так что во главе армии Насер поставил своего друга и соратника Абдель-Хакима Амера, который следил за тем, чтобы по службе продвигались только лояльные военные. Эта система закономерно способствовала коррупции, а не боеспособности армии.

Кроме того, при Насере офицерский корпус стал основным источником кадров для администрации. Ведь «партии» и «парламенты» Насера были настолько «не местом для дискуссий», что толком не производили новых функционеров для режима.

Эти две тенденции – привилегии для высокопоставленных офицеров и их широчайшее вмешательство в вопросы гражданского управления – до сих пор определяют внутреннюю политику Египта.

В начале шестидесятых Египет официально объявил курс на социализм. Амбициозная экономическая политика, которую реализовывала раздутая коррумпированная бюрократия, закономерно привела к экономическому кризису 1965-66 гг. Параллельно Египет ввязался в гражданскую войну в Северном Йемене (1962-1967), которую иногда называют «египетским Вьетнамом». В таком состоянии Египет и его армия встретили Шестидневную войну с Израилем (1967). Которая началась во многом из-за египетских провокаций (переброски войск к израильской границе, высылки миротворцев ООН, блокады Тиранского пролива etc.). При этом, по мнению некоторых историков, Насер просто играл мускулами и не собирался нападать на Израиль.

В итоге преемник Насера, Анвар Садат (1970-1981), был вынужден отказаться от внешнеполитических авантюр и сосредоточиться на экономических реформах. Чтобы прекратить дорогостоящий конфликт с Израилем и сблизиться с Западом, Садат – вопреки решению саммита арабских государств в Хартуме (1967) – пошёл на переговоры с Израилем и заключил мир (предварительно укрепив свои переговорные позиции по итогам войны Судного дня 1973 года). За это Египет исключили из Лиги арабских государств, а его региональное влияние – столь большое при Насере – сошло на нет; Египет надолго замкнулся на себе и своих социальных и экономических проблемах. Но это было закономерным итогом эпохи Насера: бедная страна не могла бесконечно жить в условиях повышенной мобилизации.

Наконец, нынешний авторитарный режим в Каире, в котором силовики и особенно военные играют ключевую роль, во многом является наследием Насера. И хотя спустя 40 лет после Кэмп-Дэвида мир между Египтом и Израилем остаётся холодным, сотрудничество в сфере безопасности продолжается. Я не уверен, что оно продолжалось бы, если бы египетское правительство зависело от избирателей; но их, в общем-то, никто и не спрашивает.

(По мотивам P. J. Vatikiotis Nasser and his Generation)

Показательный пассаж из книги War and Memory in Lebanon:

«На первом этапе [гражданской] войны, во время двухлетней войны 1975-76 гг., социальный и политический консенсус, на котором строился Ливан после независимости [1943], фактически развалился. Некоторые общинные вожди, такие как Камиль Шамун, Камаль Джумблат и Сулейман Франжье, стали лидерами ополчений, в то время как другие представители старой системы, включая суннитскую и шиитскую верхушку (notables) Бейрута, Триполи и Сидона, попытались дистанцироваться от конфликта, который приобретал всё более чёткую религиозную окраску. Вскоре стало ясно, что самоустраниться было невозможно.

Темпы, которыми разрасталась война, застали старый аппарат врасплох. Ежедневные операции возмездия, запугивание и просто уличное насилие побудили многих людей сплотиться вокруг партии, доминировавшей в их деревне, квартале или религиозной общине. Лидеры, не понимавшие, как война изменила правила игры, быстро теряли контроль над своими последователями. Годами суннитские городские лидеры отвечали на панарабистский запрос своих избирателей, при этом сохраняя хорошие отношения со своими коллегами в маронитской общине. Во время столкновений 1975-76 гг. суннитская элита растеряла поддержку улицы. Некоторые группы остались верны вождям, но в других случаях их заместители (lieutenants), qabaḍāi, восставали и брали [политическое и военное] представительство районов в свои руки. По мере ослабления старых покровителей, они организовывались в районные банды и самостоятельно патрулировали улицы. При этом они использовали финансирование, поступавшее из-за рубежа*».

Этот отрывок хорошо иллюстрирует, как насилие уничтожило старый порядок и способствовало сплочению вокруг «своих» – во многом на территориальной основе. Поскольку религиозные общины Ливана проживали компактно (образуя местное большинство в отдельных районах, городах и областях), объединение по территориальному признаку во многих случаях было равнозначно объединению с единоверцами. При этом многие ополчения и банды устраивали этнические чистки, направленные против других этно-религиозных групп, для укрепления своего демографического влияния.

Описанные в отрывке процессы привели к тому, что сложный политический конфликт расколол страну по линиям религиозных различий. В начале войны Прогрессивно-социалистическая партия (ПСП) требовала реформ, которые превратили бы страну в светское демократическое государство; к концу конфликта ПСП и её милиция стали просто ополчением друзов, главным образом в исторической области Шуф (aš-Šūf). Подобные процессы происходили повсеместно; идеологические партии и движения, пережившие первые этапы войны (1975-1982), превратились в квази-мафиозные группировки, которые занимались не столько войной, сколько крышеванием бизнеса (и собственным бизнесом).

* Все участники гражданской войны стремились заручиться поддержкой внешних сил.

(Sune Haugbolle War and Memory in Lebanon)