В XIX веке европейцы стали активно распространять своё влияние в Османской империи. Важным инструментом в этом начинании было покровительство различным религиозным меньшинствам со стороны великих держав: Франция поддерживала христиан-маронитов, Британия – друзов, а Россия – православных (в сиро-палестинском регионе довольно много людей исповедуют православие, даже есть целые области, где они составляют большинство – например, аль-Кура к югу от ливанского Триполи).

Поддержка выражалась, в частности, в том, что европейцы активно открывали школы. В одной из таких школ, открытой на деньги России в Назарете (совр. Израиль), учился поэт Михаил Нуайма (1889-1989), видный представитель арабской «мигрантской поэзии» начала ХХ века (ʼadab al-mahǧar). Более того, после окончания школы Нуайма продолжил своё образование в духовной семинарии в Полтаве. Там он увлёкся творчеством и общественно-политическими идеями Льва Толстого.

Другой известный арабский поэт, учившийся в русских учебных заведениях, – Насиб Арида (1887-1946). Сначала он отучился в русской школе своём родном Хомсе (совр. Сирия), затем поступил в учительский колледж в Назарете, который также финансировался Россией. В 1905 году он эмигрировал в Нью-Йорк, где издавал литературный журнал al-Funūn («искусства»).

И Нуайма, и Арида были товарищами Джибрана Халиля Джибрана (1883-1931) – знакового ливанского поэта, который почти всю свою жизнь прожил в Нью-Йорке. В 1920 году они (при участии ещё пары поэтов-мигрантов) основали литературное общество «Лига пера» (ar-rābiṭa al-qalamiyya), которое способствовало развитию современной арабской литературы. Некоторые члены кружка издавали газеты и журналы для арабов, проживающих в США (другой важный центр арабской культуры в Новом Свете находился в бразильском Сан Паулу, где действовал литературный кружок «Андалузская группа» (al-ʻuṣba al-ʼandalusiyya), основанный в 1933).

(Paul Starkey Modern Arabic Literature)

В последнее время читаю и слушаю дебаты относительно того почему мусульмане потеряли научное и технологическое превосходство, которое было очевидно в Средние века. На этот счёт существует две позиции:

1. Модернистский дискурс настаивает на том, что ученые и интеллектуалы Исламского мира заложили основы современной науки, но будучи разгромленными клерикальными силами не смогли внедрить свои собственные прозрения и изобретения. Сейчас исламский мир перенимает науку и технологии Запада, помня о том, что фундамент всего этого был заложен их предками.

2. Традиционалистский дискурс вообще более скептически смотрит на науку, признавая превосходство мусульман прошлого в науке и технологиях, традиционалисты полагают, что мусульмане намеренно не пошли дальше, не перешли черту за которой начинается разрушение не только природы, но и самого человека. То есть, ранние ученые, с этой точки зрения, были визионерами, предвидевшими последствия их изобретений и посчитали правильным остановиться.

Думаю, что не будет преувеличением сказать, что среди современных мусульман доминирует первая точка зрения. Такого объема книг о Коране и науке, вкладе мусульман в науку, золотом веке исламской философии не было никогда прежде. Вместе с тем возникает насущный вопрос до какого предела могут дойти мусульманские модернисты и так называемые прогрессивные мусульмане? Под влиянием науки происходит трансформация человека как вида, а мы сами живём в эпоху равной которой не было прежде.

Об этом подробнее в следующих замётках.

Один из лидеров израильской партии Кахоль-Лаван Яир Лапид на фоне портрета покойного премьер-министра Менахема Бегина (1913-1992).

Менахем Бегин – знаковая фигура израильской политики. В годы британского мандата на управление Палестиной он состоял в подпольных сионистских организациях, боровшихся за создание еврейского государства. При этом уже тогда Бегин принадлежал к ревизионистскому движению. Это были последователи сионистского мыслителя Зеева (Владимира) Жаботинского, составлявшие оппозиционное меньшинство в сионистском движении. Они оппонировали сионистам-социалистам, которые уже в 1930-х гг. доминировали в еврейских органах самоуправления Палестины. В 30-40-х гг. Бегин руководил сионистской боевой организацией Иргун. Помимо прочего эта организация нелегально перевозила в Палестину европейских евреев и устраивала теракты против англичан.

После провозглашения независимости Израиля в 1948 году Бегин на протяжении нескольких десятилетий был одним из лидеров оппозиции против правящей социалистической партии МАПАЙ первого премьер-министра Давида Бен-Гуриона, которая руководила еврейским государством почти 30 лет. В результате выборов 1977 года правый блок Ликуд под руководством Бегина внезапно пришёл к власти, а сам Бегин стал премьер-министром – первым главой правительства не от МАПАЙ. За несколько лет его премьерства (1977-1983) Израиль успел дважды вторгнуться в Ливан (1978 и 1982), подписать мирный договор с Египтом (1979), аннексировать Иерусалим и Голанские высоты (1980 и 1981) и сделать много всего другого. Вскоре после смерти любимой жены у Бегина случился нервный срыв, и в 1983 году он подал в отставку.

https://twitter.com/raoulwootliff/status/1202518257980387328?s=21

Сегодня блок Кахоль-Лаван, одним из лидеров которого является Яир Лапид, пытается отстранить от власти премьер-министра Биньямина Нетаньяху от партии Ликуд.

​​Граф Иоанн Каподистрия, первый правитель независимой Греции (а ранее он был министром иностранных дел России), 30 марта 1828 года (к началу очередной русско-турецкой войны) представил свой план раздела европейской территории Османской империи. На руинах Румелии Каподистрия предлагал создать пять независимых государств - Дакию (Румынию), Сервию (включая Болгарию и Боснию), Македонию, Эпир (включая Албанию) и Грецию. Константинополь, с небольшой прилегающей территорией, должен был стать вольным городом и центром конфедерации этих государств.

План Каподистрии потом раскритиковал тайный советник Дмитрий Васильевич Дашков, подготовивший отчет о русско-османских отношениях. В резолюции Дашкова, которую принял созданный российским императором "Особый комитет по Восточному вопросу", говорилось:

"Россия должна желать сохранения Османской империи, поскольку она не могла бы найти более удобного соседства, поскольку разрушение Османской империи поставило бы Россию в затруднительное положение, не говоря уже о пагубных последствиях, которые оно могло иметь для общего мира и порядка в Европе"

Некоторые публицисты и сегодня считают, что это была якобы глупость и стратегическая ошибка, и дескать у русских снова украли победу. Дашков смотрел на это горадо реалистичнее и предупреждал, что жертвы, которые понесет Россия, в случае полного раздела ОИ, не соразмерны с выгодой.

Интересно, что Дашков предупреждал об опасности изгнания европейских турок (в данном случае османских мусульман) в Малую Азию. По его мнению, балканские беглецы там сольются с мусульманским населением, что может привести к турецкому возрождению, и к опасности для российских владений на Кавказе. Другими словами, Дашков предугадал ровно то, что и произошло в конце османской эпохи - массовый исход балканских и кавказских мусульман в Анатолию и вооруженное националистическое движение, известное как Война за независимость Турции.

Во время поездки по Ливану мы заезжали в городок аль-Мухтара в гористой области Шуф, расположенной примерно в центре страны. Большинство населения Шуфа исторически составляют друзы – последователи вероучения, которое около тысячи лет назад отпочковалось от исмаилитского ислама. Сами друзы называют себя al-muwaḥḥidūn – «монотеисты», «верующие в единого Бога». Согласно последней переписи населения, проводившейся в Ливане в 1932 году, друзы составляли около 6,7% населения, что делало их пятой крупнейшей конфессиональной общиной страны из 18: после христиан-маронитов, мусульман (суннитов и шиитов) и православных христиан. Несмотря на относительную малочисленность, исторически друзская община играла большую роль в политической жизни страны, а в XVI-XVII веках Горным Ливаном даже правила друзская династия Маанидов.

Так вот, в этом небольшом городке аль-Мухтара расположено поместье друзского рода Джумблатов, лидеров Прогрессивно-социалистической партии. Партия была основана ~70 лет назад Камалем Джумблатом, отцом нынешнего лидера партии, Валида. Камаль Джумблат был одним из самых ярких ливанских политиков в 1950-70-х гг. Изначально он хотел создать универсальную левую партию, однако в конечном итоге за ПСП закрепилась репутация основной партии, представляющей интересы друзской общины (другая заметная друзская партия – Демократическая партия клана Арсланов под председательством эмира Таляля Арслана).

Джумблаты – это не простая семья, а потомки ливанской феодальной элиты. Как и подобает традиционным лидерам ливанской общины, Джублаты продвигают интересы друзов в политическом центре – Бейруте – и на местах. По субботам в поместье Джумблатов съезжаются друзы и рассказывают Валиду о своих проблемах, а он им помогает. Говорят, например, что он может помочь найти работу. Кроме того, в поместье приезжают политические и духовные деятели (при нас на балкон вышел поговорить по телефону какой-то министр). По территории дворца ходят бородатые накачанные друзы и сурово просят не фотографировать дворец.

В начале гражданской войны (1975-1990) Камаль Джумблат был ключевым лидером Ливанского национального движения – преимущественно лево-мусульманско-палестинской коалиции (но христиане там тоже были). Ливанское национальное движение выступало за создание в Ливане демократического светского государства, социальную справедливость и поддержку палестинцев в их борьбе с Израилем. Несмотря на то, что тот олигархический Ливан был весьма свободным по меркам региона, где к 60-70-м почти повсеместно правили авторитарные республики и монархии, демократией назвать его было никак нельзя. Политическая система давала привилегии христианам, которые в это время уже перестали быть большинством; кроме того, в этой системе доминировали феодальные и коммерческие элиты. Ситуация усугублялась тем, что крайне либеральная экономическая политика и практически полное отсутствие механизмов перераспределения ресурсов привели к имущественному расслоению, причём по некоторым общинам (например, мусульманам-шиитам) это неравенство било особенно сильно.

На первом этапе войны Ливанское национальное движение воевало весьма успешно. Это привело к тому, что в 1976 году Сирия вторглась в Ливан. Сирийский президент Хафез аль-Асад опасался, что если право-христианская коалиция Ливанский фронт потерпит поражение и к власти в Ливане придут пропалестинские силы, то враждебный сирийцам Израиль оккупирует Ливан. А в Дамаске Ливан воспринимают как мягкое подбрюшье Сирии. Так что да, были времена, когда сирийская армия сражалась с палестинскими боевиками назло Израилю.

В 1977 году Камаль Джумблат был убит. Возможно, к его убийству причастны сирийские спецслужбы. После смерти Камаля его сын Валид, который в те годы больше интересовался мотоциклами и тусовками, чем политикой, возглавил Прогрессивно-социалистическую партию.

Машина, в которой был взорван Камаль Джумблат, выставлена в поместье Джумблатов в аль-Мухтаре.

Завтра в Алжире должны пройти президентские выборы. И, в отличие от практически всех других выборов в истории этой страны, завтрашнее голосование – это по-настоящему важное событие.

В феврале этого года в Алжире начались массовые мирные протесты. Граждан возмутило то, что старый и больной президент Абдельазиз Бутефлика (1999-2019), который уже несколько лет почти не появлялся на людях, решил переизбраться на пятый срок. В результате выборы, назначенные на апрель, были перенесены, а президент подал в отставку. Однако алжирцев это не устроило: они потребовали демократических реформ и отстранения от власти функционеров режима Бутефлики.

Проблема, однако, в том, что политическую систему последних 20 лет сложно назвать «режимом Бутефлики», ведь реальными хозяевами страны ещё с 60-х остаются военные. А гибридный авторитарный режим с регулярными многопартийными выборами и ограниченными, но не искоренёнными свободами, обеспечивал всей этой конструкции легитимность и видимость народовластия.

Когда военные увидели масштаб народного движения, они надавили на Бутефлику, чтобы он ушёл. После отставки президента многие функционеры и бизнесмены, приближённые к власти, были арестованы по обвинениям коррупции. За решёткой оказался и брат уже бывшего президента, Саид Бутефлика, которого некоторые называли чуть ли не серым кардиналом Алжира.

Однако эти показательные чистки не впечатлили алжирскую улицу. Вообще, участники нынешней протестной волны, охватившей арабский мир (Алжир, Судан, Ирак, Ливан), явно выучили уроки «арабской весны» 2010-2011 гг. Теперь людям мало отставки президента и арестов его cronies; граждане понимают, что для подлинной демократизации нужны глубокие институциональные реформы. В противном случае ничто не мешает повторению египетского сценария, где военные в 2011 году сначала сдали президента Мубарака протестующим, а через пару лет вернулись к власти через военный переворот ас-Сиси (и его нынешний режим оказался куда жёстче мубараковского).

Цель завтрашних выборов – показать, что кризис миновал, подельники Бутефлики наказаны, в стране прошли демократические выборы, и можно жить дальше. Очень показателен список кандидатов. Всего их пять, и все они связаны со старой элитой. Четыре из них были министрами в правительствах времён Бутефлики, а один из кандидатов уже дважды участвовал в президентских выборах (в 2004 и 2014). Естественно, это не очень соответствует запросу алжирцев на новые лица и на политиков, не связанных со старым режимом.

Алжирская исследовательница Далия Ганем из Бейрутского центра Карнеги считает, что большинство алжирцев не признáют завтрашнее голосование и попросту не придут на избирательные участки. Скорее всего, властям удастся мобилизовать административно зависимый электорат и оставшихся сторонников про-режимных партий. Кроме того, военно-политическое руководство активно использует СМИ, чтобы запугивать население ужасами конституционного кризиса, который случится, если выборы сорвутся. Несмотря на это, Ганем сомневается, что явка будет высокой.

Соответственно, новому президенту обеспечены проблемы с легитимностью. На фоне этих проблем ему предстоит спасти страну от надвигающегося экономического кризиса, находясь между молотом народных протестов и наковальней военных, которые привели президента к власти.

Военные рассчитывают на то, что 1) протестное движение выдохнется естественным образом, 2) а если нет, то его можно будет разогнать силой. В последние месяцы власти усилили давление на СМИ и арестовали множество активистов, журналистов и рядовых участников протестов.

(Подробнее о политической системе Алжира в эпоху Бутефлики можно почитать в статье Далии Ганем Limiting Change Through Change: The Key to the Algerian Regime’s Longevity)

Израиль идёт на третьи досрочные выборы за год. Они пройдут 2 марта 2020 года.

По итогам первых досрочных выборов 9 апреля премьер-министр Биньямин Нетаньяху не смог сформировать коалицию. Причиной тому стали противоречия между союзниками Нетаньяху по старому правительству – правой светской партией «Наш дом – Израиль» Авигдора Либермана и партиями-представителями ультра-религиозных еврейских общин. По закону Нетаньяху должен был уступить право формирования правительства лидеру крупнейшей оппозиционной партии Кахоль-Лаван Бени Ганцу, однако вместо этого Биби провёл Кнессете закон о самороспуске парламента и новых выборах.

По итогам вторых выборов (17 сентября) результаты принципиально не изменились. Правый блок по-прежнему не мог сформировать правительство без Либермана; Либерман же требовал от двух крупнейших партий – Ликуд под руководством Нетаньяху и Кахоль-Лаван – создать светское правительство национального единства. Либерман даже заявил, что ничего страшного, если его не возьмут в правительство – мол, лучше самому сидеть в оппозиции, чем дать религиозным остаться у власти. Жёсткая антиклерикальная риторика Либермана действительно принесла плоды и помогла НДИ добрать несколько мандатов. Другим победителем повторных выборов оказался Объединённый арабский список, ставший третьей крупнейшей фракцией в Кнессете с 13 мандатами из 120.

Разговоры о правительстве национального единства стали лейтмотивом коалиционных переговоров по итогам сентябрьских выборов. Однако союзу Ликуда и Кахоль-Лаван мешали уголовные дела против премьер-министра Нетаньяху: Бени Ганц отказывался сидеть в правительстве с политиком, подозреваемым в коррупции. Нетаньяху, в свою очередь, заявил, что ведёт переговоры не как лидер своей партии, а как лидер всего правого блока, в который входят также религиозно-националистический союз Ямина и две ультраортодоксальные партии.

Недавно генпрокурор заявил, что Биби будут официально предъявлены обвинения в коррупции и обмане общественного доверия. Однако, в отличие от рядовых министров, формально премьер-министр не обязан подавать в отставку в такой ситуации. В оппозиции надеялись, что после заявления генпрокурора в партии Нетаньяху случится бунт, его сменит другой политик и правительство будет сформировано без особых проблем. Действительно, известный соперник Нетаньяху – Гидеон Саар – решил участвовать в выборах главы партии, которые пройдут 26 декабря. Однако победа Саара совершенно не гарантирована. Особенно учитывая, что, согласно последним опросам, Ликуд без Нетаньяху набирает меньше голосов, чем с Нетаньяху.

Лидер «Наш дом – Израиль» Авигдор Либерман заявил, что причина очередных выборов – эгоизм Биби и Ганца, которые не договорились, кто будет первым премьером при ротации. Бени Ганц, в свою очередь, считает, что виной всему – попытки Нетаньяху провести в парламенте закон, защищающий его как главу правительства от уголовного преследования (слухи о таких планах Нетаньяху поползли ещё в начале года). В Ликуде это отрицают и утверждают, что формирование правительства сорвал Ганц.

Что касается простых израильтян: 41% винят в очередных выборах Нетаньяху, 33% – Либермана и лишь 6% – Ганца.

Опросы, проводившиеся в последние недели, показывают, что принципиально ничего не изменится. Вероятно, в Кнессет не смогут переизбраться некоторые правые религиозные политики, такие как министр образования Рафи «геев нужно лечить током, это работает, нет я такого не говорил, это вырвали из контекста» Перец и министр транспорта Бецалель «Израиль должен управляться по законам Торы» Смотрич. Однако их мандаты частично перейдут светским националистам из партии Новые правые (в апреле они не прошли электоральный барьер 3,25%, а в сентябре шли на выборы в составе блока Ямина вместе с Перецем и Смотричем). Так что общий расклад сил правый блок vs левые и центристы не особо меняется.

Отличный репортаж британского Thames TV из Ливана.

1976 год. Позади ещё только первый год гражданской войны из 15, а страна уже в руинах. Из любопытного:

• Интервью с Дэни Шамуном, лидером христианской Милиции Тигров (боевое крыло Национал-либеральной партии). Дэни о резне мусульман в бейрутском квартале Карантина: «Вам кажется, что мы безжалостно [зачистили эти мусульманские трущобы], только потому что мы снесли трущобы. Это частная собственность. Теперь её можно будет развивать. У нас мало земли. Я уверен, что люди распорядятся этой территорией как следует».

• Рассказ 12-летней мусульманки из Карантины: «Они били нас палками и говорили вещи вроде “вы убили моего брата, я должен отомстить”. Но другие пытались удержать их от нас. Потом нас увели, и люди с балконов плевались в нас, а те, кто был поближе, дёргали нас за волосы. Половину мужчин, которые были с нами, увели. Тех, кто остался, поставили к стенке и сказали поднять руки над головами. Потом фалангисты расстреляли их».

Под фалангистами в репортаже подразумеваются не только члены и боевики партии Кятаеб (Ливанская фаланга), а христианские ополчения и политические силы в целом.

• Кадры заброшенного христианского города Дамур. Дамур располагается на прибрежном шоссе, между преимущественно мусульманским Западным Бейрутом и в основном мусульманским городом Сайда (Сидон). В начале 1976 года палестинские боевики захватили Дамур, убив множество мирных христиан (в ходе войны многие группировки по обе стороны конфликта устраивали этнические чистки, часто мотивируя свои действия местью за предыдущие преступления противника).

• Полевой госпиталь в подвале Ливанского университета в Бейруте, беседа с врачом и раненным ребёнком.

• Интервью с экс-президентом Камилем Шамуном (1952-1958). В своё время проамериканская политика Шамуна и его попытки переизбраться на второй срок привели к событиям 1958 года, которые часто называют гражданской войной. «Мы – страна свободного предпринимательства. Ливан был создан и стал процветающей страной благодаря частной инициативе. Мы не собираемся менять эту систему. В ней есть место каждому. Каждый, кто по-настоящему хочет работать, может работать, может зарабатывать и жить достойно… К сожалению, в Ливане было два типа людей. Люди, которые хотели работать и зарабатывать, и люди, которые хотят зарабатывать, не работая». Я так понимаю, это весьма характерная позиция для представителя старой ливанской элиты.

• Комментарий левых боевиков (кажется, коммунистов), которые объясняют, почему и за что они сражаются.

• Интервью Камаля Джумблата, лидера Ливанского национального движения, коалиции левых и пропалестинских сил.

• Кадры из христианских областей Горного Ливана. Там в кадр возвращается Дэни Шамун, и корреспондент просит того назвать довоенные профессии его бойцов, стоящих поблизости. «Он был женским парикмахером, это установщик кондиционеров, вот изготовитель сумок, а около него стоит студент. И с биноклем тоже студент».

• И много другого, в том числе короткая секция про палестинцев, совершенно безумная сцена со съездом партийных боссов в no man’s land посреди Бейрута, а также мнения Джумблата и Шамуна о будущем страны. Беседы корреспондента с рядовыми бойцами и политиками по обе стороны конфликта делают репортаж особенно интересным и грустным.

https://www.youtube.com/watch?v=0NWwuEIsiZk