🇱🇧🇮🇱В результате взрывов пейджеров 17 сентября погибло по крайней мере 12 человек, порядка 2800 были ранены. По всей видимости, большинство убитых и раненых состояли в Хезболле, но сообщается также о гибели и ранениях гражданских. Среди них – 10-летняя Фатима Абдалла, похороненная в среду.

Взрывы происходили во всех частях Ливана с большим присутствием Хезболлы. Сообщалось, что в некоторых районах внезапные детонации привели к панике на улицах. Вдобавок, был убит сын депутата Хезболлы Али Аммара. Хезболла отчиталась о нём, как о «воине» (муджахиде) павшем «на пути в Иерусалим». Также ранен сын другого парламентария Хезболлы, Хасана Фадлаллы. Многие были ранены в глаза и руки: перед детонацией на пейджеры пришло сообщение. Хезболла использовала пейджеры, опасаясь, что телефоны легко взломают.

В результате взрывов в Ливане был ранен посол Ирана. Его, а также некоторое количество ливанцев (видимо, членов Хезболлы), повезли лечиться в Иран.

18 сентября вновь прогремели взрывы. На этот раз взрывались рации – в том числе на похоранах убитых накануне. Еще 450 получили ранения; по данным минздрава, в атаках 17-18.09 убито 37 человек.

Атака произвела сильное впечатление не только на Хезболлу и её сторонников. Она также вызвала сочувствие, страх и осуждение у части других ливанцев. Их напугали и потрясли взрывы, произошедшие в разных концах страны средь рабочего дня. Вероятно, именно одновременной детонацией в случайных местах и объясняются жертвы среди гражданского населения: кто-то из боевиков Хезболлы мог быть дома с семьей или среди случайных людей в магазине или на улице.

Суннитский муфтий Ливана Абд ал-Латиф Дерьян призвал международное сообщество расследовать эту «сионистскую агрессию». По его словам, «нападение на любого ливанца затрагивает безопасность и благополучие всех ливанцев». «Солидарность и сотрудничество между ливанцами – это национальный долг. Необходимо стоять бок о бок в войне и мире, вне зависимости от политических различий», – подчеркнул шейх Дерьян.

А так прокомментировал ситуацию Мишель Аун – экс-президент в 2016-22 гг., основатель христианской партии СПД и союзник Хезболлы (с 2006): «Сегодня я сочувствую нам всем, всем ливанцам. Все мы ранены, всем нам больно. Но величайшие соболезнования я выражаю международным институтам, которые должны защищать мир и справедливость, но оказались бессильны перед лицом диких сцен убийств».

Даже у лидера христианской партии Ливанские силы Самира Джаджа – одного из главных оппонентов Хезболлы – первой реакцией было «сейчас не время для политики».

Не остался в стороне и генсек Хезболлы Хасан Насралла. В значительной степени его вчерашнее выступление состояло из соболезнований и духоподъёмных заверений, что этот удар не сломит настрой Хезболлы, не ослабит её и не заставит отказаться от своей политики. В частности, шиитская группировка/партия не прекратит обстрелы севера Израиля, пока последний не договорится о перемирии с ХАМАС в Секторе Газа.

Насралла также подчеркнул, что цель его организации – не дать Израилю достичь своих целей, т.е. не позволить жителям севера вернуться домой. С начала войны с севера страны эвакуировано порядка 100 тыс. израильтян. Деревни на юге Ливана, страдающие от боевых действий, также покинуло более 100 тыс. человек.

Генсек Хезболлы также прокомментировал разговоры в Израиле о воссоздании «пояса безопасности» 1978–2000 гг., когда ЦАХАЛ оккупировал часть юга Ливана при поддержке своих ливанских прокси. По словам Насраллы, неправильно проводить параллели с тогдашней ситуацией, ведь возможности Хезболлы многократно возросли. Так что такой «пояс безопасности превратится в трясину, в ловушку, в западню, в бездну, в преисподнюю для вашей армии… если вам захочется прийти на нашу землю». Насралла также дал понять, что в случае израильского вторжения Хезболла расширит радиус обстрелов, и страдать будет не только север Израиля (но это и так предсказуемо).

В конце своей речи Хасан Насралла пообещал неординарный ответ на эту «великую агрессию» с пейджерами и рациями, но «из-за чувствительности» ситуации отказался говорить, где, как и когда.

До XIX века Левант фактически делился на ряд исторически сложившихся областей, которые немецкий историк Thomas Philipp называет «локально/внутренне интегрированными регионами» (locally integrated regions). Общественные связи – экономические, культурные, семейные и политические – внутри такого региона были плотнее, чем с землями за его пределами. В каждой области был свой набор ведущих семей, из которых османы обычно и назначали местных администраторов. Эти элиты обычно состояли из наследственных сборщиков налогов, торговцев, землевладельцев и верхушки духовенства.

При этом общественное устройство «интегрированных регионов» различалось. Иногда они состояли из города и сельской округи, вроде областей Дамаска, Алеппо или Джабаль Наблус. Иногда отличительной чертой области был не город, а особая конфессиональная или племенная принадлежность его жителей. Сюда можно отнести Алавитские горы на северо-западе Сирии, Друзские, или Арабские горы на юге Сирии, а также Горный Ливан, населённый в основном друзами и христианами.

У таких суб-регионов в Леванте и до XIX века были торговые, семейные, культурные и религиозные отношения как друг с другом, так и с заграницей. По ходу XIX в. эти связи становились всё интенсивнее. Этому способствовали, развитие средств транспорта и связи, стремительный рост торговли с Европой, урбанизация, распространение образования и административные реформы, с помощью которых Стамбул укреплял контроль над провинциями.

Распространение образования во многом связано с деятельностью миссионеров. Хотя такие школы часто имели чёткую конфессиональную принадлежность, учились там люди из разных общин, в т.ч. мусульмане. Конкуренция с миссионерами побуждала различные местные церкви открывать собственные школы, чтобы не терять паству. А в 1870-х зародилась сеть школ Исламского общества благотворительных намерений, которые распространяли современное образование среди мусульман, а также суннитскую и, впоследствии, пан-арабскую идентичность. К концу столетия росло и количество государственных школ.

Социальные трансформации привели к появлению новых идентичностей (региональных, национальных, общегражданской османской и не только) и переосмыслению старых (конфессиональных, локальных).

Общественные отношения менялись не всегда мирно. Например, для Горного Ливана середина XIX века обернулась большими потрясениями, включая крестьянские восстания и кровавый конфликт между христианами и друзами, который нередко называют гражданской войной. 1860 год ознаменовался убийствами христиан в Ливане, а также анти-христианским погромом в Дамаске. Коллективные воспоминания об этих эпизодах становились важными частями конфессиональных идентичностей и связанных с ними нарративов.

Поскольку многие христиане сумели преуспеть за счёт торговых, культурных и политических связей с Европой, общественное влияние христианской верхушки росло. Вероятно, подобные изменения в отношениях между конфессиями способствовали конфликтам. Вопрос был тем более чувствительным, что подъём христиан был тесно связан с ростом иностранного влияния (экономического, политического и культурного). Европейские державы патронировали разным общинам: Франция – католикам, особенно маронитам; Россия — греко-православным и т.д. Европейцы часто выбирали местных христиан и евреев в качестве торговых партнёров, вице-консулов и переводчиков (это давало их местным контрагентам юридические привилегии).

С 1840-х гг. другим важным фактором, менявшим общественные отношения в Леванте, были османские реформы. Рабочие места в растущей бюрократии, школах и формальное равенство в правах для разных конфессий создавали новые социальные лифты, хотя семьи элиты по-прежнему имели серьёзные преимущества.

(Thomas Philipp, Identities and Loyalties in Bilād al-Shām at the Beginning of the Early Modern Period в сборнике From the Syrian Land to the States of Syria and Lebanon под ред. Philipp и Schumann; сбор. The Syrian Land: Processes of Integration and Fragmentation под ред. Philipp и Schaebler; Ussama Makdisi, The Culture of Sectarianism; Eugene Rogan, The Damascus Events)

В XIX в. менялись отношения не только между конфессиональными группами и социальными слоями, но и между «локально интегрированными регионами» (locally integrated regions) Леванта и внутри них.

От торговли с Европой особенно выиграли некоторые порты. Например, Бейрут из небольшого городка превратился в важнейший центр торговли, культуры и арабского просвещения. Население Бейрута многократно выросло, превысив 100 тысяч к концу XIX в, а его конфессиональный состав изменился. Если в Бейруте начала XIX в. большинство составляли мусульмане-сунниты, к концу столетия христиан стало больше. Самой большой христианской общиной при этом стали католики-марониты, приезжавшие из Горного Ливана, в то время как раньше крупнейшей христианской конфессией в городе были греко-православные.

В османской Палестине Яфа и Хайфа из небольших населённых пунктов превратились в относительно крупные портовые города с газетами, заводами, железными дорогами и пароходами. Порой экономические перспективы в растущих городах привлекали мигрантов из соседних суб-регионов – в т.ч. из элит. Так, в конце 1870-х гг. в Хайфе поселились представители богатой семьи Джаррар из Дженина, влиятельной в области Джабаль Наблус. Видимо, в Хайфу их привели торговые интересы. В городе также поселились некоторые члены семьи Абд аль-Хади – влиятельные землевладельцы из Джабаль Наблус. В 1854 г. Салех Абд аль-Хади был назначен руководить областью Хайфы и остался в городе после отставки.

В Дамаске же импорт промышленных товаров из Европы привёл к упадку некоторых ремёсел и обеднению части населения. Появление пароходов уменьшило значение Дамаска как транзитного пункта для паломников на пути в Мекку. Это сказывалось и на экономической жизни города, ведь ежегодная отправка каравана с паломниками сопровождалась всплеском торговли, не говоря уже о культурной значимости церемонии для жизни города.

В то же время, не стоит думать, что до XIX в. в Леванте ничего не происходило, а общество не менялось. Корни многих перемен уходили в XVIII век и раньше. Демография не была статичной: например, друзы из Ливанских гор заселили юг Сирии в XVIII в.; при Захире аль-Омаре Акка/Акко стремительно выросла из рыбацкой деревушки в третий город Леванта по населению (после Алеппо и Дамаска), пусть и ненадолго. Взлёт этого города за счёт экспорта хлопка в Европу свидетельствовал о растущей важности международной торговли. Миграциям также способствовало стремление крестьян уйти (нередко в буквальном смысле) он налогов и поборов.

Albert Hourani в статье The Changing Face of the Fertile Crescent in the 18th Century также отмечает рост общественно-политического значения местных элит в XVIII в. Во многом он был обусловлен слабостью контроля Стамбула над периферией в тот период. Это способствовало в том числе усилению местных конфессиональных лидеров и общинных институтов (но не только).

Hourani также отмечает, что экономический и культурный подъём христианских общин начался уже в XVIII в. Рост благосостояния христиан и евреев объяснялся, в частности, тем, что эти общины были особенно активны в торговле, ремёслах и банковском деле, поскольку не могли служить в армии и занимать некоторые посты (например, губернатора). Зато выходцы из меньшинств нередко работали писцами или советниками и назначались на чувствительные должности в администрации – ведь они не могли сместить, скажем, губернатора-мусульманина, даже будучи очень влиятельными де факто (в Наблусе таким меньшинством выступали самаритяне). А в Горном Ливане миграция маронитских крестьян на юг, как и рост благосостояния и влияния Маронитской церкви, были связаны с производством и экспортом шёлка. Так что некоторые процессы, которые способствовали росту влияния христиан, начались до XIX века.

Но в XIX в. изменения в обществе ускорились из-за османских реформ, урбанизации, распространения образования и торговли с Европой.

(Doumani, Rediscovering Palestine: Merchants and Peasants in Jabal Nablus, 1700-1900; Hudson, Transforming Damascus; Yazbak, Haifa in the Late Ottoman Period 1864-1914; Firro, A History of the Druzes)

Площадь ат-Телль — одна из главных площадей «северной столицы» Ливана. На ней расположена одна из башень с часами, построенных при султане Абдульхамиде II на рубеже XIX-XX веков.

📸 Триполи, 1930-е

А так площадь ат-Телль в Триполи выглядела в 1965 году (вид с соседнего перекрёстка).

В центре — османская башня с часами, около неё — парк аль-Маншие.

Слева на фото — дворец Науфаля (qaṣr Nawfal). Его построил в конце XIX в. один из греков-православных нотаблей города, Кайсер Науфаль (Qayṣar Nawfal). В СМИ пишут, что он был консулом России в Триполи в те годы. Европейские консульства нередко нанимали местных христиан. Помимо суннитов в городе исторически проживает заметное христианское меньшинство, в основном — православные. С ростом города туда стали приезжать католики-марониты из близлежащих районов Горного Ливана, а также сунниты (из окрестностей) и алавиты (из области Аккар и Сирии).

В ХХ столетии дворец Науфаля отошёл муниципалитету, и сейчас там расположен Культурный центр имени Рашида Карами – влиятельного политика из Триполи, который дольше всех в истории Ливана был премьер-министром (с перерывами в 1950-80-х;убит в 1987). Его племянник Фейсал Карами (союзник Хезболлы)сейчас заседает в парламенте.

Константин Зурейк был профессором истории в Американском университете в Бейруте (AUB) и идеологом пан-арабского национализма. Он родился в греко-православной семье в Дамаске (1908), получил степень доктора в США, и уже в начале 1930-х устроился в AUB.

Зурейк преподавал арабскую и исламскую историю. Хотя в AUB уже полвека как учили и учились на английском, он добился разрешения читать лекции по-арабски. Вдобавок, в 1936-39 гг. Зурейк курировал студенческое общество al-ʿUrwa al-Wuṯqā, посвящённое арабской культуре. Под его шефством объединение стало больше обсуждать актуальные общественные и политические проблемы арабских стран.

Одновременно Зурейк был активен в кругах пан-арабистов. Я не уверен, имел ли он прямое отношение к Лиге националистического действия (ЛНД, осн. 1933); но в 1935 г. Зурейк точно был среди основателей тайной Арабской националистической партии aka Общество Красной книги (ǧamāʿat al-kitāb al-ʾaḥmar). Второе название – из-за обложки памфлета с идеологией. Его должны были прочитать желающие вступить в движение.

Хотя эта секретная организация оставалось небольшой, у неё были ячейки в Ливане, Сирии, Ираке и Палестине. Некоторые члены Общества занимали важные посты в общественно-политических и образовательных учреждениях, вроде Арабского клуба в Дамаске и Клуба аль-Мусанна (Nādī al-Muṯannā) в Багдаде. А Васиф Камаль и Фарид Зейн ад-Дин руководили школой ан-Наджах в Наблусе; там они основали ячейку и орагнизовали для неё военную подготовку.

Константин Зурейк возглавлял Общество Красной книги в 1935–1939гг. Но он был скорее не политиком, а идеологом. Да и в целом, кажется, что деятельность общества во многом была про идеологические дискуссии (о его существовании вообще заговорили только десятилетия спустя). Так или иначе, Зурейк оказал значительное интеллектуальное влияние на Общество. Лекции, которые он читал на собраниях, легли в основу идеологического трактата Национальное самосознание. Этот сборник эссе увидел свет в 1939 г., и идеи оттуда перекликается с Красной книгой.

Иракское министерство образования, которым тогда руководили пан-арабисты, распорядилось закупить книгу Зурейка для школ и библиотек и использовать её при подготовке учителей. В 1939 же году Зурейк посетил Ирак во главе делегации al-ʿUrwa al-Wuṯqā – по приглашению министерства просвещения. Там он встречался с высокими сановниками.

Общество Красной книги было воплощением идеи нового поколения националистов, что политическое действие должно опираться на организацию и идеологию. Похожим образом рассуждали основатели Лиги националистического действия. Сама Красная книга призывает к «безоговорочной вере» в то, что единственный путь к избавлению арабов от «нищеты, невежества, порабощения и колониализма» – это пан-арабизм. Но подчеркивает, что «эта вера проистекает из опыта, разума, науки и истории». Это весьма типично для модернистских идеологий, которые в своей аргументации часто ссылаются на науку и рационализм, но в какие-то аксиомы требуют верить. Это встречается и у Зурейка, и у Антуна Сааде – основателя ССНП.

Хотя Красная книга всколзь упоминает «парламентское представительство», она провозглашает, что «интересы индивида следуют за интересами нации». Памфлет также прямо призывал к «милитаризму» (ǧundiyya). Один бывший член общества (Šafīq Ǧiḥā) также вспоминал, что Общество обучало сторонников обращаться с оружием.

Götz Nordbruch в Nazism in Syria and Lebanon отмечает, что в 1930-х Общество было «основным каналом для контактов между арабами и немцами». Контакты, впрочем, были не слишком плотными или продуктивными, в т.ч. из-за расизма нацистов и их тогдашнего нежелания сжигать мосты с Лондоном. Aziz al-Azmeh в своей биографии* Зурейка также пишет, что «не один и не два» члена Общества были заворожены фигурой Гитлера и читали Mein Kampf.

Общество также внедряло своих членов в другие националистические организации. Так что люди из Общества Красной книги состояли в ЛНД (видимо, там было ощутимое пересечение), молодёжном крыле Национального блока и в скаутских организациях.

*قسطنطين زريق: عربي للقرن العشرين

Пан-арабизм Константина Зурейка можно назвать идеалистическим, ведь Зурейк считал духовные и идейные факторы главной движущей силой истории. А не, скажем, социальные или материальные факторы. Это видно по подобным пассажам в его книге Национальное самосознание (1939):

«Особенно важно осознать внутренние силы арабов, переполняющие их души, их сердца и их дух, потому что внешние обстоятельства – несмотря на их влияние на ход истории – ничто пред лицом внутренних сил, бурлящих у нации в груди»

Немецкий идеализм оказал большое влияние на пан-арабистов 1930-х. Но, в отличие от немецких националистов и особенно нацистов, Зурейк подчеркивал, что этническое происхождение не является фактором, формирующим нацию. Для Зурейка и большинства пан-арабистов в основе наций лежали общие язык, история и культура. Зурейк настаивал на этом в дебатах с ливанскими националистами – особенно теми, кто возводил ливанцев к финикийцам и на этом основании не считал Ливан арабской страной.

📸Зурейк, 1930-е; al-Azmeh, Qusṭanṭīn Zreyq

К концу 1937 г. Лига националистического действия была частично кооптирована городской верхушкой Дамаска, которой ЛНД бросала вызов со своего появления (1933). К такому выводу приходит историк Philip Khoury в своей статье The Paradoxical in Arab Nationalism*.

ЛНД состояла из молодых пан-арабистов, недовольных тем, что лидеры движения за независимость Сирии (Национальный блок) шли на компромиссы с Францией. В особенности основателям Лиги не нравилось, что Национальный блок был готов фактически отказаться от объединения с другими арабскими странами и вместо этого бороться за независимость Сирии в границах, определённых Парижем.

Молодые арабские националисты из ЛНД настаивали, что действовать нужно, опираясь на идеологию и современные формы политической организации. А Национальный блок был скорее коалицией нотаблей из ключевых городов, и его поддержка в большей степени опиралась на престиж, влияние и богатство отдельных лидеров. После поражения Сирийского восстания 1925-27 гг. лидеры Блока также были готовы бороться за независимость путём переговоров и иными мирными методами.

Руководство ЛНД происходило из той же социальной среды, что предводители Национального блока. Нередко члены ЛНД были связаны с нотаблями узами родства, но принадлежали к менее влиятельным/богатым ветвям семей элиты. А в Хомсе влияние Лиги, по всей видимости, и вовсе было связано с поддержкой от местной семьи Атаси – в частности, Аднана аль-Атаси, сына президента Сирии Хашема аль-Атаси (глава Блока).

Вдобавок, контакты с ЛНД были у Шукри аль-Куватли. Тогда это был один из лидеров движения за независимость в Дамаске. Он входил в руководство Национального блока, а впоследствии также бывал президентом независимой Сирии.

В середине 1930-х у Куватли уже были связи с ЛНД. В частности, он профинансировал один проект Лиги: сельхозкомпанию, которая пыталась помочь сирийским землевладельцам с долгами, чтобы те не продавали свои владения в Палестине сионистскому движению (проект провалился). аль-Куватли также назначил в совет директоров своей консервной компании несколько членов ЛНД.

На Лиге особенно сказалась гибель её харизматичного лидера Абд ар-Раззака ад-Дандаши в 1935 г. В борьбе за пост генерального секретаря ЛНД победил Сабри аль-Асали из известной дамасской семьи (впоследствии был премьер-министром). Уже в 1930-х аль-Асали был близок к Шукри аль-Куватли, хотя последний был сильно старше.

В 1936 г. аль-Куватли прямо предложил Сабри аль-Асали присоединиться к Национальному блоку. Тот согласился, спровоцировав конфликт в Лиге. В итоге аль-Асали исключили из руководства ЛНД. При поддержке Национального блока аль-Асали избрался в парламент, и заседал там много лет. ЛНД по большей части исчезла в концу 1930-х. Она оставалась активна и после 1937 г.: в частности, поддерживала восстание 1936–39 гг. в Палестине. Но позициям Национального блока в Дамаске ЛНД уже всерьёз не угрожала.

Историк Philip Khoury предлагает рассматривать отношения аль-Куватли с ЛНД в контексте фракционной борьбы между лидерами Национального блока в Дамаске. У Блока уже было молодёжное крыло (aš-šabāb al-waṭanī), а с 1936 г. – военизированное молодёжное движение Стальные рубашки (al-qumṣān al-ḥadīdiyya). Однако их курировал не Шукри аль-Куватли, а другая фракция нотаблей из Дамаска (в частности, Фахри аль-Баруди, который был ближе к Джамилю Мардам-бею, чем к Куватли).

Связи с ЛНД могли дать Куватли собственную опору среди образованной городской молодёжи. В те годы молодёжь всё больше вовлекалась в уличную политику. Молодые врачи, учителя, юристы, а также учащиеся университетов и старших школ участвовали в анти-французских акциях протеста и забастовках. Поддержка этой прослойки едва ли не была решающей в борьбе за власть и независимость, но становилась всё важнее. На это указывает и распространение (пускай и ограниченное) политических партий с модернистскими идеологиями вроде коммунистов или ССНП.

*В сборнике Rethinking Nationalism in the Arab Middle East (1997) под редакцией James Jankowski и Israel Gershoni

«Я не знаю, дойдёт ли дело до наземной войны. Но достаточно авиации и иных средств… Мы вступили в тотальную (šāmila) войну, которая через пейджеры дотянулась до тысяч ливанцев. Авиация бьёт повсюду, повсюду, и ничего не боится. Мы вступили в тотальную войну», – считает Валид Джумблат, самый влиятельный друз в Ливане и экс-глава Прогрессивно-социалистической партии.

Вчера, пока Хезболла стреляла по Хайфе и окрестностям, Израиль бомбил юг Ливана, долину Бекаа и южные пригороды Бейрута. В ударах израильских ВВС убито порядка 500 человек, включая 35 детей, сообщает минздрав Ливана. Это самые большие потери в Ливане за 1 день, в т.ч. среди гражданских.

Вчера ЦАХАЛ призвал жителей юга Ливана эвакуироваться, и многие уехали (с октября более 100 тыс.ливанцев уже покинули деревни у границы). В Ливане это воспринимается как попытка депопуляции юга, чтобы надавить на Хезболлу (ведь там у неё много сторонников). Хезболла же настаивает, что не даст жителям севера Израиля вернуться в свои дома, пока идёт война в Газе

Еврейский квартал Бейрута Вади Бу Жмиль (Wādī Abū Ǧamīl), 1968 г.

Здание на возвышенности — Большой дворец. Он успел побывать османскими казармами, потом резиденцией французских колониальных властей, а с 1940-х там заседает ливанское правительство. Вади Бу Жмиль расположен прямо около Дворца (к северо-западу).

Евреи жили в Ливане вплоть до гражданской войны (1975-90) гг., но почти все они покинули страну в годы конфликта из-за нестабильности: в 1970-х еврейский квартал оказался на линии фронта, а в 1980-х иудеев начали похищать и убивать.

В отличие от стран вроде Сирии, где евреев стали дискриминировать на фоне арабо-израильского конфликта, до какого-то момента ливанская община, сосредоточенная главным образом в Бейруте, чувствовала себя достаточно комфортно. И это несмотря на то, что с конца 1960-х ливанская столица была одним из центров деятельности Организации освобождения Палестины — особенно западные районы Бейрута, где и находится Вади Бу Жмиль.

(Schulze, The Jews of Lebanon)

📸Robert Zebib, 1968

🇮🇱🇱🇧Сегодня Израиль перешёл к бомбардировкам районов, которые не славятся присутствием Хезболлы. Под ударом оказались две области Горного Ливана: населённый друзами и христианами Джабаль аш-Шуф в южной части горной цепи, а также преимущественно христианский Кисраван/Кесерван северо-восточнее Бейрута (в этой части Горного Ливана также исторически проживает немного шиитов).

В деревне Maʿayṣara в Кесерване Хезболла установила кордон вокруг места авиаудара, передаёт L'Orient-Le Jour со ссылкой на анонимный местный источник. Там убито по меньшей мере четверо, 18 человек ранены. В СМИ пишут, что целью удара был член Хезболлы, по одной версии – шейх Мухаммад Амр, уроженец Маъйсары, работающий в аппарате Хезболлы в Горном Ливане.

Израильский удар в районе деревни Джун (Ǧūn) в Шуфе также убил минимум четверых, семеро ранены; сообщается в том числе, что пострадали гражданские.

Израиль заявляет, что интенсивными бомбёжками последних дней истощает ракетный арсенал Хезболлы. При этом пока не вполне ясно, что именно ВВС бомбили в Горном Ливане. Скорее всего, это была инфраструктура Хезболлы, хотя не обязательно ракеты (возможно, система связи, оружейный цех или что-то другое). К тому же в т.ч. через Ливанские горы идёт логистика Хезболлы. Это привлекло всеобщее внимание, когда прошлым летом в христианской деревне Кахале перевернулся грузовик Хезболлы, и завязалась перестрелка с местными.

Вдобавок, в обеих областях у Хезболлы есть союзники и партнёры. В особенности Кесерван с 2005 г. известен как бастион Свободного патриотического движения (СПД), крупнейшего христианского союзника Хезболлы (хотя на последних выборах в 2022 г. СПД и сдало позиции в Кесерване).

В то же время, Израиль продолжает бомбить бастионы Хезболлы на юге и северо-востоке страны. По последним данным, в сегодняшних израильских ударах погибло 22 человека. Десятки людей ранены, минздрав продолжает собирать данные. UPD: по последним данным, во вчерашних ударах по Ливану убито 72 человека, 392 ранены.

Писать пока не получается, но говорить – вполне. Вместе с Максимом Junger Orientalist рассказали «Медузе» об эскалации на ливанском направлении.

https://meduza.io/episodes/2024/09/25/izrail-nanosit-udary-po-hizballe-na-yuge-livana-zachem-emu-vtoroy-front-v-dopolnenie-k-sektoru-gaza

🇱🇧🇮🇱 Считается, что одним из главных преимуществ Хезболлы является её организация. В том смысле, что она завязана не столько на личности, сколько на структуры. Это касается как военного/террористического аспекта её деятельности, так и политического и социального. Подобная ставка на институты отличает её от большинства политических партий Ливана.

Поэтому я бы не ждал развала Хезболлы даже в случае ликвидации руководства.

В то же время, если Хасан Насралла убит – это, безусловно, очень болезненный удар. Насралла – харизматический лидер и символ главных побед, которыми так гордится Хезболла: вывод израильских войск из Южного Ливана в 2000 г. и неспособность Израиля уничтожить/критически ослабить Хезболлу в войне 2006 г. Но, опять же, Хезболла никогда не была партией Насраллы в том смысле, в каком шиитское Движение Амаль – партия Набиха Берри, а христианская Катаиб – партия семьи Жмайелей. Сейчас сложно сказать, кто возглавит Хезболлу, ведь мы не знаем наверняка не только судьбу Насраллы, но и участь его вероятного преемника Хашема Сафи ад-Дина (глава Исполнительного совета; входит в Совета джихада). Однако Хезболла – это огромная структура с определённой иерархией, у руководителей есть заместители и т.д.

Разумеется, убийства опытных руководителей не могут не сказаться на организованности и возможностях Хезболлы (а ведь помимо Насраллы ЦАХАЛ сейчас охотится на руководство вооружённого крыла).

По крайней мере до последних событий Израилю удавалось увеличивать давление на Хезболлу, избегая региональной войны (из-за нежелания Ирана и США) и наземного вторжения. Однако в Ливане операции последней недели не добавляют любви к Израилю. Из-за бомбёжек понедельник, видимо, стал самым смертоносным днём в Ливане со времён гражданской войны (1975–90), причём среди погибших и раненых есть гражданские. Кадры десятков тысяч беженцев с юга, тысячи людей, ночевавших сегодня в Бейруте на площадях и улицах, разрушенные жилые дома (по всей видимости, инфраструктура Хезболлы в Бейруте расположена под жилыми массивами)… не говоря уже о войне в Газе, которая из-за больших жертв среди гражданских воспринимается как геноцид, о чём заявляют не только Хезболла и союзники, но и, например, патриарх Маронитской католической церкви Бишара ар-Раи.

Перед очередными ударами по южным пригородам столицы – ключевому бастиону Хезболлы – Израиль призвал жителей эвакуироваться. Это воспринимается как дальнейшее давление на Хезболлу через её гражданских сторонников и месть за то, что обстрелы шиитской группировки не дают израильтянам вернуться на север страны.

Ещё в прошлый четверг Хасан Насралла обещал, что Хезболла продолжит обстреливать Израиль, пока тот не достигнет перемирия в Секторе Газа. На кону стоит репутация Хезболлы – перед лицом Израиля, стран региона и своих собственных сторонников и избирателей. Так что, полагаю, она не готова капитулировать. В частности поэтому она не хочет соглашаться на прекращение огня без перемирия в Газе. Ей хотелось бы восстановить силу сдерживания — особенно на фоне всё более болезненных ударов Израиля. Хезболла также расширила географию обстрелов и увеличила интенсивность, но ей ещё есть, куда эскалировать. С другой стороны, непонятно, готов ли Иран дать ей зеленый свет на удары, которые могут спровоцировать региональную войну. Вдобавок, в Ливане с самого вступления Хезболлы в войну призывают не втягивать страну в большую войну, и даже некоторые союзники критикуют её участие в нынешнем конфликте.

Валид Джумблат пишет: «Сеййид Хасан Насралла и его товарищи присоединились к длинному каравану мучеников, павших за Палестину. Приношу соболезнования Хезболле, её сторонникам, а также поминаю невинных гражданских».

Валид Джумблат – влиятельный политик-друз, много лет (1977–2023) возглавлявший Прогрессивно-социалистическую партию. С середины 2000-х он был ближе к критикам Сирии и Хезболлы, однако в нынешней войне призывает проявить сплочённость, не радовать Израиль расколами и не дать втянуть Ливан в тотальную войну (которая, по его словам, уже началась). Полагаю, для него также важно иметь прямые контакты с Хезболлой в условиях столь непредсказуемого кризиса. Летом у Валид-бея завязался редкий публичный спор с духовным лидером израильских друзов.

🇱🇧🇮🇱Вчера Валид Джумблат в интервью каналу al-Arabiyya призвал достичь перемирия на ливано-израильской границе и не связывать этот фронт с Газой. Влиятельный друзский политик подчеркнул, что жители Ливана должны вернуться в свои дома — как и израильтяне, эвакуированные с севера.

На намёки ведущей, что Хезболла ослаблена и настало время покончить с её влиянием в Ливане, Валид-бей возразил, что всё должно происходить в рамках национального согласия. Он подчеркнул, что никто в Ливане не может навязывать свою волю другим, так что необходимо уважать шиитов и их представителей.

Джумблат полагает, что Нетаньяху хочет втянуть США в войну с Ираном.

По мнению Валид-бея, пора завершить войну и заняться рассмотрением нерешённых вопросов, включая выборы президента и назначение нового правительства. В Ливане уже два года нет ни полноправного кабинета, ни главы республики. Джумблат подчеркнул, что нужен диалог, но сначала нужно перемирие. Он также поддерживает идею усилить ливанскую армию, чтобы она лучше контролировала юг страны.

Джумблат пресёк попытку ведущей свести политику и конфликты в Ливане к отношениям между конфессиями. Несмотря на то, что у Хезболлы в Ливане множество критиков, в последние дни политические и религиозные фигуры разных конфессий выражают соболезнования и призывают к солидарности.

🇱🇧🇮🇱Сходил в подкаст русской службы ВВС обсудить ситуацию в Ливане. Записывались в четверг, то есть ещё до гибели Насраллы.

Поговорили том, какие районы бомбит Израиль и почему, о беженцах с юга Ливана, пейджерах, перспективах перемирия и позиции Ирана.

За полторы недели в Ливане погибло больше тысячи человек, сотни тысяч покинули свои дома на юге Ливана и в южных пригородах Бейрута. Высшее руководство Хезболлы в значительной степени уничтожено, но она продолжает обстреливать север Израиля.

В 1960-х в ливанской политике было несколько вопросов, раскалывавших общество. Во-первых, это реформы президента Фуада Шехаба (1958-64) и его преемника Шарля Хелу (1964-70). Во-вторых, – отношения с арабским миром, в особенности Египтом под руководством Гамаля Абдель Насера. После Шестидневной войны и подъёма Организации освобождения Палестины (ООП), ключевой темой стало палестинское вооружённое присутствие и споры о том, на какие жертвы Ливан должен идти ради помощи палестинцам. Это резонировало с дискуссиями об идентичности Ливана между пан-арабистами и пан-сиристами с одной стороны и ливанскими националистами с другой.

Реформы Шехаба были направлены на то, чтобы снизить неравенство в обществе, увеличить роль государства в экономике и укрепить контроль правительства над периферией. Правительства той поры основали центральный банк, государственный Ливанский университет, начали создавать социалку и активнее инвестировать в отдалённые регионы.

Будучи выходцем из небогатой семьи, Фуад Шехаб не понаслышке знал о неравенстве в ливанском обществе. Он был военным по профессии и дослужился до главнокомандующего ливанской армией. Армейская служба не считалась особенно престижной, но для многих выходцев с периферии это был редкий социальный лифт. Шехаб также знал, что страна полна противоречий, чреватых насилием. В конце концов, сам он стал президентом как компромиссный кандидат после гражданской войны 1958 года, длившейся несколько месяцев.

В своих реформах президент Шехаб опирался на технократов, но также на ту часть политических элит, которая была готова поддержать реформы. Например, до какого-то момента в коалицию шехабистов входили Прогрессивно-социалистическая партия Камаля Джумблата, а также Катаиб (фалангисты) Пьера Жмайеля. А среди элит с периферии в лагере шехабистов особенно выделялся Рашид Карами – самый популярный политик в Триполи, “северной столице” Ливана, и многократный премьер-министр. Вдобавок, многие политики поддерживали президента из-за его широких полномочий, чтобы продвигать собственные интересы.

У Шехаба было немало оппонентов и критиков. 31 декабря 1961 его попыталась свергнуть крайне-правая ССНП. Более влиятельные политики критиковали, в частности, попытки правительства регулировать экономику. Это неудивительно, ведь среди политиков было немало людей с бизнес-интересами в банках и внешней торговле. Однако с годами оппозиция всё больше критиковала то, как Шехаб опирался на Второе бюро – военную разведку. Рост влияния Второго бюро сопровождался злоупотреблениями.

Отношения с Египтом были ключевой темой в конце 1950-х. Популярность Насера среди пан-арабистов и не только стала важным фактором во внутренней политике Ливана, Сирии и Ирака тех лет. Некоторые ливанцы видели в нём угрозу независимости своей республики.* Публичный конфликт президента Камиля Шамъуна (1952-58) с Каиром способствовал накалу страстей накануне вооружённого восстания оппозиции в мае 1958 года, с которого начались “события 1958 г”.

Фуад Шехаб, напротив, избрал курс умиротворения Насера, лично встретился с ним, воздерживался от критики Каира, в про-западные военные блоки не вступал. К концу 1960-х – после распада Объединённой арабской республики (1961), “Вьетнама Насера” в Северном Йемене и Шестидневной войны – Насер уже явно не угрожал суверенитету Ливана, но оставался политической и культурной иконой.

Зато на фоне взлёта популярности Ясира Арафата и движения ФАТХ (с 1968) Бейрут стал одним из главных центров деятельности ООП (а после 1970 – главным). Атаки на Израиль и теракты, организованные с территории Ливана, привели к регулярным бомбардировкам Южного Ливана израильскими ВВС. Поведение боевиков в Ливане – установка блокпостов, открытое ношение оружия вне лагерей беженцев, похищения, столкновения с ливанской армией и т.д. – способствовали поляризации в обществе. Это стало одной из причин гражданской войны 1975-90гг.

*хотя, насколько, я знаю, Насер не предпринимал шагов, чтобы аннексировать Ливан, вполне довольствуясь огромным неформальным влиянием на массы и политиков + финансированием некоторых про-египетских сил

🇮🇱🇵🇸🇱🇧Израиль убил одного из командиров вооружённого крыла ХАМАС в Ливане, а также его жену и двоих детей, передают арабские СМИ со ссылкой на ХАМАС. Произошло это в лагере палестинских беженцев эль-Беддауи на севере Ливана, около г. Триполи.

Это первый удар Израиля в этом регионе. Триполи и окрестности – преимущественно суннитская область, но заметную часть её населения составляют христиане и алавиты. Около города расположено два лагеря беженцев – эль-Беддауи и Нахр аль-Баред.

Публичных структур Хезболлы в этом регионе особо нет, но у неё там есть союзники. Так, с Хезболлой сотрудничают депутаты Фейсал Карами и Джихад ас-Самад, аль-Ахбаш (в 2022 г. их кандидат Таха Наджи избрался в парламент от Триполи – после множества попыток), а также исламистская партия Исламская группа, которая в последние годы сблизилась с Хезболлой и ХАМАС. Вооружённое крыло Группы (Силы аль-Фаджр) участвует в нынешней войне с первых месяцев. Эта исламистсая партия действует и севернее Триполи, в области Аккар, а к юго-востоку от Триполи находится Згарта – родовое гнездо про-сирийской династии Франжье. Сейчас Хезболла настаивает на избрании Сулеймана Франжье президентом.

С другой стороны, многие в Триполи не любят Хезболлу и Сирию (как и израильтян) и голосуют за критиков Тегерана и Дамаска. Например, на последних выборах (2022) в парламент прошли такие критики Хезболлы, как экс-министр Ашраф Рифи (суннит) и кандидат от христианских Ливанских сил Ильяс Хури.

С начала войны Израиль регулярно наносит удары по командирам палестинских группировок в Ливане, причём не только ХАМАС и Исламского джихада. 30 сентября Ливан потряс удар в столичном квартале Кола, расположенном вне южных пригородов. Тогда погибло три руководителя из НФОП. Затем израильские ВВС нацелились на крупнейший лагерь палестинских беженцев в стране – Эйн аль-Хильве, расположенный в Сайде/Сидоне. Целью был местный командир Бригад мучеников аль-Аксы; сообщается, что убиты шестеро, включая троих детей. Исторически Бригады, возникшие в начале 2000-х, тесно связаны с ФАТХ, хотя сейчас руководство ФАТХ не вполне контролирует Бригады на местах.

Сайда/Сидон – третий или четвертый город Ливана по населению, но социально-экономическая обстановка там была тяжёлой и до кризиса последних пяти лет. Сайда расположена южнее Бейрута и административно относится к Южному Ливану. Но, несмотря на близость к преимущественно шиитским областям южнее, Сайда – город в основном суннитский, хотя там живут и шииты, и христиане, и ещё полвека назад жили иудеи.

Лагеря палестинских беженцев не контролируются властями Ливана напрямую. За безопасность там в основном отвечает движение ФАТХ, которое сотрудничает с официальным Бейрутом. Однако на практике в лагерях действуют и другие палестинские организации, включая разных радикальных исламистов. Это касается не только ХАМАС, но и экстремистских групп поменьше, иногда – со связями с джихадистами в Сирии. Иногда такие группировки вступают в столкновения с силами ФАТХ. “Вакуум безопасности” также способствует сотрудничеству с криминалом и радикалами за пределами лагерей.

Но в большинстве своём в лагерях живут гражданские, причём живут бедно и без ливанского гражданства, что лишает их доступа ко многим профессиям и мешает вырваться из нищеты. Впрочем, с социальными лифтами в Ливане и за пределами лагерей не очень, в том числе в таких крупных городах как Триполи и Сайда.

С обострения, начавшегося две недели назад, в несколько раз выросло число погибших в Ливане. По данным ливанского минздрава на 3 октября, с начала войны (т.е. с 8.10.2023, когда Хезболла начала обстреливать Израиль) в Ливане убиты 1974 человека, включая 127 детей. Более девяти тысяч ранены. В это число входят как гражданские, так и боевики. Кадры разрушенных домов, гибель гражданских, миллион беженцев и удары вне традиционных бастионов Хезболлы создают у многих ливанцев ощущение, что под атакой вся страна. Некоторые политические силы призывают к перемирию.

🇮🇱🇱🇧В своей вчерашней речи Наим Касем – замгенсека Хезболлы – намекнул на готовность к перемирию с Израилем без перемирия в Секторе Газа. Весь год Хезболла отказывалась прекращать обстрелы Галилеи, пока Израиль не договорится с ХАМАС. Об этом не раз говорил Хасан Насралла – в том числе в своей последней речи; то, что перемирия в Газе и Ливане неотделимы друг от друга, на прошлой неделе повторил и глава МИД Ирана, посещая Бейрут.

В этой связи любопытно, что депутат парламента от Хезболлы Хусейн аль-Хадж Хасан накануне заявлял, что шиитская группировка продолжит «поддерживать и защищать» Газу. Но не стал отвечать, продолжает ли Хезболла настаивать на одновременном перемирии, отмечает корреспондентка аль-Джазиры Zeina Khodr. «Приоритет сейчас – закончить варварскую агрессию против Ливана и ливанцев», – считает аль-Хадж Хасан.

Во вчерашнем выступлении – втором с гибели Насраллы – Наим Касем также сказал, что бежать из домов из-за израильских обстрелов — это часть жертвы (taḍḥiya) и часть битвы. Хезболла знает, что её сторонникам тяжело, но так надо, и она обещает помогать. Из слов Касема следует, что нового генсека Хезболла ещё не выбрала.

Помимо этого, Касем отметил национальное единство со всеми конфессиями на фоне кризиса, особенно с шиитским Движением Амаль. «Ты как старший брат для всей Хезболлы», – заявил Касем, обращаюсь к Набиху Берри – спикеру парламента (с 1992) и лидеру Движения Амаль (с 1980; тогда крупнейшее шиитское ополчение, сегодня – одна из двух политических сил, представляющих шиитов). В своей речи Касем дал Берри зелёный свет на переговоры.

Берри давно выступает в качестве более умеренной шиитской силы, способной вести диалог с Западом (когда-то он даже жил в США). Эту роль он играл как в 1980-х, так и весь последний год, пока США и Франция пытались добиться перемирия. Избиратели Берри живут на юге Ливана, особенно в прибрежных районах, но также в пригородах Бейрута.

В то же время, по словам Касема, сейчас Хезболла готова говорить «только» о перемирии. По всей видимости, это ответ партиям и политикам, которые призывают выбрать президента. Этот пост вакантен уже два года, и пока выхода из тупика не видно: Хезболла и большинство союзников (кроме христианского СПД) поддерживают кандидатуру Сулеймана Франжье; с этим не согласна оппозиция, близкая к Ливанским силам; но ни у одного из этих лагерей нет большинства в парламенте.

Наим Касем также заверил слушателей, что Хезболла остаётся организованной силой, несмотря на болезненные удары последних недель. Информация и навыки есть у преемников убитых, координация между подразделениями продолжается. Это борьба на истощение, и Хезболла не планирует моргать первой, настаивает Касем.

«У нас один выход — сопротивление, стойкость и сплочённость. Это наш выбор ради победы. Мы победим Израиль иншалла. Он не добьётся своих целей. Неужели наш предводитель мученик сеййид Хасан Насралла не говорил, что минуло время поражений, настало время побед? Или вы не верите ему?»

За последние две недели как Израиль, так и Хезболла расширили географию обстрелов. Продолжаются удары по южным пригородам Бейрута, ставшие регулярными пару недель назад, а также бомбардировки Южного Ливана, северо-востока (Баальбек-Хермель), и периодически, районов без публичного присутствия Хезболлы. В Израиле сирены теперь регулярно звучат в Акко, Хайфе и южнее; за последнюю неделю ракеты из Ливана впервые долетели до Хадеры и даже агломерации Тель-Авива. По словам Касема, наземные бои идут уже неделю.

С начала войны на этом фронте (8 октября) в Ливане убито более 2 тыс. человек, большинство – за последние две недели. Гибнут и гражданские; с сентября Хезболла перестала отчитываться о погибших боевиках. В Израиле убито несколько десятков гражданских и несколько десятков военных. Раненых с обеих сторон в разы больше. В Ливане более миллиона человек покинули свои дома (как на юге страны, так и в пригородах столицы), спасаясь от бомбардировок/следуя указаниям ЦАХАЛ. Многие десятки тысяч израильтян из приграничных районов также не могут вернуться домой из-за обстрелов Хезболлы.

Вид на Средиземное море и Ливанские горы с кампуса Американского университета в Бейруте.

Столичный район Рас Бейрут, 1960 г.

🇱🇧🇮🇱Валид Джумблат призвал как можно скорее добиться перемирия при поддержке ООН, реализовать резолюцию Совбеза ООН 1701 и выбрать президента Ливана. В интервью ливанскому каналу LBCI Валид-бей первым делом подчеркнул, что «на юге помимо Хезболлы есть [мирные ливанские] граждане», и их деревни сейчас разрушаются огнём ЦАХАЛ. Джумблат упомянул кадры из Яруна – приграничной деревни со смешанным мусульманским и греко-православным населением, которая выглядит так.

Юг Ливана действительно весьма разнообразен конфессионально. Хотя большинство населения там составляют шииты, в городах и деревнях Южного Ливана столетиями живут христиане (православные и католики, включая маронитов) и сунниты. А юго-восток Ливана (особенно Вади ат-Тайм) – один из историечских центров расселения друзов. Хотя политически на юге доминируют Хезболла и Амаль, на последних выборах два мандата отошло независимой оппозиции (православному врачу Ильясу Жради и политактивисту-друзу по имени Фирас Хамдан).

Валид Джумблат также заявил, что Биньямин Нетаньяху ведёт регион к «хаосу, не больше и не меньше». Он даже сослался на мнение лидера израильской оппозиции Яира Лапида (партия Еш Атид), что Биби подвергает еврейское государство опасности.

На вопрос LBCI, дойдёт ли ЦАХАЛ до Бейрута на этот раз, Валид-бей вновь призвал избрать президента и добиться перемирия. Он также советует «усилить государство, которое существует в лице армии, сил ЧС, некоторых министерств. Минздрав существует, социальные и иные службы есть. Вечные обвинения, что государства не существует — это самоуничижение. Существует, но его нужно усилить». Ливанские госструктуры действительно отличаются системной коррупцией и неэффективностью, и в политике есть даже выражение wen ed-dawle?! («Где государство?» на местном диалекте арабского). Из-за слабости социальной поддержки от государства граждане часто обращаются за такими услугами (включая медицину и образование) к политикам, которые в т.ч. таким образом обеспечивают политическую лояльность избирателей.

На вопрос ведущего, ослабнет ли Хезболла, бывший глава (1977–2023) Прогрессивно-социалистической партии ответил: «В конце концов в стране есть граждане-шииты… давайте будем очень ясными в том, что мы уважаем их чувства в этой величайшей катастрофе, постигшей Ливан и шиитов… и всех других, кто принимает основные удары по югу и южным пригородам».

«Это катастрофа для Ливана, хотя некоторые и считают, что сторонники Хезболлы — это не часть ливанского общества».

Про Хасана Насраллу экс-глава ПСП вновь сказал, что тот стал «мучеником за Палестину», но добавил, что не хочет сейчас поминать прошлое. «Есть ошибки или участие в союзах, которые были… неподобающими». Видимо, речь о таких эпизодах, как союз Хезболлы с режимом Асадов (в своё время убившим и Камаля Джумблата, отца Валид-бея), участие в убийстве экс-премьера Рафика аль-Харири, а также нападения боевиков Хезболлы на западный Бейрут и друзские районы Горного Ливана в мае 2008 года.

На вопрос, является ли нынешний кризис худшим из тех, что видел Валид-бей, тот посоветовал не тревожить «раны прошлого» и в очередной раз призвал к перемирию и избранию президента.

В другом недавнем выступлении Джумблат призвал реализовать не только резолюцию 1701, но и «все предыдущие решения». Это, конечно, прозрачный намёк на разоружение Хезболлы в соответствии с резолюцией 1559. С середины 2000-х Валид Джумблат был ближе к лагерю критиков Хезболлы и Сирии, хотя в начале нынешней войны занял осторожную позицию. В частности, он поддерживал «сопротивление» Хезболлы в пригриничных районах, дистанцировался от некоторых инициатив её критиков, спорил с духовным лидером друзов Израиля, но также призывал «не дать втянуть» Ливан в большую войну, а теперь, когда она началась, призывает к перемирию.