Первый военный переворот в истории Сирии произошёл в ночь на 30 марта 1949 года – на фоне войны с Израилем и всего через несколько лет после того, как страна стала независимой от Франции. Его организовал полковник Хусни аз-Заим (1897-1949). Вскоре после переворота Заим назначил себя президентом, повысил себя до маршала и стал единоличным правителем Сирии.

За несколько месяцев своего правления он успел поссориться со всеми ведущими политическими силами. Его режим преследовал коммунистов, арабских националистов, сторонников конституционного правления, землевладельцев, запрещал их партии и газеты. Консервативные слои общества были недовольны его реформами в сфере прав женщин и курсом на секуляризацию. В августе 1949 года Хусни аз-Заима свергли и убили сирийские военные.

Один из источников, из которых мы знаем о правлении Хусни аз-Заима – воспоминания его деверя и личного секретаря по имени Назир Фанса. Назир Фанса был журналистом и работал редактором в газете Алиф-Ба. Эта газета появилась в Дамаске в начале 1920-х, и какое-то время служила рупором антиколониальной оппозиции в лице Национального блока. Добившись независимости, Национальный блок пришёл к власти и развалился на две партии. Так что Фанса был знаком с политиками, которые руководили Сирией во второй половине 1940-х.

В этот период и начинаются события, которые Назир Фанса описывает в своей книге «Дни Хусни аз-Заима: 137 дней, которые потрясли Сирию». Мой перевод отрывков из этих воспоминаний опубликован в журнале «Неприкосновенный запас».

Хотя Фанса избегает прямой критики своего деверя, в книге Хусни аз-Заим предстаёт как человек хитрый, манипулятивный, властолюбивый – и готовый злоупотреблять своим положением. Лично мне нравится этот пассаж:

В молодости аз-Заим и правда был авантюристом. Например, как-то раз он повздорил с французским офицером из-за того, кто из них будет танцевать с одной дамой. Тогда аз-Заим поднял свой отряд по тревоге и арестовал этого француза. А порой он играл и жульничал, или, как говорят любители азартных игр, «метил карты».

В ближайшие дни я побольше расскажу об обстоятельствах переворота, внутренней и внешней политике режима Заима, а также о роковой ошибке, которая привела к его свержению.

Конфликт военных и политиков накануне путча

Полковник Хусни аз-Заим захватил власть во время первой арабо-израильской войны, будучи главнокомандующим сирийской армией. Свой пост он занял, когда война с Израилем уже началась и предыдущий руководитель был уволен из-за неудач на фронте.

У сирийской армии были серьёзные проблемы со снабжением, и в целом война шла не слишком успешно. Президента и правительство обвиняли в том, что коррупция и непотизм подорвали боеспособность молодой сирийской армии. Политики же возлагали ответственность на военных.

Это сопровождалось коррупционными скандалами в армии. Из-за халатности офицера по имени Фуад Мардам-бей восемь тысяч винтовок, которые Сирия закупила в Италии, оказались… в Израиле. Военный суд приговорил полковника Мардам-бея к смерти (в итоге его не казнили). Полковник Антуан Бустани оказался в центре скандала, когда выяснилось, что кто-то зарабатывает на поставках масла для жарки. Эти коррупционные разбирательства усиливали недовольство среди офицеров.

В парламенте депутаты не стеснялись критиковать военных на заседаниях. Как вспоминал Назир Фанса, секретарь и деверь полковника Заима), в авангарде «кампании» против военных и лично Хусни аз-Заима стоял депутат Файсал аль-Асали. Это был политик из Дамаска, союзник президента Шукри аль-Куватли. аль-Асали требовал снять аз-Заима с должности главнокомандующего.

Кроме того, военным не нравилось высокомерное отношение гражданского руководства Сирии. Во многом это связано с социальными барьерами. Назир Фанса пишет, что премьер-министр принадлежал к «феодальной аристократии». Это были наследники семей, которые в конце Османской империи стали крупными землевладельцами, контролировали значительную часть торговли и занимали духовные и административные должности. В годы французского правления (1920-1946) представители именно этого социального слоя стояли во главе антиколониальной оппозиции. Они же играли большую роль как в Национальной, так и в Народной партиях. Этот социальный слой нередко называли «феодальным» из-за огромной власти над крестьянами, которую сохраняли сирийские землевладельцы.

Среди военных, напротив, было немало выходцев из среднего класса, людей без родственников в парламенте, которым удалось сделать карьеру главным образом потому, что им посчастливилось получить образование. Военная карьера была не слишком притягательна для молодёжи из знатных семей, а вот для людей из среднего класса или бедных семей армия была неплохим социальным лифтом.

Ситуацию усугубляли личные конфликты. Назир Фанса утверждает, что министр обороны Халед аль-Азм – типичный представитель «феодальной аристократии» – «ненавидел» полковника аз-Заима, который возглавлял армию. «Порой аз-Заиму приходилось часами ждать, прежде чем его пустят в кабинет аль-Азма на заранее назначенную встречу. Иногда его и вовсе не пускали к министру».

Как пишет Назир Фанса, на фоне этих нападок в парламенте, коррупционных скандалов и личных конфликтов Хусни аз-Заим решил, что «хочет устроить военный переворот и бросить в тюрьму всех, кто его унижал».

(Sami Moubayed, Damascus Between Democracy and Dictatorship)

Встреча, на которой военные решились на переворот, прошла 24 марта 1949 года в Дамаске – дома у журналиста Назира Фансы. Чтобы не привлекать внимание, заговорщики приходили в штатском и не все сразу. Вот как описывает встречу Фанса:

В начале встречи все выпили. Даже Хусни аз-Заим, который обычно не пил из-за диабета, в ту ночь выпил вместе с остальными.

Из первых же реплик офицеров я понял, что на мысль о перевороте их натолкнули непрекращающиеся нападки в парламенте со стороны Фейсала аль-Асали, депутата от аз-Забадани и лидера Кооперативной социалистической партии.

Главнокомандующий армией, то есть Хусни аз-Заим, был зол, и раздражение читалось на лицах других офицеров. Аз-Заим начал собрание с рассказа о встрече с высокопоставленными офицерами, которая состоялась за день до того в ставке верховного командования в Кунейтре. Там также обсуждались несправедливые нападки, которым подвергалась армия в парламенте.

Аз-Заим обсуждал идею военного переворота с офицерами в Кунейтре. Однако они посчитали, что в эту трудную минуту борьбы с сионистским врагом прежде всего нужно сохранить родину и повременить с такими мыслями.

Вместо переворота аз-Заим и другие высокопоставленные офицеры в Кунейтре нашли другое решение: передать политикам петицию – в качестве предостережения. Насколько я помню, в ту ночь в моем доме аз-Заим говорил следующее:

«Мы составили петицию, и этим утром я лично отнес ее домой президенту. Мы обсудили ее в присутствии премьер-министра и министра обороны Халеда аль-Азма. И вместо того, чтобы заверить меня, что они с интересом отнесутся к содержанию петиции или хотя бы просто ознакомятся с ней, они сказали мне… Знаете, что они мне сказали?! Они сказали: “Вот в это превратилась наша армия? Офицеры теперь занимаются делами мухтаров и составляют петиции?”»

Тогда я почувствовал то, что чувствовали аз-Заим и офицеры, собравшиеся у меня дома. Меня огорчало то, как политики обращаются с ними; мне стало обидно, когда они заговорили о слухе, будто Халед аль-Азм собирается отомстить офицерам, подписавшимся под петицией, как только будет подписано перемирие с Израилем. [...]

Аз-Заим и другие офицеры, собравшиеся в моем доме, наперебой жаловались на пренебрежение, жертвой которого стала сирийская армия. Один из них заявил, что в некоторых частях солдаты голодают по несколько дней; другой рассказал, что офицеры стали отказываться от исполнения обязанностей, особенно после ареста подполковника Антуана Бустани и его товарищей [...]

Другой пожаловался, что некоторые выпускники военной академии уже четыре месяца ждут назначения лейтенантами, хотя по закону уже должны были носить лейтенантские погоны.

В час ночи собравшиеся решили, что переворот состоится, чего бы это ни стоило. Аз-Заим попросил меня принести Священный Коран, и я принес. Один за другим офицеры поклялись на священной книге, что они сохранят в секрете эту встречу и переворот, который назначили на 29 марта 1949 года.

Почему США поддержали переворот Хусни аз-Заима?

Ещё до переворота 30 марта 1949 г. полковник аз-Заим поддерживал контакты с американским посольством в Дамаске. У США было несколько причин сотрудничать с Заимом. Во-первых, они опасались коммунистической угрозы. Компартия пользовалась значительной поддержкой, а у её лидера Халеда Бакдаша были неплохие отношения с сирийским руководством. К тому уже Хусни аз-Заим рассказывал американцам, якобы коммунисты вооружают курдов для захвата власти в Дамаске.

Во-вторых, Дамаск не хотел согласовывать нефтепровод TAPLINE, который проходил из Саудовской Аравии в Ливан по территории Сирии. В-третьих, в контексте первой арабо-израильской войны (1948-49) США хотели, чтобы Сирия заключила перемирие с Израилем. Наконец, Дамаск претендовал на турецкую провинцию Хатай, которую Франция передала Турции накануне Второй мировой.

Президент Шукри аль-Куватли и его правительство не шли на уступки по этим вопросам.

Главным контактом Заима в посольстве США был военный атташе майор Stephan Meade. Он дал понять сирийскому полковнику, что хотя Вашингтон не будет прямо участвовать в перевороте, американцы не против свержения аль-Куватли. Заим заверял майора Мида, что рассчитывает на союз Сирии с США, а заодно – в качестве жеста доброй воли – передал ему списки коммунистических активистов. В ответ Заим рассчитывал получить и военную помощь – материальную плюс обучение. Когда Заим стал президентом, Стефан Мид был награждён медалью за заслуги перед Сирией.

Хусни аз-Заим не подвёл своих американских партнёров. Уже в первые недели после переворота начались аресты коммунистов, а лицензия Компартии была отозвана. Переговоры с Израилем возобновились уже в конце апреля – через месяц после путча (перемирие подписали в июле). 16 мая Заим договорился по поводу нефтепровода TAPLINE. В начале лета Заим расширил антисоветскую кампанию, а десятки левых оппозиционеров оказались за решёткой. Кроме того, Заим отказался от территориальных претензий к Турции.

Почему американцы выбрали именно Хусни аз-Заима? Агент ЦРУ Майлс Коупленд и другие сотрудники американского посольства встречались с разными сирийскими офицерами. Они искали человека достаточно властолюбивого и смелого, чтобы решиться на военный переворот.

Хусни аз-Заим идеально подходил на эту роль. Впоследствии Коупленд вспоминал: «Он [Заим] хотел власти по неверным причинам. Ему нравился антураж и удовлетворение собственного эго от того, что он главный. И до тех пор, пока всё внимание обращалось на него, стоило только ему войти в комнату, и пока к нему обращались Ваше Превосходство, он был готов оставаться американской марионеткой».

В обмен на про-американскую политику Хусни аз-Заим хотел от США признания своего режима, союза, помощи в расширении и модернизации сирийской армии, а также экономической помощи.

(Douglas Little, Cold War and Covert Action: The United States and Syria, 1945-1958; Sami Moubayed, Damascus Between Democracy and Dictatorship)

Первый сирийский диктатор

Поначалу Хусни аз-Заим хотел сотрудничать с политиками, которые руководили Сирией до переворота. Двумя ведущими силами в 1940-х были Национальная и Народная партии. В первой лидерами были политики из Дамаска, во второй – из Алеппо; и в то время как Национальная партия во внешней политике ориентировалась на Египет, Народная стремилась к более тесному сотрудничеству с Ираком. Президент Шукри аль-Куватли, которого сверг Заим, опирался на Национальную партию.

Однако большинство ведущих политиков из обеих партий отказались работать с путчистами. Они считали новый режим нелегитимным. Осознав, что никто из популярных политиков не хочет быть премьер-министром при полковнике, Заим назначил главой правительства себя самого, а заодно возглавил МВД и минобороны.

Хотя одной из заявленных целей переворота было установление «подлинной демократии», довольно быстро стало ясно, что Хусни аз-Заим строит первую диктатуру в истории независимой Сирии. Десятки газет были закрыты или лишились лицензии, оппозиционеров бросали в тюрьму и пытали — как, например, Мишеля Афлека, одного из основателей партии Баас. В соседних камерах могли сидеть как политики-«аристократы» из Национальной и Народной партий, так и радикалы из Компартии или Баас.

Хусни аз-Заим произвёл себя в маршалы (al-mušīr), причём это звание было введено специально для Заима. Он заказал специальную форму и скипетр за несколько тысяч долларов, и попутно наградил себя десятками медалей. Кроме того, он повадился носить монокль и набрал себе телохранителей из числа черкесов (видимо, по аналогии с черкесской гвардией иорданских королей).

В июне должны были пройти «выборы» президента. Однако единственный альтернативный кандидат снял свою кандидатуру в процессе «кампании». На плебисците Хусни аз-Заим получил 99,98% голосов и 25 июня формально стал президентом Сирии.

При этом Хусни аз-Заим считал себя сирийским воплощением Ататюрка и хотел реформировать сирийское общество, сделав его более светским. Вероятно, главным достижением его правления было то, что женщины получили право голосовать на выборах. Помимо этого, аз-Заим упразднил титулы бей и паша, принялся за секуляризацию законов и стал бороться с ношением фески. Программа в Университете Дамаска была изменена, чтобы больше походить на образование в Американском университете в Бейруте – важном центре науки и культуры в арабском мире. Режим Заима также вкладывался в инфраструктурные проекты.

А вот и сам Хусни аз-Заим (1897-1949) – организатор первого военного переворота (1949) и первый диктатор в истории Сирии.

Внешняя политика Хусни аз-Заима

В конце 1940-х годов в Сирии шли бурные дискуссии об идентичности и внешней политике страны.

Национальная партия президента Шукри аль-Куватли выступала за независимость Сирии и более тесное сотрудничество с Египтом. Оппозиционная Народная партия хотела сближения с Ираком и Иорданией.

Сирийская социальная националистическая партия (ССНП) выступала за Великую Сирию в её «естественных границах». Партия арабского возрождения* (Баас) провозглашала курс на духовное обновление и политическое единство всех арабов. Коммунисты же в первую очередь ориентировались на Советской Союз.

Как я уже писал выше, ещё до переворота у Заима были связи с США. После переворота он не только удовлетворил основные претензии Вашингтона (трубопровод, перемирие с Израилем, аресты коммунистов), но и согласовывал кандидатуры послов в некоторые страны.

Вскоре после захвата власти Заим взялся улучшать отношения с Ираком. У свергнутого Шукри аль-Куватли были плохие отношения с Багдадом, поэтому там не расстроились, когда его свергли. Уже в первые дни после переворота аз-Заим стал посылать сигналы, якобы он хочет в той или иной форме объединить Сирию и Ирак.

Египет и Саудовская Аравия всерьёз испугались, что Сирия окажется под контролем Багдада. В итоге, хотя у них были хорошие отношения со свергнутым президентом аль-Куватли, они признали режим Хусни аз-Заима. Заручившись их поддержкой, сирийский правитель передумал сотрудничать с Ираком. Тогда отношения с Багдадом испортились, а сирийцев, заподозренных в связях с династией Хашимитов, стали сажать в тюрьму.

Дело в том, что монархические режимы в Египте и Ираке боролись за первенство в арабском мире. Претензии Египта основывались на том, что он был крупнейшей и самой развитой арабской страной. В Ираке же правила династия Хашимитов, которая в Первую мировую восстала против Османской империи. После войны представитель династии эмир Фейсал попытался основать независимое арабское королевство со столицей в Дамаске. В итоге Франция прогнала Фейсала из Сирии, но британцы предложили старому союзнику трон Ирака. Брат Фейсала, эмир Абдалла, стал первым правителем Иордании.

У Хашимитов были плохие отношения с Саудовской Аравией. Основатель саудовского королевства Абд аль-Азиз Аль Сауд в 1920-х завоевал королевство Хиджаз, которым правил отец Фейсала и Абдаллы, Хусейн. На рубеже 1920-30-х из Саудовской Аравии совершались набеги на Иорданию.

Сирия была важнейшей из сцен, где разворачивалось противостояние между Хашимитами и их оппонентами в Каире и эр-Рияде.

Отношения с руководством Ливана у аз-Заима не сложились. Поворотный момент в отношениях с Бейрутом наступил в июле 1949 г., когда сирийский диктатор выдал ливанским властям Антуна Сааде — основателя и вождя Сирийской социал-националистической партии (ССНП). Ливанское правительство почти сразу казнило Сааде, обвинявшегося в попытке захвата власти. Хотя таким образом Заим наладил отношения с Ливаном, попутно он настроил против себя офицеров, которые поддерживали ССНП. Они сыграли важную роль в свержении и убийстве маршала аз-Заима 14 августа того же года.

*Партией арабского социалистического возрождения она стала уже в начале 1950-х, когда баасисты объединились с Арабской социалистической партией Акрама Хаурани. Хаурани, кстати, тоже участвовал в перевороте Хусни аз-Заима, но в итоге их пути разошлись.

(Sami Moubayed, Damascus Between Democracy and Dictatorship)

🇱🇧🇸🇦 На прошлой неделе посол Саудовской Аравии в Ливане встретился с Сулейманом Франжье –кандидатом в президенты, которого поддерживают шиитские партии Хезболла и Движение Амаль. Это первая встреча между послом Валидом аль-Бухари и Сулейманом Франжье с тех пор, как последний включился в президентскую гонку.

По всей видимости, визит Франжье в резиденцию аль-Бухари стоит рассматривать в контексте нормализации отношений между Саудовской Аравией и Ираном.

Позиция эр-Рияда по президентским выборам в Ливане менялась несколько раз. Сначала саудиты вообще не проявляли особого интереса; потом вроде как включились в процесс, но это не привело к осязаемым результатам. В частности, это никак не улучшило позиции Мишеля Моавада – кандидата, которого поддерживают оппоненты Хезболлы (в т.ч. партии, близкие к саудитам).

Теперь посол аль-Бухари говорит, что королевство примет любого кандидата, если его изберут при общем согласии.

Позиция Саудовской Аравии может повлиять в первую очередь на поведение депутатов фракции «Национальная умеренность». В основном это представители суннитских политических династий с севера Ливана, которые раньше были в блоке Саада Харири – лидера крупнейшей суннитской партии, которая не участвовала в парламентских выборах 2022 года.

Однако встречи с аль-Бухари недостаточно, чтобы Сулейман Франжье стал президентом. Против него по-прежнему выступают крупнейшие христианские партии – Свободное патриотическое движение (СПД) и Ливанские силы, а также куда менее популярная Катаиб.

Ливанские силы и Катаиб хотят избрать президента, который бросит вызов Хезболле и Ирану. Особых шансов на успех у них нет, и это было понятно с самого начала. Вероятно, их последовательная поддержка Мишеля Моавада – попытка угодить избирателям, а заодно набить цену перед переговорами. В 2014-16 гг. парламент тоже никак не мог выбрать нового президента, и после двух лет кризиса Ливанские силы поддержали Мишеля Ауна – союзника Хезболлы, который воевал с боевиками ЛС ещё в годы гражданской войны (1975-90). В обмен партия получила пост вице-премьера и три министерства.

Свободное патриотического движение тоже выступает против избрания Сулеймана Франжье – несмотря на свой союз с Хезболлой. У этого есть несколько причин.

Во-первых, лидер СПД Джибран Басиль сам хочет стать преемником своего зятя на посту президента.

Во-вторых, начиная с массовых протестов осени 2019 года популярность СПД снижается: на последних выборах (2022) партия впервые получила меньше депутатов, чем Ливанские силы, и перестала быть крупнейшей христианской партией в парламенте. Возможно, СПД – после 15 лет во власти – хочет показать, что не принадлежит к традиционным лагерям (за/против Хезболлы и Сирии), а борется со всеми коррумпированными политиками разом. СПД настаивает, что спикер парламента Набих Берри – само воплощение коррупции (тут с СПД сложно не согласиться). А ещё Набих Берри – близкий союзник Сулеймана Франжье (а также Хезболлы). Так что СПД может позиционировать свою оппозицию Франжье как борьбу с коррупционерами.

Более того, СПД прямо обвиняет Франжье в коррупции: аунисты припоминают, как несколько лет назад бизнесмены братья Рахме, близкие к Франжье, продали некачественное топливо электрической госкомпании Électricité du Liban (EDL). В ответ на это Франжье возразил, что СПД больше десяти лет возглавляет министерство энергетики (это правда) и, следовательно, несёт ответственность за катастрофический кризис в энергетической сфере (это не совсем правда – компанией EDL руководит комиссия с представителями разных партий).

Главный козырь СПД – один из крупнейших христианских блоков в парламенте. Если Сулеймана Франжье изберут президентом без голосов СПД или Ливанских сил, новому главе государства будет не хватать «христианской легитимности» (только христианин-маронит может быть президентом Ливана). Это будет выглядеть, как будто мусульмане – в первую очередь шииты – навязали своего кандидата.

Ливан уже больше полугода живёт без президента, год – без правительства, и три года – в условиях экономического кризиса, граничащего с гуманитарной катастрофой.

🇮🇱 Израильский арабский политик Айман Оде уходит из политики. Он не будет участвовать в следующих выборах в Кнессет, но сдавать свой мандат досрочно не планирует. Оде возглавляет Хадаш – политический альянс, важнейшим элементом которого является израильская компартия.

Айман Оде родился в Хайфе в 1975 году. Прежде чем стать генеральным секретарём Хадаш в 2006 году, он был депутатом в городском совете Хайфы. Пост генсека он занимал до 2015 года.

Хадаш – еврейско-арабская партия, однако большинство её избирателей – арабы, как и все депутаты (с 2006 по 2019 гг. у неё был депутат-еврей Дов Хенин; в 2019 г. его сменил Офер Кассиф). Она возникла в конце 1970-х как объединение коммунистов, части израильских Чёрных пантер* и некоторых арабских и левых групп поменьше.

Айман Оде также возглавлял Объединённый арабский список** – объединение четырёх основных арабских партий, основанное в 2015 году. Дело в том, что накануне очередных выборов электоральный барьер был повышен (до 3,25% голосов), и арабские партии боялись не пройти по одиночке. Объединённый список обычно становился третьей фракцией в Кнессете, но всегда оставался в оппозиции. Пару лет назад Объединённый арабский список окончательно развалился.

Сейчас Айман Оде также возглавляет союз Хадаш и Тааль (светская партия Ахмада Тиби) в парламенте. Они вместе шли на последние выборы, а сейчас у них общая фракция (пять депутатов) в Кнессете.

Почему Айман Оде уходит?

Как пишет газета Haaretz, ему было бы сложно избраться на очередной срок из-за внутренних правил Хадаш. Если член партии заседает в Кнессете больше восьми лет, то чтобы снова пойти на выборы, ему нужно получить две трети голосов в партийном совете. Источники Haaretz в Хадаш утверждают, что Оде не набрал бы столько.

Политический аналитик Ихаб Джабарин также считает, что Айман Оде решил уйти из-за снижающейся поддержки внутри Хадаш.

Хотя Хадаш десятилетиями говорит о еврейско-арабском сотрудничестве, первой арабской партией, которая вошла в правящую коалицию, стала исламистскся партия Раам. Она поддерживала правительство Бенета и Лапида 2021-22 гг. Впрочем, это неудивительно: в то время как Раам и стоящее за партией Исламское движение считают, что нужно сосредоточиться на социально-экономических проблемах арабских граждан и избегать острых тем, Хадаш последовательно поднимает вопрос о правах тех палестинцев, которые не являются гражданами Израиля.

*Чёрные пантеры – израильское движение, которое возникло в начале 1970-х и боролось за права и улучшение социально-экономического положения евреев с Ближнего Востока и из Северной Африки. Исторически европейские евреи-ашкеназы занимают в среднем лучшее положение в обществе, поскольку именно с них начинались сионистское движение и государство Израиль. Восточные же евреи-мизрахи приехали в Израиль как беженцы из арабских стран лишь в середине ХХ века; ашкеназы к этому моменту уже полвека как создавали еврейские политические и экономические институты в Палестине и руководили ими.

**Строго говоря, его лучше переводить как Общий/Совместный (muštaraka) список, потому что Объединённым (muwaḥḥada) арабским списком себя называет Раам (al-qāʾima al-ʿarabiyya al-muwaḥḥada)

Что стало с депутатом Файсалом аль-Асали после переворота?

Напомню, что сирийские военные были очень недовольны критикой со стороны аль-Асали в парламенте.

Вот что происходило в Дамаске в первый день переворота (30 марта 1949) согласно воспоминаниям Назира Фансы:

Хусни аз-Заим выбрал здание полицейского управления на площади аль-Марджа в Дамаске в качестве временной штаб- квартиры. Оттуда он управлял делами государства, оказавшегося в его руках. Его приказы выполнились точно и спокойно.

Утром нового дня аз-Заим попросил меня собрать влиятельных политиков, чтобы обсудить с ними сложившуюся ситуацию и сформировать демократическое правительство в соответствии с Конституцией. (…)

Внезапно в кабинет аз-Заима вошли несколько офицеров. Перед собой они вели депутата Фейсала аль-Асали, известного своими длинными растрепанными волосами. В последние месяцы беспочвенная вражда этого озлобленного депутата к Хусни аз-Заиму и нападки на полковника лишь способствовали росту влияния аз-Заима. Аз-Заим сказал аль-Асали в полном спокойствии: «Смотри-ка, Фейсал, я мог приказать убить тебя при задержании. Но я предпочел унизить тебя перед всеми, кого ты здесь видишь».

После этого он сказал Ибрахиму аль-Хусейни: «Отвезите его в тюрьму и состригите с него эту мочалку».

Файсал аль-Асали пережил заключение, некоторое время позанимался политикой в Сирии, а затем – как и многие видные политики 1940-50-х – оказался в эмиграции. Умер в Женеве в 2015 году.

🇱🇧 Спустя почти полвека во главе Прогрессивно-социалистической партии Валид Джумблат передаёт пост председателя своему сыну Теймуру. ПСП – крупнейшая партия ливанских друзов, и одна из ключевых партий ливанского истеблишмента.

В 1949 году её основал Камаль Джумблат – выпускник Сорбонны, любитель йоги и наследник влиятельного землевладельческого клана. На протяжении 1950-70-х годов Камаль-бей был одним из ведущих ливанских политиков, а в начале гражданской войны (1975-90) он возглавлял Ливанское национальное движение (ЛНД). Это была коалиция левых и арабско-националистических партий, которые состояли в союзе с Ясиром Арафатом.

В 1976 году Сирия ввела войска в Ливан, чтобы предотвратить поражение христианских ополчений. Ливанское национальное движение и их палестинские союзники решили дать сирийцам бой. Вероятно, за это Камаль-бей и поплатился жизнью: в 1977 году его убили – предположительно, сирийские спецслужбы.

Тогда-то партию и возглавил его сын Валид. Говорят, что до убийства отца Валид-бей не особо интересовался политикой, предпочитая её мотоциклам. Тем не менее, с 1977 года и до наших дней он остаётся самым влиятельным друзом в Ливане.

Своим положением Валид-бей обязан не только происхождению, но и собственным способностям. Он считается очень умным и осторожным политиком, который чутко чувствует, куда дует ветер.

Валид Джумблат провёл друзскую общину через гражданскую войну. Его партия и ополчение создали собственную администрацию в друзских регионах в южной части Ливанских гор. В то же время Валид-бей начал сотрудничать с Дамаском.

Благодаря этому, когда война закончилась поражением анти-сирийских сил, Джумблат стал одним из ключевых политиков в послевоенной системе. Границы избирательных округов гарантировали, что у Прогрессивно-социалистической партии будет солидная фракция в парламенте, а сам Валид-бей неоднократно был министром.

Однако в начале 2000-х отношения Джумблата с Дамаском заметно охладели, и в 2005 году ПСП присоединилась к требованиям вывести сирийские войска из Ливана.

В том же году сирийская армия ушла – на фоне массовых демонстраций и под давлением международного сообщества. После этого ПСП стала одной из главных партий в Союзе 14 марта – политическом альянсе партий, которые критиковали Сирию и требовали разоружения Хезболлы. Партия Джумблатов заседала сначала в правительствах Союза 14 марта, а потом в правительствах национального единства.

Несмотря на это, у Валид-бея сложились неплохие отношения с некоторыми политиками из лагеря союзников Хезболлы. Например, ещё в 1980-х он сблизился с Набихом Берри. Тогда Берри возглавлял крупнешее шиитское ополчение – Движение Амаль. После войны Движение Амаль стало партией, а сам Набих Берри с 1992 года занимает пост спикера парламента.

Хотя сейчас Прогрессивно-социалистическая партия находится в лагере оппонентов Хезболлы, Валид-бей известен как человек, склонный к компромиссам – разумеется, во имя сохранения власти и денег друзской общины. В частности, хотя в ходе нынешних президентских выборов* депутаты ПСП сначала голосовали за кандидата в президенты Мишеля Моавада, пару месяцев назад Джумблат предложил найти более компромиссную фигуру.

*У Ливана нет президента с начала прошлого ноября.

Ещё в 2017 году Валид-бей дал понять, кто его наследник. В родовом гнезде Джумблатов в деревне аль-Мухтара проходила церемония, посвящённая 50-летию с убийства Камаля Джумблата. На этом ежегодном мероприятии Валид-бей возложил бело-чёрную арафатку на плечи своего сына Теймура.

В следующем году Валид-бей – впервые с конца войны – не стал переизбираться в парламент. Вместо него на выборы 2018 года пошёл Теймур-бей. Однако Джумблат-старший сохранил пост председателя Прогрессивно-социалистической партии.

Формально Теймур Джумблат возглавит ПСП только в конце июня. Источники l’Orient Today утверждают, якобы он менее склонен к компромиссам с лагерем Хезболлы, чем его отец. Так или иначе, Теймур-бея ждёт немало вызовов.

На последних выборах в его родном избирательном округе (Горный Ливан 4) хорошо выступили кандидаты от оппозиции (несмотря на то, что у независимых политиков не получилось сформировать общий список). Трое из них – друз Марк Дау, суннитка Халима Каакур и христианка Наджат Аун Салиба – в итоге стали депутатами парламента. Они представляют политические силы, которые критикуют сразу все традиционные партии и хотят отстранить от власти «политический класс», который правит страной с конца гражданской войны (1975-90).

Впрочем, насколько я понимаю, Дау, Каакур и Салиба избрались не за счёт кандидатов от ПСП, а за счёт их оппонентов. Успех Марка Дау и вовсе лишил мандата эмира Таляля Арслана – представителя второй самой влиятельной друзской семьи в Ливане, которая уже несколько столетий конкурирует с Джумблатами.

Кроме того, изменения в регионе – примирение Ирана и Саудовской Аравии, победа президента Башара Асада в гражданской войне и возвращение Сирии в Лигу арабских государств – могут вновь привести к росту сирийского влияния в Ливане. Тогда в Дамаске могут припомнить, что Валид-бей ещё в 2011 году поддержал сирийскую революцию – особенно если Теймур-бей действительно окажется не склонным к компромиссам.

Однако последние выборы (2022) обернулись поражением для некоторых союзников Сирии – христианин Элие Ферзли, друзы Таляль Арслан и Виам Ваххаб, а также Сирийская социал-националистическая партия. А один наследственный депутат, близкий к Дамаску, сначала проиграл выборы оппозиционному политику, но вернул себе мандат через суд (Фейсал Карами из Триполи). Тем не менее, ряд влиятельных про-сирийских политиков остаются в строю (в первую очередь кандидат в президенты Сулейман Франжье и шиитское Движение Амаль).

❗️🇱🇧 Христиане хотят Джихада

Христианские партии выдвинули нового кандидата в президенты Ливана. Им стал Джихад Азур. Он возглавляет подразделение Международного валютного фонда, которое отвечает за Ближний Восток и Центральную Азию. В 2005-08 гг. он был министром финансов в первом правительстве, сформированном после вывода сирийских войск из Ливана.

Джихада Азура поддерживают все основные христианские партии: Ливанские силы, Свободное патриотическое движение и Катаиб. Примечательно, что СПД и ЛС сумели договориться, ведь они – давние конкуренты. Ливанские силы – крупнейшая партия, которая требует разоружения Хезболлы, а СПД – ключевой христианский союзник шиитской партии с 2006 года. А в конце 1980-х Ливанские силы – тогда ещё не партия, а ополчение – воевали с основателем СПД генералом Мишелем Ауном. Вместе с СПД за Азура планирует голосовать армянская партия Дашнакцутюн, давние партнёры аунистов.

Вероятно, Азура поддержит также Прогрессивно-социалистическая партия – крупнейшая партия ливанских друзов. Ещё зимой лидер ПСП Валид Джумблат предложил троих компромиссных кандидатов, среди которых был и Джихад Азур.

Тем временем кандидат Мишель Моавад, которого ранее поддерживали оппоненты Хезболлы, снял свою кандидатуру. Можно ожидать, что небольшой парламентский блок, к которому принадлежит Моавад, также будет голосовать за Азура.

Кроме того, за Азура готовы голосовать 12 депутатов, которые не связаны с традиционными партиями. Возможно, его также поддержит фракция Национальная умеренность. Она собрала предсавителей суннитских политических династий с севера Ливана, которые раньше были с семьёй Харири.

Для того, чтобы избраться президентом Ливана, нужно получить две трети голосов депутатов парламента. Если ни один кандидат не получает достаточной поддержки, во втором раунде достаточно, чтобы за него проголосовало 65 депутатов из 128. Сторонники Азура утверждают, что у них есть 65 голосов. Арифметика подсказывает, что это так, по крайней мере, если Азура поддержит Национальная умеренность (с учётом прогулов на практике желательно иметь больше 65 голосов).

В ноябре-январе депутаты 11 раз собирались, чтобы выбрать главу республики. Блок Хезболлы и её союзников на тот момент даже не говорил, кто его кандидат, и сдавал пустые листы; а кандидат противников Хезболлы Мишель Моавад даже не приблизился к заветным 65 голосам. Впрочем, до второго раунда голосования дело ни разу не дошло: депутаты Хезболлы и её союзников – в том числе СПД – покидали зал заседаний после первого раунда и таким образом срывали кворум. Сможет ли Хезболла сорвать кворум без поддержки СПД и армян-дашнаков? Не факт.

При этом Хезболла и Движение Амаль продолжают поддерживать Сулеймана Франжье – своего давнего союзника, который, как и Мишель Моавад, принадлежит к известной политической династии из города Згарта. В частности, генеральный секретарь Хезболлы Хасан Насралла сообщил патриарху Маронитской церкви Бишаре ар-Раи, что шиитская партия не отступится от кандидатуры Франжье. Проблема в том, что его не поддерживала ни одна крупная христианская фракция, а пост президента зарезервирован для христиан-маронитов.

А на прошлой неделе газета al-Aḫbār, близкая к Хезболле, опубликовала интересную фотографию. На ней Джихад Азур запечатлён рядом с Мухаммадом Шата – бывшим министром, которого убили в 2013 году. Многие в Ливане считают, что за покушением стояла Хезболла. Вскоре газета поменяла иллюстрацию, но сигнал был послан.

🇱🇧🗳 Сегодня ливанский парламент снова попытался выбрать президента. Вот что из этого вышло:

• Лагерь сторонников Хезболлы впервые открыто голосовал за своего кандидата Сулеймана Франжье вместо того, чтобы сдавать пустые листы. Франжье получил 51 голос.

• «Оппозиция» – традиционные партии, враждебные Хезболле*, плюс некоторые независимые депутаты – выставила нового кандидата, экс-министра финансов Джихада Азура. Он получил 59 голосов и занял первое место.

Это уже куда боле серьёзная заявка на победу, чем результаты их предыдущего кандидата Мишеля Моавада. Он так ни разу и не приблизился к заветным 65 голосам, а упёрся в потолок в районе 40 с копейками и в итоге выбыл из гонки.

• Свободное патриотическое движение – ключевой христианский партнёр Хезболлы – на этот раз голосовало за кандидата от оппозиции, Джихада Азура.

• 12 депутатов, которые не связаны с традиционными партиями и династиями и позиционируют себя как представители протестного движения осени 2019 года (блок Силы перемен/Депутаты перемен) вновь оказались расколоты. Часть из них поддержали Джихада Азура, часть – бывшего главу МВД Зияда Баруда.

• Суннитская фракция Национальная умеренность голосует за «новый Ливан». Таким образом депутаты призывают к диалогу. При этом член фракции Ахмад аль-Хейр пообещал, что скоро он и его коллеги назовут имя настоящего кандидата.

Эта фракция собрала представителей суннитских политических династий с севера Ливана, которые раньше были в союзе с династией премьер-министров аль-Харири.

• После голосования часть депутатов покинула зал заседаний. Спикер парламента Набих Берри заявил, что второго тура не будет из-за отсутствия кворума.

• Чтобы стать президентом, кандидат должен получить две трети голосов в первом раунде и 65 голосов во втором. Всего в парламенте 128 депутатов. Спикер парламента Набих Берри настаивает, что на каждом новом заседании выборы начинаются с первого раунда. Часть депутатов несогласны с такой интерпретацией конституции.

• Прошлая попытка выбрать президента была в январе (главы государства нет с ноября). В стране уже год нет правительства, а худший со времён гражданской войны (1975-90) социально-экономический кризис продолжается.

*В первую очередь христианские Ливанские силы и Катаиб и друзская Прогрессивно-социалистическая партия.

Взлёт и падение Акко

За сто лет город Акка – некогда город крестоносцев Акра, а ныне Акко в Израиле – проделал путь от рыбацкой деревушки до важнейшего порта на сирийском побережье, отразил атаку Наполеона (1799) и был разрушен египетской артиллерией в 1831-32 гг., когда армия османского наместника Египта вторглась в османскую же Сирию.

В начале XVIII века Акка представляла собой небольшую арабскую деревню среди руин древнего города, где проживало несколько сотен человек. На пике, во второй половине столетия, это был город с населением порядка 25−30 тысяч человек, окруженный крепостной стеной. Акка была третьим крупнейшим городом османской Сирии — после Дамаска и Алеппо. Однако в 1840 году это вновь была деревня с населением около двух тысяч человек.

Кроме того, в середине XVIII века впервые за несколько столетий у города появилось политическое и стратегическое значение. Хотя формально Акка не являлась столицей провинции, с конца XVIII столетия и до разрушения города именно там проживал губернатор (вали) вилаета Сидон (Сайда). Этот османский регион включал в себя южную часть сиро-палестинского побережья.

Стремительный взлёт Акко в середине XVIII века связан с именем человека по имени Захир аль-Омар аз-Зейдани. (Ẓāhir al-ʿUmar az-Zaydānī) Он начинал свой путь на востоке Галилеи (в районе Тверии) как торговец и сборщик налогов в пользу местного османского губернатора. Уже через 30-40 лет шейх Захир стал правителем автономного княжества, которое на пике своего могущество контролировало средиземноморское побережье от Яффо на юге до Сидона на севере, а также Галилею.

Шейх Захир воспользовался двумя трендами: относительной слабостью центрального правительства в Стамбуле и ростом торговых связей с Европой. В этих условиях Захир аль-Омар захватил порт Акка и установил монополию на торговлю хлопком с Францией. На полученные деньги шейх Захир окружил Акко стеной и содержал отряд марокканских наёмников, чтобы соседние губернаторы не могли просто так избавиться от него. В результате Стамбулу было проще терпеть его и получать налоги (а также взятки).

Однако характерно, что Захир аль-Омар всегда стремился, чтобы его фактическая власть на местах подкреплялась формальным назначением из Стамбула. Очевидно, что он не стремился к независимости, однако в конце концов ввязался в конфликт с центральным правительством. Он погиб в 1775 году, но город ещё полвека оставался важным экономическим и административным центром.

Преемником шейха Захира стал мамлюк боснийского происхождения и османский военачальник Ахмад-паша аль-Джаззар («Мясник»). Он был губернатором Сидона (а периодически ещё и Дамаска) с конца 1770-х до своей смерти в 1804 году, но в основном его двор располагался в Акко. При Джаззаре были построены крепостные стены, которые до сих пор стоят вокруг старого города, а также главная мечеть Акко — мечеть аль-Джаззар.

В ближайшие дни я подробнее расскажу об этом феномене, основываясь на книге Acre: The Rise and Fall of a Palestinian City, 1730–1831 немецкого историка Thomas Philipp. Автор был профессором в моем родном университете Эрлангена и много лет исследовал историю Леванта в поздний османский период, в частности, исторически сложившиеся регионы внутри османской Сирии и их отношения с центральным правительством.

Как шейх Захир подчинил себе Галилею

Автором аккского экономического чуда был Захир аль-Омар аз-Зейдани (ок. 1690-1775). Его семья была бедуинского происхождения и проживала на востоке Галилеи, между Сафедом (Цфатом) и Тверией. Дед Захира, Зейдан, получил право собирать налоги в пользу османского правительства в районе Тверии, и это право перешло к его сыну и внуку. Помимо сбора налогов, клан аз-Зейдани занимался торговлей на маршруте Дамаск – Тверия – Назарет – Акко.

В 1730-х годах Захир аль-Омар постепенно ставит под контроль Галилею. Через браки и военную силу он подчиняет себе ключевые города – Тверию, Сафед и Назарет – и захватывает основные крепости. Османскому правительству было проще признать его законным правителем и сборщиком налогов, чем вмешиваться в дела на периферии империи и тратить ограниченные ресурсы.

В своих первых кампаниях в восточной Галилее Захир аль-Омар опирался на племенную конницу. Сначала это были всадники племени Сакр, которое жило между Сафедом и Наблусом (Шхемом) и любило грабить караваны. Отношения с Сакрами были непростыми, и в какой-то момент Захир аль-Омар набрал пару сотен всадников из собственного клана аз-Зайдани и перестал полагаться на Сакров, которые в итоге предали его. Наученный этим опытом, в конце 1730-х Захир аль-Омар собрал отряд магребинских наемников, которые отличались лучшей дисциплиной и были лояльны в первую очередь своему нанимателю, поскольку у них не было родственников в Галилее.

Судя по всему, уже в 1730-е годы Захир аль-Омар пытался распространить своё влияние южнее, в исторический регион Джабаль Наблус с центром в городе Наблус. Однако у него так и не получилось взять стратегически важную крепость Санур к северу от Наблуса, и эта область осталась под контролем местных кланов (на первый план тогда вышла семья аль-Джаррар).

В конце 1730-х Захир аль-Омар успешно противостоял губернатору (вали) Дамаска. В Дамаске в XVIII веке на первый план выходит влиятельная династия аль-Азм. Пользуясь слабостью центрального правительства, семья многие десятилетия контролировала пост губернатора. В Дамаске не могли не заметить успехи клана аз-Зейдани, и в 1738 году губернатор Дамаска Сулейман-паша аль-Азм устраивает свою первую военную экспедицию против Захира аль-Омара. Он попытался взять Тверию, но безуспешно. В 1741 году Сулейман-паша вновь осаждает Тверию, но город продержался достаточно долго, и губернатор ушёл: приближалось время паломничества в Мекку, и именно вали Дамаска отвечал за организацию каравана. В следующий раз Сулейман-паша пошёл на Тверию в 1743 году, но умер в самом начале кампании. Его преемник Асъад-паша аль-Азм не горел желанием воевать, и у него сложились мирные отношения с шейхом Захиром.

Таким образом, в начале 1740-х годов Захир аль-Омар подчинил себе Галилею, отбился от губернаторов Дамаска и собрал отряд наёмников, который финансировался за счёт торговли и части налогов, собиравшихся для османского султана. Следующей целью шейха Захира была Акка на берегу Средиземного моря. Через неё хлопок из Галилеи можно было продавать в Европу.

Шейх Захир захватывает Акко

Подчинив Галилею, Захир аль-Омар мог сосредоточиться на городе Акка (араб. ʿAkkā, ивр. ʿAko) на берегу Средиземного моря. Контролируя производство хлопка в Галилее и экспорт в Европу через порт Акко, шейх Захир получил бы надёжную финансовую опору своей власти в регионе.

У него были связи в городе начала 1730-х. Через арабского греко-католика по имени Юсуф аль-Кассис он установил контакт с французскими торговцами. Впоследствии аль-Кассис стал заведовать сначала коммерческими, а потом и административными вопросами Захира аль-Омара, и сам стал крупным торговцем. Его имущество было конфисковано в 1761 году, когда аль-Кассис с семьёй попытался бежать в Европу.

Среди французских торговцев в Акко шейх Захир нашёл союзника. Когда шейх посещал город, он обычно останавливался в гостях у француза по имени Joseph Blanc, который иногда ссужал ему деньги. Другие французы стали считать Жозефа агентом Захира аль-Омара.

Параллельно другие члены кланы аз-Зейдани стали сборщиками налогов деревне Шфаамр к востоку от Акко.

Наконец, Захир аль-Омар неоднократно просил османского губернатора Сидона назначить себя сборщиком налогов (мультазимом) в Акке. Однако губернатор раз за разом отказывал ему. Тогда около 1745 года шейх Захир просто пришёл в город, убил местного мультазима и провозгласил себя его преемником.

В 1740−60-х шейх Захир консолидировал свою власть в Галилее и Акке. Он установил монополию на торговлю хлопком: крестьян и иногда даже европейцев стали наказывать за попытки торговать без посредничества Захира аль-Омара. В 1746 он не побоялся арестовать французского торговца, которого застали дома у местного торговца. В итоге его отпустили за выкуп.

Кроме того, Захир аль-Омар с умом подходил к налогообложению, например, предлагал послабления в годы неурожая и для новых мигрантов, чтобы они заселяли окрестности Акко. Большое значение шейх Захир придавал безопасности на дорогах, где бедуины нередко грабили и похищали людей, чтобы потребовать выкуп. При нём ситуация на дорогах улучшилась.

В 1750 году Захир аль-Омар построил стену вокруг Акко. Причём сделал он это в рекордно короткий срок, пока потенциально опасный вали Дамаска был на ежегодном паломничестве в Мекку. К концу 1750-х шейх Захир также включил в своё княжество Хайфу. Он полностью перестроил город и окружил его городской стеной.

Формально Захир аль-Омар оставался сборщиком налогов (мультазимом) в подчинении у губернатора Сидона. Но на практике он был правителем небольшого автономного княжества. В 1768 году его статус был подкреплён титулом «шейх Акки, эмир Назарета, Тверии, Сафеда и шейх всей Галилеи».

Отношения с соседями: османские губернаторы, шииты, друзы, кланы Наблуса

Непосредственно к северу от Галилеи располагался исторический регион Джабаль Амиль. Большинство населения там составляли шииты, и в те времена влиятельные шиитские семьи пользовались значительной автономией от османского правительства.

Отношения с шиитами у шейха Захира складывались непросто: сначала они враждовали, но потом заключили союз. Захир аль-Омар стал выступать посредником между шиитами и губернатором Сидона; в частности, он помогал решать споры по поводу налогов. Взамен шейх получил ценных военных союзников.

Вместе они противостояли губернатору Сидона, который пытался ограничить автономию шиитов. Союзниками губернатора нередко выступали друзские эмиры, которые правили в Ливанских горах. Захир аль-Омар помогал шиитам защищаться от набегов друзов. Шииты же участвовали в его кампаниях против друзов, губернаторов Дамаска и Сидона, а также Наблуса.

В 1760-х годах отношения с новыми губернаторами Дамаска вновь обостряются. В 1761 году тогдашний вали Осман-паша получает приказ восстановить контроль над Хайфой, которая, по идее, входила в его провинцию.

Осман-паша попросил о помощи губернатора Сидона. Он сумел собрать 30 солдат, а корабль пришлось нанять у французского капитана. Захир аль-Омар узнал об экспедиции заранее, и когда она прибыла, он просто арестовал солдат, забрал корабль и оштрафовал капитана. Тогда у шейха Захира были и сила на местах, и, видимо, покровители в Стамбуле. В конце концов, благодаря экономическому росту Стамбул получал больше налогов и взяток, а шейх Галилеи не бросал вызов непосредственно султану.

Однако к началу 1770-х ситуация меняется. Захир аль-Омар лишается поддержки в столице, в то время как его оппонент, губернатор Дамаска Осман-паша аль-Курджи, добился назначения своих сыновей губернаторами Триполи и Сидона. Земли, которыми правил шейх Захир, входили в основном в провинцию (вилает) Сидон, и семейство губернаторов было настроено вернуть контроль нал этими территориями. Более того, они вступили в союз с друзами Горного Ливана.

Таким образом, шейх Захир оказался в кольце врагов: на севере, за дружественными шиитами в Джабаль Амиль, были губернаторы Сидона и Триполи, а также их союзники-друзы в горах. На востоке находился Дамаск, а на юго-востоке – Джабаль Наблус, где семья аль-Джаррар не забыла предыдущие походы шейха Захира против Наблуса. Всё это побудило его вступить с союз с османским наместником Египта, известным как Али-бей аль-Кабир. Али-бей как раз собирался вторгнуться в сиро-палестинский регион, и для шейха Захира это была уникальная возможность избавиться от опасных правителей в Дамаске, Сидоне, Триполи и Наблусе.

Падение шейха Захира (1770-1775)

Последние годы шейха Захира полны драматических поворотов судьбы, войн и предательств. Хотя в 1771 году его египетские союзники взяли Дамаск, а сам Захир аль-Омар при поддержке шиитских союзников захватил Сидон, в конечном итоге египтяне ушли. Вскоре в Каире произошёл переворот, и Али-бей аль-Кабир – османский наместник, восставший против султана – был убит. Так шейх всей Галилеи остался без ценного союзника и оказался втянут в конфликт со Стамбулом.

Однако 80-летний шейх Захир не сдавался, и продолжил воевать с османскими губернаторами, ненадолго захватил Яфу (Яффо) и снова попытался взять Наблус. И что характерно, в какой-то момент он сумел договориться со Стамбулом о помиловании и почти добился назначения губернатором Сидона.

Кроме того, в 1770-х у шейха Захира возникают конфликты с сыновьями. Некоторые из них считали, что отец засиделся и хотели больше власти. Али, который был наместником Сафеда (Цфата) и окрестностей, хотел контролировать больше деревень в Галилее и переманивал магребинских наёмников отца. Другой сын, который считал, что шейху Омару пора на пенсию, был Саид. Однако третий сын, Ахмад, бывший наместником Тверии, выступал союзником шейха Захира в противостоянии с Али и Саидом.

А в 1775 году в Палестину вторгается новый наместник Египта – на этот раз по приглашению Стамбула. Хотя султан согласился помиловать шейха Захира, он хотел ослабить его контроль над Галилеей. 20 мая войска наместника взяли Яфу: город был разграблен, а мужское население перебито.

В Акко распространилась паника, и население стало покидать город. 24 мая свою столицу покинул и шейх Захир. Его сын Али воспользовался ситуацией, чтобы захватить Акко и провозгласить себя правителем. Однако правил он всего неделю: когда египетские войска подошли к городу, наёмники Али разграбили, что могли, и покинули город. На следующий день наместник Египта взял Акко.

Захир аль-Омар потерял свою столицу, а его войска разбежались. Однако 10 июня наместник Египта внезапно умирает, и его войска поспешно возвращаются в Каир – ведь по факту именно там будет решаться вопрос о следующем наместнике. В этих условиях он вернулся в Акко, снова набрал отряд наёмников и уже 12 июня восстановил контроль над городом и своим княжеством.

Стамбул сразу же организовал очередную экспедицию против шейха Захира. По всей видимости, предполагалось, что представитель султана просто соберёт налоги, которые Захир аль-Омар задолжал Стамбулу. Однако по одной из версий, в ближайшем окружении шейха возникли разногласия. Греко-католик Ибрахим ас-Саббаг, который заведовал администрацией и финансовыми вопросами, настаивал, что Стамбул требует слишком много и удовлетворить его растущие аппетиты всё равно невозможно, так что проще не платить и опереться на военную силу. Капитан магребинских наёмников Ахмад-ага ад-Динкизли возражал, что лучше заплатить налоги и подчиниться, а не восставать против османского султана, защитника ислама. Шейх Захир согласился с Ибрахимом ас-Саббагом и стал готовиться к сражению.

Тогда Ахмад-ага приказал наёмникам не оказывать сопротивления османским войскам. Город был взят, а самого шейха Захира убили, когда он пытался сбежать. Это произошло в августе 1775 года.

Однако порт Акка, поднявшийся при Захире аль-Омаре, ещё полвека оставался одним из важнейших городов османской Сирии. Последующие правители продолжили политику торговых монополий – в первую очередь на хлопок, но также и другие сельхозпродукты, которые выращивали в османской Палестине и которые хорошо продавались в Европе (например, оливки и злаковые).

После убийства шейха Захира правителем Акки стал Ахмад-паша аль-Джаззар, который много лет был османским губернатором Сидона и Дамаска. Но о его правлении я расскажу в другой раз.

Карта расширения княжества Захира аль-Омара в Галилее

1730–1742: шейх Захир устанавливает контроль над востоком Галилеи, подчиняя себе такие города как Тверия, Сафед (Цфат) и Назарет

1742–1750: Захир аль-Омар распространяет влияние прибрежные области и берёт Акку/Акко (Acre на карте); этот порт становится его новой столицей

1750–1765: шейх Захир присоединяет Хайфу и в целом движется на юг, но не очень далеко: Дженин и Кейсарию он уже не контролировал

1767: так Томас Филипп датирует союз Захира аль-Омара с шиитами южного Ливана. На карте их территории отмечены чёрным

1771: княжество шейха Захира ненадолго расширяется на юг, вплоть до Яфы (Яффо). В начале 1770-х он также ненадолго берёт Сидон и прогоняет тамошнего османского губернатора (как и Дамаск, город был столицей провинции)

(Thomas Philipp, Acre: The Rise and Fall of a Palestinian City, 1730–1831)

🇱🇧 Патриарх Маронитской церкви Бишара ар-Раи вновь раскритиковал ливанских политиков. В своём недавнем выступлении он призвал их наконец-то избрать президента – дворец в Баабде пустует уже восемь месяцев – и отчитал их вмешательство в работу судебной системы.

Значительная часть речи была посвящена трагедии у пика Корнет ас-Саудаа на севере Ливанских гор. 1 июля двое христиан из города Бшарри были убиты там при неясных обстоятельствах. Возможно, они участвовали в перестрелке, которую пресекли военные. Армия утверждает, что по солдатам открыли огонь, и они ответили тем же.

В окрестностях Корнет ас-Саудаа уже давно тянется конфликт между жителями христианского Бшарри и суннитского Бкаа Сафрин – из-за земли и водных ресурсов. Так что вопрос политически чувствительный.

Однако по крайней мере на словах никто не хочет раздувать конфессиональный конфликт из-за этой трагедии. Политики, влиятельные в этой части страны, осудили насилие и призвали к сдержанности. Среди них – как сунниты из Триполи Наджиб Микати (и.о. премьер-министра), Ашраф Рифи и Фейсал Карами (депутаты), так и христиане Самир Джаджа (лидер партии Ливанские силы), его жена Стрида (депутат) и их конкуренты Сулейман Франжье (кандидат в президенты) и Вильям Таук (депутат). За мир и единство высказались также муфтий Триполи и Северного Ливана и местный маронитский архиепископ.

В то же время, политики не упускают возможность продвинуть свою повестку. 4 июля и.о. премьер-министра Наджиб Микати сформировал комиссию, чтобы урегулировать спор между Бшарри и Бкаа Сафрин. Однако христианские политики раскритиковали инициативу: Стрида Джаджа и Вильям Таук потребовали, чтобы дело решалось в суде, и заявили, что Микати подрывает принцип разделения властей. Уже на следующий день Микати приостановил работу комиссии. Самир Джаджа требует, чтобы комиссия была вообще распущена.

А Ашраф Рифи после разговора с Джаджа намекнул, что трагедия у Корнет ас-Саудаа могла быть провокацией с целью посеять рознь между суннитами и христианами. Вероятно, давний критик Хезболлы Рифи намекает именно на эту шиитскую партию. Некоторые полагают, что Хезболла заинтересована в конфликте между христианами и суннитами, чтобы склонить последних на свою сторону на президентских выборах. Хезболла свою причастность отрицает, а близкий к ней шиитский муфтий Ливана осудил инцидент и призвал не сеять вражду. Курсируют и другие версии, включая конфликт внутри большой и влиятельной семьи Таук из Бшарри, к которой принадлежали убитые.

Патриарх Бишара ар-Раи заявил, что к смерти мужчин привело то, что политики годами не давали реализовать судебные и административные решения, и в итоге дело дошло до трагедии. Ар-Раи подчеркнул, что конфликт должен быть урегулирован через суд.

В своём выступлении патриарх также раскритиковал практику «необходимых» решений. Хотя в Ливане нет ни президента, ни полноправного правительства, временное правительство предлагает законопроекты и назначает людей на ключевые посты (к слову, в конце июля истекает срок главы центробанка). С точки зрения ар-Раи – и многих христиан – это противоречит конституции и подрывает государственные институты. В то же время, ар-Раи предостерёг, что если ключевые посты – особенно в сфере безопасности – будут пустовать, это навредит безопасности Ливана.

Патриарх также осудил политиков за неспособность выбрать президента, несмотря на наличие двух сильных кандидатов. В частности, он сказал: «Господа министры и депутаты, важнейшая необходимость и ключ к решению проблем – это избрание президента республики. И если вы этого не сделаете, то совершите величайшее преступление: передадите государство и народ. А предательство – мать всех преступлений».

Поскольку пост главы государства закреплён за христианами, президента часто воспринимают как гаранта их прав. Сейчас президента нет, так что многие христиане чувствуют, что ключевые решения принимаются без их представителя и без учёты их мнения.