«Надеюсь, я смогу дожить до того дня, когда все застройщики обанкротятся, Япония обеднеет и все вокруг покроет высокая дикая трава», – эту несколько радикальную, но созвучную нашим мыслям цитату Хаяо Миядзаки мы обнаружили в канале Nowadesign.
На самом деле он посвящен дизайну со всего мира всех форм, видов и размеров. Здесь мы попали в Древесный лабиринт Энрике Оливейры, полюбовались северными мотивами в арт-объектах художницы Алёны Вальковой и обнаружили обаятельный подсвечник Puddle от бюро .dpt , который теперь живет в нашем бюро.
Другими словами, заходим сюда за порцией интересного и красивого, чего и вам советуем.
@nowadesign
На самом деле он посвящен дизайну со всего мира всех форм, видов и размеров. Здесь мы попали в Древесный лабиринт Энрике Оливейры, полюбовались северными мотивами в арт-объектах художницы Алёны Вальковой и обнаружили обаятельный подсвечник Puddle от бюро .dpt , который теперь живет в нашем бюро.
Другими словами, заходим сюда за порцией интересного и красивого, чего и вам советуем.
@nowadesign
#знакомимся
Это Primula auricula или первоцвет ушковидный, в народе медвежье ушко (не оч похоже). Растет в горах Центральной Европы, аборигенный вид Австрии, Болгарии, Румынии и прочая. Но в своем естественном состоянии он куда менее декоративен - желтые некрупные, хотя и милые цветы. На фото же садовый гибрид, один из сотен, которые вывели любители ботанических экспериментов и профессиональные садовники. В викторианской Британии родилась мода на Театр растений — разные цветущие растения в горшках выставлялись партерами и украшали дворы и палисадники. Так вот примулы играли в таких композициях первую скрипку. Сразу вспоминается проект про растения в театре.
Это Primula auricula или первоцвет ушковидный, в народе медвежье ушко (не оч похоже). Растет в горах Центральной Европы, аборигенный вид Австрии, Болгарии, Румынии и прочая. Но в своем естественном состоянии он куда менее декоративен - желтые некрупные, хотя и милые цветы. На фото же садовый гибрид, один из сотен, которые вывели любители ботанических экспериментов и профессиональные садовники. В викторианской Британии родилась мода на Театр растений — разные цветущие растения в горшках выставлялись партерами и украшали дворы и палисадники. Так вот примулы играли в таких композициях первую скрипку. Сразу вспоминается проект про растения в театре.
Южно-корейский дизайнер Muddy любит вспоминать мудрость Мис ван дер Рое «Нет ничего сложнее, чем сделать хорошее кресло. Построить небоскреб — куда проще». Впрочем, сам он кресла не делает, а только придумывает: все его произведения это 3D, но действительно крайне изобретательные. Вот одно из последних, кресло-ромашка. Остальные можно посмотреть в запретограме.
Дорогие наши читатели, сегодня каналу «Изящное садоводство» исполняется два года!
В прошлом году в этот день мы напоминали, кто мы такие и зачем здесь собрались – этот пост можно почитать здесь.
А сегодня хотим просто поблагодарить вас за то, что вас много и вы с нами. У нас действительно очень благодарная аудитория: столько реакций и комментариев – это правда большая редкость для телеграма (поверьте, нам есть с чем сравнить).
Именно благодаря вашей заинтересованности и вовлеченности нам удалось за два года собрать садовое комьюнити, в котором уже почти 13 000 участников, и разделить с вами нашу любовь к природе, садам и культуре.
Отдельное спасибо за добрые слова, которые вы пишете в личных сообщениях, они всегда становятся новой порцией вдохновения.
Оставайтесь с нами, впереди еще много цветущего, зеленого и прекрасного.
Фото, конечно, из прекрасного сада #madebymox
В прошлом году в этот день мы напоминали, кто мы такие и зачем здесь собрались – этот пост можно почитать здесь.
А сегодня хотим просто поблагодарить вас за то, что вас много и вы с нами. У нас действительно очень благодарная аудитория: столько реакций и комментариев – это правда большая редкость для телеграма (поверьте, нам есть с чем сравнить).
Именно благодаря вашей заинтересованности и вовлеченности нам удалось за два года собрать садовое комьюнити, в котором уже почти 13 000 участников, и разделить с вами нашу любовь к природе, садам и культуре.
Отдельное спасибо за добрые слова, которые вы пишете в личных сообщениях, они всегда становятся новой порцией вдохновения.
Оставайтесь с нами, впереди еще много цветущего, зеленого и прекрасного.
Фото, конечно, из прекрасного сада #madebymox
#осадахинетолько с Варварой Байрамовой
Чарльз Гамильтон был девятым сыном и четырнадцатым ребенком 6-го графа Аберкорна. Семья, хоть и была богата, но состояние, по праву оставленное Чарльзу, было не очень большим. Однако, его хватило на то, чтобы дважды отправиться в Grand tour по ту сторону Ла-Манша. Именно там, в поездке по Италии и Франции молодого графа посетила гениальная идея. В воздухе пахло переменами. Повсюду издавались книги о новом видении устройства садов. В Англии всё больше землевладельцев хотели на своих огромных сельскохозяйственных угодьях видеть не пастбища, а поражающие воображение сады. Чарльз Гамильтон придумал, как сделать так, чтобы теперь в Grand tour отправлялись не по странам континентальной Европы, а на Британские острова.
Вернувшись из последнего путешествия, граф стал планомерно скупать землю возле небольшой деревушки Кобэм в 27 километрах от Лондона. Свое поместье, состоящее сплошь из холмов, поросших диким кустарником и пастбищ, он назвал Пейнсхилл и даже не построив себе дома стал преобразовывать пустыри в «живые картины». В этом и состояла великая идея Чарльза Гамильтона. Создать сады, в качестве вдохновения и основы, используя живописные полотна самых модных в то время художников. «Живыми» же эти ожившие картины должны были делать посетители – с самого начала Гамильтон открыл парк для посещения, за что взимал немалую плату. Денег у Гамильтона не было. Чтобы построить парк он влез в чудовищные долги. Парк должен был содержаться за счет входной платы. И, надо сказать, что поначалу дела Чарльза Гамильтона шли крайне успешно.
Пейнсхилл, волей случая, стал практически первым парком, созданным по новым и пока неписанным канонам. Теоретики, писавшие о новой садовой моде, все свои умозаключения базировали на собственной фантазии. Теперь же, с появлением Пейнсхилл,а у теоретиков от садовой науки появилась возможность воочию увидеть то, что они представляли себе лишь умозрительно.
⬇️ ПРОДОЛЖЕНИЕ
Чарльз Гамильтон был девятым сыном и четырнадцатым ребенком 6-го графа Аберкорна. Семья, хоть и была богата, но состояние, по праву оставленное Чарльзу, было не очень большим. Однако, его хватило на то, чтобы дважды отправиться в Grand tour по ту сторону Ла-Манша. Именно там, в поездке по Италии и Франции молодого графа посетила гениальная идея. В воздухе пахло переменами. Повсюду издавались книги о новом видении устройства садов. В Англии всё больше землевладельцев хотели на своих огромных сельскохозяйственных угодьях видеть не пастбища, а поражающие воображение сады. Чарльз Гамильтон придумал, как сделать так, чтобы теперь в Grand tour отправлялись не по странам континентальной Европы, а на Британские острова.
Вернувшись из последнего путешествия, граф стал планомерно скупать землю возле небольшой деревушки Кобэм в 27 километрах от Лондона. Свое поместье, состоящее сплошь из холмов, поросших диким кустарником и пастбищ, он назвал Пейнсхилл и даже не построив себе дома стал преобразовывать пустыри в «живые картины». В этом и состояла великая идея Чарльза Гамильтона. Создать сады, в качестве вдохновения и основы, используя живописные полотна самых модных в то время художников. «Живыми» же эти ожившие картины должны были делать посетители – с самого начала Гамильтон открыл парк для посещения, за что взимал немалую плату. Денег у Гамильтона не было. Чтобы построить парк он влез в чудовищные долги. Парк должен был содержаться за счет входной платы. И, надо сказать, что поначалу дела Чарльза Гамильтона шли крайне успешно.
Пейнсхилл, волей случая, стал практически первым парком, созданным по новым и пока неписанным канонам. Теоретики, писавшие о новой садовой моде, все свои умозаключения базировали на собственной фантазии. Теперь же, с появлением Пейнсхилл,а у теоретиков от садовой науки появилась возможность воочию увидеть то, что они представляли себе лишь умозрительно.
⬇️ ПРОДОЛЖЕНИЕ
Томас Уейтли, Гораций Уолполл, Уильям Гилпин – все те, чьи труды в последствии легли в основу правил пейзажного паркостроения – все они были первыми посетителями парковых затей графа. Позже его парк посещали Томас Джефферсон, Джон Адамс, Франц Анхальт-Десаусский, князь Пюклер фон Мускау. Пейзажи Пейнсхилла не раз становились объектом разнообразных художественных произведений – от альбомов гравюр, до изображений на фарфоре Веджвуда.
Сады Пейнсхилла вытянулись вдоль русла реки Моул. Из своих путешествий по Европе, Гамильтон привез древнюю норию – водяное колесо, которым пользовались мавры для подъема воды. При помощи это колеса был создан змеевидный пруд с искусственными островами. Залитые солнцем долины вдоль реки и пруда создавались на основании пейзажей Клода Лоррена, холмы же засаживались лесами по образу картин Сальватора Розы. Все растения, произрастающие и поныне на территории поместья, были привезены из Филадельфии другом Чарльза величайшим ботаником того времени Джоном Бартрамом. Картины дополняли многочисленные павильоны – готическое башня и готический замок, грот и эрмитаж, полуразрушенное аббатство и даже турецкая палатка. Пейзажные картины были устроены вдоль длинного прогулочного маршрута таким образом, что «эти объекты никогда не видны все вместе; они появляются последовательно по ходу прогулки; и их число не загромождает сцену, обогащенную их частотой».
Однако, все это великолепие не могло длиться долго. Чарльз Гамильтон, признав себя банкротом, был вынужден продать поместье. До середины XX века Пейнсхилл сменил не менее десяти хозяев, пока его наконец не выкупили в муниципальную собственность. От 80 гектар осталось лишь 60. К тому времени парк и все садовые павильоны были уже практически разрушены. Но в 1981 году был создан фонд, на деньги которого наконец удалось заняться реставрацией. Работы идут медленно, но верно, и к 2013 году отреставрировано уже более половины садовых павильонов. Парк также открыт для посетителей и, как и на заре своего существования функционирует благодаря входной плате.
Сады Пейнсхилла вытянулись вдоль русла реки Моул. Из своих путешествий по Европе, Гамильтон привез древнюю норию – водяное колесо, которым пользовались мавры для подъема воды. При помощи это колеса был создан змеевидный пруд с искусственными островами. Залитые солнцем долины вдоль реки и пруда создавались на основании пейзажей Клода Лоррена, холмы же засаживались лесами по образу картин Сальватора Розы. Все растения, произрастающие и поныне на территории поместья, были привезены из Филадельфии другом Чарльза величайшим ботаником того времени Джоном Бартрамом. Картины дополняли многочисленные павильоны – готическое башня и готический замок, грот и эрмитаж, полуразрушенное аббатство и даже турецкая палатка. Пейзажные картины были устроены вдоль длинного прогулочного маршрута таким образом, что «эти объекты никогда не видны все вместе; они появляются последовательно по ходу прогулки; и их число не загромождает сцену, обогащенную их частотой».
Однако, все это великолепие не могло длиться долго. Чарльз Гамильтон, признав себя банкротом, был вынужден продать поместье. До середины XX века Пейнсхилл сменил не менее десяти хозяев, пока его наконец не выкупили в муниципальную собственность. От 80 гектар осталось лишь 60. К тому времени парк и все садовые павильоны были уже практически разрушены. Но в 1981 году был создан фонд, на деньги которого наконец удалось заняться реставрацией. Работы идут медленно, но верно, и к 2013 году отреставрировано уже более половины садовых павильонов. Парк также открыт для посетителей и, как и на заре своего существования функционирует благодаря входной плате.