Взгляды Маккиндера формировались в 1880–1890-е годы, а сформулировал он их в 1904 г. в докладе «Географическая ось истории», опубликованном в «Географическом обозрении». Эта публикация почти точно совпала с активными действиями Великобритании по ослаблению роли России в Хартленде, выражаясь языком Маккиндера, и самого Хартленда, с одной стороны, и по недопущению союза Германии и России в качестве программы-минимум и стравливанию их в новой европейской войне как программы-максимум, с другой.

Действия эти были обусловлены политическими и экономическими изменениями конца XIX в., тем, что Маккиндер лукаво назвал, как уже говорилось, «изменением равновесия». На самом деле речь шла о действиях Великобритании в условиях ослабления её позиций в качестве гегемона мировой капиталистической системы, с одной стороны, и экономического подъёма Германии и России в Евразии, с другой.

Маккиндер прекрасно понимал, что Большая игра в Центральной Азии была лишь элементом Большой мировой игры, которую британцы, верные своей стратегии не допускать в Европе и, тем более, в Евразии появления мощного конкурента, вели против России. Именно Российская империя стала главным континентальным соперником Британии после поражения Наполеона и окончания британско-французского цикла борьбы за мировое господство, британско-французской – в два раунда (1756–1763, 1792–1815) – Тридцатилетней войны. При этом, однако, между франко-британским и русско-британском соперничеством имелась существенная разница: французы, как и британцы, стремились к мировому господству. Россия, в отличие от тех и других, к мировому господству не стремилась, она лишь расширяла зону безопасности по периметру своих границ, причём движения в западном направлении, по сути, не было – только на юг и на восток. В своё время Арнолд Тойнби, не питавший особых симпатий к России, тем не менее, заметил, что практически все войны России на Западе носили оборонительный характер, имея целью оградить плохо защищённые естественные границы.

Это не значит, что Россия была «белая и пушистая». Речь о другом: петербургская империя «трёх Александров и двух Николаев» не вынашивала планов мирового господства – в отличие от британцев. Показательно, что у России в XIX – начале ХХ в. (а также раньше и позже, за исключением 1930–1940-х годов) не было Большой Стратегии. Особенно это характерно для эпохи британско-русского соперничества: британцы судили по себе и полагали наличие у России некоего плана, большого и хитрого – и тем больше и хитрее, чем меньше он просматривался. А его не было. «Меня всегда поражало непонимание Европой, и особенно Англией, России, – писал Н.Е. Врангель, отец «чёрного барона». – Там верили в миф, были убеждены, что у русского правительства существует какая-то планомерная иностранная политика, что русский двор стремится сознательными шагами к точно намеченной цели. И, что ещё более странно, вслед за Европой в эту легенду уверовало не только само русское общество, но и само беспочвенное русское правительство.

Быть может, когда-то планомерная политика у России и была – отрицать не стану. Я говорю не о далёком прошлом, а о времени, которое я сам пережил (т.е. вторая половина XIX – начало ХХ в. – А.Ф.), – и в это время, утверждаю, таковой не было.

Прежде всего о нашей планомерной, коварной, наступательной политике в Средней Азии, о которой полстолетия без умолку кричали англичане. Где же виден такой точно установленный план? Можно ли говорить о планомерном исполнении? Вся наша азиатская политика при вступлении Александра II на престол состояла в одном: охранять наши восточные границы от набегов и посягательств разбойничьих племён. Но полковник или генерал (точно не помню) Черняев пожелал или просто зарвался, пошёл и занял Ташкент. Все помнят, как Государь и правительство этим самовольным движением были недовольны; какие против Черняева раздались громы. Он вскоре впал в немилость и был уволен от службы. А политика в Азии пошла по новому направлению, направлению, не планомерно намеченному правительством, а случайно или сознательно взятому на то неуполномоченным Черняевым.

А поход генерала Комарова на Кушку! Какой шум поднялся тогда в Англии по поводу “русской планомерной наступательной азиатской политики”! А в Петербурге о движении Комарова накануне ещё правительство не знало и узнало, если не ошибаюсь, от английского посланника» .

Этот отрывок со стеклянной ясностью демонстрирует две вещи: 1) оборонительный, симптомальный, не имеющий чёткого плана характер политики России вообще и в Большой игре в частности; 2) что ещё хуже, по сути, отсутствие у правящего слоя России в XIX – начале ХХ в. качеств субъекта стратегического действия – субъектосистемы или системосубъекта, как будет угодно. Ясно, что наличная верхушка конца XIX – начала ХХ в. удержать страну, империю, подтачиваемую серьёзными внутренними противоречиями, которые искусно использовались, а с какого-то момента направлялись внешним противником, не могла. Неудивительно, что в конечном счёте империя вместе с её верхушкой была сметена комбинированным ударом внутренних и внешних сил; СССР вступит на аналогичный путь во второй половине 1970-х годов, а финальным аккордом станет горбачёвщина.

Как говорил французский писатель Жан-Батист Карр: Plus ça change, plus c’est la même chose («Чем больше это меняется, тем больше остаётся самим собой») .

Если в 1917 г. Николай II получил геоисторический мат, то его предшественники в их внешнеполитической деятельности, включая Большую игру, неоднократно оказывались в недоумении от неожиданного хода противника или собственной ошибки, не понимая, что к ошибке вынудил его противник своими последовательными целенаправленными действиями и прежде всего наличием долгосрочного плана действий в мировом масштабе.

«Простая справедливость, – писал замечательный русский геополитик А.Е. Вандам (Едрихин), – требует признания за всемирными завоевателями и нашими жизненными соперниками англосаксами одного неоспоримого качества – никогда и ни в чём наш хвалёный инстинкт не играет у них роли добродетельной Антигоны. Внимательно наблюдая жизнь человечества в её целом и оценивая каждое событие по степени влияния его на их собственные дела, они неустанной работой мозга развивают в себе способность на огромное расстояние во времени и пространстве видеть и почти осязать то, что людям с ленивым умом и слабым воображением кажется пустой фантазией. В искусстве борьбы за жизнь, т.е. политике, эта способность даёт им все преимущества гениального шахматиста над посредственным игроком. Испещрённая океанами, материками и островами земная поверхность является для них своего рода шахматной доской, а тщательно изученные в своих основных свойствах и в духовных качествах своих правителей народы – живыми фигурами и пешками, которыми они двигают с таким расчётом, что их противник, видящий в каждой стоящей перед ним пешке самостоятельного врага, в конце концов, теряется в недоумении, каким же образом и когда им был сделан роковой ход, приведший к проигрышу партии?

Такого именно рода искусство увидим мы сейчас в действиях американцев и англичан против нас самих» .

Уважаемые читатели, рекомендую Вам ознакомиться с подборкой текстов Олега Валецкого о войне в Югославии.

https://t.iss.one/angiezen/640

Также рекомендую одну из последних статей Олега о ситуации в Сирии:

https://ruskline.ru/news_rl/2022/11/30/idlib_transgranichnyi_koren_neterritorialnogo_spora

А.Е. Вандам как в воду глядел: буквально через несколько лет после того, как были написаны эти строки, самодержавная Россия действительно увидела искусство англосаксов в финансовой, информационной и тайной спецслужебной войне против себя, и это при том, что Россия была союзницей Великобритании по Антанте! Это «англосаксонское искусство» сыграло большую роль в разрушении Российской империи. Тем не менее до этого Россия успела изрядно потрепать нервы британцам в Большой игре. Утешение слабое, но всё же и нам есть что вспомнить. Тем более что сегодня, а точнее в последние годы, Большую игру вспоминают всё чаще и чаще, интерес к ней оживился. Более того, её всё чаще называют Большой игрой-1 в противовес Большой игре-2. Под этой последней подразумевают то, что происходит в Центральной Азии с момента распада СССР; я же полагаю, что отсчёт нужно вести раньше – с хомейнистской революции в Иране (февраль 1979 г.) и ввода советских войск в Афганистан (декабрь 1979 г.), короче – с 1979 г. Этот год был поворотным, как минимум, для Ближнего Востока и Центральной Азии.

Стремясь превратить Афганистан в свою ресурсную базу, группа генералов КГБ, стоявших за Ю.В. Андроповым, который по их инициативе и вопреки мнению Генштаба и ГРУ продавил ввод войск в Афганистан, попала в ловушку. Схему разработал бывший руководитель внешней разведки Франции граф Александр де Маранш, специально приглашённый ЦРУ. Впоследствии Зб. Бжезинский попытается присвоить замысел де Маранша себе и, подобно гаршинской лягушке, будет кричать, что это он, он всё придумал, однако профессионалы суть дела знают.