Не раз обращал внимание на то, что периодически нарывающиеся на меня тролли называют меня мастодонтом - вероятно, имея в виду, что придерживающихся взглядов, подобных моим, в России осталось мало (что фактически неправильно), хотя в основном, как кажется, потому что считают слово смешным и обидным. Я ничего обидного в том, чтобы быть уподобленным гигантскому мохнатому слону, не вижу. Это даже лестно. Но кем они сами-то себя считают? Похоже, неандертальцами. Для троллей это, замечу, было бы излишне лестным сравнением. Неандертальцы, если верить современной палеоантропологии, были умны и сильны. Они, правда, жили недолго, старость наступала слишком рано - поэтому, по одной из версий, и проиграли Homo sapiens.

#григорийголосов

В издании "Москвич" опубликовали мое интервью, которое я дал им довольно давно. Авторизовано. Темы - разнообразные, по выбору интервьюера. Почему-то особенно интересовало то, справляются ли пожилые люди с госуправлением, что и отражено в заголовке. В качестве бонуса - моя старая фотография с кошкой Пульхерией. Как сказано, фото из архива автора. Это правда, но сам я им давал другую фотографию. Откуда они взяли эту, не знаю. Видимо, где-то у меня есть открытый архив.

#григорийголосов

Я полагаю, что после перехода к демократии восстановление российского федерализма не только желательно, но и практически неизбежно. Однако без перехода к демократии любая децентрализация власти будет по определению авторитарной. А можно ли эти два процесса — демократизацию и возврат к федерализму — совместить, спросите вы. Сейчас разберемся.

В России широко распространено мнение, что федерализм — это такое состояние государства, при котором регионы пользуются значительной и всесторонней автономией от центрального правительства. Например, часто говорят о том, что бюджетная политика, направленная на изъятие у регионов значительной части доходов, ведущая их к дотационности и зависимости от центра, — это прямое следствие отсутствия федерализма. Однако бюджетные отношения между органами власти, находящимися на разных уровнях территориальной организации, могут быть более или менее равновесными, неважно, является государство централизованным или федеральным.

Объективным показателем бюджетной централизации служит доля налогов, собираемых центральным правительством, в общем объеме государственного налогообложения. В федерациях эта доля, как правило, ниже, чем в унитарных государствах. Однако есть и федерации, где уровень бюджетной централизации сравнительно высок (Австралия и Австрия), и унитарные государства, где он низок (например, большинство скандинавских стран и Япония). В целом бюджетная децентрализация не обязательно связана с федерализмом даже в зрелых демократиях, а в новых демократиях эта связь и вовсе почти не просматривается. Нет прямой связи и между федерализмом и уровнем политической автономии, которой пользуются регионы. […] Наконец, нет прямой связи между федерализмом и тем, каким образом регионы представлены в центральной системе государственного управления и, стало быть, той степенью, в которой они могут влиять на политику центра. […]

Федерализм — это вполне осмысленный термин, и означает он то, что права регионов — прежде всего их политическая самостоятельность и каналы влияния на центральную власть — не просто существуют, но являются конституционно гарантированными. Федеральные власти не могут менять эти права по собственному усмотрению, с помощью закона или иного государственного акта. Таким образом, федерализм — это конституционно-правовое установление.

Может ли существовать федерализм в условиях авторитарного режима? Многие ученые отвечают на этот вопрос категорически отрицательно, подчеркивая, что поскольку авторитаризм (или, во всяком случае, персоналистская автократия) — это игра без правил, то никакие конституционно-правовые установления не имеют смысла, а являются фиктивными по определению. Я придерживаюсь более сдержанного мнения по этому вопросу. Как и с любыми другими авторитарными институтами, ситуация с федерализмом, на мой взгляд, такова, что правила не столько отсутствуют, сколько применяются избирательно — в той мере, в какой их применение не вступает в противоречие с интересами самого сильного игрока. А это центральная власть.

Авторитарная центральная власть может быть заинтересована в том, чтобы автономия регионов оставалась в тех рамках, которые прописаны в конституции, а иногда — далеко за эти рамки выходила. Примером региона, власти которого, мягко сказать, не чувствуют себя ущемленными в современной российской политике, может служить Чечня. Близкие примеры из практики других авторитарных режимов многочисленны.

В России авторитарные тенденции начали проявляться в 1990-х годах как на уровне федерального центра, так и в регионах. Но в регионах они были, пожалуй, сильнее. Многие избранные губернаторы фактически узурпировали власть, устранили всю местную оппозицию и, как кажется, намеревались править вечно. Отмечу, что централизаторская повестка дня, с которой Путин начал свою деятельность в качестве президента России, не вызвала тогда отторжения у граждан страны. Многие из них усматривали в губернаторском произволе большее зло.

С тех пор многое изменилось. В современной России от федерализма остались, как говорится, рожки да ножки. Регионы подвергаются бюджетной дискриминации, их политическая автономия полностью подорвана отменой губернаторских выборов (думаю, не надо доказывать, что и после формального восстановления эти выборы остаются фикцией), а представительство на федеральном уровне узурпировано «Единой Россией» и губернаторами, которые фактически назначаются Кремлем. Все это должно быть исправлено — и, я уверен, будет исправлено — в процессе демократизации.

Однако реалии региональной политической жизни таковы, что в каждом из регионов ныне сложились сплоченные, контролирующие все сферы жизни правящие группы, служащие опорой авторитаризма на местах. Парадоксально, но сытому, спокойному существованию этих групп сейчас в какой-то мере мешает только то, что федеральный центр время от времени меняет их верхушку путем назначения губернаторов-«варягов». Однако для того, чтобы эти новые назначенцы сохраняли хоть какой-то уровень административной эффективности, им надо находить общий язык с большинством местных политических, административных и экономических боссов.

Как добиться федерализма в России будущего?

Теперь зададимся вопросом: что получится, если требование о «глубокой федерализации» будет сформулировано и выполнено на раннем этапе перехода к демократии? Эти правящие группы исчезнут сами собой? То есть покинут страну? Не смогут выиграть свободные выборы, если те будут назначены? Подвергнутся тотальной люстрации? Мне кажется, положительный ответ на каждый из этих вопросов был бы наивным. Степень контроля этих групп над регионами сейчас такова, что их фактические лидеры останутся у власти если не в личном качестве, то через своих представителей. Новая авторитарная децентрализация станет политическим фактом. И вот еще один вопрос: мы действительно хотим, чтобы она была конституционно гарантированной?

Я полагаю, что возврату к федерализму должен предшествовать достаточно длительный переходный период, в течение которого центральная власть должна будет обладать серьезными полномочиями по отношению к регионам. Более того, и после демократизации конституционные рамки российского федерализма должны быть примерно такими же, как и было прописано в Конституции 1993 года. Единственное существенное изменение, которое я бы внес, заключается в том, что конституция должна недвусмысленно, исключая всякие лазейки и обходные пути, гарантировать выборы глав регионов либо населением напрямую, либо региональными законодательными собраниями.

В остальном именно положения о федерализме я считаю наиболее жизнеспособной (возможно, самой жизнеспособной) частью той версии основного закона. Если в процессе конституционного строительства и понадобятся изменения в территориальной политике, то они, на мой взгляд, должны касаться уточнения и расширения прав органов местного самоуправления. На фундаментальном уровне отсутствие эффективного самоуправления на местах — одна из основных проблем, затормозивших демократическое развитие России еще в 1990-х. Однако к федерализму эта проблема отношения не имеет. Собственно, именно пользовавшиеся федеральными гарантиями губернаторы сыграли довольно заметную роль в том, что местное самоуправление в России дошло до нынешнего ничтожного состояния.

Заканчивая разговор об институциональных реформах как предмете политических требований в целом, хотел бы вспомнить о неудачном опыте строительства демократических институтов в Ираке после военной операции, предпринятой США и их союзниками в 2003 году. В течение некоторого времени Ирак оставался оккупированной страной и местные политики оказывали весьма скромное влияние на выбор формы правления после восстановления независимости. При ведущем участии американских экспертов для Ирака была разработана конституция, полностью соответствующая мечтам некоторых современных российских оппозиционеров: сочетание парламентской системы с весьма глубоким федерализмом.

Идеальная конституция Ирака никогда не работала. Страна пришла в хаотическое состояние, отягощенное такими проблемами, за решение которых пришлось заплатить всему миру, и по сей день не может выйти из глубокого политического кризиса. А ведь это была, рассуждая теоретически, действительно хорошая, тщательно проработанная с юридической точки зрения конституция. Несомненно, намерения ее авторов были самыми благими. Но тут уж практика — критерий истины. Политические проблемы далеко не всегда решаются институциональными средствами, а если они не решены, то хорошие институты не помогут.

Тут попался перепост записи, начинающейся словами "поскольку я часто общаюсь с тн простым народом (ну до недавнего времени, да и сейчас если у них нет оскала) и общаюсь гораздо больше чем другие, такая привычка, мне люди интересны, несмотря на, интересно что они думают и как мыслят, то могу засвидетельствовать, что у них нет элементарных базовых знаний." Далее пространно перечисляются недостатки в образовании "народа", от незнакомства с Я. Корчаком до неумения писать с соблюдением орфографических и иных норм. Что тут скажешь? В любой стране интеллектуалы - более образованные, а неинтеллектуалы (которых в России иногда называют "народом") - менее образованные. Это тавтология. Относиться к этому можно по-разному. В старой России, например, было принято сочувственно относиться к "народу", даже любить его, покуда М. Горький не подпортил картину, хотя и не кардинально. Только советская власть, в особенности перестройка со своим собачьим сердцем как ее венец, покончила с народолюбием интеллектуалов и привела какую-то их часть к, так сказать, "народоненависти". В Америке отношение более сбалансированное: интеллектуалы и неинтеллектуалы сознают различие, причем и те, и другие приписывают себе некоторые преимущества, что не оставляет почвы для слишком сильной любви или неприязни. Просто две разные части, но одного и того же народа. Это, я думаю, здоровое отношение. А если российских интеллектуалов до эмоционального стресса не устраивает необразованность неинтеллектуалов, то почему бы не заняться просвещением? Это деятельность неблагодарная и не очень востребованная, поскольку ни в Корчаке, ни даже в грамотном письме у неинтеллектуалов нет особой нужды, но все же лучше, чем нудно жаловаться на "тн простой народ".

#григорийголосов

В соответствии с линией на то, что "у нас ничего не происходит", с улиц Петербурга почти окончательно исчезла не только z-символика (за последний месяц видел только на одной милицейской машине, да еще на одном автомобиле чиновничьего вида), но и ее предшественница, георгиевская ленточка. Однако сегодня заметил ее, прикрученную к одной старушке где-то сзади - возможно, чтобы закрепить некие детали в ветхом гардеробе. Раньше, когда эту ленточку широко раздавали на улицах, попадалась чаще. И вот что подумалось. Один из распространенных в России аргументов против ЛГБТ состоит в том, что оно плохо не само по себе, а по той причине, что демонстрация сексуальных предпочтений раздражает тех, у кого они другие. Собственно, это единственный доступный последовательный аргумент, поскольку иначе пришлось бы осуждать и некоторых высокопоставленных российских чиновников, ориентации которых известны - но они ведь их не демонстируют, а значит, всё в порядке. Но почему тогда допустима демонстрация политических предпочтений? Аргумент о том, что это "патриотическая" символика, не вполне убедителен, поскольку у меня, например, другая концепция патриотизма, в которую не вписывается ни z-символика, ни даже ленточка, которая к победе советского народа в 1945 г. не имеет отношения. Та победа была достигнута под другим флагом. Но зато ленточка имеет прямое отношение к событиям 2014 г. Если хотите, чтобы другие держали свои частные предпочтения при себе, то и сами воздерживайтесь от их демонстрации.

#григорийголосов

Правильное словоупотребление. Пишу только потому, что слишком часто сталкиваюсь с неправильным не только среди блогеров, но и среди журналистов, даже редакторов сетевых СМИ. Эмиграция - это выезд откуда-то, а иммиграция - это въезд куда-то. Петр уехал из России в Испанию и стал эмигрантом из России, иммигрантом в Испании. Если трудно запомнить, то называйте Петра релокантом, если не боитесь его напугать или обидеть.

#григорийголосов

Набрел в ленте на сентенцию "споры между оставшимися и уехавшими скоро закончатся. одни уедут, другие сядут, большинство замолчит". Прогноз довольно характерный для уехавших, и не могу исключить, что правильный, но легче пользователям Фэйсбука тогда не станет. Споры и сейчас занимают в этом потоке скромное место по сравнению с обвинениями, а они не закончатся, потому что они вполне возможны (и обычно высказываются) не в диалоговом режиме.

#григорийголосов

Ознакомился с биографией Кумарасвами Камараджа, индийского политика, с 1954 по 1963 гг. занимавшего пост премьера одного из важнейших штатов (Мадрас / Тамил Наду) и одного из лидеров ИНК, в середине 60-х сыгравшего решающую роль в том, что во главе индийского правительства оказался сначала Шастри, а потом И. Ганди, так что его называли "делателем королей". С Ганди он скоро разошелся по идейным соображениям, перешел в оппозицию, но оставался одним из ведущих политиков. Оставленное им после смерти в 1975 г. имущество составило 130 рупий, 2 пары сандалий, 4 рубашки, 4 дхоти (что-то вроде брюк) и несколько книг. Привилегиями и возможностями, которые давала власть, он не воспользовался. Я это не к тому, что политики должны обязательно поражать бескорыстием, но считаю, что это правильно, когда их интересует политика как таковая, а не связанные с нею возможности обогащения, и даже не власть как цель: именно политика как деятельность. В России этого, наверное, никогда не будет.

#григорийголосов

В США Байден готовится к переизбранию — можно ли сказать, что мир захватила тенденция геронтократии? И вообще, к какому кандидату у избирателей больше доверия — к возрастному или к молодому?

Во всем мире возраст политиков в среднем увеличивается, и это связано с двумя факторами. В условиях авторитарных режимов правители стремятся удержаться у власти как можно дольше — и риски для них в то же время значительно сокращаются из-за повышения эффективности репрессивных аппаратов. Поэтому они могут, находясь у власти, доживать до преклонных лет, особенно с достижениями современной медицины. В условиях демократии наблюдается сходная тенденция, но по другой причине: эта причина состоит в том, что в связи с развитием средств массовой коммуникации постепенно снижается роль политических и других институтов, которые играют решающую роль в политической карьере, и возрастает значение личных качеств. Поэтому человеку, которого публика уже знает, лучше удается выигрывать выборы, чем людям, которых публика не знает. И вот этот капитал лояльности и узнаваемости накапливается с возрастом. Исключения бывают: например, Франция, где Макрон был избран в достаточно молодом возрасте. Но все же основная тенденция — в персонализации политики, особенно в контексте развития социальных сетей. Она, как это ни парадоксально, проявляется в том, что политики становятся старше и остаются у власти дольше. Это один из примеров того, как прогрессивное, казалось бы, технологическое развитие привело к не совсем ожидаемому следствию, геронтократизации власти.

Это проблема, что у власти люди преклонного возраста?

Я не вижу тут особой проблемы и рассматривал бы это скорее как тенденцию. Дело в том, что государственное управление само по себе не является чрезмерно сложным делом. Кроме того, современная политика обслуживается массой административных и экспертных аппаратов. Поэтому лидеры государств вполне справляются с обязанностями, которые на них возложены. Нужно просто поддерживать себя в хорошей форме, реагировать на наиболее очевидные вызовы, уметь выслушивать советников и понимать, говорят ли они правду или привирают, желая сделать тебе приятное. Для этого не нужно обладать особенно острым умом, достаточно обычной житейской мудрости, которая пожилым людям не чужда. Стать правителем сложно, а быть правителем — обычная работа, с которой может справиться и очень пожилой человек.

После недавней встречи лидеров Китая и России стали говорить, что речь идет о создании нового альянса, который встанет напротив США — Великобритании — Австралии. Что странно, учитывая завязанность Китая на рынке сбыта Штатов.

У Китая свои взаимоотношения с Соединенными Штатами. Они сложные. При этом Китай не просто примеряет на себя роль второй сверхдержавы, он ею уже стал. Россия сверхдержавой не является. Поэтому партнерские отношения между Китаем и Россией возможны, но они будут неравновесными. Точно так же, как неравновесными являются отношения, скажем, между Соединенными Штатами и Австралией. Нужно ли России вступать в такое партнерство именно с Китаем? Это отдельный вопрос. Вроде бы текущая ситуация на международной арене подталкивает Россию к сотрудничеству именно с Китаем, и Москва, вероятно, ждет от Китая поддержки в той конфликтной ситуации, в которой она оказалась по отношению к Западу. Однако в политической перспективе интересы КНР и России различны, и для меня остается открытым вопросом — нужно ли такое тесное политическое сотрудничество с Китаем сейчас и будет ли оно нужно в будущем?

Возвращаясь к России. В одной из своих колонок вы писали, что нынешний партийный режим фиктивен, что у нас нет двух более или менее равных партий, борющихся за власть, как в демократических странах…

Сама идея о том, что в России могла бы быть двухпартийная система, высказывалась многими. В сущности, она не имела вообще никакого отношения к той авторитарной трансформации, которую позже партийная российская система претерпела. Даже не столько среди аналитиков и ученых, сколько в широких кругах интересующихся политикой есть представление, что двухпартийная система удобнее, чем однопартийная. Но для того, чтобы двухпартийная система возникла, нужны некоторые политические и социальные предпосылки, которых в России никогда не было и нет. Однако если бы она возникла, то это не свидетельствовало бы о том, что российская партийная система стала эффективной. Российская система стала неэффективной по совсем другим причинам, связанным с тем, что Россия уже в нулевых годах пережила трансформацию из несовершенной демократии в персоналистский авторитарный режим, в котором роль выборов постоянно ослабевала. А партии — это связанный с выборами институт. По мере того, как выборы утратили значение, утратили значение и политические партии.

При этом я не считаю, что современные российские партии играют совсем уж декоративные роли: они фиктивны как демократические институты, но при этом выполняют именно ту роль, которая им предписана в условиях консолидированного авторитаризма. Они привлекают людей на выборы, иначе бы те не пришли, они обеспечивают видимость дискуссии в Государственной Думе, они позволяют отвлечь от радикальной оппозиционности тех политиков, которые в принципе могли бы к ней стремиться, но находят более выгодным присоединиться к легальной оппозиции. У таких партий много разнообразных функций, просто это функции в основном не такие же, как в условиях демократии — это и называется авторитарной партийной системой.

Есть в мире еще такие прецеденты?

В значительной части стран в современном мире жизнь выглядит именно так: электоральный авторитаризм — и в частности электоральный авторитаризм со значительной персоналистской составляющей — это наиболее распространенная форма правления в современном мире. Особенно много африканских стран с такими режимами, я мог бы перечислить десятка полтора примеров. Реже электоральный авторитаризм встречается в Азии, но тоже бывает — даже в развитых странах, например, в Сингапуре система в широком смысле такая же. В Западном полушарии в последнее время это встречается довольно редко. В Европе это в общем-то вымершее явление.

Можно ли вычленить историческую закономерность, как рушится автократия и что приходит ей на смену?

Авторитарные режимы — разные. Но если вас интересует именно та разновидность, которая сейчас существует в России, то я бы сказал, что по многолетним наблюдениям наиболее вероятный исход событий — государственный переворот в той или иной форме: в форме заговора в высшей политической верхушке или, чаще, в форме заговора в военной верхушке. Произойдет ли в России именно это? К сожалению, прогнозировать на основе имеющихся данных очень трудно. Российский режим обладает очень серьезной особенностью, которая состоит в том, что он вырос из электоральной демократии. Закономерность, о которой я сказал, касается случаев, которые пришли на смену классическим авторитарным режимам. А особенность происхождения автократии из электоральной демократии накладывает специфику такого рода, что трудно сравнивать. Есть в мире режимы, которые стремительно приближаются к этому, переживая процесс автократизации, например Турция. И мы знаем, что одна из попыток пресечь такую тенденцию в Турции была связана именно с попыткой военного переворота. Но это один случай. Большого массива данных, который позволяет делать прогнозы по России, нет.

Что вы скажете людям, которые считают, что СВО нужна для того, чтобы поднять Путину рейтинг?

Речь шла не о том, чтобы поднять уровень поддержки президента, а о том, чтобы поддержать его на достаточно высоком уровне. Для этого СВО выглядела вполне подходящим средством. Никто же не ожидал, к чему это приведет. Сейчас достаточно оснований считать, что российские власти надеялись, что дело закончится быстро, полным успехом, что и произошло с присоединением Крыма в 2014 году, когда уровни Путина довольно значительно повысились. Поскольку Путин рассматривал этот опыт как исключительно позитивный, то я полагаю, что он счел возможным его повторить.

Александр Аузан говорит, что самое страшное для России в сложившейся ситуации даже не санкции, а потеря человеческого капитала. Предполагался ли властями такой поворот — новая волна эмиграции?

Насколько я понимаю, российские власти в отличие от Аузана не сильно переживают по поводу утраты человеческого капитала. Они сказали: если хотите — возвращайтесь, мы создадим для вас даже некоторые условия. Поскольку эту проблему российские власти в действительности как проблему не рассматривали, то и никаких предварительных мер, чтобы предотвратить отъезд этого самого креативного класса, они не принимали. Полагаю, что более или менее консенсусное мнение в российском правящем классе состоит в том, что «отъехали — может быть, оно и к лучшему».

Возможна ли в России после 2024 года новая операция «Преемник», как было с Медведевым в нулевых?

Я не вижу никаких серьезных стимулов к тому, чтобы сейчас Путин пошел на такую операцию. Он обеспечил себе институциональную возможность избираться еще на двапрезидентских срока. Он верит, что хорошо справляется с обязанностями. Кроме того, он осознает, что риски, связанные с тем, чтобы хотя бы формально передать власть кому-то еще, довольно существенны. Нужны значительно более сильные, чем сейчас, стимулы, чтобы Путин формальную власть передал кому-то и довольствовался чем-то иным с неизвестным результатом. Или вообще просто отошел от власти. Я думаю, что все эти варианты исходя из текущей перспективы просто-напросто исключены. Если не произойдет каких-то чрезвычайных событий, то Путин, конечно же, будет избираться президентом еще на один срок.

Ходили слухи, что Собянина готовят в президентское кресло…

Я бы сказал, что никого в действительности не готовят за исключением самого Владимира Путина. Когда появятся признаки того, что Путин под давлением экстраординарных обстоятельств не будет избираться на следующий президентский срок в 2024 году, то эту тему можно будет обсуждать в лицах. В частности, стоит помнить, что в случае отставки президента Путина его преемником по конституции становится премьер-министр — если даже Мишустин по какой-то причине не сможет, это может быть вице-премьер, который придет ему на смену. Если мы исходим из сугубо легальной перспективы изменений, то мы должны более внимательно смотреть на действующего премьера, его возможных преемников, а также ключевые фигуры силового блока и Совета безопасности. Впрочем, вся ситуация является сугубо гипотетической.

В Петербурге особенно праздничного настроения не заметил. И вот что думаю. О чем вообще праздник Победы? О том, что убили много врагов? О том, что многие свои сложили головы? Помнить о них, конечно, нужно. Для этого был Бессмертный Полк, который отменили. Однако не это главное в праздниках, если не считать Дня Мертвых в Мексике. Главное в Дне Победы, как его праздновали в СССР с момента введения в 1965 г. - то, что война закончилась и наступил мир. Мирная, счастливая, достойная жизнь. Но ничего этого сейчас нет, и что тогда праздновать? Не думаю, что многие об этом задумываются, но чувствует, полагаю, большинство. А это влияет на настроение.

#григорийголосов

Когда человек в возрасте за 50 в своих записях на Фэйсбуке употребляет слово "бумер" как негативный маркер, это звучит странно. Это звучит тем более странно, когда тот же человек впадает в крайнее раздражение при любом даже отдаленном намеке на гендер / ориентацию в негативном смысле. Почему для эйджизма надо делать исключение? Вероятно, чтобы угодить какому-то воображаемому юноше хипстерского склада в целевой аудитории записи. Однако фэйсбучные юноши, в значительной части, повзрослели и для кого-то сами стали бумерами (поскольку для очень молодых и очень глупых людей, как известно из русской классики, и под 30 - уже старик), а оставшиеся в Фэйсбуке действительно молодые люди, как правило, умнее и в целевую аудиторию такого маркирования уже не входят. Впрочем, ОК, бумер.
UPD И да, раз уж человек, упомянутый в начале записи, упрекает меня в том, что я не упомянул его лично, хотя сам меня тоже почему-то не назвал, объясню. В своих записях в Фэйсбуке я уже в течение некоторого времени тщательно избегаю именования авторов других записей. Это не касается высказываний, продублированных в открытой прессе, и не исключает других особых условий, но действует как правило. Объяснять, почему это так, не стану - не поймет только тот, кто вообще ничего не понимает в российских обстоятельствах.

#григорийголосов

В продолжение цикла на "Холоде", начал (но не закончил) разговор о возможной переговорной тактике оппозиции, для начала выделив условия для того реализации того варианта, на котором потом остановлюсь подробнее. Эти условия, в порядке наибольшей вероятности, связываю с установлением какого-то неконсолидированного режима с сильной силовой составляющей, без Путина.

#григорийголосов

На Republic (за пейволом) интервью с Григорием Голосовым — одним из наиболее уважаемых в научном мире российских политологов, который выступает в СМИ несколько реже, чем многие его коллеги. Голосов осторожен в прогнозах и не бросается громкими словами. Его взгляд на перспективу демократизации России даже в случае смены режима довольно пессимистичен, но все же некоторые изменения, по мнению Григория Васильевича, возможны:

«Нынешний режим является продуктом констелляции политических условий, которые сложились в России в конце 1990-х годов. Вероятность того, что именно такая констелляция повторится, чрезвычайно низка. Какой бы ни была коалиция, которая окажется у власти в России после Путина, я не уверен, что она будет руководствоваться целями перехода к демократии.

Но я считаю чрезвычайно высоко вероятным, что члены этой коалиции, наученные горьким опытом, постараются создать, скажем так, более сбалансированную модель правления, не предоставляющую одному лицу таких чрезвычайных полномочий, которые получил Владимир Путин. Я полагаю, что этому люди, которые окажутся у власти в России, способны научиться и научатся».

Опубликовали большое (по продолжительности разговора - примерно час) интервью, которое я дал в начале недели. Журналист, как кажется, стремился спросить у меня сразу обо всем, о чем всех спрашивают, и получить такие же ответы, как все дают (в общем объеме интервью вопросы должны занимать примерно столько же места, сколько ответы), но, возможно, я там сказал что-то, немного отличавшееся от ожидаемого. Не знаю. За пэйволлом, и к тому же не авторизовано. Я отказался, не взял на себя груз редактирования такого огромного текста. Судя по началу, отредактировано нормально, хотя некоторые выражения (типа "более-менее") не из моего лексикона.

Занимательная филология по материалам Фэйсбука. Тут попался диалог между политиками в изгнании, где речь идет о том, что кто-то из них "в своем бабле", а другой - "в другом бабле". Я так понял сначала, что имеется в виду "бабло" в том смысле, в каком слово употреблялось в 90-х (ну, помните, побеждает зло). Ничего себе, думаю, уровень открытости дискуссии. А потом понял, что речь идет о слове bubble в русском написании, в котором, как выяснилось, и правда конвенциональным является одно "б". Мне кажется, следовало бы через два. Помогло бы избегать двусмысленности.

#григорийголосов

Вопреки наиболее распространенному сегодня мнению, я не считаю турецкий режим автократией. То, что к завтрашним выборам допущены основные оппозиционные партии и большинство видных политиков, как и то, что эти партии имеют обоснованные надежды на честный подсчет голосов, свидетельствует о том, что Турция остается электоральной демократией. Если Кылычдароглу победит, и Эрдоган признает результат, то это качество укрепится. Если Эрдоган такой результат не признает и удержит власть за счет каких-то уловок, то Турция станет полноценной автократией. То же самое произойдет, если Эрдоган победит и предпримет усилия, в виде дополнительных политических ограничений, к тому, чтобы навсегда устранить подобные риски. Если победит, но таких усилий не предпримет, то Турция останется дефективной электоральной демократией, какова она и сейчас. При этом уровень персонализма, репрессивности и т.д. может остаться примерно нынешним. Это не определяющие параметры режима. Если хотите узнать, как выглядят по-настоящему авторитарные выборы, то лучше обратите внимание на завтрашние же выборы в Таиланде. Там оппозиция тоже допущена к выборам, но к смене власти они не приведут, потому что премьера выбирают совместно выборная нижняя палата (500 человек) и полностью назначенная властями верхняя палата (250 человек). То есть, чтобы оказаться у власти, оппозиции надо набрать больше 375 из 500 выборных мест, что, конечно, невозможно. Вот это и называется авторитаризм, хотя и не в такой форме, как в России (в чем-то тайская система гуманнее).

#григорийголосов #турция

Тут Александр Морозов называет меня "прекрасным, но наивным" за то, что я, по его словам, не различаю научных и политических высказываний. Я воздержусь от оценки своих внешних данных (для чего в нормальной человеческой речи используется прилагательное "прекрасный"), дело вкуса, но научные высказывания отличаю от политических. От политических, не будучи политиком, воздерживаюсь, поскольку это были бы оценки частного лица, кажущиеся осмысленными только в круге его общения. Примерно как высказывания самого Морозова. Наука, по крайней мере, помогает разбираться в происходящем, в то время как политический, прошу прощения за выражение, дискурс важен лишь для политиков и иных людей, испытывающих особый интерес к политике, в качестве способа подтверждения их уже сформировавшихся позиций, своего рода почесывания пузика. Это приятные для целевых аудиторий речи, но их полезность нахожу ограниченной.

#григорийголосов