Про конец истории
Провозглашенный Фукуямой «конец истории» представлял собой гордый манифест победителя. Американцы в момент распада СССР и после распада СССР сообщали всему миру и сами себе, что они победили, что их идеология, их модель человека — победила.
Но, одновременно с этим, выдвинув лозунг «конца», они же провозгласили свою исчерпанность. Они не знают куда идти, так как дошли до конца (а чем конец отличается от тупика?). Точно также «последний человек» означает исчерпанность человека, его конец.
За таким манифестом конца модерна не мог не последовать уже в полную силу постмодерн. Провозгласив свою полную победу, модернистский Запад подписал собственную безоговорочную капитуляцию. Потом они опомнились, попытались что-то рассказать про войну с исламизмом и прочие еще незавершенные задачи. Но было поздно и неубедительно.
#мысливслух
https://boosty.to/friend_ru/posts/7b04a826-9578-4391-8d3f-5cb3f6bf01f8
Провозглашенный Фукуямой «конец истории» представлял собой гордый манифест победителя. Американцы в момент распада СССР и после распада СССР сообщали всему миру и сами себе, что они победили, что их идеология, их модель человека — победила.
Но, одновременно с этим, выдвинув лозунг «конца», они же провозгласили свою исчерпанность. Они не знают куда идти, так как дошли до конца (а чем конец отличается от тупика?). Точно также «последний человек» означает исчерпанность человека, его конец.
За таким манифестом конца модерна не мог не последовать уже в полную силу постмодерн. Провозгласив свою полную победу, модернистский Запад подписал собственную безоговорочную капитуляцию. Потом они опомнились, попытались что-то рассказать про войну с исламизмом и прочие еще незавершенные задачи. Но было поздно и неубедительно.
#мысливслух
https://boosty.to/friend_ru/posts/7b04a826-9578-4391-8d3f-5cb3f6bf01f8
boosty.to
Последний человек и конец истории. Фукуяма, Гегель, Кожев и Ницше - Андрей Малахов
Американский философ японского происхождения Фрэнсис Фукуяма провозгласил конец истории с прямыми отсылками к Гегелю и Кожеву. Соответственно, для того, чтобы подойти к Фукуяме, нам нужен контекст. Но проблема заключается в том, что Гегель и Кожев несопоставимые…
Если человек произошел от обезьяны, то почему ИИ не может произойти от человека?
Каждая дискуссии о переходе от модерна к постмодерну содержит в себе непроговариваемую фундаментальную установку. Человек абсолютно убежден в том, что его картина мира, он сам — это венец естественного движения истории и дальше может быть только лучше и больше. При этом «лучше и больше» могут иметь самую широкую трактовку, включая, например, переход от буржуазного общества и диктатуре пролетариата. Но это не отменяет основу основ, согласно которой человек уже состоялся и его осталось только «допилить» (объяснить ему его интересы, дообучить и т. п.). Индивид мыслит себя как основу бытия.
При этом индивид не отрицает предшествующей истории, он не отрицает того, что ранее человек осмысливал себя и свое бытие иначе. Но при этом трактует всю историю человечества, как путь к себе. То есть индивид не отрицает прошлое (обращая его в свою пользу) и при этом радикально отрицает будущее, которое в свою очередь отрицает уже его самого.
Разумеется, буквально так человек не мыслит (как правило, данные вопросы в принципе не ставятся). Но прошивка иного мышления примерно такова.
Правомерность такого мышления я предлагаю рассмотреть на примере такой вехи на пути к индивиду, как вопрос о происхождении человека.
Человек как порождение трансцендентного (Бога, духа, эйдоса) — это премодерн.
Модерн, освободивший человека от верховенства трансцендентного и тем самым создавший индивида, дает свой ответ на вопрос о происхождении человека — человек произошел от обезьяны. Или, еще точнее, человек произошел от мотыги. Изменение материальной среды и труд как неизбываемая необходимость провели материю путем от одноклеточного (от атомарного фактора вообще) к человеку.
Это принципиальный вопрос. Если человека создал Бог, то никакой он не индивид, он — творение Божье. Если же человек произошел от мотыги и представляет собой текущий венец развития материи, то почему на следующем историческом этапе на смену человеку не может прийти что-то еще? Это ведь прогресс. Отрицать его всё равно, что вставать в позу обезьяны, считающей, что порождаемый ей и из нее человек — нечто вопиюще неприемлемое.
Человек, поставивший себя в центр всего, на следующем шаге не может не выйти за пределы самого себя.
На базе чего индивид может всё это отрицать? Только на базе собственного эгоизма (того самого конца истории)? Или нужно иначе подойти к вопросу о том, что есть человек, какой путь он прошел и куда дел трансцендентное.
#мысливслух
Каждая дискуссии о переходе от модерна к постмодерну содержит в себе непроговариваемую фундаментальную установку. Человек абсолютно убежден в том, что его картина мира, он сам — это венец естественного движения истории и дальше может быть только лучше и больше. При этом «лучше и больше» могут иметь самую широкую трактовку, включая, например, переход от буржуазного общества и диктатуре пролетариата. Но это не отменяет основу основ, согласно которой человек уже состоялся и его осталось только «допилить» (объяснить ему его интересы, дообучить и т. п.). Индивид мыслит себя как основу бытия.
При этом индивид не отрицает предшествующей истории, он не отрицает того, что ранее человек осмысливал себя и свое бытие иначе. Но при этом трактует всю историю человечества, как путь к себе. То есть индивид не отрицает прошлое (обращая его в свою пользу) и при этом радикально отрицает будущее, которое в свою очередь отрицает уже его самого.
Разумеется, буквально так человек не мыслит (как правило, данные вопросы в принципе не ставятся). Но прошивка иного мышления примерно такова.
Правомерность такого мышления я предлагаю рассмотреть на примере такой вехи на пути к индивиду, как вопрос о происхождении человека.
Человек как порождение трансцендентного (Бога, духа, эйдоса) — это премодерн.
Модерн, освободивший человека от верховенства трансцендентного и тем самым создавший индивида, дает свой ответ на вопрос о происхождении человека — человек произошел от обезьяны. Или, еще точнее, человек произошел от мотыги. Изменение материальной среды и труд как неизбываемая необходимость провели материю путем от одноклеточного (от атомарного фактора вообще) к человеку.
Это принципиальный вопрос. Если человека создал Бог, то никакой он не индивид, он — творение Божье. Если же человек произошел от мотыги и представляет собой текущий венец развития материи, то почему на следующем историческом этапе на смену человеку не может прийти что-то еще? Это ведь прогресс. Отрицать его всё равно, что вставать в позу обезьяны, считающей, что порождаемый ей и из нее человек — нечто вопиюще неприемлемое.
Человек, поставивший себя в центр всего, на следующем шаге не может не выйти за пределы самого себя.
На базе чего индивид может всё это отрицать? Только на базе собственного эгоизма (того самого конца истории)? Или нужно иначе подойти к вопросу о том, что есть человек, какой путь он прошел и куда дел трансцендентное.
#мысливслух
Уничтожение советского труда
Меня не отпускает тезис Маркса об уничтожении труда при коммунизме. Первая «изворотливая» реакция, объявить, что Маркс на самом деле имел в виду освобождение труда, но данную лазейку обрубает сам Маркс.
Цитата из «Немецкой идеологии»: «Труд уже стал свободным во всех цивилизованных странах; дело теперь не в том, чтобы освободить труд, а в том, чтобы этот свободный труд уничтожить».
Уничтожить труд по Марксу, значит, освободить человеческую личность от обусловленности определенной профессией. То есть человек не осмысляет себе как токаря или ядерного физика. Данные профессии не определяют его личность и могут быть сменены по усмотрению индивида.
Производство сознания по Марксу
https://boosty.to/friend_ru/posts/a10908cb-c9a4-4c7d-b5c0-b3e5954ec261
Сходу я не нашел осмысления уничтожения труда в советском и постсоветском марксизме. Это не значит, что соответствующих работ нет, они, наверняка, есть. Но данный тезис явным образом не был краеугольным в советском проекте. Более того, советский проект прямо противоречил «уничтожению труда».
Советский человек был строго определен своей профессией, она определяла его личность. Советский человек был водителем, инженером, академиком, профессия говорила о нем почти всё. Вся система была построена на развитие человека в русле определенной профессии и жестко не допускала ее смены, если речь идет о квалифицированном труде (попробуйте в 30 лет в СССР переквалифицироваться из инженеров в филологи, и обнаружите, что система не предусматривает такой возможности).
В принципе объяснить в советском дискурсе, что труд должен быть именно уничтожен невозможно. Сама постановка вопроса вызовет глубокое недоумение в социуме, построенном на сакрализации труда.
Конечно, такое положение дел было во многом объективно (что говорит о неразвитости материального базиса для построения коммунизма по Марксу). Но ведь не было и устремления в сторону уничтожения труда как такового. Вместо него, повторюсь, речь шла о его цементировании.
#мысливслух
Меня не отпускает тезис Маркса об уничтожении труда при коммунизме. Первая «изворотливая» реакция, объявить, что Маркс на самом деле имел в виду освобождение труда, но данную лазейку обрубает сам Маркс.
Цитата из «Немецкой идеологии»: «Труд уже стал свободным во всех цивилизованных странах; дело теперь не в том, чтобы освободить труд, а в том, чтобы этот свободный труд уничтожить».
Уничтожить труд по Марксу, значит, освободить человеческую личность от обусловленности определенной профессией. То есть человек не осмысляет себе как токаря или ядерного физика. Данные профессии не определяют его личность и могут быть сменены по усмотрению индивида.
Производство сознания по Марксу
https://boosty.to/friend_ru/posts/a10908cb-c9a4-4c7d-b5c0-b3e5954ec261
Сходу я не нашел осмысления уничтожения труда в советском и постсоветском марксизме. Это не значит, что соответствующих работ нет, они, наверняка, есть. Но данный тезис явным образом не был краеугольным в советском проекте. Более того, советский проект прямо противоречил «уничтожению труда».
Советский человек был строго определен своей профессией, она определяла его личность. Советский человек был водителем, инженером, академиком, профессия говорила о нем почти всё. Вся система была построена на развитие человека в русле определенной профессии и жестко не допускала ее смены, если речь идет о квалифицированном труде (попробуйте в 30 лет в СССР переквалифицироваться из инженеров в филологи, и обнаружите, что система не предусматривает такой возможности).
В принципе объяснить в советском дискурсе, что труд должен быть именно уничтожен невозможно. Сама постановка вопроса вызовет глубокое недоумение в социуме, построенном на сакрализации труда.
Конечно, такое положение дел было во многом объективно (что говорит о неразвитости материального базиса для построения коммунизма по Марксу). Но ведь не было и устремления в сторону уничтожения труда как такового. Вместо него, повторюсь, речь шла о его цементировании.
#мысливслух