«Счастье отупляет...» — вывел для себя первый в жизни урок Питтерсон после всей этой истории.

А та рубашка… Нет, она была в горошек. Горошек тоже был по-своему хорош. Но эти ровные полоски – другая, более интересная страница его жизни. Интимные чёрные полоски и такие непорочные белые. Чёрные – его жизнь, а белые, пожалуй, Бетти и Милдрет.

Но момент пробуждения неминуемо наступал и Генри приходилось бороться с собственным страхом. В первую очередь пред деревьями, разумеется. Такими жилистыми и глазастыми, таящим в узорах своей коры лики древних богов треклятого острова. Генри до этого видел их лишь иногда: в орнаменте на ковре, в зазорах половиц или во снах. Чаще всего именно во снах после дозы оксиконтина.

Звуки леса меркли на фоне воплей. Какие-то «они» продолжали молиться своим Господам на неизвестном языке. Как-то по-собачьи, а может быть по-лягушачьи. И Генри принял решение больше не убегать. Он захотел быть частью этого страшного лесного ритуала. Может быть, Генри отпевал сам себя.