Тадам! На «Полке» новая статья об одном из лучших и любимейших русских романов. За счёт чего жил Обломов, почему важно, что Штольц немец, почему у Обломова ничего не получилось с Ольгой, похож ли Обломов на автора романа, а также загадка трёх О и вечный русский вопрос: лень — это благо или проклятие? Татьяна Трофимова — об «Обломове» Ивана Гончарова https://polka.academy/articles/515

Вот так выглядит первое в истории селфи. Это американский пионер в области фотографии Роберт Корнелиус. Для того, чтобы запечатлеть самого себя на усовершенствованной дагеротипической пластине, ему пришлось стоять неподвижно от 3 до 15 минут. Снимок сделан в 1838 году в Филадельфии на заднем дворе магазина по продаже ламп, который принадлежал семье Корнелиуса.

В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет,
Где прозрачной лавиною
Льются листья с высоких ветвей,—
Спой мне, иволга, песню пустынную,
Песню жизни моей.

Пролетев над поляною
И людей увидав с высоты,
Избрала деревянную
Неприметную дудочку ты,
Чтобы в свежести утренней,
Посетив человечье жилье,
Целомудренно бедной заутреней
Встретить утро мое.

Но ведь в жизни солдаты мы,
И уже на пределах ума
Содрогаются атомы,
Белым вихрем взметая дома.
Как безумные мельницы,
Машут войны крылами вокруг.
Где ж ты, иволга, леса отшельница?
Что ты смолкла, мой друг?

Окруженная взрывами,
Над рекой, где чернеет камыш,
Ты летишь над обрывами,
Над руинами смерти летишь.
Молчаливая странница,
Ты меня провожаешь на бой,
И смертельное облако тянется
Над твоей головой.

За великими реками
Встанет солнце, и в утренней мгле
С опаленными веками
Припаду я, убитый, к земле.
Крикнув бешеным вороном,
Весь дрожа, замолчит пулемет.
И тогда в моем сердце разорванном
Голос твой запоет.

И над рощей березовой,
Над березовой рощей моей,
Где лавиною розовой
Льются листья с высоких ветвей,
Где под каплей божественной
Холодеет кусочек цветка,—
Встанет утро победы торжественной
На века.

Николай Заболоцкий, 1946

Михаил Ямпольский об истоках «культуры слабости» и оскорблённых чувств; от Канта и Локка до Вайнштейна и Вс.Чаплина, очень интересно. «Если нет проекта будущего, если нет утопии, ради которой стоит что-то менять, неотвратимо наступает время пассивности. В обществе произошла нормализация травматизма, в котором воплощен статус пассивности. Мы больше не действуем, мы лишь испытываем на себе внешние воздействия как травмы. Культ травмы породил культ жертвы» https://seance.ru/blog/67-ressentiment/

ТАК-ТАК https://vimeo.com/269485725

ну и Гаспар наш Ноэ, кажется, что-то невообразимое снял. свободная, так сказать, сангрия! https://seance.ru/blog/cannes-2018-climax/

Проект InLiberty анонсировал совместную театральную лабораторию с Гоголь центром под названием «Полдень»: 10 и 11 июня в ГЦ покажут пять проектов спектаклей пяти режиссеров о демонстрации на Красной площади 25 августа 1968 года: восемь человек вышли тогда на площадь, чтобы выразить протест против вторжения советских войск в Чехословакию. Так вот: лаборатория ищет волонтеров-исследователей, чья работа и станет одним из спектаклей. «Давайте подумаем о том какие экзистенциальные события смогут остановить наступление Темного века» — пишет по этому поводу комиссар Театра.doc Всеволод Лисовский, —  «Ваши профессиональные навыки, пол и возраст не важны. Важна способность к конфликту с сегодняшней повседневностью». Подробности по ссылке https://www.facebook.com/inliberty/posts/10155692805872426

На билетах к «Дому, который построил Джек» стояло предупреждение «Extreme violence», полезнее было бы написать «Haters gonna hate» — многие явно заранее корчат гримасу и садятся поближе к выходу, хотя, как замечает американский критик Дэвид Эрлих, жестокости там не больше, чем в любой серии «Ганнибала». В общем, пафоса и символизма хотелось бы убавить, но нельзя не заметить, что это все написано кровью, а когда на экране появляется нарезка из прошлых фильмов — еще и приобретает неуютное элегическое звучание. Дождаться конца имело смысл не только из стойкости: если большая часть фильма — это плюс-минус «Нимфоманка» с теми же платоновскими диалогами и с убийствами вместо секса, то в эпилоге натурально открывается потайная дверь, и история приобретает размах каких-нибудь «Мстителей» (шутка про I don’t feel so good в комплекте). Разглядеть за всей этой атакой на чувства центральный нерв истории непросто, но многим он должен быть знаком — больше, чем может показаться, это фильм про ощущение какой-то непоправимой сломанности и бесполезности тех громоздких умозрительных конструкций, которые приходится вокруг этого ощущения сооружать.

Умер Том Вулф — глыба, величина, эпоха. С него начинался весь новый журнализм, он написал несколько важных и очень разных глав истории XX века — космическая программа в "Нужной вещи", психоделическая революция в "Электропрохладительном кислотном тесте", "Костры амбиций" вообще дали имя целой эпохе (наступившей в Америке раньше, в России чуть позже). "Я, Шарлотта Симмонс" и "Мужчина в полный рост" стали чем-то вроде незапланированной дилогии о том, что такое быть мужчиной и женщиной в XXI веке ("Мужчина" к тому же предвосхитил моду на стоицизм, а "Шарлотта" — нынешнюю, назовём ее так, революцию женского достоинства). Последние романы были совсем невозможные, но это и неважно. Тот случай, когда хочется почтить память вставанием https://www.nytimes.com/2018/05/15/obituaries/tom-wolfe-pyrotechnic-nonfiction-writer-and-novelist-dies-at-87.html

Скончалась руководитель и один из основателей Театра.doc Елена Гремина, ей был 61 год. Родственники говорят, что причина - почечная и сердечная недостаточность. 1 апреля скончался ее муж, художественный руководитель Театра.doc Михаил Угаров

Кошмар какой, просто нет слов

в 19.30 в пространстве InLiberty Рассвет спорим с философом Кириллом Мартыновым о новой цифровой реальности — что она делает с экономикой, государством и человеческой природой, к добру все это или к худу UPD: будет трансляция! https://inliberty.timepad.ru/event/703540/

22-го в Третьяковке показывают выдающуюся семейную психодраму режиссера Матушиньского, не пропустите https://www.kommersant.ru/doc/3623917

Практически ежедневно мы узнаем о новых посадках и арестах. Чиновники-коррупционеры, деятели искусства, политические активисты. Идет ли речь о политических репрессиях или это все делается ради душевного спокойствия тех, кто под маховик еще не попал? Если обратиться к Жану Бодрийяру, то, конечно же, мы наблюдаем второе.

В свое время он провел параллель между функциями Диснейленда и тюрьмы в современных обществах. И то и другое имеют своей главной целью "сокрытие" на основе идентичного механизма человеческого восприятия. К примеру, Диснейланд, как заранее обозначенное царство детскости и иррациональности, якобы радикально отличающееся от всего окружающего, имеет своей целью сокрыть тот факт, что все вокруг уже давно является царством детскости и иррациональности. Речь у Бодрийяра шла об Америке.

Если же говорить о тюрьме, то ее месседж заключается в том, что где-то якобы есть царство тотальной несвободы и подчинения. Благодаря сравнению нашей жизни с тюрьмой, мы начинаем верить, что сами мы находимся в царстве свободы. Мы перестаем видеть структурные сходства между нашей жизнью и понятием «тюрьма».

Свою версию ответа на вопрос «Зачем Герасим утопил Муму» выдвигает историк Илья Герасимов, один из авторов нашумевшей в прошлом году книги «Новая имперская история Северной Евразии». Сайт Ab Imperio публикует введение к его новой книге «Плебейская модерность» (вышедшей пока только на английском). Герасимов рассматривает Герасима (что само по себе неплохо) с точки зрения современной постколониальной теории. В её терминологии, Герасим — типичный субалтерн, представитель низших, подчиненных классов, бессловесного большинства (глухота и немота — идеальная метафора положения субалтерна как такового). Субалтерн живет вне мира идей и ценностей, его жизненный мир организован отдельными островками знания (которые сейчас называют «традицией»), он не способен выразить её через какой-либо текст. Ответ на вопрос «Зачем Герасим утопил Муму», исходящий от самого Герасима (даже если бы он умел говорить), невозможен, его неизбежно придётся давать на языке элиты, класса господ. Мы можем интерпретировать смысл поведения Герасима лишь через его действия, через язык телесности. Подобно индийским вдовам, совершавшим самосожжение — как единственный доступный им способ публичного самовыражения, Герасим посылает некое сообщение (или даже цепочку сообщений) без слов, самими своими действиями. Далее цитата: «Герасим мог спрятать свою собачку от барыни или, поскольку он все равно взбунтовался в конце концов, вернуться в деревню вместе с Муму. Вместо этого он делает серию выразительных высказываний, не проронив ни слова по-русски: подтверждает свою любовь к собаке, щедро угостив ее в последний раз в трактире. Немедленно после этого он отплывает в лодке по реке, прихватив Муму. Привязав два кирпича к маленькой собачке, он мог бросить ее в воду с любого моста или просто зайдя в воду на несколько шагов, но “Герасим всё греб да греб. Вот уже Москва осталась назади. Вот уже потянулись по берегам луга, огороды, поля, рощи, показались избы. Повеяло деревней.” Он буквально “выбился из сил”, стараясь выполнить рутинное (с технической точки зрения) задание, что указывает на присутствие некоего дополнительного подтекста в его действиях. В тексте, произведенном чередой поступков и жестов Герасима, на языке телесности, подчеркивается, что он добрался из города до сельской местности как “своей” территории, оставив позади чуждое социальное пространство. Утопив Муму на собственной территории, он проявил себя полноценным субъектом своих поступков, а не покорным исполнителем приказа своей госпожи. Уже находясь далеко от города, он не убежал в деревню. Вместо этого Герасим сначала вернулся в свою каморку в городском особняке, собрал свои скромные пожитки, и только после этого отправился восвояси, в свою деревню. Можно увидеть в этом обстоятельстве символическое утверждение легальности его решения с точки зрения некой моральной экономии (забрать по праву принадлежащее ему имущество – знак общей правомерности его поступков)» https://sites.google.com/site/aibookseries/home/knigi-redaktorov-ai-books-by-editors/ila-gerasimov/ilya-gerasimov-plebeian-modernity-social-practices-illegality-and-the-urban-poor-in-russia-1906-1916/vvedenie-govorasie-subalterny-gerasim-i-besslavnyj-lud

«Все говорят: Путин, он виноват, он изменил нас, наш мир, мы, дескать, шли к свету, а он нас прижал к земле, напугал, угнетает и заставляет врать. Но я уверена, что все это мы делаем сами — и даже не по своему выбору, а по какому-то неведомому нам закону, управляющему помимо индивидуальных воль, нашим миром. И сегодня этот тайный инстинкт работает против простой политической честности, против солидарности. Время сопротивляться еще не пришло. А время печали давно с нами». Прекрасный, очень личный и очень печальный текст Алёны Солнцевой о Гремине и Угаровой на сайте «Сеанса» https://seance.ru/blog/portrait/ugarov-gremina-in-memoriam/

Cегодня в Музее Москвы играют сочинение «Сanto Ostinato» голландского минималиста Симеона Тен Хольта — двух-с-половиной часовую медитацию для неопределенного количества фортепиано (в Москве их будет четыре). В музыке Тен Хольта, как сказал бы Андрей Горохов, «мало что происходит» — и вместе с тем всё время происходит нечто поразительное; сравнение минималистической музыки с тем или иным потоком давно избито, но если им всё же воспользоваться, презрев стыд, но «Сanto Ostinato» — это как смотреть на солнечные блики, что играют в ручье. Прочитал вчера в одной книжке, что медленные легкие поглаживания (например, по руке) стимулируют приток в кровь эндорфинов, создающих ощущение тепла и близости, музыка Тен Хольта действует точно так же, и как и в случае с поглаживаниями, самое незначительное изменение траектории или точки приложения (при том, что темп и легкость остаются неизменными) создаёт порою головокружительный эффект. Играют всё это голландец Йерун ван Веен, известный (по крайней мере, мне) записями Гласса и Наймана, московский патриарх Алексей Любимов и его постоянные коллеги Алексей Зуев и Вячеслав Полругин https://soundup.world/events/23-may-ten-holt/