Руководитель проекта «Полка» Юрий Сапрыкин — в гостях у Мастридера и его видеоблога «Книжный чел»! Поговорили о том, какие книги нужно обязательно прочитать в жизни (спойлер: в общем-то, нет ничего обязательного), чем может быть сегодня интересно «Слово о полку Игореве», почему Лермонтов оказался на вершине списка «Полки», чем Салтыков-Щедрин лучше Паланика, и какие французские-немецкие-американские авторы могли бы войти в воображаемую зарубежную «Полку» https://youtu.be/Blgn2Rfmp20

На «Полке» — новая статья! Лев Оборин рассказывает о «Бедной Лизе» Николая Карамзина — повести, которая потрясла современников и стала настоящей точкой отсчёта русской прозы. Ясная, изящная и неимоверно трогательная история о любви и обмане заставляла читателей бродить вокруг пруда, в который бросилась бедная Лиза, и по-новому смотреть на волнующую, загадочную и пугающую область человеческих чувств. Мог ли Эраст жениться на Лизе? Почему говорят, что Карамзин придумал русский литературный язык? И правда ли, что после него все Лизы в русской литературе — бедные и несчастные? Ответы по ссылке!

https://polka.academy/articles/559

​​Записали новый (и по-моему, самый интересный so far) выпуск подкаста «Полки»: об экзистенциальных потрясениях мышей и ласточек у Бианки, животной эмпатии у Толстого, говорящих постапокалиптических зверях Линор Горалик, интернете животных, смс деревьев, поделённом на восемь сознании осьминога и вообще — о том, как посмотреть на мир глазами животного.

Вдогонку к новому подкасту «Полки» — поразительный материал The Atlantic о сознании животных. Говорится в нём о том, например, что вороны узнают себя в зеркале и могут приносить нравящимся им людям подарочки, форель (в смысле, самка форели, форель-женщина, форелька, ну вы поняли) способна имитировать оргазм, а рыбы как таковые испытывают нечеловеческую (во всех смыслах) боль, когда их вытаскивают сетью на сушу — но и о джайнизме с его доведённой до предела этикой ненасилия, о госпиталях для птиц в Индии, о том, в каком живом существе впервые зародились проблески сознания (и как они могли переживаться), и в конечном счёте, о том, что мы не одиноки во Вселенной, а мир прекраснее и многообразнее, чем мы можем себе вообразить https://www.theatlantic.com/magazine/archive/2019/03/what-the-crow-knows/580726/

На «Полке» — новая статья! Искусствовед Иван Чувиляев рассказывает о «Степи» Антона Чехова: первой вещи, написанной после того, как Чехову посоветовали оставить юмористические рассказы и заняться крупной формой. Огромный мир и бескрайняя степь глазами мальчика, на пути которого попадаются случайные встречные, проплывают картины южной природы, степь движется и не движется, жизнь идет. Собирался ли Чехов писать продолжение «Степи», почему так важны национальность и вероисповедание персонажей, писал ли автор мальчика Егорушку с себя, при чем тут еврейский вопрос и почему у повести такой мрачный финал? Ответы — в нашей статье! https://polka.academy/articles/560

​​Новый подкаст «Полки»: большой разговор (почти на полтора часа!) о русской литературе, который мы записали во время нашего выступления в Ясной Поляне 16 февраля. С кем спорил Лев Толстой, почему грустил Гоголь, чего боялся Пушкин, по ком страдала Цветаева, как Розанов всех обидел, а Булгаков зашифровал в романе свою биографию, и что было бы, если бы все эти писатели были одним человеком — обо всём этом в Доме культуры «Ясная Поляна» говорили редакторы «Полки» Варвара Бабицкая, Лев Оборин, Полина Рыжова и Юрий Сапрыкин. А вы можете теперь услышать этот разговор в iTunes, на YouTube или в SoundCloud.

Умер удивительный музыкант Марк Холлис, лидер группы Talk Talk, человек, как кажется, чувствовавший тоньше и глубже, чем может выразить слово или передать звук, и уходивший постепенно — от поп-песен к чистой абстракции, а затем и вовсе к молчанию. В память о нем — выдающийся концерт Talk Talk в Монтре, где и нерв, и звук, и чувства обострены до предела. https://www.youtube.com/watch?v=QNIIOr3g8lQ

Прочитал известный тред про кибербуллинг — одну из дискуссий, в которых, как принято считать, устанавливаются новые этические нормы. Про этику ничего не могу сказать — наверное, для каких-то сообществ здесь и вправду формируется моральный кодекс будущего, но я слишком одиозен для этого дивного нового мира. Интересно другое: вся эта не устоявшаяся пока новая этика исходит из какой-то новой метафизики и влечёт за собой новую риторику. Определился наконец последний предел объективной реальности: это чувство. Можно сомневаться в чем угодно, хотя бы в существовании вот этого стола, который с точки зрения квантовой физики распадается на сплошные частично-волновые неопределённости, но реальность чувства оспаривать невозможно. Самая зыбкая, прихотливая и текучая форма внутренней жизни понимается теперь как железобетонная определённость; невозможно допустить, что она сформирована какими-то временными социально-культурными установками (love is a bourgeois construct? no more) — нет, она абсолютно объективна и не подлежит сомнению, как не подлежит ему физическая боль или смерть; усомниться в её болезненности или важности — всё равно что поставить под вопрос религиозные догматы (с точки зрения их носителя); и этой своей непреложной болезненностью она взывает к действию — к тому, чтобы её проговорить, осознать, снять, а также исключить возможность повторения. Что же касается риторики — то на любое высказывание по поводу этого чувства, кроме прямого выражения сочувствия и поддержки, найдётся ярлык, сообщающий о его (высказывания) неуместности, некорректности и губительности. Даже этот предельно абстрактный текст в рамках установившейся новой риторики можно признать обесцениванием, нарушением границ и обсессивным хейт-спичем. Да, и я специально не хочу высказывать никаких оценок и пишу это не к тому, чтобы в очередной раз «поржать над феминистками» — просо интересно, как меняется речь и как меняется стоящая за ней мысль.

Обнаружил недавно себя на каком-то патриотическом сайте в материале про типы оппозиционеров; краткая биография под моим фото выглядела так: «Удалялся из фейсбука, потом вернулся, к политике поостыл». В принципе, исчерпывающее описание моих достижений последних лет. А это летнее выступление под флагом прославленного бренда может послужить комментарием к нему. Почему нам хочется удалиться из фейсбука? Зачем мы туда возвращаемся? И как жить в этом удивительном цифровом мире, сохраняя рассудок и добрый нрав? Судить тебе, дорогой читатель. https://www.youtube.com/watch?v=LpkpeR4sRHw

Поговорили с Юрием Слезкиным перед выходом русской версии его "Дома правительства". Книга должна быть в магазинах в понедельник-вторник.
- Это очень литературная вещь. Я когда читал английский вариант не мог этого оценить, хотя пытался заглядывать в русские оригиналы текстов. По-настоящему эта книжка может быть только по-русски: тут много Олеши, Платонова, Леонова, и, конечно, есть призма Трифонова, оглядывающегося на отцовское поколение.
- Поколение, которому мы обязаны самым крутым поворотом истории ХХ века, Слезкин показал через книги, дневники и отцовские кабинеты. Тех, кто не жил в доме, — то есть ни Сталина, ни Молотова — в книге практически нет.
- Самое сложное для меня как читателя - это теория секты, которая проходит через всю книгу. Про нее много вопросов автору в этом интервью. Еще есть, конечно, про литературу и про то, может ли Россия - когда-нибудь - отстраниться от советского периода настолько, что списать его как некоторую форму внешней оккупации - как сделали (почти) все страны бывшего СССР. В общем вот текст. Спасибо Кольте:

https://www.colta.ru/articles/literature/20604-ya-ne-schitayu-bolshevistskoe-sektantstvo-metaforoy

Хорошее интервью — про сектантское сознание большевиков, про 20-30-е, которые воспринимались субъективно как предательство идеалов, и про 1937-й, который был принят как неизбежное возмездие. Книга Слезкина должна выйти в "Корпусе" на этой неделе

​​«Ясная Поляна» объявила длинный список номинации «Иностранная литература» своей ежегодной премии; что называется, сохраните в закладках: это один из лучших списков для чтения по части переводного мейнстрима, особенно если вы интересуетесь не самыми очевидными литературами — Восточная Европа, Скандинавия, Китай — или до сих пор не прочитали великий роман «Террор». Лидер по количеству номинировавших экспертов — роман Вьет Нгуен Тханя «Сочувствующий», я голосовал (и буду держать кулаки) за «Одну историю» Джулиана Барнса — ну то есть, если у вас в этом году есть время на то, чтобы прочитать одну историю, выберите эту.

На «Полке» — новая статья! Валерий Шубинский рассказывает о «Записках сумасшедшего» Николая Гоголя. Образцовый «маленький человек» безответно любит дочь своего директора, перехватывает переписку двух собак и в конце концов понимает, что он — испанский король Фердинанд VIII, только вот Испания какая-то странная: вокруг бритые наголо люди, а инквизиторы бьют палкой и льют на голову холодную воду. О том, почему больное воображение забросило титулярного советника Поприщина именно в Испанию, о его культурном багаже и о том, что означало для писателей-романтиков безумие, читайте по ссылке!

https://polka.academy/articles/561

Поговорили с Колей Солодниковым https://youtu.be/GvqVow4e01E

По служебной необходимости окунулся ненадолго в мир советской научной фантастики; общее впечатление от биографий её героев — и без того причудливая вселенная, в которой они существовали в годы так называемого застоя, где-то около 1991 года резко срывается с катушек и летит к восхитительным чертям. Вот, например, Сергей Павлов, автор цикла «Лунная радуга» (по нему еще был фильм с Гостюхиным и Тараторкиным). Дебютирует в красноярском журнале «Енисей», печатается в журнале «Техника — молодежи», становится известным с повестью «Акванавты», дальше «Лунная радуга» — там тоже все относительно невинно: экспедиция на планету Оберон, «внезапно приобретённые экстрасенсорные способности позволяют косморазведчику пройти плоскогорье Огненных змей на Меркурии», ну ок. А дальше — в 1991 году, как сообщает Википедия, Павлов увлекается палеолингвистикой и разрабыватывает метод реконструкции археоморф, позволяющий «восстановить тайный смысл многочисленных древних названий и имен». Свои работы он публикует в книгах «Москва и железная «мощь» Святослава. О происхождении названия Москва» и «Богу — парус, кесарю — флот: Опыт палеолингвистики». В 2000-х Павлов публикует статьи «Звездной стае альтернативы нет», «К спасателям цивилизации» и «К вопросу о происхождении русского мата», в 2006-м на встрече с читателями в Музее экслибриса обещает вернуться в фантастику. Собственно, о том, что вся шизопалеоконспирология 2000-х напрямую вышла из советского научно-технического нью-эйджа 1960-х, написано уже много где, в частности, в прекрасной статье Ильи Кукулина «Неизбежность странного мира», но всякий раз завораживают конкретные проявления этого перехода. Снова цитата из Википедии: «Сергею Ивановичу Павлову принадлежит признанное авторство целого ряда фантастических идей (см. Регистр научно-фантастических идей Альтшуллера) и терминов (см. Глоссарий ВнеЗемелья и Глоссарий Мокрого космоса). Автор, использовав в своих фантастических произведениях, ввёл в обиход следующие термины (большинство из которых придумал): акванавт, безектор, безекция, видеотектор, гидрокомбовая оболочка, иглолёт, инкрет Буридана, космический катер, квантабер, космен, люстровик, медиколог, меркуролог, нортвен, акванавт|океанавт, омнижектор, пиролакс, пневмолыжи, сатурнолог, сектейнер, селенген, стелларатор, ступоходы, телефотер, теслит, трегер, уззун, эленарты, эйратер, экзоператор, геккоринги, ледорит и другие. Слово «внеземелье» с лёгкой руки фантаста, впервые употребившего его на страницах своего романа «Лунная радуга» (1978), прижилось»

На «Полке» новая статья — о романе Евгения Замятина «Мы», первой настоящей антиутопии в мировой литературе. В «Мы» Замятин предсказал многие практики и принципы тоталитарных государств — слежку, безальтернативные выборы диктатора, систему блата, газовые камеры (а также напророчил появление электрической зубной щётки). Варвара Бабицкая объясняет, почему роман написан в форме дневника, для чего в Едином Государстве строго регламентирована сексуальная жизнь, что означают буквы и цифры нумеров, которые носят герои, и как в романе отразились литературные войны эпохи.

https://polka.academy/articles/562

​​Новый выпуск подкаста «Полки» — о сексе в русской литературе! Скипетр страсти у Набокова, кидание на корму у Бунина, любовный сок у Хармса: почему эротические сцены в литературе почти всегда вызывают ощущение неловкости? Существует ли для них адекватный язык? Редакторы «Полки», героически сражаясь со смущением, обсуждают, есть ли секс в русской классике. Слушайте новый подкаст «Полки» в Apple Music, Soundcloud и ВКонтакте!

Выставка Павла Отдельнова «Промзона» в Московском музее современного искусства - лучшее, что случилось с искусством в Москве этой зимой (причём не только с искусством современным).

Если «Внутреннее Дегунино», предыдущий проект Отдельнова (очень говорящая, кстати, фамилия), ММСИ показывал пять лет назад в проходном и плохо помещаемом филиале на Гоголевском, то «Промзона», закрывшаяся вчера, проходила в центральном здании музея на Петровке.

Лучше всего гиперреалистическим картинам Павла и его странным объектам, в духе антиутопического магического реализма, подошло здание в Ермолаевском переулке, но его Церетели перепрофилировал в «учебный центр» с библиотекой.
Что это такое понять трудно.
Просто будем иметь ввиду, что самые удобные выставочные площади городского музея современного искусства теперь недоступны для выставок и помещений - от греха подальше, разумеется, потому что когда все современное искусство в стране находится под подозрением, лучше собирать библиотеку и архив, так как этих недобитых актуальных художников почему-то все время тянет ёрничать и критиковать власть, а также глумится над святынями, вместо того, чтобы прославлять православие, тайные службы и внутренние войска.

Впрочем, для Павла Отдельнова я бы и четырёхэтажных помещений в Ермолеевском не пожалел: несмотря на мощный социальный пафос рассказа о токсичной промзоне советских времён в своём родном Дзержинске, матировавшей до состояния какого-то полигона иррациональностей и страхов, Отдельнов то, что называется «метафизик».
Ну, то есть, меланхоличный созерцатель, думающий не о политике, но о судьбах мира, из-за чего искусство его, тревожное и трепетное, кажется отвлеченным, лишенным лобовой критики - и, оттого, безопасным.

Между тем, нет ничего сильнее этического и эстетического несогласия с властью. Потому что можно обмануться пропагандой, но невозможно обмануть свои органы чувств и весь свой предыдущий опыт восприятия и оценки действительности.
В эпоху тотальной симуляции и лжи только метафизики, подвергающие критике и сомнению сами азы современной цивилизации, оказываются гонцами той самой бархатной революции роз, тюльпанов и гвоздик, которая, рано или поздно, уберёт из страны всю эту позднесоветскую гниль.
Она не будет устраивать перлюстраций и трибуналов.
Она её просто не заметит.

Последний абзац - самый обнадёживающий (и очень правдоподобный) прогноз на будущее, тоже об этом думаю