"Бум писательских курсов". Это - неожиданная тема публик-толка на "Красной строке". А ведь году в 22-м и мы запускали отдельные курсы писательского мастерства - причем для людей с ограниченными возможностями по здоровью.

Если кто обвинит нас в геноциде антигуманности: для участников курсы были бесплатными.

Лично я провел восемь (или девять?) онлайн-семинаров для начинающих авторов. Я занимался этим с большим удовольствием. И, хочется верить, не без пользы для слушателей. Пусть я и злобный редактор.

Я учил этих ребят слушать свой текст. Интересно: здесь меня прекрасно понимали те из них, у кого был музыкальный слух (а это частая компенсация за плохое зрение, например).
Те же, кто просто пытался сочинять истории (казалось бы, что еще нужно?), обычно путались и терялись уже в первых абзацах.

Отсюда следует неоднозначный вывод. Хороший автор сочиняет текст, как песню. Хреновый – как болтовню. (Сравнение с соловьем и попугаем как раз неточное: попугай - отличный звукоподражатель и вдобавок креативщик, а соловей на 90% исполняет врожденный шаблон).

После редактуры эти тексты во многом уравниваются. Вопрос - зачем?

А те курсы, кстати, ушли в туман. Вместе с основным учредителем. Ребят – жалко.

На моем ютуб-RIP-канале было 500 смелых подписчиков за два месяца. В моей книжке у одной музыкальной группы за час возникло 10 тыс. А когда (сегодня) канал на ютьюбе завел Криштиану Роналду, то за полтора часа он набрал миллион.
Дрянь такая!

Хочу написать герметичный роман. (Это так себе пост, для памяти: желание пришло ровно в 17.08).
А вы что думаете об этом?

Камин-аут: я очень люблю кабачки. Жареные колечками. С фаршем.
Я русский? Я иду до конца?

Хочется сразу всего. Или написать мистическое продолжение музыкальной истории (на свой страх и риск). Или - герметичный психотриллер. Или - придумать новый мир и в нем зациклиться, книги на три, не меньше.
(Темнейджеров-2 так или иначе покажем вам, не волнуйтесь. И детский хоррорчик-2, уже скоро).

А вам чего бы хотелось, дорогие читатели?

Хотя нет. Ни то, ни другое, ни третье. Думаю, следующим будет «Пентхаус» наоборот. Если кто-то из вас помнит эту книжку.
Это должен быть ромфантик 16+ - больше ром, нежели фантик.
Можно безудержно хвалить автора уже сейчас, а можно и подождать. Накопить побольше ядку.

Странно, да? Один из моих самых хороших текстов девятьсот какой-то день лежит без надобности. Это, извините, антиутопия.
А вот чем он, кстати, кончается (чем ни к коем случае не должны заканчиваться антиутопии: хеппиендом).

За моей спиной как будто что-то рассыпалось. Я обернулся: это Пушкин снова взялся за свои конги. Вокруг него уже образовалась кучка девчонок – студенток из кампуса. Он помахал мне рукой. Кажется, он был доволен этой моделью истории.
– Почему ты никогда не рассказывал про своих родителей? – спросила Дина.
– Ну а что мне было сказать? Что они в Нижнем Мире остались? И так многие догадываются.
– Я сразу это поняла, – сказала она задумчиво. – И папа, кажется, тоже. Может быть, поэтому ты… нам и понравился.
– Вот не знал.
– Теперь знаешь. Скажи… там и правда всё так страшно, в твоем Нижнем Мире?
Я пожал плечами.
– Я не боюсь, – сказал я. – Там ведь тоже люди живут. Только плохо. И там мой дом.
– Твой дом у нас, – напомнила Дина.
– Да. Конечно. Прости, если обидел.
– На дикарей не обижаются. Ты можешь мне обещать, что… ты опять не сбежишь? Ну, как в твоем дурацком фильме?
– Я обещаю, что обязательно вернусь. Знаешь, почему? Ты очень вкусно готовишь.
Она наморщила нос, чтобы не засмеяться:
– Ты все такой же. Ну и пожалуйста. Только если захочешь опять куда-то деться, предупреди заранее. Я буду готовить только на троих.
Я улыбнулся.
Ее голограмма погасла. Конечно, я скажу ей, думал я. Потом обязательно скажу.
Я постоял еще немного, подумал. Потом дотронулся до чипа за ухом.
– Привет, цивилизатор, – сказал я Витьке Савельеву. – Чем занимаешься?
Он далеко. Он не может видеть меня, а я – его. Но я знаю, что он всегда рад меня слышать.
– Да особо и ничем, – говорит мне Савельев. – Как обычно, проблемы с мусором. Точнее, с мусорами. Вышел покурить без куаркода. Брали со спецназом… а у тебя что там тарахтит? Ручной пулемет?
– Это Пушкин разыгрался, – говорю я.
– Вернусь, руки оторву. Только походу вернусь не скоро. Про меня тут все забыли, даже пожрать в камеру не принесли. Хотя… Ванёк… ты же умеешь рулить камазом? У нас тут во дворе мусоровоз стоит.
– На месте разберусь, – говорю я.
– Тогда беги скорей к порталу. Вытащишь меня отсюда. Только захвати пожрать чего-нибудь.
– Блинчики с ветчиной пойдут?
– Котлеты лучше. Аутентичнее. Короче, взломаем эту модель! Согласен, Ванёк? Если согласен, скажи «да».
– Всегда, – говорю.
Больше он меня по-глупому не зарофлит, думаю я. Зато теперь я знаю, что делать.
– Я тебя вытащу, – обещаю я. – Давай. До встречи.
Пусть там проклятый Нижний Мир, там депрессия, деградация и дестрой, но это мой дом. Он и будет моим, даже если Вселенная перевернется и нижний мир станет верхним. И все сценарии придется переписывать.
Ну так и перепишем. Нам трудно, что ли?

Ой, а что это, а что это? А вот что: еще один черновик 2015 года. В рамках редакционного проекта. Из ненаписанного.

На проекте «Бойня экстрасенсов» у нее было красивое имя – Ада. Имя было не столько красивым, сколько функциональным: еще одну тетку назвали Раей и заставили одеваться во все белое. Продюсеры решили, что это будет битва светлого и темного начала.
Идиотскую идею воплотить не удалось по не зависящим от продюсеров причинам. Кто-то важный позвонил из Москвы, и с Раи сняли бутафорский крест (позолоченный, размером с полладони, чтоб был заметен даже на небольших экранах), а Аду наскоро сделали цыганкой – хотя и не до конца: визажисты попытались было навесить на нее кольца и всякие другие побрякушки, но она наотрез отказалась. Тогда от нее отстали.
И то верно, возиться с актерами было некогда. На съемках все с самого начала пошло вкривь и вкось. Пхукет, райский островок, участникам проекта показался чертовым адом. Не каждый мог вынести общежитие, ночное пьянство и постоянные переделки сценария. К тому же Ада (будем по-прежнему называть ее так) явно не вписывалась в коллектив. Она не любила шарлатанов.
«Ты чего о себе думаешь? – как-то наехал на нее один из продюсеров шоу (лысый вальяжный мужчина лет сорока). – Думаешь, ты круче всех? А вот фокус-группа не то думает».
Ада пожала плечами.
«Хочешь знать, что люди говорят? – продолжал продюсер. – Что ты аудиторию не держишь. Молчишь, в слэмах не участвуешь. Где градус? Где нерв? Тебя зритель по голосу не идентифицирует».
«Что, остальных идентифицирует?» – спросила Ада без особого интереса.
«А как же. Вот отвернется зритель к плите картошку жарить, а сам слышит: это у нас Зоя-колдунья, это Рая-ведунья, а это ясновидящий Макбет Задаев. Все свои, родные. За всех зритель волнуется. Сопереживает. Верит им. Одна ты молчишь, как рыба об лед, а рот раскроешь – так думаешь, лучше бы молчала».
«Например?»
«Ну вот вспомни, что ты вчера Макбету сказала? Что потом весь эпизод переписывать пришлось?»
«Что ему смс-ка пришла от брата. Пишет, чтобы в Москву не возвращался, ехал домой в Махачкалу».
«А какого черта ты это знаешь? Кто у нас по сценарию ясновидящий – ты или он?»
Ада вздохнула.
«Он, он, – сказала она. – Только он ведь ничего не видит».
«Ты, значит, видишь? Может, ты и будущее видишь?»
Ада вздохнула вторично, еще печальнее. Сказала тихо, как усталая учительница дурному ученику:
«Нет никакого будущего. Есть только здесь и сейчас. Почему вы не понимаете».
Продюсер скривился.
«Я тебе вот что скажу, Аделаида, или как тебя там. Это у тебя в нашем проекте нет будущего. Все специалисты в один голос говорят. Один я тебя терплю. Но знай: ты у нас первая в очереди на вылет».
Ада подняла на него глаза.
«Беда, Дмитрий Мироныч», – сказала она.
«Какая беда?» – не понял тот, кого назвали Дмитрием Миронычем.
«Вам тоже плохая смс-ка пришла. Посмотрите в номере, на столе».
Продюсер слегка побледнел. Он уговаривал себя плюнуть и не верить – и все равно верил.
На то, чтобы вернуться в бунгало, у него ушло две минуты. Еще минута – на то, чтобы осознать. Еще четверть часа он пинал мебель и глотал виски из горлышка. «Какого черта, – стонал он. – Почему я не был там. Гребаная работа».
В смс-ке было написано, что у его жены не родился ребенок. То есть, почти родился. И что лучшая медицина в госпитале в Хайфе была бессильна.
Вечером он встретил цыганку. Он был абсолютно, до изумления пьян.
«Это ты наколдовала? – спросил он. – Адская хреновина, скажи, это ты?»
«Не я», – ответила Ада.
«Знаю. Верю. Все равно, уезжай. Уматывай. Я денег дам. Прямо здесь выплачу. Десяти косарей хватит? Не могу тебя больше видеть».
«Я уеду», – сказала Ада.
Тут Дмитрий схватил ее за рукав – просто чтоб не упасть.
«Ты же никакая не цыганка, – сказал он. – Я сам тебя придумал. А кто ты? Забыл. Скажи, кто ты?»
Ада мягко высвободилась.
«Пройдет время, и ты узнаешь, – прошептала она. – Не думай об этом. Иди спать».
«К черту, к черту, Аделаида. Я брошу эту работу. Дрянь работа. Мама говорила: что ты делаешь, Дима, с этими неудачниками, с этими шлемазлами? Зачем ты лезешь в эту

(продолжение)
позорную кухню, – Дмитрий Мироныч задыхался и говорил все бессвязнее и бессвязнее, – почему ты не стал урологом, как папа? А я говорил, что будущее… за телевидением… как в том фильме, помнишь… и Сонечке я то же говорил, а она верила…»
Тут он замолчал и даже глаза закрыл. Из-под опущенных век покатились крупные слезы, и Ада взяла его за руку. Легонько сжала.
«У вас будет еще ребенок, – сказала она. – Хороший мальчик. Назови его так же, как хотел этого. Ариком. Ариэль: он и по гороскопу бедет лев».
Дмитрий Мироныч смотрел на нее и не говорил ни слова.
«Прости меня», – сказал он вдруг. Повернулся и пошел, шатаясь, по песчаной дорожке. Съемок в этот день не было.
Так вот и получилось, что Ада (мы все еще зовем ее так) оказалась в этом самолете, в красивом тайском платке и с пятнадцатью тысячами долларов на карте «американ экспресс». Скажем по секрету: ровно на эту сумму Дмитрий Мироныч бессовестно обобрал остальных участников проекта.

Книжка про трех Алис - для меня особенная. По многим причинам. Прекрасная Катя предложила мне самому начитать этот текст для официальной аудиокниги - там есть стихи и даже рэпушник, хрен кто кроме автора справится! - и, возможно, это срастется.
И вот что: видеоспектакль в каментах.

Ровно год назад мы оказались дома после четырех месяцев путешествия. И шо? И хорошо.

Рекорды Рутуба. Неизвестный мне чел завел канал с одним подписчиком и залил туда мое видео с одним просмотром. Одно к одному)
Дети, не будьте такими

https://rutube.ru/video/932f94e93d24526ad05a7b8fdf797f5f/?r=a

Ну окей, на ММКЯ не приглашают, но зато съездим к подросткам на Книжный Выборг. К захлопнутой форточке.
Upd. Люди просто прочитали “Мечтателей”.

Первая версия аудиокниги «Три Алисы и нейросеть» (АСТ, 2024) появилась на Литресе (далее - везде). Она не в авторской начитке, но парень в целом справился. «Мы вместе!» он не слышал, конечно. Да это и к лучшему.

https://www.litres.ru/audiobook/aleksandr-egorov/tri-alisy-i-neyroset-istorii-belkina-i-astahova-71020600/?from=email&pin=902302482&ticket=28969790972&utm_campaign=eml_3188309&utm_content=artid%7C71020600&utm_medium=eml_&utm_source=email_subscrauthor&utm_urg=961517081

Октуально!

Весь вечер в одноименном скверу под окном исполняют песни композитора Андрея Петрова. Какая же все-таки это слабая музыка. Ну, мб, за исключением основной темы к Служебному роману.
Олдфаги, извините.

Один чудесный роман любой ценой станет ближе к читателю. В чате Евгении Кретовой задавали вопрос: будет ли нейросеточка против коммерческого использования своих морепродуктов? Все индивидуально.

Вот ответ мне:
"Яндекс не возражает, если вы будете использовать материалы из Шедеврума в целях, которые указали в запросе".
Какие ваши цели? А вот сделаю обложечку. Угадайте, для кого.

Вот один юноша, которому 13, говорит: в школе мы нихрена не учимся, а социализируемся. Если судить по учебному процессу, так оно и есть. Как это у меня там в «Трех Алисах»:

выбирай ответы: а, б, в и г
здесь не надо думать, здесь надо сдать ЕГЭ

Только что-то вот и писатели вокруг все больше социализируются. Лично я думаю о такой социализации с содроганием. Я - жесткая одиночка (ой, феминитив). В крайнем случае, могу спеть дуэтом.

Надеюсь, этот фрагмент не будет воспринят как стилистический плагиат. Просто мне нравятся оммажи, а главное - нравится то, как пишет лучший писатель страны.

Когда ты становишься старше, твое сердце сжимается и холодеет. В твоей душе остается все меньше места для любви: ее заменяет усталость. И музыка больше не пишется, и стихи тоже. Их просто некому писать. Как странно это звучит, странно и многозначительно! Да, писать песни больше некому. Нет человека, для кого это стоило бы делать. Но больше нет и тебя.

На излете нашей музыкальной карьеры была сочинена вот такая песня:

Любит – не любит?
Кинет – не кинет?
Что с нами будет?
Что из нас выйдет?
Как это грустно
и как это нервно –
стать умной и взрослой, наверно

ну, и так далее.
Целевая аудитория выросла. И все наверное стало верным.
Между тем, песенка имеет шанс на частичную регенерацию.