У РБК вчера возник вопрос, почему раньше требования к декларациям депутатов только ужесточали, а теперь генсек «Единой России» Андрей Турчак предлагает попробовать на местных депутатах практически противоположный подход «лучше недобдеть, чем перебдеть».

Здесь мои ответ в расширенном варианте, в статью все не уместилось. Впрочем, бывшему местному депутату из Видного Павлу Грудинину новые веяния ничем не помогут.

«Созданная система декларирования, так же как и введенные в последние годы нормы, требующие не только от депутатов, но и от кандидатов в депутаты избавляться от зарубежных счетов и активов, ограничили стремление многих идти в политику. Издержки и риски растут, притягательность депутатского мандата для многих, особенно для бизнесменов, падает», — рассуждает председатель совета директоров ИСЭПИ Дмитрий Бадовский.

Во многих случаях это хорошо, цели законодателя по снижению политической коррупции, по крайней мере частично, достигаются. Но что касается муниципального депутатского корпуса, то здесь, тем более на непостоянной основе, сегодня в основном работают бюджетники. Мучения с декларациями сильно снижают их желание поработать депутатом. С другой стороны, директорский корпус бюджетной сферы из образования или здравоохранения получает сегодня довольно много и, может быть, тоже не хотел бы это лишний раз демонстрировать.

При этом муниципальный депутатский корпус - опора низовой партийной инфраструктуры, актив на выборах разного уровня, мобилизационный ресурс.
Прежде всего, это касается как раз «Единой России». Кроме того, партийное большинство муниципального депутатского корпуса - это контроль «муниципального фильтра» на региональных выборах.

Поэтому для партий важно сохранять возможность нормально рекрутировать дееспособный и качественный муниципальный депутатский состав. Некоторое смягчение требований к декларациям выглядит здесь рациональным шагом на встречу партийному активу на местах. Но, в то же время, чтобы не возникало подозрений в желании создавать «лазейки» для какой-то недобросовестности, партиям придётся уделять больше внимания гражданскому контролю за деятельностью депутатов, сигналам СМИ, работе своих комиссий по этике.

https://www.rbc.ru/politics/02/04/2019/5ca379299a79470ef63d5f8c

Как-то не очень замеченной сегодня прошла социология ВЦИОМ, в соотвествии с которой 8% россиян заявляют, что России сейчас скорее нужен человек, подобный Владимиру Зеленскому, на посту лидера страны (впрочем, 73% считают, что нет).

ВЦИОМ не публикует раскладку ответов по социально-демографическим показателям (жаль, конечно). Но по электоратам партий даёт. Интересно, что «такого как Зеленский» склонны приветствовать 16% сторонников непарламентских партий, 13% сторонников ЛДПР, 9% среди электората КПРФ, а также 8% электората «Единой России» (как и по выборке в целом - не больше, не меньше). Опрос показывает также, что практически совсем нет поддержки условного Зеленского среди сторонников «Справедливой России» (всего 1%). И здесь, конечно, возникают новые вопросы к проекту популистской перезагрузки эсеров, который сейчас готовится под эгидой Константина Малофеева.

Как говорится, что же из этого следует?
Во-первых, 8% - это довольно много. По крайней мере, эти цифры не стоит игнорировать.

Во-вторых, перед нами и перед Владимиром Вольфовичем Жириновским, в принципе, понятный сценарий перезагрузки ЛДПР.

В-третьих, некий новый партийный проект со стилистикой схожей с Зеленским достаточно уверенно может пройти в новый состав Госдумы в 2021 году. Понятно, что грубая прикидка, но, если предположить все те же 8% на выборах, то это порядка 20 мест в парламенте (без учета одномандатных округов).

Наконец, в-четвёртых, совершенно точно кто-то из кандидатов попытается потестировать заявленный Зеленским стиль на осенних выборах в Мосгордуму. А, может быть, и в других регионах.

https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=9638

Спикер Госдумы Вячеслав Володин конкретизировал свою идею о возможности внесения изменений в Конституцию для обеспечения баланса исполнительной и законодательной власти.

По мнению Володина, целесообразно дополнительно рассмотреть вопрос участия Государственной Думы в формировании Правительства. Предлагается, чтобы Государственная Дума участвовала в консультациях с Президентом при назначении членов кабинета министров.

Таким образом, о какой-то серьёзной корректировке режима президентской республики речь не идёт. Скорее, спикер Думы даже делает акцент на дополнительном использовании конституционных полномочий Президента как арбитра, обеспечивающего согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти.

Не предлагается и дополнительных механизмов формирования «правительства парламентского большинства» в стиле, например, французской конституционной модели.

Механизмы ответственности правительства перед парламентом, которые есть (выражение недоверия правительству, постановка председателем правительства вопроса о доверии кабинету) также не расширяются.

Хотя говорится о детализации норм отчета Правительства перед парламентом, в том числе в части оценки деятельности отдельных министерств.

Тем не менее остаются вопросы:
- Будут ли механизмы консультаций Госдумы с Президентом реализовываться как консультации с фракцией (фракциями) парламентского большинства или всеми фракциями, парламентом в целом;

- Будет ли Госдума выражать отношение к кандидатурам вице-премьеров и министров, предложенным премьер-министром с выдвижением альтернатив там, где нет согласия по кандидатам. Или же парламент будет вносить свои независимые предложения по составу правительства Президенту;

Будет ли этот механизм консультаций при назначениях членов кабинета министров распространяться только на процедуру формирования нового правительства (после его отставки или сложения полномочий перед вновь избранным главой государства) или режим консультаций при назначении членов правительства будет распространяться и на текущие замены и назначения новых отдельных министров и вице-премьеров при продолжении работы премьер-министра и правительства в целом.

https://duma.gov.ru/news/44450/

Евгений Минченко предположил, что в канале будет о чём подискутировать с Алексеем Чеснаковым.
Ну, а почему нет. Тем более, случай сразу и представился.

Наделение ГосДумы полномочиями по внесению главе государства своих предложений по составу Правительства:
1) не нарушает предусмотренного действующей Конституцией баланса властей, поскольку не создаёт новых механизмов доверия/недоверия правительству, кроме уже предусмотренных Конституцией, и лишь развивает конституционные принципы баланса властей и полномочий Президента по обеспечению согласованного функционирования и взаимодействия органов государственной власти;

2) вовсе не способствует появлению и усилению новых конфликтов внутри исполнительной власти, поскольку предлагаемый механизм консультаций с главой государства не меняет установленных ФКЗ «О Правительстве» процедур принятия окончательных решений по формированию правительства;

3) не создает какие-то риски вмешательства представительной власти в текущую деятельность власти исполнительной, поскольку механизм консультаций при формировании состава правительства не затрагивает текущую деятельность исполнительной власти;

4) как раз не сокращает, а расширяет для главы государства пространство в кадровой политике и сохраняет за ним всю полноту принятия решений;

5) никак не снижает возможности для более эффективной модели конкуренции политических партий, скорее наоборот, придаёт этой конкуренции больше смысла и потенциальной результативности;

6) увеличивает институционально эффективность Госдумы в целом и всех фракций, а не отдельных фигур в парламенте;

7) не говорит о шаге по переходу к парламентской республике и не вносит корректировок режима президентской республики, поскольку, наоборот, делает акцент на дополнительном использовании конституционных полномочий президента как арбитра, обеспечивающего согласованное функционирование ветвей и органов государственной власти.

Случаи же «широких трактовок» сформулированных спикером Госдумы предложений как раз не нужны и нецелесообразны, поскольку являются спекуляцией.

https://t.iss.one/Chesnakov/618

Изучая политические дискуссии последних трёх дней, почему-то вспомнил об этом:

«... Чем более свободна и разнообразна общественная жизнь, чем динамичнее экономика и острее политическая борьба, тем прочнее и стабильнее должны быть фундаментальные институты демократии, её, образно говоря, несущие конструкции, на которых держится всё здание демократического государства.

Думаю, многие со мной согласятся, что российская политическая культура, да и наше общественное мнение, отводят эту роль Президенту и федеральному парламенту – двум институтам высшей государственной власти, которых отличает прежде всего то, что они избираются всенародно и действуют от имени всей страны.

Убеждён, наше движение к свободе и демократии будет успешным и неуклонным лишь в том случае, если авторитет Президента и Государственной Думы будет достаточно высок, основан не только на предвыборных обещаниях, но и на практических результатах деятельности, если у них будет достаточно времени, чтобы всё заявленное провести в жизнь и результаты своей работы реально показать народу, отчитаться за них перед избирателями, перед страной

Сегодня, когда реализуются планы долгосрочного развития, а по сути, решаются задачи перехода к экономике нового типа, предстоит заниматься сразу множеством труднейших вопросов. <...> Вот далеко не всё, но наиважнейшие причины, в связи с которыми я вношу два предложения.

Первое. Расширить конституционные права Федерального Собрания, отнести к предметам ведения Государственной Думы (статья 103) контрольные функции в отношении исполнительной власти, установив конституционную норму, обязывающую Правительство России ежегодно отчитываться в Государственной Думе по итогам деятельности и по вопросам, поставленным непосредственно парламентом.

И второе предложение. Увеличить сроки конституционных полномочий Президента и Государственной Думы до 6 и 5 лет соответственно.

<...> Хочу прямо сказать: речь идёт не о конституционной реформе, а именно о корректировке Конституции. О действительно важных, но всё же уточняющих поправках, не затрагивающих политическую и правовую сущность существующих институтов. Они, скорее, дают необходимый дополнительный ресурс для их стабильного функционирования» <...>

Из Послания Президента РФ Д.А.Медведева Федеральному Собранию
5 ноября 2008 года.

Очевидно сходство и единодушие в понимании двумя в разное время руководителями внутренней политики текущих вызовов и долгосрочных задач для политической системы, о которых постоянно говорит президент Путин.

Но и сам запрос на «разговор между властью и обществом» постоянен и практически вечен. Призыв слушать и слышать будет актуален всегда.

«Человек во власти должен разговаривать с людьми, должен встречаться с ними. Если нет возможности решить вопрос, объясни, люди поймут. Если можно решить вопрос, и люди об этом говорят, надо услышать людей, надо сделать все, чтобы эти проблемы были решены» (Вячеслав Володин, 27.02.2012)

«Важнейшая вещь на сегодняшний день - это как раз способность разговаривать с людьми, потому что важнейший запрос у людей к власти - это сокращение дистанции между властью и обществом» (Сергей Кириенко, 10.04.2019)

Аналитика ИСЭПИ по ситуации с уровнем «муниципального фильтра» на выборах губернаторов в 2019 году.

Впервые с момента возвращения в 2012 году прямых губернаторских выборов власть принципиально согласилась с предложениями смягчить количественные параметры «муниципального фильтра».

По итогам заседания рабочей группы при АП РФ 19 февраля 2019 года было объявлено о том, что участники группы поддержали новые параметры «муниципального фильтра» – не более 5% муниципальных подписей от общего числа депутатов, в том числе не более 7% подписей депутатов и избранных глав МСУ муниципальных районов и городских округов (т.н. подписи «второго уровня»).

В аналитической записке Фонда ИСЭПИ проанализировано, как суть этой политической договорённости отражается в 16 регионах, где в ближайшем сентябре должны состояться прямые выборы губернаторов.

Проведённый анализ показывает, что из 16 регионов лишь в 4 регионах значение «муниципального фильтра» соответствует новой базовой норме «не более 5%», но при этом в 3 из них эти параметры «муниципального фильтра» изначально соответствовали анонсированным новым требованиям (Башкирия, Оренбургская область, Волгоградская область).

Только Курганская область в 2019 году уже, по сути, реализовала новые подходы и снизила «муниципальный фильтр» с 6% до 5% (поправки приняты в феврале).
В нескольких регионах, наоборот, уже после обнародования информации о позиции федеральной рабочей группы были отклонены или отложены законопроекты оппозиции, снижающие «муниципальный фильтр» до заявленных 5% (Астраханская область, Мурманская область).

Полный текст аналитической записки - по ссылке

https://www.politanalitika.ru/actualcomments/19489/

Во вчерашнем опросе «Левады» наибольшее обсуждение вызвали президентские электоральные рейтинги. Меньше внимания привлекли данные о доверии российским политикам. А они весьма интересны.

Аналогичные опросы о доверии/недоверии каждую неделю публикует и ВЦИОМ. Но ВЦИОМ не даёт данных об отказных и отстраненных ответах (нет таких политиков, которым доверяю, не интересуюсь политиками, не знаю и так далее).
А «Левада» такие данные даёт и они как раз довольно важны для оценки состояния политической системы.

Доверие (или недоверие) к политикам - характеризует эмоции вовлечённости, участия, интереса. И они, даже с негативным знаком, часто являются для политсистемы куда меньшей проблемой, чем безразличие, равнодушие и отсутствие интереса.

По данным «Левады», в марте 2019 года такое безразличие к политикам, отказ от доверия к ним демонстрируют 35% опрошенных. В 2018 году было примерно столько же (34-37%), а в 2017 году - только 26%.

Тенденция есть. Но реальная опасность для политической системы возникнет тогда, когда уровень безразличия к политикам в вопросе о доверии им устойчиво превысит 40% и устремится к 50%. А непосредственно вариант ответа «нет таких, кому доверяю» будет набирать порядка трети голосов.

https://www.levada.ru/2019/04/11/prezidentskoe-golosovanie-i-doverie-politikam/

Ставропольский губернатор Владимиров получил «добро» Президента Путина на переизбрание на новый срок. Редкий по нынешним временам случай.

Базовый сценарий моделирования региональных выборов, к которому уже несколько лет тяготеет Кремль другой - это активная ротация губернаторского корпуса и предпочтительно выход на выборы с новыми временно исполняющими обязанности, свежими лицами без особого антирейтинга. Собственно, проблемы выборов прошлого года часто объясняются именно отказом в ряде случаев (Владимирская область, Хакассия, Хабаровский край) от такой базовой стратегии активной ротации.

Есть исключения, есть особые случаи даже с новыми назначениями (как с тем же Бегловым в Петербурге), но основной подход остаётся именно таким. Вот и в нынешнем году из 16 регионов, где предстоят прямые выборы губернаторов, в 13 избираться идут новички и только в трёх - главы будут переизбираться.

В целом подход ясен. Но интересно будет посмотреть, какое количество из нынешних «новых лиц», пойдут на перевыборы через несколько лет. В какой степени будет уже применительно к ним допускаться (приветствоваться) переизбрание на новый срок или же продолжит доминировать подход предпочтительности вывода на выборы новых кадров.

То есть, будут ли губернаторы, в региональной стратегии Кремля, как правило, работать один срок, а потом меняться и большинство отправляться на новую работу, в том числе в федеральные органы власти. Тем более, что многие уехавшие за последнее время в регионы «молодые технократы» (а теперь просто опытные управленцы) и сами не хотели бы засиживаться в регионах и стремятся на повышение в Москву, после отработки губернаторского «пятилетнего минимума».

Пока точного ответа на вопрос нет, но можно сделать предварительные прикидки. Тем более уже со следующего года начнет вставать в практическую плоскость вопрос о перевыборах выдвиженцев 2016 года, когда продвижение в регионы перспективных фигур на вырост только робко началось.

За все это время и по сегодняшний день - условно, от Дюмина и Алиханова до Хабирова, Текслера и Хасикова - главами регионов были назначены 43 новых выдвиженца.
Если в самом общем виде проанализировать характер их работы в регионах, а также карьерные перспективы и ориентиры, то можно предположить, что переизбираться губернаторами на второй срок из них будут не более 14-15 человек. То есть, только чуть более трети.

Медведев и Володин вместе поработали над эффективностью норм Конституции.

Дмитрий Медведев поддержал предложение председателя Госдумы Вячеслава Володина создать по итогам ежегодного отчета правительства перед парламентом совместную рабочую группу депутатов и министров про проработке и подготовке к принятию всех прозвучавших в ходе дискуссии предложений и законодательных инициатив.

Такая практика заслуживает того, чтобы стать традиционной. Рабочий механизм оперативной доработки проектов решений, согласованных законодательной и исполнительной властью в ходе парламентского отчета правительства - хороший пример конкретизации и повышения эффективности соответствующей конституционной нормы.

Ежегодный отчет Правительства о результатах его деятельности проводится «в том числе по вопросам, поставленным Государственной Думой». Как на практике наполнить конкретным и результативным содержанием эту конструкцию отвественности правительства по поставленным законодателями вопросам, долгое время было не вполне ясно.

И вот Медведев с Володиным, похоже, нашли механизм.

В прошлом году даже за 10 дней до губернаторских выборов было много разговоров, что все избирательные кампании глав регионов проходят по доминантным сценариям, то есть их победители известны заранее, а борьба, если и ведётся, то за вторые места.
Через полторы недели «случились» четыре вторых тура.

В нынешнем году за пять месяцев до новых губернаторских выборов в сентябре самый обсуждаемый вопрос - в каком количестве регионов обязательно будет второй тур. Но ведь может опять все «случиться» как-то по-другому.

Что именно, где и почему может случиться или не произойти - поговорили об этом с «Ведомостями».

«Первые данные социологии довольно типичны для начала кампании, знает руководитель ИСЭПИ Дмитрий Бадовский: «Многое зависит от тренда в ходе кампании, а он зависит от действий самого кандидата, от проблемной повестки. А также от линейки оппонентов - насколько она складывается (или рукотворно выстраивается) в пользу основного кандидата, консолидируется или разбивается как оппозиционный, так и провластный электорат».

Есть зависимость и от стратегии работы с явкой -
идёт речь о выборах с высоким уровнем участия или явка сушится, а также какие группы избирателей, чей электорат, в конечном счёте, лучше мобилизуется - губернаторский или оппозиционный.

Можно начать кампанию с декларируемым рейтингом за 70%, а закончить с 50%. Оппозиционный же кандидат может иметь рейтинг 5–10%, но привести своих сторонников на участки и при низкой явке получить 25–30%. Примеры бывали.

Важно, наконец, обращать внимание на антирейтинг – им сложнее управлять и он ограничивает возможности кандидата в ходе кампании, подчеркивает Бадовский: «Опасность второго тура будет в первую очередь там, где кандидаты накопили существенный антирейтинг, и он еще может вырасти. Это справедливо прежде всего для регионов, где губернаторы переизбираются, – Волгоградской и Вологодской областей, Ставрополья. Там еще и высокий запрос на смену руководителя, что тоже показывает социология».

Есть опасные звонки насчет антирейтинга губернаторов и в других регионах – в Петербурге, на Алтае и Сахалине, перечисляет эксперт: «ФОМ дает раскладку, знает или не знает глава региона проблемы территории – это тоже важный момент для новых руководителей. И, например, доля ответов «не знает» около 20% и более для таких регионов, как Липецкая и Сахалинская области, тоже нельзя игнорировать».

https://m.vedomosti.ru/politics/articles/2019/04/17/799438-shest-gubernatorov

Отказ считать себя средним классом - новая политическая переговорная позиция граждан в отношениях с властью.

Большой резонанс вызвал опрос «Сбербанка», который зафиксировал, что доля россиян, относящих себя к среднему классу, сократилась с 60% в 2014 году до 47% в 2018 году.
Доля считающих, что их доходы ниже среднего уровня, напротив, выросла с 35 до 48%.

Опрос «Сбербанка», прежде всего, акцентирует внимание на реальных доходах населения. Они действительно падают пять лет подряд. Одновременно растёт закредитованность и долговая нагрузка граждан.

Но понятие «средний класс» не исчерпывается доходами и даже уровнем образования, а в значительной степени определяется самоидентификацией людей, их желанием считать себя представителем этого самого среднего класса. Поэтому опрос, в котором люди сами относят или нет себя к среднему классу, отражает, помимо прочего, снижение актуальности такой самоидентификации для граждан. И причины здесь уже не только социально-экономические, но и политические.

Как раз с политической точки зрения падение показателя соотнесения себя гражданами со средним классом с 60% до 47% особенно показательно.
В 2008 году, готовясь временно покинуть пост президента страны, Владимир Путин заявил о стратегии развития России до 2020 года. Одной из главных идеологем стратегии стал тезис о том, что «минимальной планкой доли среднего класса в общей структуре населения к 2020 году должен быть для нас уровень не менее 60 процентов, а может быть, и 70 процентов».

С тех пор идея о том, что средний класс должен составлять «конституционное большинство» общества и следует опираться на него в развитии страны, стала на долгие годы основополагающей в идеологии госполитики и отношениях власти и общества. Этот подход доминировал всю вторую половину нулевых годов и в начале десятых.

Однако в последние годы использование властью риторики, адресующейся к среднему классу и соответствующим ценностям, резко снизилось. Судя по всему, вслед за этим существенно упало и стремление самих граждан идентифицировать себя со средним классом, раз он уже больше не находится в фокусе внимания государства и апелляция к власти, исходя из такой срединной позиции, больше не принесёт особого эффекта в отстаивании своих интересов. И вот, столь искомые ранее «как минимум 60%» среднего класса превратились в 48%.

Зато теперь риторика власти уделяет все больше внимания другим вопросам и темам. Например, проблеме бедности и её решению как приоритету госполитики. Поэтому когда теперь в опросах растёт доля тех, кто идентифицирует себя «ниже среднего» или ещё хуже, это не только отражение объективного негатива в социально-экономическом положении граждан, но и более радикальная и сильная в новых условиях переговорная позиция с властью.

Последствия всего этого также, несомненно, будут политическими. В частности, лево-популистская повестка и запрос - неизбежный главный нерв федерального избирательного цикла 2021-2024 годов - от выборов в Госдуму до выбора и реализации окончательного сценария «транзита власти».

На президентских дебатах на Украине кандидатам нужно было решать разные задачи. Зеленскому – сохранить лидерство, поддержать протестную мобилизацию электората, не совершить ошибок, не дать Порошенко шанса поймать его на некомпетентности.

Отсюда сосредоточенность на популистской риторике, открытая критика Порошенко с основной идеологемой «не повторить ошибку», поддержание образа простого человека, «слуги народа», и разговор киномонологами и мемами. У Зеленского было много заготовок от риторики до вставания на колени, и он их реализовал.

Медийно после дебатов будет доминировать «информационный след» Зеленского, что ему сейчас и надо. То есть Зеленский дебаты в целом выиграл.

Порошенко же нужно было пытаться расширить электорат, найти способ перетянуть на свою сторону колеблющихся. И он решил сосредоточиться на антироссийской теме, внешней угрозе и противостоянии «захватчикам», олицетворением которых представлен Зеленский.

На такой риторике Порошенко, возможно, сможет приобрести некоторое количество голосов. Но их явно недостаточно для того, чтобы переломить электоральную ситуацию.

В конце дебатов Порошенко, по сути, уже признал свое поражение, когда заговорил о том, что изменения следует делать на выборах в Раду, которые должны пройти осенью. Именно на парламентских выборах Порошенко придется выстраивать свою новую позицию в украинской политике.

https://m.vedomosti.ru/politics/articles/2019/04/19/799715-itogi-debatov

Зеленский побеждает с настолько большим преимуществом, что это совсем ничего не говорит о его дальнейших действиях.

Столь высокий результат и значимый отрыв от конкурента — это в очень большой степени голосование не за Зеленского, а против Порошенко, голосование «от противного». Поэтому Зеленскому ещё предстоит найти общий язык и согласие со многими своими избирателями.

Тем более, что впереди выборы в Раду, которые будут более жёсткими, идеологическими, более четко будут фиксировать водоразделы между политиками и партиями, в том числе в вопросах отношений с Россией.

Хотя в том, что касается отношений с Россией, Зеленский никакой не жесткий оппозиционер, никакого радикально иного подхода он не демонстрирует и не будет демонстрировать. И обсуждать отношения с Россией Зеленский будет в первую очередь не с самой Россией, а с европейскими лидерами и США.

Тем не менее Зеленский не демонстрирует желания обязательно и бескомпромиссно воевать, и этого украинцам сегодня вполне достаточно, чтобы поддерживать именно его.

В любом случае окончательная новая конструкция власти и баланс элит сложатся на Украине не по итогам этих президентских выборов, а только после парламентских и формирования нового правительства.

Пока же Зеленский будет, в первую очередь, ориентироваться на основной протестный запрос, связанный с внутренними проблемами Украины, решением социально-экономических вопросов и борьбой с коррупцией.
Это ему необходимо, чтобы не столкнуться раньше времени с разочарованием избирателей и падением рейтинга, что сделало бы Зеленского ещё более зависимым от расклада сил и выстраивания новых коалиций между различными олигархическими группами.

https://m.vedomosti.ru/politics/articles/2019/04/21/799787-eto-vizov-dlya-rossii

Сценарий выборов в Госдуму-2021: пятипартийный парламент, возвращение помимо фракций депутатских групп, коалиционное конституционное большинство.

С подачи Михаила Виноградова и его обзора, обсуждаем возможные сценарии выборов в Госдуму 2021 года. Мой сценарий будет называться «Дай пять».

Прежде всего, для оценки сценариев нужно сначала понять, какие возможны изменения в избирательном законодательстве.
Могут обсуждаться, например, уровень проходного барьера, возвращение избирательных блоков, пропорции смешанной системы, условия доступа на выборы без сбора подписей, планка госфинансирования для партий и так далее.

В зависимости от того, как будут решены все эти вопросы в преддверии выборов 2021 года, и будет зависеть, какие сценарии окажутся более вероятны, а какие будут закрыты.
Сегодня «Петербургская политика» предлагает четыре возможных сценария. Здесь назову тогда пятый. Так его и назовём: «Дай пять».

На сегодняшний день наиболее вероятным выглядит сохранение нынешней смешанной системы избирательной системы с пропорцией 50/50 (при возможной частичной перенарезке округов) и с избирательным барьером в 5%. Достаточно вероятно возвращение избирательных блоков, вопрос о повышенном для них избирательном барьере в 7% будет обсуждаться до последнего.

Практически неизбежно обновление лидерства в нынешних оппозиционных парламентских партий.
На полноценное строительство конструкций перехода к двухпартийной системе на сегодня нет ни времени, ни должного расклада сил в элитах.
Соответственно, не получается всерьёз обсуждать и возможность перехода к полностью мажоритарной системе, которая как раз всегда тяготеет к воспроизводству двухпартийности.

После сдвига «Единой России» вправо из-за пенсионной реформы актуален новый проект в левоцентристской нише – возможно, с популистскими элементами.
Традиционным для всех наших парламентских выборов является и вопрос о прохождении или нет в Госдуму либерального партийного проекта, чего не было с начала 2000-х годов.

Наиболее вероятным сейчас выглядит формирование в 2021 г. пятипартийной Думы, где будут присутствовать «Единая Россия», КПРФ, ЛДПР, новая левоцентристская конструкция на базе эсеров и проект либерального толка.

«Единая Россия» и в силу рейтингов, и в силу более широкой партийной палитры в парламенте будет иметь меньше голосов по партспискам чем сейчас, но устойчивое простое большинство вполне можно сохранить за счёт одномандатников. А вот конституционное большинство в будущей думе, скорее всего, будет коалиционным, а значит - ситуативным по разным вопросам.

Состав одномандатников может оказаться более разношёрстным. Это может быть как за счёт отдельных случаев прохождения представителей малых партий и самовыдвиженцев, так и за счёт того, что даже депутаты, избранные в округах от тех или иных больших партий, будут в большей степени представлять регионы, корпорации, те или иные общественные группы. Поэтому нельзя исключать, что в парламенте в дополнение к фракциям, возродится система депутатских групп и политическая структура Думы станет более подвижной.

«И что Зе нам делать, о чём Зе нам петь?»: некоторые выводы для российской внутренней политики из победы Зеленского.

1. Влияние Украины и России на внутреннюю политику друг друга обоюдное. На сегодняшний день - после решений по ограничению топливных поставок на Украину и указа об упрощённом получении гражданства жителями ДНР и ЛНР, - именно Россия в большей степени системно влияет на внутреннюю политику Украины, имея в виду и формирование курса Зеленского после вступления в должность, и выборы в Верховную Раду.
Чем больше Россия будет влиять на украинский политический курс, чем больше Зеленский будет сдвигаться к националистическим позициям, тем меньшим эффектом на внутреннюю политику в России будет обладать ситуация на Украине.

2. Общественное мнение склонно оценивать не только сам итог выборов, но и последствия. Как будет оцениваться пример украинской политики образца 2019 года спустя несколько лет - это ещё большой вопрос.
Возможно, к тому времени большее значение для влияния на российскую политику будут иметь уже следующие украинские президентские выборы, которые пройдут через 5 лет практически одновременно с российскими.

3. Избрание Зеленского вписывается в общемировой популистский тренд и как его часть будет влиять на выборы у нас: партии и кандидаты будут пытаться использовать схожие подходы, приёмы, технологии.
Но в России отношение к высшей государственной власти и, соответственно, президентским выборам, традиционно крайне серьезное и аккуратное, они не мыслятся как место для радикальных экспериментов и рискованных игр. Для всего этого есть региональные и парламентские выборы. Именно на них в ближайшие годы можно ожидать интриг и карнавала неожиданностей, в том числе для сброса давления в системе.

4. По форме «проект Зе» - это радикальный и удачный популистский эксперимент под брендом «торжества демократии», прихода к власти как бы «человека из народа». Но организационно-политически, это проект передела власти и собственности в украинской политсистеме жесткого конкурентного олигархата.
И для того, чтобы проект подобного рода и уровня мог в России хотя бы просто наметиться, уже не говоря о том, чтобы реализоваться, нужны кардинальные сдвиги в российском политическом режиме: по сути, развал правящей элиты,внутриэлитного договора, сконструированного Путиным, откат к политико-экономическим практикам 90-х годов.

5. В «кейсе Зеленского» потенциально зашита может быть главная для стратегов «влияния на Россию» идея.
Если бы удалось через такой проект радикально нового политического лидерства показать, что Украина не «неудавшееся государство», а, напротив, вроде бы удачный проект развития (европейского выбора, справедливости, социально-экономической эффективности, борьбы с коррупцией и т.д.), то тогда появился бы шанс переупаковать негативный пример Украины для россиян «как жить нельзя», в некий позитивный «образ будущего».
Лозунги этой идеи известны и уже вброшены - это и «мы хотим как на Украине», и слова самого Зеленского про «всё возможно».

6. Однако совершенно очевидно, что никаких реальных оснований для такой игры сегодня не существует, кроме манипулирования настроениями и возгонки эмоций киномонологами, митингами, а также интонациями и монтажом рекламных роликов.
Тем не менее, российской власти стоит дополнительно озаботиться не только социально-экономическими и управленческими аргументами в свою пользу, но и собственной моральной состоятельностью и эмоциональной убедительностью. Поскольку основные идеологические попытки давления на Россию будут осуществляться в ближайшие годы именно на этом треке.

Главными политтехнологами на региональных выборах в России сегодня, похоже, становятся Джеймс Дэвис и Тед Роберт Гарр.

Как сообщает «Газета.Ru», власти считают, что россияне смотрят на события в стране сквозь «чёрные очки», а в обществе есть признаки депрессии. Однако для политического управления важно понять, что причиной, по которой гражданам приходится надевать «чёрные очки», является яркий свет их собственных несбывшихся ожиданий и надежд.

Эти проблемы как раз и описывает известная «кривая Дэвиса», подходы которого в своей книге «Почему люди бунтуют» затем, во-многом, развивал Гарр. Согласно этим концепциям, угроза протестного действия повышается, когда период экономического роста сменяется стагнацией или спадом. В период роста у людей растут ожидания, и этот процесс не останавливается (по крайней мере, сразу) и при стагнации или кризисе. Чем больше разрыв между ожиданиями и реальным положением дел в экономике и в обществе в целом, тем больше опасность для властей.

С одной стороны, общество не хочет отказываться от ожиданий, надежд, не хочет снижать на будущее планку жизненных стратегий для себя и своих детей, даже если в окружающей социально-экономической действительности «что-то пошло не так». А власть одновременно не очень может или у неё не сразу получается что-то предложить или сделать, чтобы вернуть траекторию роста и веру в позитив.

Ключевой вопрос в среднесрочной перспективе как раз в том, сможет ли власть реализовать свою идею - реальным запуском нацпроектов, их масштабным финансированием и «приземлением» конкретных и осязаемых результатов на территории перебить негативные социально-экономические эмоции и сократить тот самый разрыв ожиданий и реальных возможностей.

Прошлый год показал, что протестный потенциал, который увеличивался, тем не менее находил свой выход преимущественно в электоральном поле, на выборах. Для политической системы электоральный «выпуск пара» безусловно предпочтительнее. Однако в этом и следующие годы это потребует большей эффективности работы власти на выборах, а также приведёт к началу интенсивного обновления партийной системы.

Здесь важно подчеркнуть, что для того, чтобы недовольство продолжало играть свою роль на выборах, недостаточно просто сохранения тех или иных настроений (поскольку первичный сброс негативных эмоций уже действительно произошёл в прошлом году). Нужны и другие факторы политизации неудовлетворённости.

В частности, это - политики, которые будут выглядеть альтернативой. Они в таком случае играют роль «точки сборки» для перевода эмоций в политическое действие. Сейчас, в этом смысле, для общественного запроса были бы актуальны политики леволиберального и социал-демократического толка, также имеющие в себе черты защитников справедливости, которые традиционно ценятся российскими избирателями. Однако пока таких новых лиц особо не видно.

https://m.gazeta.ru/politics/2019/05/13_a_12352837.shtml

Российскую политику постепенно окутывает «микровласть» гражданской самоорганизации. Её будущая программа - масштабная децентрализация и резкое расширение прав местного самоуправления.

В столь обсуждаемом опросе ВЦИОМ «о храме и сквере» наибольший интерес вызывает вопрос о том, чьё мнение о сложившейся ситуации интересно гражданам и вызывает доверие.

42% опрошенных склонны прислушиваться к краеведам, 48% в сумме хотели бы слышать мнение представителей общественности (будь они как сторонниками, так и противниками строительства храма). Доверие же и интерес к мнению представителей светской и церковной властей люди проявляют в разы меньше (от 13 до 20%).

Обычно говорят, что власть не слышит людей. Теперь выясняется, что в ответ граждане, по сути, заявляют, что не очень то и хотят слышать власть. Вместо этого демонстрируя стремление к самоорганизации местных сообществ на основе сетей локального доверия.

Это - новое звучание известного лозунга «мы здесь власть». Речь идёт о процессе (и увеличении числа случаев) кристаллизации узлов «микровласти». Автор этого термина и бестселлера «Конец власти» Мозес Наим писал, что сегодня мы находимся в условиях, когда у тех, кто традиционно обладает властью, оказывается все меньше способов ее применить, поскольку государства выглядят как «Гулливеры, окутанные тысячами малых микродержав».

Проявляет себя та самая микровласть нового типа: не та масштабная, сокрушительная, зачастую подавляющая «большая власть», но сила противодействия, проистекающая из способности противостоять большим игрокам и ограничивать их возможности.
Власть эта обусловлена технологическими нововведениями, инициативностью людей, а также расширенным спектром таких методов воздействия, как вето, проволочки или помехи.

Рост числа случаев проявлений «микровласти» гражданской самоорганизации - новая реальность российской политики. И этот процесс слабо управляется и регулируется традиционными инструментами вертикали власти, а также партийной системой.

С другой стороны, «микровласть» остаётся пока что «мерцающей» и несвязанной. Энергия действий и самоорганизация гаснут, как только исчезает конкретный повод их вызвавший. Отдельные случаи и группы «микровласти» не связываются между собой в сеть взаимодействия.

Однако со временем и по мере увеличения числа случаев и политизации практик локальной самоорганизации «микровласть» может стать устойчивее. Её интегрирующей политической программой станет тогда масштабная децентрализация и ставка на скачкообразное расширение пространства и прав местного самоуправления.