Привет всем зашедшим! Меня зовут Дмитрий Муравьёв, в данный момент я студент Вышки, и я занимаюсь исследованиями в области науки и технологий (science and technology studies) и критическими исследованиями данных (critical data studies).
В этом канале я собираюсь рассказывать об исследованиях, каких-то проектах и инициативах, связанных с тематикой социального, политического и этического осмысления технологий. Основная амбиция исследовательского поля, которое я буду освещать, заключается в следующем: технологии глубоко социальны, их дизайн, производство, распределение и использование имеет значение и должно быть изучено, потому что без этого нам будет сложно понять, какое воздействие они оказывают на наши практики и институты.
Enjoy!
В этом канале я собираюсь рассказывать об исследованиях, каких-то проектах и инициативах, связанных с тематикой социального, политического и этического осмысления технологий. Основная амбиция исследовательского поля, которое я буду освещать, заключается в следующем: технологии глубоко социальны, их дизайн, производство, распределение и использование имеет значение и должно быть изучено, потому что без этого нам будет сложно понять, какое воздействие они оказывают на наши практики и институты.
Enjoy!
data stories pinned «Привет всем зашедшим! Меня зовут Дмитрий Муравьёв, в данный момент я студент Вышки, и я занимаюсь исследованиями в области науки и технологий (science and technology studies) и критическими исследованиями данных (critical data studies). В этом канале я собираюсь…»
Что такое критические исследования данных?
Критические исследования данных это междисциплинарная область, в которой работают социологии, антропологи, медиа исследователи, информатики, объединенные желанием понять и критически осмыслить социальные последствия таких феноменов как большие данные, машинное обучение, умные города, алгоритмы, поисковые движки и многое другое. Приставка критические здесь не просто так: в целом среди исследователей в этой области существует консенсус касательно того, что ко всем этим феноменам нужно подходить с позиции критики тех систем властных отношений, а также проблем предрассудков и дискриминации, которые эти технологии воспроизводят (связь с критической теорией отмечается авторами некоторых программных статей дисциплины).
Исследователи приходят в эту область действительно с разными бэкграундами: некоторые из них раньше занимались изучением интернет управления (например, Malte Ziewitz), другие занимались (или занимаются) социальной теорией, связанной со статистикой и измерениями (например, David Beer), есть исследователи, которые совмещают академическую работу с позициями в компаниях (например, Tarleton Gillespie в Microsoft).
Критические исследования данных это междисциплинарная область, в которой работают социологии, антропологи, медиа исследователи, информатики, объединенные желанием понять и критически осмыслить социальные последствия таких феноменов как большие данные, машинное обучение, умные города, алгоритмы, поисковые движки и многое другое. Приставка критические здесь не просто так: в целом среди исследователей в этой области существует консенсус касательно того, что ко всем этим феноменам нужно подходить с позиции критики тех систем властных отношений, а также проблем предрассудков и дискриминации, которые эти технологии воспроизводят (связь с критической теорией отмечается авторами некоторых программных статей дисциплины).
Исследователи приходят в эту область действительно с разными бэкграундами: некоторые из них раньше занимались изучением интернет управления (например, Malte Ziewitz), другие занимались (или занимаются) социальной теорией, связанной со статистикой и измерениями (например, David Beer), есть исследователи, которые совмещают академическую работу с позициями в компаниях (например, Tarleton Gillespie в Microsoft).
Еще про междисциплинарность: сейчас до 25 марта еще идет прием заявок на воркшоп по Critical Data Science. Что это такое? Организаторы говорят про critical data science следующим образом:
What is «critical data science»?
We define this as our vision of the practice of working with and modeling data (the «data science»), combined with identifying and questioning the core assumptions that drive that practice (the «critical»). It can be seen as the intersection (or perhaps the union) of data science and critical data/algorithm studies, and an example of a critical technical practice
Иными словами, это попытка совместить науку о данных и критическую перспективу на нее. Выглядит это очень интересно и любопытно узнать, как организаторы видят такое взаимодействие. Из схожих инициатив мне приходит в голову School for Poetic Computing, где пытаются организовать образование на стыке кода, дизайна и теории.
What is «critical data science»?
We define this as our vision of the practice of working with and modeling data (the «data science»), combined with identifying and questioning the core assumptions that drive that practice (the «critical»). It can be seen as the intersection (or perhaps the union) of data science and critical data/algorithm studies, and an example of a critical technical practice
Иными словами, это попытка совместить науку о данных и критическую перспективу на нее. Выглядит это очень интересно и любопытно узнать, как организаторы видят такое взаимодействие. Из схожих инициатив мне приходит в голову School for Poetic Computing, где пытаются организовать образование на стыке кода, дизайна и теории.
Датафикация — это концепт, который широко используется в критических исследованиях данных и с отсылки к нему начинается множество статей. Датафикацию как термин впервые ввели Cukier & Mayer-Schoenberger в статье на Foreign Affairs «The Rise of Big Data»:
«Учитывая такой масштабный масштаб, заманчиво понимать большие данные исключительно с точки зрения размера. Но это будет вводить в заблуждение. Большие данные также характеризуются способностью трансформировать в данные многие аспекты мира, которые никогда не были определены количественно; назовем это «датафикацией». Например, местоположение было датафицировано сначала с изобретением долготы и широты, а недавно с помощью спутниковых систем GPS. Слова также датафицируются, когда компьютеры обрабатывают базы книг, которым уже несколько веков. Даже дружба и «лайки» датафицируются с помощью Facebook»
Иными словами, датафикация отсылает к социальным трансформациям, вызванным усиление роли больших данных, машинного обучения, умных городов и новой парадигме, в которой собираются, анализируются и используются данные. Датафикация как понятие, таким образом, служит той основой для критических исследований данных, некоторым процессом, требующий своего осмысления в экономике, политике и культуре и который требует собственного уникального подхода. Другая значимая статья о датафикации в целом от Жозе ван Дейк рассматривает датафикацию в ее связи с тем, что она называет датаизмом, — «широко распространенной верой в объективную количественную оценку и потенциальное отслеживание всех видов человеческого поведения и социальной активности с помощью сетевых медийных технологий». С точки зрения ван Дейк, в комбинации с датаизмом, датафикация порождает достаточно большие опасности для пользователей от государств и корпораций.
«Учитывая такой масштабный масштаб, заманчиво понимать большие данные исключительно с точки зрения размера. Но это будет вводить в заблуждение. Большие данные также характеризуются способностью трансформировать в данные многие аспекты мира, которые никогда не были определены количественно; назовем это «датафикацией». Например, местоположение было датафицировано сначала с изобретением долготы и широты, а недавно с помощью спутниковых систем GPS. Слова также датафицируются, когда компьютеры обрабатывают базы книг, которым уже несколько веков. Даже дружба и «лайки» датафицируются с помощью Facebook»
Иными словами, датафикация отсылает к социальным трансформациям, вызванным усиление роли больших данных, машинного обучения, умных городов и новой парадигме, в которой собираются, анализируются и используются данные. Датафикация как понятие, таким образом, служит той основой для критических исследований данных, некоторым процессом, требующий своего осмысления в экономике, политике и культуре и который требует собственного уникального подхода. Другая значимая статья о датафикации в целом от Жозе ван Дейк рассматривает датафикацию в ее связи с тем, что она называет датаизмом, — «широко распространенной верой в объективную количественную оценку и потенциальное отслеживание всех видов человеческого поведения и социальной активности с помощью сетевых медийных технологий». С точки зрения ван Дейк, в комбинации с датаизмом, датафикация порождает достаточно большие опасности для пользователей от государств и корпораций.
Очень жду появления в доступе новой книги Эмилиано Трере Hybrid Media Activism Ecologies, Imaginaries, Algorithms. Трере является известным исследователем активизма, связанного с технологиями, часто называемого активизмом данных / цифровым активизмом (data activism & digital activism).
Он также является членом очень важной с моей точки зрения исследовательской инициативы Data Justice Lab, которая задает нам в своих исследовательских проектах следующий вопрос: как может выглядеть справедливость данных (data justice)? Как нам организовать отношения между гражданским обществом, государством, корпорациями и технологиями справедливым образом и как вообще понимать в этом контексте саму справедливость? Какое правовое регулирование, вмешательство и принципы должны быть положены в основание трансформации существующих практик? Какие альтернативные версии нашего будущего в отношении данных могут быть воображены и какие реальные инструменты могут использоваться, чтобы их достичь?
Особый интерес в этой книге представляет ее эмпирический материал: в своей работе Трере исследовал Италию, Мексику и Испанию. Изучение отличных от англосаксонских стран и государств Центральной Европы контекстов и той роли, которую технологии и активизм в нем занимают, является достаточно новой повесткой для этого исследовательского поля. Здесь важно указать пост, который Трере совместно с Стефанией Милан написали в 2017 году про большие данные на Юге. Об этом обязательно подробнее позже!
Он также является членом очень важной с моей точки зрения исследовательской инициативы Data Justice Lab, которая задает нам в своих исследовательских проектах следующий вопрос: как может выглядеть справедливость данных (data justice)? Как нам организовать отношения между гражданским обществом, государством, корпорациями и технологиями справедливым образом и как вообще понимать в этом контексте саму справедливость? Какое правовое регулирование, вмешательство и принципы должны быть положены в основание трансформации существующих практик? Какие альтернативные версии нашего будущего в отношении данных могут быть воображены и какие реальные инструменты могут использоваться, чтобы их достичь?
Особый интерес в этой книге представляет ее эмпирический материал: в своей работе Трере исследовал Италию, Мексику и Испанию. Изучение отличных от англосаксонских стран и государств Центральной Европы контекстов и той роли, которую технологии и активизм в нем занимают, является достаточно новой повесткой для этого исследовательского поля. Здесь важно указать пост, который Трере совместно с Стефанией Милан написали в 2017 году про большие данные на Юге. Об этом обязательно подробнее позже!
Taylor & Francis
Hybrid Media Activism | Ecologies, Imaginaries, Algorithms | Emiliano
This book is an extensive investigation of the complexities, ambiguities and shortcomings of contemporary digital activism. The author deconstructs the
#MoreThanCode — это исследовательский проект, целью которого является лучше понять, как технология используется для целей продвижения идеалов социальной справедливости. Это исследование выполнялось в рамке participatory action research, то есть выстраивало более горизонтальные отношения между исследователи и исследуемыми группами, тем самым давая им больше возможностей в проектировании такого дизайна исследования, результаты которого были бы этой группе наиболее полезны. Проводились интервью и фокус-группы с представителями государства, некоммерческих организаций, колледжей и университетов, волонтерами, членами социальных движений, разработчиками ПО, дизайнерами и многими другими.
У проекта есть интересный итоговый отчет, в котором освещается (1) текущая экосистема социально-значимых инициатив, связанных с технологиями (2) демография (3) практический опыт участников этих сообществ (4) их видения и ценности (5) документация историй их успехов и неудач.
Вообще очень ценю такие проекты, потому что они действительно помогают понять разные способы использования технологий и непосредственный опыт тех, кто этим занимается. В Америке тематика социально-значимых технологий вообще сейчас, насколько я понимаю, достаточно активно развивается и выливается в такие инициативы. Видимо, колонки Евгения Морозова всех напугали.
У проекта есть интересный итоговый отчет, в котором освещается (1) текущая экосистема социально-значимых инициатив, связанных с технологиями (2) демография (3) практический опыт участников этих сообществ (4) их видения и ценности (5) документация историй их успехов и неудач.
Вообще очень ценю такие проекты, потому что они действительно помогают понять разные способы использования технологий и непосредственный опыт тех, кто этим занимается. В Америке тематика социально-значимых технологий вообще сейчас, насколько я понимаю, достаточно активно развивается и выливается в такие инициативы. Видимо, колонки Евгения Морозова всех напугали.
30 марта Цукерберг выступил с предложением «4 правила регулирования интернета». Посыл его текста в следующем: государствам нужно принять более активную роль в регулировании социальных медиа. Как именно? Вот четыре направления: (1) регулирование контента (2) защита выборов (3) приватность и защита данных (4) возможность пользователя перемещать данные с одной платформы на другую (data portability). За этим заявление незамедлительно последовала критика: например, тут и тут. Скорее всего, будет больше, потому что сама стандартизация того, что значит «опасный контент» и как будет выглядеть приватность под эгидой Фейсбука, вызывает опасения. Вот тут, например, показано, как ловко в заявлениях Цукерберга смешиваются privacy и private.
Милтон Мюллер, исследователь в области интернет-управления, делает интересный комментарий, касающийся причины такого заявления: Фейсбук как платформа стал настолько огромным, что к нему со стороны множества его пользователей, политиков и государств предъявляются совершенно противоположные мнения. И дело не только в разногласиях между государствами, тут вот, например, описание, как несколько политиков в Ирландии (в том числе, представители парламента) хотят от Цукерберга разных вещей, а потом члены Палаты общин обижаются, что к ним он приходить не захотел.
Милтон Мюллер, исследователь в области интернет-управления, делает интересный комментарий, касающийся причины такого заявления: Фейсбук как платформа стал настолько огромным, что к нему со стороны множества его пользователей, политиков и государств предъявляются совершенно противоположные мнения. И дело не только в разногласиях между государствами, тут вот, например, описание, как несколько политиков в Ирландии (в том числе, представители парламента) хотят от Цукерберга разных вещей, а потом члены Палаты общин обижаются, что к ним он приходить не захотел.