А Lonely Planet с тех пор в Китае продаётся только по отдельным провинциям. По всему Китаю - нет, так как путеводитель содержит отдельную главу про Тайвань, в которой ситуация описывается как есть, а не так, как хочется Центральному комитету Компартии.
Безумный китайский футбол в 80-е был ещё более безумным.
Вот, например, чемпионат 1985-го.
За год до этого китайцы добились своего наивысшего достижения на международном уровне – серебра Кубка Азии. Казалось бы, футбол, как и экономика, на подъёме. Но не тут-то было. Замечательные спортивные бюрократы без дела не сидят.
Вот пара нововведений в правилах турнира, чтобы никому скучно не было.
Во-первых, ничьи отменяются. В случае ничейного результата бьются пенальти. Выиграл – два очка, как за полноценную победу. Проиграл – ноль.
Во-вторых, за каждого игрока национальной сборной, который играет в составе команды, полагается «бонусное» очко в турнирную таблицу.
В-третьих, «гол головой – за два». Прямо как в дворовом футболе. Не в счёт матча, но в разницу забитых и пропущенных в турнирной таблице.
Победитель – команда провинции Ляонин.
15 матчей – 9 побед, 6 ничьих. Послематчевые пенальти 5 раз выиграли, 1 раз проиграли. В составе три игрока национальной сборной – три бонусных очка. Итого: 31 очко, 5 очков отрыва от армейской команды «Ба И».
Вот, например, чемпионат 1985-го.
За год до этого китайцы добились своего наивысшего достижения на международном уровне – серебра Кубка Азии. Казалось бы, футбол, как и экономика, на подъёме. Но не тут-то было. Замечательные спортивные бюрократы без дела не сидят.
Вот пара нововведений в правилах турнира, чтобы никому скучно не было.
Во-первых, ничьи отменяются. В случае ничейного результата бьются пенальти. Выиграл – два очка, как за полноценную победу. Проиграл – ноль.
Во-вторых, за каждого игрока национальной сборной, который играет в составе команды, полагается «бонусное» очко в турнирную таблицу.
В-третьих, «гол головой – за два». Прямо как в дворовом футболе. Не в счёт матча, но в разницу забитых и пропущенных в турнирной таблице.
Победитель – команда провинции Ляонин.
15 матчей – 9 побед, 6 ничьих. Послематчевые пенальти 5 раз выиграли, 1 раз проиграли. В составе три игрока национальной сборной – три бонусных очка. Итого: 31 очко, 5 очков отрыва от армейской команды «Ба И».
Кстати, следующий сезон «Ляонин» - действующий чемпион! – и вовсе пропустил.
Согласно постановлению Китайской футбольной федерации, «чтобы лучше подготовиться к розыгрышу Кубка чемпионов Азии.
В тот раз не очень помогло. Обладателем Кубка чемпионов «Ляонин» стал в 1990-м (на фото). И про этом мы тоже напишем.
Как ни крути, «долгие 80-е» в плане футбола – это эпоха доминирования парней из Шэньяна.
Согласно постановлению Китайской футбольной федерации, «чтобы лучше подготовиться к розыгрышу Кубка чемпионов Азии.
В тот раз не очень помогло. Обладателем Кубка чемпионов «Ляонин» стал в 1990-м (на фото). И про этом мы тоже напишем.
Как ни крути, «долгие 80-е» в плане футбола – это эпоха доминирования парней из Шэньяна.
"В экономические реформы 1980-х годов Китай вошел в значительной степени децентрализованным государством. Пекин определял общее направление развития, но практически не контролировал действия властей на местах. Региональные чиновники близко к сердцу восприняли лозунг Дэн Сяопина «Обогащайтесь!» и на деле показывали верность курсу Пекина, образуя аффилированные с местными «народными правительствами» коммерческие компании.
Феномену чиновников-предпринимателей 1980-х посвящено множество исследований, общий вывод которых таков: на определенной стадии это способствовало формированию рыночной системы, хотя в какой-то момент едва не привело к дроблению национальной экономики из-за локального протекционизма, когда, защищая интересы собственных компаний, местные чиновники вводили ограничения на продажу продукции из других провинций.
Смычка интересов местного бизнеса и политических элит была практически узаконена, но постепенно перестала отвечать интересам центра, который к тому же уступал регионам большую часть собираемых налогов. В результате в 1994 году провели фискальную реформу: большую часть налогов стали направлять в центр, а ряд налогов (например, на местную продукцию, который платился в местный бюджет вне зависимости от прибыльности предприятий) и вовсе отменили.
Как следствие, у региональных властей исчезли стимулы содержать многие убыточные местные предприятия, те стали разоряться, а чиновники начали ориентироваться на взаимодействие с крупными компаниями, имеющими коммерческие интересы в нескольких регионах.
Золотой жилой оказалась работа с государственными строительными корпорациями. Местные правительства получали у госбанков займы и тратили их на инфраструктурные проекты, подряды на которые получали такие компании. Чиновники, выступавшие в этой схеме в качестве связующего звена, за свои услуги брали откаты".
На правах рекламы.
На сайте Московского центра Карнеги вышел мой очерк об "откатах" как составляющей китайского экономического чуда: об истории и современности.
См. здесь: https://carnegie.ru/commentary/78507
Феномену чиновников-предпринимателей 1980-х посвящено множество исследований, общий вывод которых таков: на определенной стадии это способствовало формированию рыночной системы, хотя в какой-то момент едва не привело к дроблению национальной экономики из-за локального протекционизма, когда, защищая интересы собственных компаний, местные чиновники вводили ограничения на продажу продукции из других провинций.
Смычка интересов местного бизнеса и политических элит была практически узаконена, но постепенно перестала отвечать интересам центра, который к тому же уступал регионам большую часть собираемых налогов. В результате в 1994 году провели фискальную реформу: большую часть налогов стали направлять в центр, а ряд налогов (например, на местную продукцию, который платился в местный бюджет вне зависимости от прибыльности предприятий) и вовсе отменили.
Как следствие, у региональных властей исчезли стимулы содержать многие убыточные местные предприятия, те стали разоряться, а чиновники начали ориентироваться на взаимодействие с крупными компаниями, имеющими коммерческие интересы в нескольких регионах.
Золотой жилой оказалась работа с государственными строительными корпорациями. Местные правительства получали у госбанков займы и тратили их на инфраструктурные проекты, подряды на которые получали такие компании. Чиновники, выступавшие в этой схеме в качестве связующего звена, за свои услуги брали откаты".
На правах рекламы.
На сайте Московского центра Карнеги вышел мой очерк об "откатах" как составляющей китайского экономического чуда: об истории и современности.
См. здесь: https://carnegie.ru/commentary/78507
Carnegie Moscow Center
От Дэна до моста в Гонконг. Как откат стал двигателем китайской экономики
Цель – не построить мост, а потратить деньги. Китайские строители и производители стройматериалов получают новые заказы. Чиновники и посредники получают свой интерес в красных конвертах или на счет в зарубежном банке. Чем больше строим, тем лучше. Об экономической…
South China Morning Post разместил очень душевную и атмосферную коллекцию фоточек 80-х годов в Китае. И назвал её хорошо.
China in the 1980s: a time of hope and optimism
Полностью здесь: https://www.scmp.com/lifestyle/arts-culture/article/2189199/china-1980s-photos-time-hope-and-optimism
Что-то из этой коллекции обязательно появится на страницах канала с соответствующим комментарием. Спешить нам некуда. 80-е - долгие. А время надежд и оптимизма в Китае давно уже позади.
China in the 1980s: a time of hope and optimism
Полностью здесь: https://www.scmp.com/lifestyle/arts-culture/article/2189199/china-1980s-photos-time-hope-and-optimism
Что-то из этой коллекции обязательно появится на страницах канала с соответствующим комментарием. Спешить нам некуда. 80-е - долгие. А время надежд и оптимизма в Китае давно уже позади.
В нынешней стремительно меняющейся обстановке задача отечественного китаеведения предельно ясна.
Продолжать углубленное, всестороннее изучение Китая, выявлять старательно упрятанный от китайского народа истинный смысл внешней и внутренней политики нынешнего руководства КПК, анализировать реальные условия, складывающиеся в Китае, и объективные закономерности, которые в конце концов и будут определять судьбу страны.
Мы уверены, что время не подтвердит расчеты китайского руководства на увековечивание маоизма. В Китае победит подлинный, научный коммунизм.
(Проблемы Дальнего Востока. 1981. № 3. С. 35)
Продолжать углубленное, всестороннее изучение Китая, выявлять старательно упрятанный от китайского народа истинный смысл внешней и внутренней политики нынешнего руководства КПК, анализировать реальные условия, складывающиеся в Китае, и объективные закономерности, которые в конце концов и будут определять судьбу страны.
Мы уверены, что время не подтвердит расчеты китайского руководства на увековечивание маоизма. В Китае победит подлинный, научный коммунизм.
(Проблемы Дальнего Востока. 1981. № 3. С. 35)
Работая с материалами по развитию профессионального спорта в Китае 80-х, обнаружил ещё один уютный, ламповый эпизод, связанный с тем, как Китай открывался миру.
В августе 1979-го, лишь три года спустя смерти Мао Цзэдуна и девять месяцев спустя 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва, в Китай пожаловала команда НБА.
Причём не абы какая, а Washington Bullets – между прочим, чемпион сезона 1977/78 и финалист сезона 1978/79 гг. То есть в общем-то топ, какой только мог быть. В Пекине звёздные американцы провели два выставочных матча против сборной КНР и армейской команды «Баи» 八一 ("1-е августа").
А теперь самое неожиданное…
Оба матча американцы проиграли!
Всё дело в том, что центровым и сборной, и армейской команды был 228-сантиметровый гигант Му Течжу 穆铁柱, буквально возвышавшийся над соперниками. (Вероятно под впечатлением от «пекинских разгромов» «Вашингтон» пять лет спустя подписал суданца Мануте Бола с ростом 231 см, который до начала 2000-х считался самым высоким баскетболистов в истории НБА).
Именно Му был основной силой китайской сборной, которая к тому моменту выиграла два подряд баскетбольных Чемпионата Азии (1975, 77), а в ноябре 1979 года сделает этот третий раз. Итого за три турнира сборная Китая выиграла 25 игр подряд, не проиграв ни одной (!)
В одном из матчей Му заработал 80 очков. Учитывая, что в те годы «Баи» и китайская сборная редко уходили с площадки, не забросив 100-110 очков, ситуация вполне понятная.
Полковник НОАК Му Течжу демобилизовался в 1987 году в возрасте 38 лет. После завершения карьеры снимался в кино, комментировал баскетбол на телевидении и тренировал армейскую команду «Баи», тотальная гегемония которой прервалась лишь в 2002 году с появлением в Шанхае Яо Мина.
Примечательно, что Му Течжу был на 2 см выше Яо Мина. Но самое удивительное, что самый высокий баскетболист в истории – Сунь Минмин – был ещё выше и имел 236 см роста. Правда, Сунь, который играл за «Пекин Дакс» в 2010-х, страдал от акромегалии (гигантизма) и при своём росте на баскетбольной площадке выглядел очень неуклюже.
У Му Течжу рано начались проблемы с сердцем, а в 2008 году он умер в возрасте 59 лет.
Но для 80-х годов он является личностью поистине легендарной.
В августе 1979-го, лишь три года спустя смерти Мао Цзэдуна и девять месяцев спустя 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва, в Китай пожаловала команда НБА.
Причём не абы какая, а Washington Bullets – между прочим, чемпион сезона 1977/78 и финалист сезона 1978/79 гг. То есть в общем-то топ, какой только мог быть. В Пекине звёздные американцы провели два выставочных матча против сборной КНР и армейской команды «Баи» 八一 ("1-е августа").
А теперь самое неожиданное…
Оба матча американцы проиграли!
Всё дело в том, что центровым и сборной, и армейской команды был 228-сантиметровый гигант Му Течжу 穆铁柱, буквально возвышавшийся над соперниками. (Вероятно под впечатлением от «пекинских разгромов» «Вашингтон» пять лет спустя подписал суданца Мануте Бола с ростом 231 см, который до начала 2000-х считался самым высоким баскетболистов в истории НБА).
Именно Му был основной силой китайской сборной, которая к тому моменту выиграла два подряд баскетбольных Чемпионата Азии (1975, 77), а в ноябре 1979 года сделает этот третий раз. Итого за три турнира сборная Китая выиграла 25 игр подряд, не проиграв ни одной (!)
В одном из матчей Му заработал 80 очков. Учитывая, что в те годы «Баи» и китайская сборная редко уходили с площадки, не забросив 100-110 очков, ситуация вполне понятная.
Полковник НОАК Му Течжу демобилизовался в 1987 году в возрасте 38 лет. После завершения карьеры снимался в кино, комментировал баскетбол на телевидении и тренировал армейскую команду «Баи», тотальная гегемония которой прервалась лишь в 2002 году с появлением в Шанхае Яо Мина.
Примечательно, что Му Течжу был на 2 см выше Яо Мина. Но самое удивительное, что самый высокий баскетболист в истории – Сунь Минмин – был ещё выше и имел 236 см роста. Правда, Сунь, который играл за «Пекин Дакс» в 2010-х, страдал от акромегалии (гигантизма) и при своём росте на баскетбольной площадке выглядел очень неуклюже.
У Му Течжу рано начались проблемы с сердцем, а в 2008 году он умер в возрасте 59 лет.
Но для 80-х годов он является личностью поистине легендарной.
4 мая 1989 года (четверг)
30 лет назад в Китае было жарко.
Если бы победила линия реформистов, эти события назвали бы «Пекинской весной» и изучали в учебниках.
Но случилось так, что назвали «контрреволюционным мятежом» и запретили само упоминание выступлений, равно как и пару сотен способов назвать их, не называя.
…До роковой развязки, которая поделили всю современную историю Китая на «до» и «после» оставался ровно месяц, но 4 мая 1989 года этого ещё никто не знал.
4 мая – красный день календаря. Особый день для молодёжи и всей китайской политической системы, которая берёт отсчёт от протестов пекинских студентов против решений Парижской мирной конференции 4 мая 1919 года.
70 лет спустя, чтобы подчеркнуть свою преемственность от патриотического движения «4 мая» и верность правящей Коммунистической партии, лидеры студенческих организаций решили активно праздновать памятный день. Студенты пели «Интернационал» и гуляли по Пекину с красными флагами.
Независимое от властей студенческое движение к тому моменту существовало уже более двух недель. Акции солидарности со столичными студентами проходили почти во всех крупных городах. Но власти так и не смогли выработать единую позицию по вопросу, как эти выступления оценивать и что с ними делать.
Незадолго до этого была передовица «Жэньминь жибао» от 26 апреля, объявившая действия студентов «антипартийными беспорядками». Был долгожданный, но неудачный диалог студентов и представителя власти – пресс-секретаря Госсовета Юань Му, прошедший 29 апреля. Но была и обратная позиция Чжао Цзыяна – формально первого лица в правящей партии.
Вернувшись из поездки в КНДР 30 апреля, он уже 1 мая провёл совещание Политбюро, на котором раскритиковал жёсткую позицию по поводу выступлений, апологетом которой являлся глава правительства Ли Пэн. Накануне, то есть 3 мая, Чжао заявил, что беспокойства студентов по поводу коррупции обоснованы, а само движение является по своей природе патриотическим.
В среде студентов царило воодушевление. Около 100 тысяч человек приняло участие в различных демонстрациях, приуроченных к празднованию 4 мая. Лозунги были прежние и в основном сводились к увековечиванию памяти Ху Яобана и необходимости борьбы с коррупцией, кумовством и бюрократизацией во власти.
После выступлений Чжао Цзыяна очень многие посчитали свои цели достигнутыми. Все пекинские вузы, кроме Бэйда и Пекинского педагогического, объявили, что возобновляют занятия.
Казалось, компромисс достигнут, и демонстрации в память о покойном Ху Яобане так и останутся лишь очередным эпизодом в бурной истории протестов на площади Тяньаньмэнь.
Но это лишь казалось. Всё было впереди.
#тяньаньмэнь_89
30 лет назад в Китае было жарко.
Если бы победила линия реформистов, эти события назвали бы «Пекинской весной» и изучали в учебниках.
Но случилось так, что назвали «контрреволюционным мятежом» и запретили само упоминание выступлений, равно как и пару сотен способов назвать их, не называя.
…До роковой развязки, которая поделили всю современную историю Китая на «до» и «после» оставался ровно месяц, но 4 мая 1989 года этого ещё никто не знал.
4 мая – красный день календаря. Особый день для молодёжи и всей китайской политической системы, которая берёт отсчёт от протестов пекинских студентов против решений Парижской мирной конференции 4 мая 1919 года.
70 лет спустя, чтобы подчеркнуть свою преемственность от патриотического движения «4 мая» и верность правящей Коммунистической партии, лидеры студенческих организаций решили активно праздновать памятный день. Студенты пели «Интернационал» и гуляли по Пекину с красными флагами.
Независимое от властей студенческое движение к тому моменту существовало уже более двух недель. Акции солидарности со столичными студентами проходили почти во всех крупных городах. Но власти так и не смогли выработать единую позицию по вопросу, как эти выступления оценивать и что с ними делать.
Незадолго до этого была передовица «Жэньминь жибао» от 26 апреля, объявившая действия студентов «антипартийными беспорядками». Был долгожданный, но неудачный диалог студентов и представителя власти – пресс-секретаря Госсовета Юань Му, прошедший 29 апреля. Но была и обратная позиция Чжао Цзыяна – формально первого лица в правящей партии.
Вернувшись из поездки в КНДР 30 апреля, он уже 1 мая провёл совещание Политбюро, на котором раскритиковал жёсткую позицию по поводу выступлений, апологетом которой являлся глава правительства Ли Пэн. Накануне, то есть 3 мая, Чжао заявил, что беспокойства студентов по поводу коррупции обоснованы, а само движение является по своей природе патриотическим.
В среде студентов царило воодушевление. Около 100 тысяч человек приняло участие в различных демонстрациях, приуроченных к празднованию 4 мая. Лозунги были прежние и в основном сводились к увековечиванию памяти Ху Яобана и необходимости борьбы с коррупцией, кумовством и бюрократизацией во власти.
После выступлений Чжао Цзыяна очень многие посчитали свои цели достигнутыми. Все пекинские вузы, кроме Бэйда и Пекинского педагогического, объявили, что возобновляют занятия.
Казалось, компромисс достигнут, и демонстрации в память о покойном Ху Яобане так и останутся лишь очередным эпизодом в бурной истории протестов на площади Тяньаньмэнь.
Но это лишь казалось. Всё было впереди.
#тяньаньмэнь_89
5 мая.
На площади Тяньаньмэнь относительно тихо.
Активность сохраняется, но после празднования 4 мая лидеры студенческих и рабочих организаций взяли паузу и ждут ответа от властей. Главное требование на данном этапе – некий «публичный диалог с руководителями страны». Власти склонны спускать процесс на тормозах, поэтому часть лидеров ищут пути радикализации протеста. Большие надежды связываются с визитом в Пекин Михаила Горбачёва.
Во-первых, он весьма популярен среди реформистски настроенной молодёжи. Во-вторых, согласно установленной традиции, торжественная церемония приёма иностранного лидера должна пройти на площади Тяньаньмэнь. Это критически важный шанс попасть в объективы телекамер всех мировых СМИ, и упускать его никто не собирается.
Но студенты понимают, что непосредственно в преддверии церемонии силы правопорядка зачистят площадь от демонстрантов. Значит, нужно сделать то, что впоследствии назвали бы Occupy Tiananmen. Способы сделать это пока обсуждаются. Разногласия среди демонстрантов велики, лидерские амбиции вожаков тоже.
Постоянного лагеря на площади, напомним, пока нет. 5 мая 1989 года – это пятница, и большинство студентов пекинских вузов вернулось к занятиям.
Визит Горбачёва намечен на 15 мая. Власти также готовятся к нему. Они озабочены тем, как провести важнейший Советско-китайский саммит в условиях, когда ими фактически не контролируется ситуация в центре столицы. Многие руководители озлоблены и обвиняют молодёжь в том, что она заставляет их «терять лицо» перед лидером Советского Союза.
В самом СССР за месяц до этого внутренние войска МВД и части Советской армии жёстко подавили народные протесты в Тбилиси.
#30_лет_ТАМу_назад
На площади Тяньаньмэнь относительно тихо.
Активность сохраняется, но после празднования 4 мая лидеры студенческих и рабочих организаций взяли паузу и ждут ответа от властей. Главное требование на данном этапе – некий «публичный диалог с руководителями страны». Власти склонны спускать процесс на тормозах, поэтому часть лидеров ищут пути радикализации протеста. Большие надежды связываются с визитом в Пекин Михаила Горбачёва.
Во-первых, он весьма популярен среди реформистски настроенной молодёжи. Во-вторых, согласно установленной традиции, торжественная церемония приёма иностранного лидера должна пройти на площади Тяньаньмэнь. Это критически важный шанс попасть в объективы телекамер всех мировых СМИ, и упускать его никто не собирается.
Но студенты понимают, что непосредственно в преддверии церемонии силы правопорядка зачистят площадь от демонстрантов. Значит, нужно сделать то, что впоследствии назвали бы Occupy Tiananmen. Способы сделать это пока обсуждаются. Разногласия среди демонстрантов велики, лидерские амбиции вожаков тоже.
Постоянного лагеря на площади, напомним, пока нет. 5 мая 1989 года – это пятница, и большинство студентов пекинских вузов вернулось к занятиям.
Визит Горбачёва намечен на 15 мая. Власти также готовятся к нему. Они озабочены тем, как провести важнейший Советско-китайский саммит в условиях, когда ими фактически не контролируется ситуация в центре столицы. Многие руководители озлоблены и обвиняют молодёжь в том, что она заставляет их «терять лицо» перед лидером Советского Союза.
В самом СССР за месяц до этого внутренние войска МВД и части Советской армии жёстко подавили народные протесты в Тбилиси.
#30_лет_ТАМу_назад
6 мая
Пока на площади Тяньаньмэнь относительно спокойно посмотрим, что происходит в других городах.
Большое заблуждение думать, что протесты были сконцентрированы только в Пекине. Вовсе нет. В апреле 1989-го вспыхнули все крупные города Китая, где были вузы.
Точкой отсчёта выступлений (пока ещё исключительно мирных и немногочисленных) является 15 апреля, день смерти Ху Яобана. В тот день небольшое количество молодых людей пришло почтить память великого китайского реформатора к памятнику Народным героям на площади Тяньаньмэнь. Тогда же стихийные собрания в память о Ху Яобане провели студенты в Тяньцзине и Сиане.
С этого всё и началось.
В Нанкине студенты рассчитывали провести демонстрацию в память о Ху Яобане, и даже подали петицию в полицию. Им ожидаемо было отказано, они ожидаемо все равно вышли на улицы. В результате 20 апреля мирный марш перерос в протесты, а протесты – в задержания.
В те же сроки аналогичные процессы протекали в Чэнду, которому суждено было стать вторым после Пекина центром протестного движения весны 1989-го.
22 апреля демонстрации, приуроченные к дню похорон Ху Яобана, в Чанша – на родине реформатора, привели к беспорядкам: дракам и грабежу магазинов. Полиция применила силу и задержала более 100 погромщиков.
В основном же до публикации «передовицы» в «Жэньминь жибао» было тихо. Напомним, что в печально известной статье от 26 апреля выступления студентов были названы «антиправительственной смутой». Студенты настаивали на том, что их деятельность носит патриотический характер и протестуют они не против правительства, а против коррупции.
В результате уже 27 апреля многотысячные манифестации прошли в Шанхае, Хэфэе, Шэньяне, Чанчуне, Цзинане, Ханчжоу, Иньчуане, Чунцине, Тайюане.
Возможно, выступления были и в других городах, но более-менее достоверных сведений об этом нет*.
К майским праздникам накал спал, но уже по ходу мая в движение включились новые города, причем расширялась не только география, но и социальная база протестов.
* цифры и даты цитируются по сборнику The Tiananmen Papers. New York, 2001.
Пока на площади Тяньаньмэнь относительно спокойно посмотрим, что происходит в других городах.
Большое заблуждение думать, что протесты были сконцентрированы только в Пекине. Вовсе нет. В апреле 1989-го вспыхнули все крупные города Китая, где были вузы.
Точкой отсчёта выступлений (пока ещё исключительно мирных и немногочисленных) является 15 апреля, день смерти Ху Яобана. В тот день небольшое количество молодых людей пришло почтить память великого китайского реформатора к памятнику Народным героям на площади Тяньаньмэнь. Тогда же стихийные собрания в память о Ху Яобане провели студенты в Тяньцзине и Сиане.
С этого всё и началось.
В Нанкине студенты рассчитывали провести демонстрацию в память о Ху Яобане, и даже подали петицию в полицию. Им ожидаемо было отказано, они ожидаемо все равно вышли на улицы. В результате 20 апреля мирный марш перерос в протесты, а протесты – в задержания.
В те же сроки аналогичные процессы протекали в Чэнду, которому суждено было стать вторым после Пекина центром протестного движения весны 1989-го.
22 апреля демонстрации, приуроченные к дню похорон Ху Яобана, в Чанша – на родине реформатора, привели к беспорядкам: дракам и грабежу магазинов. Полиция применила силу и задержала более 100 погромщиков.
В основном же до публикации «передовицы» в «Жэньминь жибао» было тихо. Напомним, что в печально известной статье от 26 апреля выступления студентов были названы «антиправительственной смутой». Студенты настаивали на том, что их деятельность носит патриотический характер и протестуют они не против правительства, а против коррупции.
В результате уже 27 апреля многотысячные манифестации прошли в Шанхае, Хэфэе, Шэньяне, Чанчуне, Цзинане, Ханчжоу, Иньчуане, Чунцине, Тайюане.
Возможно, выступления были и в других городах, но более-менее достоверных сведений об этом нет*.
К майским праздникам накал спал, но уже по ходу мая в движение включились новые города, причем расширялась не только география, но и социальная база протестов.
* цифры и даты цитируются по сборнику The Tiananmen Papers. New York, 2001.
10 мая 1989 года (среда)
После нескольких дней затишья на площади Тяньаньмэнь, в Пекине возобновились студенческие флэшмобы (как бы сейчас это назвали). На этот раз их застрельщиками стали молодые журналисты.
Накануне было написано открытое письмо с требованиями свободы прессы.
10 мая в поддержку этого письма более 10 000 студентов сели на велосипеды и проехали по центру города. Некоторые велопробегом направились к редакции газеты «Жэньминь жибао», которую многие студенты по-прежнему обвиняли в очернении демократического движения («передовица от 26 апреля»).
Другая новая фишка – многие студенты надели на лоб повязки, по образцу студенческих движений в Корее и Японии.
Повязки приживутся и просуществуют до разгона демонстраций в начале июня.
А вот опыт с велопробегами признан неудачным, так как одновременное движение тысяч велосипедов создало на улицах хаос.
После нескольких дней затишья на площади Тяньаньмэнь, в Пекине возобновились студенческие флэшмобы (как бы сейчас это назвали). На этот раз их застрельщиками стали молодые журналисты.
Накануне было написано открытое письмо с требованиями свободы прессы.
10 мая в поддержку этого письма более 10 000 студентов сели на велосипеды и проехали по центру города. Некоторые велопробегом направились к редакции газеты «Жэньминь жибао», которую многие студенты по-прежнему обвиняли в очернении демократического движения («передовица от 26 апреля»).
Другая новая фишка – многие студенты надели на лоб повязки, по образцу студенческих движений в Корее и Японии.
Повязки приживутся и просуществуют до разгона демонстраций в начале июня.
А вот опыт с велопробегами признан неудачным, так как одновременное движение тысяч велосипедов создало на улицах хаос.
Подробнее см. здесь. По ссылке много ярких фотографий - к сожалению, не самого хорошего качества.
В тот же день, 10 мая, состоялось заседание Политбюро ЦК КПК, посвященное протестам.
Председательствовал генеральный секретарь Чжао Цзыян – сторонник диалога с демонстрантами.
Было решено, что Чжао Цзыян и Ли Пэн проведут беседы с протестующими рабочими (расширения социальной базы протестов за счёт рабочих лидеры КПК боялись больше всего).
Ху Цили, Жуй Синвэнь и Янь Минфу – пообщаются с журналистами.
А руководители Пекинского горкома КПК Ли Симин и Чэнь Ситун – со студентами, большая часть которых представляла пекинские вузы.
Также обсуждался запланированный на 15 мая визит в Пекин Михаила Горбачёва. Упор в обсуждении делался на обеспечение безопасности его пребывания. Раздавались голоса в пользу того, что следует отменить традиционную церемонию встречи высокого гостя на площади Тяньаньмэнь. Студенты, естественно, рассчитывали на обратное.
Председательствовал генеральный секретарь Чжао Цзыян – сторонник диалога с демонстрантами.
Было решено, что Чжао Цзыян и Ли Пэн проведут беседы с протестующими рабочими (расширения социальной базы протестов за счёт рабочих лидеры КПК боялись больше всего).
Ху Цили, Жуй Синвэнь и Янь Минфу – пообщаются с журналистами.
А руководители Пекинского горкома КПК Ли Симин и Чэнь Ситун – со студентами, большая часть которых представляла пекинские вузы.
Также обсуждался запланированный на 15 мая визит в Пекин Михаила Горбачёва. Упор в обсуждении делался на обеспечение безопасности его пребывания. Раздавались голоса в пользу того, что следует отменить традиционную церемонию встречи высокого гостя на площади Тяньаньмэнь. Студенты, естественно, рассчитывали на обратное.