У подлинных чувств срок годности – вечность

У меня нет подруг, нет друзей, нет любимого человека. Есть только он – моя опора и защита. Да, наши взаимоотношения сложно назвать идеальными и правильными. Но они настоящие, изначально выстроенные на взаимной честности: он никогда не бросит жену ради кого-то, а я люблю другого и не стремлюсь к семье и детям. Ему нужна была страсть, мне – крепкая рука, которая поднимет меня со дна. И даже для красивого словца или чьего-то успокоения, я никогда не скажу, что сожалею о нашей связи. Нам хорошо друг с другом настолько, насколько хорошо и друг без друга. И это лучшее, что могло случиться со мной после того, как я отдала своё сердце на растерзание за счастье другого человека.

Я ведь сама говорила, что не бывает вечной любви, и однажды всё закончится. Так зачем жертвовать его будущим и карьерой ради того, что может закончиться через год? Сделала ли я всё правильно? Жизнь показала, что да…
Это была цена за его мечту. И я её оплатила. И пусть он меня ненавидит, думает, что я его предала, но при этом он получил всё, о чём желал, и теперь счастлив.Я ни о чём не сожалею. Теперь он Ираклий Дадиани – не сын своего отца, а сам сотворивший своё имя. Мечта миллионов. Достойный, успешный, красивый и услада для ушей и глаз. Стоило ли оно моего уничтожения? Тысячу раз да.

Ты – мужчина моего сердца. И я клянусь быть всегда преданной тебе, твоему решению, твоей судьбе. Я люблю тебя!

— Это ты мне будешь предъявлять? Ты, Аврора?! —  еле сдерживается, чтобы не закричать. —  Ты, сука, стояла и сосалась с ним у меня на глазах! Забыла все, что он с тобой сделал!
— Я стояла как раз-таки потому, что помнила все, что он со мной сделал! Как ты мог уйти в тот день и не выслушать меня?! Я в тебе нуждалась как никогда! А ты просто плюнул и ушел!
— Я видел, как ты нуждалась!
— Он изнасиловал меня! —  взрываюсь и кричу на него. —  Изнасиловал, чертов ты придурок!
Наконец-то воспроизвожу правду, которую полгода хотела сказать ему, но он не готов был слушать. А сейчас мне все равно, готов он или нет. Пусть слушает!
— В ту ночь, когда ты приехал, я лежала на полу не потому, что он меня избил, а потому что изнасиловал! —  у меня сотрясается голос.
Взгляд Симона мрачнеет. Лицо искажается от услышанного. Но он молчит, пребывая в шоке.
— Я стояла и позволяла ему себя целовать в тот день, потому что мне было страшно. И больно. У меня крик о помощи застрял здесь, —  нервно цепляюсь пальцами в горло. —  Душил меня! Мне казалось, что я умру! Я ждала, что хоть кто-то оторвет его от меня! Но никто! Даже ты просто стоял и смотрел!

– Что ты творишь? – шокированный голос мужчины доносится до моего затуманенного сознания.

Удобно устроившись у стола, я раздвигаю ноги и откидываю голову назад, чтобы Роланд насладился мной.

– Как что? Вспоминаю, как ты трахал меня, – возвращаю ему его же слова и закрываю глаза.

Одной рукой я задираю водолазку вверх и, отодвинув бюст, начинаю ласкать себя.

– Блять, Медея, остановись… – его дыхание учащается.

– Тебе нравится то, что ты видишь, Роланд? – с особым наслаждением произношу его имя и второй рукой залезаю к себе в трусики и касаюсь плоти, что пульсирует от сумасшедшего желания быть оттраханной им.

Никогда не думала, что могу быть настолько охвачена похотью и озабочена сексом. Это что-то новое и сумасшедшее. Будоражащее, оживляющее.

– Ты безумна, – шепчет он.