Опрос предпринимателей, проведенный Институтом экономики роста (результаты опубликованы сегодня в «Ведомостях») показал, что 40% тех, кто весной получил отсрочки выплат по налогам и кредитам, не смогут в конце года выплатить отложенные суммы. У большинства из них причина одна, и очень веская: спрос так и не восстановился, а то, что некоторые оптимисты принимали за оживление, оказалось скорее конвульсией.

Как ни печально, но все это – закономерный результат принятых в разгар первой волны пандемии решений о том, что списание налогов за II квартал нужно сделать только для малых предприятий, а всем остальным пострадавшим хватит и отсрочки. Дескать, рынок же восстановится, и не терять же из-за этого бюджетные поступления.

Но что имеем теперь? Если ничего кардинально не улучшится в ближайшие месяцы (а пока признаков улучшения не видно), то будут новые потери среди компаний и рабочих мест, несмотря на предоставленные меры поддержки. Понятное дело, что и на ожидавшиеся бюджетные поступления в такой обстановке лучше не рассчитывать.

Попытки сэкономить на поддержке бизнеса сейчас имеют еще более высокую цену, чем раньше. Будут ли сделаны из этого выводы? А пока что ситуация напоминает давно знакомое «хотели как лучше, а получилось как всегда».

Есть ли жизнь после госпрограммы поддержки ипотеки? – логичный и очень серьезный вопрос, которым уже пора начать задаваться всем связанным с рынком сторонам. Сейчас на рынке ипотеки всплеск, растут и количество выдаваемых кредитов, и объёмы их выдачи, снижаются ставки. Но что будет, если с 1 ноября программа господдержки закончится?

Попробуем разобраться. Ключевые факторы риска для рынка ипотеки:

🔍 Отложенный спрос, реализовавшийся в последние месяцы, может обеспечить «вымывание» с рынка большой части заёмщиков будущих периодов.

🔍 Рост процентных ставок на фоне отмены льготной ставки приведёт к тому, что количество потенциальных заёмщиков снизится ещё и по критерию недостаточного дохода.

🔍 Отсутствие роста доходов в целом препятствует увеличению количества потенциальных заемщиков, даже по нулевой ставке.

🔍 Невнятная политика ЦБ, который не может дать чёткого сигнала рынку и все время наводит туману в отношении того, что будет с ключевой ставкой.

Все это говорит о том, что рынок может ждать серьезный обвал. Что может исправить, или хотя бы сгладить ситуацию? Один вариант – это продление действующей программы господдержки еще на несколько месяцев. Без этого, похоже, в любом случае не обойтись, если хочется быстрого спада избежать, вопрос только, на сколько программа должна быть продлена. Вот только хорошо бы и параметры программы улучшить, допустив к ней большее число банков.

Другой вариант – скорее требует действий от ЦБ. Что-то действительно может измениться в лучшую сторону, когда уровень ипотечных ставок без всяких льготных программ опустится до 5-6%. И здесь не только снижение ключевой ставки необходимо, но и в принципе изменение подхода регулятора – огромные надбавки к коэффициентам риска для одного из самых низкорискованных видов кредитования выглядят явным нонсенсом.

Второй вариант – гораздо более рыночный. Жаль только, что ЦБ проще рассказывать, почему все плохо и пугать «пузырями», чем брать на себя ответственность за то, чтобы сделать хорошо. О том, что этот рынок уже стоит охлаждать, вряд ли можно говорить – дикого роста цен на недвижимость в помине не видно. Так что дайте, наконец, людям хоть как-то улучшить свои жилищные условия. И пусть уже хоть что-то экономику вытягивает…

ФРС США опубликовала важное заявление относительно долгосрочных целей и стратегии денежно-кредитной политики. Суть внесенных изменений заключается в том, что Федрезерв, сохраняя приверженность поддержанию инфляции на уровне 2% в долгосрочной перспективе, собирается несколько ослабить требование ценовой стабильности в краткосрочной перспективе. Учитывая продолжительный период времени, когда инфляция в США находилась ниже 2%, ФРС США считает вполе допустимым в будущем нахождение инфляции выше целевого таргета. Очевидно, все это делается для того, чтобы предоставить экономике своего рода компенсацию за годы слабой конъюнктуры в виде более продолжительной стимулирующей политики со стороны ФРС.

Нововведение стало возможным благодаря тому, что ФРС США еще в начале прошлого года запустила первый в своей истории процесс публичного пересмотра основ своей денежно-кредитной политики (review of monetary policy framework). В рамках этого процесса в ФРС была запущена серия публичных встреч с представителями различных групп населения и профессиональных сообществ под общим название «ФРС слушает» (Fed Listens). Кроме того, была проведена крупная конференция с участием признанных мировых экспертов в областях, связанных с денежно-кредитной политикой. Вопросы, связанные с основами ДКП, обсуждались внутри ФРС с публикацией стенограмм заседаний.

То есть ФРС США не боится публично и открыто обсуждать возможность корректировки своей политики. Как заявил глава ФРС Джером Пауэлл, «экономика постоянно развивается, и стратегия ФРС по достижению своих целей должна адаптироваться, чтобы соответствовать новым вызовам». Эти бы слова, да нашему ЦБ в уши.

Минфин предлагает в 2021 году не повышать страховые взносы для ИП, а с 2022 года индексировать их «на меньшие суммы, чем предполагалось ранее до ухудшения ситуации в экономике».

То, что впервые за многие годы эти страховые взносы останутся без изменений, – конечно, хорошо. Давно бы так.

Непонятно только, почему это полезное изменение по неповышению взносов реализуется только с 2021 года, до которого многим ИП еще, как говорится, дожить надо.

Вопросы вызывают и планы по индексации страховых взносов на 2022-2023 годы. Если посчитать, на сколько же Минфин предлагает их индексировать, то по пенсионному страхованию в 2022 году получится рост на 6,2%, а в 2023 году – еще на 6,6% (при этом взносы на ОМС предполагают рост строго на 4%). Если речь идет об индексации, то почему для пенсионных взносов ее темпы превышают все прогнозы по инфляции?

Ну а то, что Минфин приводит в качестве пояснения такого решения («взносы по ОПС предлагается увеличивать на темп роста среднемесячного фонда оплаты труда работников организаций»), на самом деле мало что проясняет.

Выглядит все это так, будто бы доходы ИП подобны зарплате наемных сотрудников, вот взносы и индексируются с таким же темпом, как и зарплата. Но доходы ИП – это не зарплата по договору. Это доходы бизнеса, пусть и малого (или микро). И изменение этих доходов скорее следовало бы сравнивать с изменением доходов малых компаний. Ну а в этом случае в текущей ситуации следовало бы говорить не о повышении индексации взносов, а, наоборот, об их снижении – и именно это могло бы сейчас стать важным подспорьем для малых предпринимателей.

Ситуация с падением доходов населения ещё более катастрофично выглядит в региональном разрезе, о чем свидетельствуют новые данные Росстата.

Если в среднем по стране падение реальных доходов составило 7,7% во II квартале 2020 г. в годовом выражении, то в 14 субъектах РФ сокращение превысило 10%. Наиболее значительно доходы упали в Северной Осетии – Алании (на 16,8%), Краснодарском крае (на 15,5%), в Брянской (на 14,5%) и Тамбовской (на 13,4%) областях.

Но ключевая проблема даже не в падении доходов из-за ограничительных мер, а в систематическом обеднении населения в последние несколько лет. Если сравнивать II квартал этого года со II кварталом 2013 года, то уже в 50 регионах страны доходы ниже более чем на 10%. Из них в 14 регионах отставание от уровня 7-летней давности превысило уже 20%!

В частности, в Самарской области реальные доходы граждан во II квартале этого года были на 31,8% ниже уровня соответствующего квартала 2013 года, в Курганской области – на 29,5%, в Еврейской АО – на 27,2%, в Башкортостане – на 26,7%, в Пермском крае – на 26,0%...

Так что пандемия больно ударила по большому числу и без того беднеющих людей. И популярные в последнее время попытки найти оживление потребительского спроса на этом фоне выглядят, мягко говоря, немного странно.
Любое восстановление спроса сейчас хорошо, но не позволяет говорить о восстановлении экономики в целом и возможности отказа от стимулирующих мер. И одними пособиями проблемы не решить. Чтобы росли зарплаты и в целом доходы населения, нужна масштабная программа развития бизнеса, иначе из «ямы» низких доходов мы не выберемся ещё десятилетие(-я)...

Так уж случилось, что в этом году негативные тенденции не ограничиваются пандемией коронавируса и экономическим спадом – с демографией тоже все плохо. Как сообщает РБК со ссылкой на проект единого плана правительства по достижению национальных целей развития, в 2020 году нас ждет рекордное за последние 14 лет сокращение общей численности населения. В текущем году россиян станет меньше на целых 158 тыс. человек.

Собственно, ничего нового в отрицательной динамике общей численности населения нет, и началась она еще в 2018 году. А сейчас усилилась за счет того, что миграционный приток существенно сократился из-за введенных ограничений на трансграничные перемещения, экономика в кризисе, доходы падают, смертность растет, а рождаемость снижается. По данным Росстата за первое полугодие, миграционный приток в страну сократился в 2,7 раза, смертность на фоне пандемии возросла на 3,1%, а рождаемость снизилась на 5,4% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Удивляет в этой ситуации другое: на чем основан тот нереалистичный оптимизм, с которым авторы «проекта единого плана правительства» предсказывают преодоление отрицательной динамики общей численности населения уже в 2022 году с последующим выходом к 2030 году на прирост в 126,6 тыс. человек?

Вот официальный прогноз Росстата не обещает никакого выхода общей численности населения «в плюс» ни к 2030, ни к 2035 году. Согласно среднему варианту прогноза, пик убыли населения будет пройден в 2026 году на уровне (-328,6) тыс. человек. Затем в 2030 году убыль составит (-276,8) тыс. человек, а в 2035 году (-134,9) тыс. человек.

Как видим, разница в оценках общей численности населения на 2030 год между планом правительства и прогнозом Росстата достигает 3-х раз. За счет чего такая разница? Видимо, нас ждет какое-то экономическое чудо, которое приведет к резкому развороту демографических тенденций из минуса в плюс.

​​Вышли новые данные исследования Markit по деловой активности обрабатывающих отраслей промышленности по ряду стран мира. Показатель в России немного улучшился, однако печально наблюдать, как многие стали использовать это чуть ли не как козырь в оправдание текущей политики.

А если посмотреть на детали, то картина совсем не радужная. Согласно Markit, индекс деловой активности PMI российских обрабатывающих отраслей в августе 2020 г. составил 51,1 пункт (против 48,4 в июле), что говорит о совсем незначительном улучшении конъюнктуры, причем первом с апреля 2019 г. Напомним, с прошлого года условия постоянно ухудшались, в апреле 2020 г. падение оказалось и вовсе максимальным с 1997 г., и вот только сейчас первый месяц как мы чуть-чуть перестали скатываться на дно. Но ведь это совсем не значит, что мы все еще не там…

Компании в августе фиксировали небольшой рост объемов производства и новых заказов, но при этом отмечали и продолжение падения экспортных заказов, рост числа увольнений и по сути сокращение рентабельности производств – ведь затраты из-за обменного курса выросли существенно, а возможности повысить отпускные цены были, но лишь «скромными» темпами роста.

Между тем уровень индекса PMI обрабатывающих отраслей для мировой экономики был выше и в августе составил 51,8 – многие страны в Европе, Азии, Америке продемонстрировали заметное улучшение деловой активности (причем не первое с момента объявления пандемии).

Важен также факт, что исследователи Markit на основе данных о состоянии деловой активности прогнозируют в 2020 г. спад российского промышленного производства на 6,5%, а в 2021 г., несмотря на низкую статистическую базу 2020 г., – рост лишь на 2,9%. Подобная оценка свидетельствует о сценарии затяжного восстановления экономики – без более решительных мер по поддержке отечественного бизнеса даже следующий год не компенсирует текущий спад и не позволит выйти на полноценный рост.

Подобно прожившим много лет в браке супругам, Китай и США в процессе «развода» делят имущество и источники доходов. Однако последствия разрыва экономических отношений будут неравноценными для двух стран. По данным Bloomberg Economics, от полного разделения экономик Китай пострадает значительно больше, чем США.

Потенциальные темпы роста экономики Китая при переходе на полную независимость могут упасть к 2030 году примерно до 3,5%, тогда как при условии сохранения американо-китайских отношений прогноз составляет 4,5%. А вот США потеряет на «разводе» всего 0,2% п.п. Если текущий прогноз американского роста составляет 1,6%, то при разрыве с Китаем рост упадет до 1,4%.

Однако Китай мыслит стратегически и пытается минимизировать риски негативных сценариев. США на протяжении многих десятков лет остаются лидерами в производстве микросхем. Китай же, будучи крупнейшим производителем электроники и бытовой техники, зависит от американских технологий и компонентов. И в противовес действиям Белого дома Пекин сейчас разрабатывает новую государственную политику для развития своей собственной полупроводниковой промышленности и готовится оказать широкую поддержку так называемым полупроводникам третьего поколения на пятилетний срок – до 2025 года.

Президент КНР Си Цзиньпин недавно пообещал выделить около $1,4 трлн в целом на развитие технологий. Хороший пример масштабной политики импортозамещения, которая может принести существенные плоды и поддержать экономику Китая при переходе на независимые рельсы.

Китай уже начинает задумываться о возможностях использования в трансграничных расчетах своей цифровой валюты, находящейся еще в стадии проектирования.

Ведь Китай не так сильно беспокоился о последствиях торговой войны с США, поскольку справедливо полагал, что американцам будет затруднительно найти в кратчайшие сроки замену большому количеству поставщиков из Китая, а американские компании будут не рады перспективе утратить доступ к растущему с каждым годом внутреннему потребительскому рынку КНР. Но вот угроза начала финансовой войны со стороны США вызывает действительно очень серьезную озабоченность у китайского руководства.

Китайские банки уже получили предписания провести анализ последствий отключения страны от мировой финансовой системы. По всей вертикали власти спущен приказ обеспечить максимальное сокращение зависимости от американского доллара. Учитывая особенности внутренней политической системы, не приходится сомневаться, что всем руководителям уже поставлены четкие KPI по этому направлению.

Возможно, именно этот момент в истории станет концом гегемонии доллара в мировой финансовой системе. России в этих условиях главное не опоздать с разработкой собственного цифрового проекта национальной валюты, чтобы на равных с Китаем включиться в создание системы нового поколения.

Загадка данных Росстата о зарплатах становится все более интригующей.

Статистическое ведомство продолжает отчитываться о росте номинальной и реальной заработной платы. В июне 2020 года номинальная зарплата у Росстата выросла на 3,8%, реальная – на 0,6%, а по итогам полугодия рост составил 5,8% и 2,9% в годовом выражении соответственно. Число занятых и число безработных при этом росло в июне и июле незначительно – на 100 тыс. человек и то, и другое ежемесячно.

Социологические опросы, однако, показывают, что проблема «работы и зарплаты» остается значимой и никуда не девается. Например, опрос «Левада-центра», проведенный в июле, показал, что 29% респондентов столкнулись с сокращением кадров и увольнениями (в июне – 26%), а 28% респондентов заявили об уменьшении (урезании) заработной платы (в июне - 31%).

На этом фоне Сбериндекс приводит данные о том, что фонд оплаты труда (ФОТ) снизился в июне на 6,6%, а в июле – на 2,7% в годовом выражении. И поступления от НДФЛ в бюджетную систему во втором квартале 2020 года также сократились на 10,3% в годовом выражении. А это опять же значит, что или зарплаты, или занятость, или все вместе (что скорее всего) падают.

В общем, оптимизм Росстата разделяют не все. И как так у Росстата получается собрать данные в противовес всем другим источникам – вопрос, пока остающийся без ответа.

«Ведомости» на примере индекса потребительских цен разъясняют, что во время кризисов снижается качество измерения статистических показателей.

Почему это происходит с индексом потребительских цен (ИПЦ)?
Дело в том, что во время нынешнего коронакризиса резко изменилась структура потребительских расходов: та «корзина», на основе которой определяется вклад каждого вида товаров и услуг в общее изменение цен.

Например, в период карантина часть услуг стала вообще недоступна потребителям. Упало потребление многих непродовольственных товаров, а потребление продовольствия, напротив, на этом фоне выросло. Значит, инфляция, которую ощутили на своих расходах потребители, будет уже совсем не такая, как это было бы по «доковидной» корзине товаров и услуг.

Однако утвержденная методология, которой пользуется Росстат для расчета ИПЦ, не предусматривает каких-либо корректировок в середине года. И на 2020 год ведомство, как положено, использует сведения о расходах, которые были актуальны для предыдущих двух лет (а точнее, за период с IV квартала 2017 года по III квартал 2019 года).

В итоге в статье «Ведомостей» делается резонный вывод, что «оценки динамики потребительских цен, доступные нам в ходе кризиса, неизбежно искажены», и в динамике ИПЦ «имеется неустранимая неопределенность».

И тут возникает вопрос: если специалистам настолько очевидно несовершенство ИПЦ, почему Банк России так зациклен на таргетировании этого самого индекса, в том числе в кризисный период, когда насыщение экономики деньгами особенно необходимо? И почему вместо смягчения денежно-кредитной политики с целью активизации экономического роста кое-кто ставит крест на дальнейшем снижении ставки из-за того, что августовский уровень инфляции составил 3,6% в годовом выражении?

Пострадавший наравне с другими странами от пандемии Китай не выходит из кризиса, а выстраивает свой путь из него — причем, в буквальном смысле. До конца октября китайские провинции должны выпустить облигации на общую сумму $550 млрд под масштабное инфраструктурное строительство. Правительство КНР считает, что это станет импульсом для роста частных расходов и инвестиций в стране.

Почти 30% привлеченных таким образом средств в Китае планируется направить на развитие промышленных парков, строительство городов и инфраструктуры. Еще 20% будет потрачено на проекты в области транспорта, логистики и энергетики. Важнейшие инфраструктурные проекты включают строительство железной дороги Сычуань-Тибет, высокоскоростного железнодорожного коридора вдоль реки Янцзы и междугородних соединений в крупных городских кластерах. В других регионах средства от облигаций пойдут на финансирование проектов строительства платных дорог с северо-запада на восток страны.

Примечательно, что Китай при этом очень гибок в инфраструктурной политике. Например, провинциям разрешается использовать инфраструктурные средства для капитализации местных банков, которые в свою очередь могут кредитовать потом различные проекты. Правительство страны стимулирует также провинции направлять средства на новые перспективные и потенциально прибыльные проекты, в частности по развитию инфраструктуры технологии 5G.

Пандемия при этом не стала поводом для сворачивания масштабных программ. Наоборот, стимулируя внутренний спрос, страна увеличивает объемы вложений в строительство, рассчитывая на будущий рост. И за первые полгода кризисного 2020-го инвестиции в развитие новой инфраструктуры уже превысили затраты за весь 2019-й год.

Экономисты отмечают и некоторые сложности — их настораживает увеличение и без того значительной долговой нагрузки Китая. Однако власти страны предпочитают, скорее, искать решения проблем, чем отказываться от планов строительства.

России же до китайских цифр по объемам инвестиций в инфраструктуру пока, как до Луны. У нас вот Комплексный план модернизации и расширения инфраструктуры запланирован на весь период в размере примерно $83 млрд., из которых при этом $43 млрд. планируется привлечь из внебюджетных источников. Но ещё интереснее сравнение долговых рынков. В Китае муниципалитеты дополнительно привлекут $550 млрд., а у нас весь объём региональных облигаций а обращении - всего $9 млрд. Ну правильно, они все время что-то делают, а мы все время пытаемся каких-нибудь рисков избежать.

Коронакризис привел к резкому откату назад и всей экономики, и доходов населения. Но сами по себе данные о падении среднедушевых доходов во втором квартале 2020 года на 4,8% в годовом выражении не воспринимаются как катастрофа. Ведь забывается тот факт, что падение присходит не первый год и с уровня и так уже ниже плинтуса. И вот это уже реальная катастрофа.

Так, расчёты экспертов НИУ-ВШЭ показали, что во втором квартале 2020 года среднестатистический россиянин на свой доход с учетом сложившегося уровня цен смог купить меньшее количество практически всех основных продуктов питания (за исключением сахара, капусты и моркови), чем 10 лет назад.

При этом для половины позиций в потребительской корзине покупательная способность стала не просто меньше, а опустилась до минимального уровня за последние 10 лет. И в этом наборе нет никаких деликатесов – это банальные молоко, хлеб, черный чай, яблоки и т.д.

Не удивительно, что, по данным Ромир, во втором квартале доля затрат на продукты питания в общей структуре доходов достигала 40%, что по стандартам ООН соответствует уровню жизни «ниже среднего». Эта ситуация показывает, что уровень бедности является уже вопиющим, а задача повышения доходов населения – первоочередной, и отодвигать ее решение на 2030 год, мягко говоря, не стоит.

Наши постоянные подписчики знают, что мы занимаем достаточно скептическую позицию по поводу экономической ситуации и, самое главное, экономической политики в России. Говорить об улучшении возможно только в случае структурных изменений в динамике показателей российской экономики. Но мы пока этого не видим — в том числе и в банковской сфере.

Текущий рост кредитования, который многие принимают за признак восстановления российской экономики, на деле носит весьма ограниченный характер. Большинству потенциальных заемщиков в сегодняшних условиях все так же тяжело получить кредит.

Например, за последние месяцы ускорились темпы роста корпоративного кредитования. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что более половины (54%) роста кредитной задолженности с начала года приходится на долю пяти крупнейших банков. А на долю двадцати крупнейших банков — свыше 90% этого прироста. Получается, что весь прирост кредитования практически полностью обеспечивают только 20 кредитных организаций с наибольшим объемом активов. Остальные банки, судя по всему, просто не способны к кредитной экспансии.

Далее — смотрим на структуру получателей кредитов. По данным за июнь, 59% кредитов были выданы сектору «деятельность по предоставлению финансовых услуг», 11% ушло розничной торговле и 10% — производителям нефтепродуктов. То есть три сектора российской экономики получили 80% от общего объема кредитов. В обзоре банковского сектора за июль Банк России также указывает, что бОльшую часть прироста обеспечило привлечение всего нескольких крупных корпоративных заемщиков — и, по всей видимости, заемщиков из госсектора. Предпосылок для изменения ситуации не видно.

Напрашивается вывод не о восстановлении экономики, а о том, что банковская система все больше напоминает клуб для своих, в котором небольшая группа во главе с госбанками кредитует крупные компании — по большей части связанные с самим же государством и программами, которое оно финансирует.

США и Китай продолжают борьбу за контроль над данными. В ответ на ограничительные меры американских властей против китайских IT-компаний Китай запускает собственную инициативу по установлению глобальных стандартов безопасности данных — об этом на семинаре по глобальному цифровому управлению в Пекине объявил министр иностранных дел КНР Ван И.

Китай призывает другие страны противостоять «массовому слежению за другими государствами» и рекомендует технологическим компаниям не устанавливать на своих продуктах программы для незаконного получения пользовательских данных, а также программы для контроля и манипулирования системами и устройствами пользователей.

Кто бы ни одержал верх в борьбе между двумя крупнейшими IT-державами, нельзя не отметить полную безынициативность России в глобальной технологической сфере. Отсутствие четкой заявленной позиции по вопросам безопасности данных, внедрению криптовалют и прочих инструментов будущей социально-экономической реальности приведёт к тому, что в скором времени нам придётся выбирать, по чьим законам жить — по американским или по китайским. А ведь вместо этого Россия могла бы устанавливать собственные правила.

В начале осени созрел урожай и в Минфине – и не только в связи с подготовкой федерального бюджета, но и в части налоговых новаций. Из последних новостей – предложение о едином налоговом платеже для ИП и организаций. Как сообщается, единый налоговый платеж объединит в себе платежи по всем видам налогов, торговому сбору и страховым взносам. Такую возможность предполагается ввести с 2022 года.

Безусловно, для бизнеса (особенно малого, где не содержат штат бухгалтеров) куда проще сделать один платеж в месяц вместо чуть ли не десятка (а для кого-то – и больше) разных платежей налогов, сборов и взносов, которые к тому же платятся в разные сроки и на разные реквизиты.

Но, как всегда в таких случаях, возникает вопрос: а как это будет реализовано? Вот сейчас такие платежи организованы для физлиц по налогу на имущество, транспортному и земельному налогу. Для населения это действительно удобно: не надо высчитывать налоги самим, не надо сдавать отчетность, достаточно только уплатить общую сумму. Но это самые несложные в исчислении налоги – ведь база по ним (кадастровая стоимость недвижимости и мощность транспортных средств) заранее известна, да и начисляются эти налоги только раз в году.

Минфин же предлагает перевести на такой способ не только ИП, большинство из которых пользуются упрощенными режимами, но и организации без каких-либо ограничений. Но как налоговики будут формировать, например, платеж по налогу на прибыль, видя только операции по счету? А платежи косвенных налогов? С какой периодичностью будет выставляться этот единый платеж? Как будет применяться право компаний на вычеты по налогам? Будет ли нужна отчетность компании, и если да, то в каком объеме? Вопросов пока очень много. И похоже на то, что в ближайшем будущем возможны два варианта развития событий.

Первый – это то, что данная система будет предложена всем «в теории», а по факту доступна лишь для тех, у кого налоговых начислений немного. Например, для тех, кто использует систему УСН-доходы и платит 6% с поступлений на счет (то есть тем, кому и так собирались отменить обязанность сдавать декларацию). В общем-то, такой подход к применению этой системы, наверное, вполне разумен – это упростит жизнь малому бизнесу, а у остальных компаний, по крайней мере, не станет хуже.

Второй же вариант – это то, что данную систему действительно будут вводить для всех компаний. В этом случае для налогоплательщиков, очевидно, потребуется ввести процедуры налогового мониторинга (аналогичные тем, которые используются в эксперименте по налоговому мониторингу для крупных компаний) – этакая «онлайн-налоговая» в дополнение к онлайн-кассе. В таком случае бухгалтерская отчетность для налоговых целей действительно окажется не нужна и налоговый платеж для компании можно будет выставлять автоматически. Но будет ли все это действительно в пользу бизнеса? Учитывая уже сложившиеся тенденции к росту налоговой нагрузки и ограничению налоговых льгот – вряд ли.

ЦБ явно переоценивает значение проинфляционных рисков – согласимся с коллегами из канала MMI. Более того, ЦБ опять всячески пытается нам намекнуть на то, что необходимо ограничивать потребительский спрос. А это уже и вообще за гранью в текущих условиях. Ну да, отскок спроса случился, но на фоне огромного навеса отложенного спроса, да ещё в сочетании с падающими доходами населения.

Другие проинфляционные факторы тоже особого порядка: риски санкций и падения рубля (тоже во многом из-за них). Если ЦБ в ответ на риски санкций и тем более на их введение реагирует ужесточением политики, то он только усиливает их негативный эффект на российскую экономику. Недаром МВФ в прошлом году уже давал оценку, что потери ВВП России от денежно-кредитных факторов в 2014-2018 годах соответствовали ее потерям от санкций.

Похоже, ЦБ в стремлении достигать своих личных целей даже за счёт добивания российской экономики не хочет останавливаться, раз начинает нас потихоньку готовить к тому, что ставку дальше снижать не намерен. Хотя вообще-то при растущих рисках санкционного давления ЦБ здорового человека, как говорится, действовал бы ровно наоборот – стремясь ускорять инвестиционные процессы и обеспечивая максимально благоприятные условия для бизнеса. Но это не про нас.

Пора бы уже цели деятельности ЦБ законодательно изменить. Нацеленность Банка России исключительно на показатель инфляции явно ведёт нас к деградации.

Недавно Минэкономразвития предложило изменить порядок компенсации расходов на инфраструктуру для компаний-инвесторов. Вместо субсидий на сооружение инфраструктуры предлагается ввести налоговый вычет в объеме затрат инвестора – и это касается участников соглашений о защите и поощрении капиталовложений (СЗПК), закон о которых был принят этой весной.

Надо сказать, что такие предложения по введению вычета вместо (или вместе) с субсидией на инфраструктуру высказываются не в первый раз. Например, в августе подобное предложение озвучивалось Минвостокразвития – там речь шла о дополнении этим вычетом региональных дальневосточных программ.

С чем связано появление таких идей? К сожалению, необходимость что-то изменить в механизме компенсации затрат инвесторам возникает по одной простой причине: бюджетные средства, пусть даже запланированные к выдаче, на практике получить весьма непросто. И особенно это проявляется сейчас, на фоне растущего бюджетного дефицита. В этом смысле дополнить или даже заменить субсидию на сокращение налоговой нагрузки было бы выигрышно для многих инвесторов, для которых реализация своих проектов требует создания в том числе и объектов инфраструктуры – транспортной, коммунальной, социальной. Нередки случаи, когда инвесторам проще осуществить расходы самим, компенсировав их из налоговых платежей, чем дожидаться поступления субсидий из бюджета и откладывать запуск своего проекта.

Однако в тех предложениях по введению вычета, которые звучат от министерств, есть небольшая ремарка, которая перечеркивает это преимущество. И Минвостокразвития, и Минэкономразвития заявляют, что вычеты на инфраструктуру нужно делать из «налогов от реализованного проекта». Однако учитывая, что сроки окупаемости у многих проектов, требующих инфраструктурного строительства, исчисляются не месяцами, а годами, дожидаться компенсации своих расходов на инфраструктуру компаниям придется никак не меньше, чем субсидий из бюджета. Кстати говоря, оба ведомства ссылаются на то, что свои предложения они согласовали с Минфином. Еще бы – ведь на инфраструктурные субсидии надо тратиться, а поступления налогов от проектов (которые без поддержки, может быть, и вовсе не будут реализованы) – это деньги небольшие и весьма условные.

Не лучше ли ведомствам вместо попыток «поменять шило на мыло» всерьез заняться вопросом, как обеспечить инвесторов доступными средствами для реализации своих проектов, в том числе и путем компенсации их расходов на инфраструктуру? Сейчас цена этого вопроса особенно высока – ведь в условиях спада от инвестиционных проектов теперь в еще большей степени зависят возможности восстановления экономики.

Банк России в опубликованном вчера проекте основных направлений денежно-кредитной политики недвусмысленно дает понять о том, что повышение ставок не заставит себя долго ждать.

Цитата из документа:
«По мере нормализации экономических условий и стабилизации инфляции вблизи
4% Банк России будет оценивать возможные сроки и скорость перехода от мягкой к нейтральной денежно-кредитной политике, при которой ключевая ставка будет находиться в нейтральном диапазоне 5–6% годовых».

Интересное кино получается. ФРС США специально оговаривает, что будет удерживать ставки на низком уровне даже после улучшения экономической ситуации для того, чтобы компенсировать все предшествующие негативные эффекты для экономики. ЕЦБ буквально вчера же оставил ставку без изменений и заявляет о том, что будет по-прежнему оказывать поддержку экономике в виде покупки активов и долгосрочных операций рефинансирования.

А Банк России же, наоборот, при первых признаках еще даже не начавшегося роста, а только «нормализации ситуации» начинает обсуждать возможности повышения ставки. Или это такой способ стимулирования кредитования? Мол, хватайте кредиты по текущим ставкам, а то завтра дороже будут. А что потом? Так и будем продолжать искать оправдания низкому росту в санкциях, нефти, непогоде и прочем, но только не в собственной политике?

Коллеги вот очень хорошо расписали, что, если нынешнее руководство не только всячески показывает, что проблемы экономики, кроме инфляции, его не волнуют, да к тому же ещё и не в состоянии нормально объяснить свои действия, не стоит удивляться призывам к смене этого руководства. Назрело.

Для органов власти, проводящих экономическую политику, очень полезно почаще спускаться до уровня конкретных предприятий в своей стране. При этом не только Минпромторгу, а всем ключевым министерствам, а также ЦБ.

Вот, например, конкретный кейс Группы «ГАЗ». И некоторые выводы для экономической политики, которые можно выявить между строк:

- Необходимо развитие собственных поставщиков компонентов, иначе невозможно создать конкурентный модельный ряд. Ведь поставщики компонентов должны быть надежными, а сами поставки – стабильными. А в условиях санкций и все большего нарушения производственных цепочек это становится все более острой проблемой.

- Важно развивать в целом малый бизнес, в том числе и для того, чтобы могли жить и развиваться крупные производства. Почему? Да потому что малый бизнес – ещё и ключевой потребитель для многих крупных производств, например, коммерческих автомобилей.

- Нужны доступные кредиты. Если за рубежом производители могут получать займы значительно дешевле, то российским предприятиям крайне сложно будет с ними конкурировать.

- Крайне важна поддержка собственного правительства через организацию госзакупок именно отечественной и максимально локализованной продукции. Закупки должны проводиться с пониманием того, что это и важный элемент поддержки рабочих мест, зарплат и развития технологий.

- Нужна защита собственных рынков, в частности за счёт таможенных пошлин и технических требований.

И так далее... И если такие кейсы разных заводов по всей стране будут разбираться чаще, возможно, в стране что-то и изменится в лучшую сторону. Вот на заводах Группы ГАЗ висят плакаты с надписью «Зарплату нам платят покупатели наших машин!». Хорошо бы аналогичные плакаты повесить и в госведомствах: «Зарплату нам платят наши налогоплательщики – бизнес и граждане». Пусть в реальности увязать зарплату тех, кто проводит экономическую политику, с результатами такой политики сложнее, чем в бизнесе. Но, может, хоть вспоминать об этом почаще будут.