Август – время «большой чистки» реестра субъектов малого и среднего предпринимательства, который составляет ФНС и использует в том числе для доступа бизнеса к инструментам поддержки.

Несмотря на то что данные в реестре меняются каждый месяц (кто-то создает бизнес, кто-то закрывает), в августе из года в год в реестре происходят самые большие изменения. Дело в том, что к 10 августа завершается сдача и обработка отчетности за прошлый год, после чего не подавшие о себе сведений исключаются из реестра.

И вот по состоянию на 10 августа в реестре оказалось на 246,8 тыс. субъектов МСП меньше, чем год назад (то есть на 4,2%), а наемных работников у этих субъектов – напротив, на 128,9 тыс. больше.

Можно ли на основе этого предположить, что малый и средний бизнес чувствует себя более-менее неплохо? Ведь сокращение на 4,2% – это куда меньше страшных прогнозов времен марта-апреля, а количество занятых даже увеличилось. В прессе на эту тему уже появились ободряющие сообщения, мол, малый бизнес пандемию успешно пережил.

К сожалению, не все так радужно. Несмотря на то, что в этом году в реестре проводили восстановление информации о компаниях, которые не подали отчетность, но продолжали работу (а отсутствие информации в реестре не позволяло им получить положенную поддержку от государства), в августе реестр сократился аж на 461,8 тыс. участников по сравнению с июлем. Для сравнения, годом ранее сокращение составило 375,2 тыс. позиций.

В прошлом году подавляющее большинство «исключенных» из реестра составляли юрлица (на них приходилось порядка 80% исключений во время августовского обновления реестра по сравнению с июлем), а в этом году пропорция между исключенными юрлицами и ИП примерно 50/50. И, по данным ФНС, в июне было закрыто 40,1 тыс. ИП, а в июле – уже 63,2 тыс. Почему ИП сократились именно за последний месяц? Для сохранения статуса ИП надо как минимум платить страховые взносы, а если бизнес еле дышит, то для многих уже нет в этом смысла.

Ну а наблюдаемый рост численности наемных работников – это, конечно, хорошо. Но отчасти легализовывать занятость в «наиболее пострадавших отраслях» в последнее время было выгодно, поскольку на каждого занятого выплачивались субсидии на поддержку выплат зарплаты. Сейчас же крайне важно, чтобы эти субсидии, официально завершенные в июне, продлили, иначе это увеличение численности работников может быстро измениться в противоположную сторону.

В общем, картина пока неоднозначна, а масштаб проблем статистикой, очевидно, в полной мере не отражается.

Вроде бы, что такое госдолг, какие его виды существуют и зачем он нужен – вопросы простые и казалось, что давно всем понятные. Ан нет. Продолжается просто какая-то вакханалия на эту тему.
 
Вот, например, цитата из сегодняшних «Ведомостей»: «Пока объем госдолга небольшой, но, если возникнет вторая волна коронавируса, снизятся цены на нефть и экономическая активность вновь упадет, наращивание долгов может обернуться повторением ситуации 1998 г., ведь и доходы упадут, и расходы возрастут, и ФНБ придется распечатывать, а еще и оплачивать долги», – предостерегает экономист.
 
Здрасьте приехали, это называется. Теперь нас еще и 1998 годом хотят запугать. И вроде, в тотальную безграмотность этого известного экономиста не очень верится. Тогда что это за изуверская позиция по отношению к нашей экономике? Не хватало еще, чтобы наши власти, наслушавшись таких «пугалок», всерьез принялись за сокращение бюджетных расходов, просто чтобы избежать наращивания госдолга, и тем самым доконали бы экономику. Уже и экономическая теория (особенно ММТ), и мировая практика показывают, что ограничение дефицитов и госдолга в коронакризис – это не только халатность, но и вредительство.
 
Да и сравнение текущей ситуации с госдолгом с ситуацией 1998 года само по себе выглядит довольно нелепо. Вот хотя бы некоторые отличия:
 
- Тогда бюджет критически зависел от наращивания госдолга, так как налоги толком собирать не умели. Только задолженность по ним превышала 3% ВВП. Сейчас же речь о том, что средств может не хватать скорее на реализацию запланированных проектов развития.
 
- Тогда долг был краткосрочным, и именно по нему случился дефолт. Сейчас же уже давно речь идет только о длинных выпусках, которые не могут быть досрочно предъявлены к погашению.
 
- Тогда ставки по ГКО в лучшие периоды составляли десятки процентов годовых, часто превышая 100% и даже 200% годовых. Сейчас же выпуски со сроком погашения 10-30 лет торгуются с доходностью 6-7%.
 
И этот список отличий «тогда» и «сейчас» можно продолжать, не забывая еще и о том, что тогда о наличии каких-либо ФНБ и прочих резервных фондов у правительства речи вообще не шло, а сейчас модно оценивать, покрывают ли ликвидные резервы правительства размер госдолга.

Основным бенефициаром торговых войн Китая и США на фоне коронавирусных проблем постепенно становится Индия. Страна потихоньку начинает вытеснять Китай из глобальных цепочек поставок.

Свои плоды приносят Стимулирующие меры, которые Индия ввела для производителей электроники. Сразу несколько корпораций — от Samsung Electronics Co. до сборщиков Apple, и, в частности, даже Foxconn — проявили интерес к инвестициям в бизнес именно в этой стране.

Индийское правительство поставило задачу увеличить долю обрабатывающей промышленности в экономике с нынешних 15% до 25% в рамках специальной программы «Make in India». Весной индийские власти объявили о введении стимулирующих мер, которые дают производителям электроники право на получение выплат в размере 4-6% от дополнительных продаж в течение последующих пяти лет. В результате около двух десятков компаний пообещали вложить $1,5 млрд в создание в стране заводов по производству мобильных телефонов. Аналогичные стимулы Индия также ввела и для фармацевтического бизнеса. В будущем их планируется распространить на производство автомобилей, текстильную и пищевую промышленность.

По мнению аналитиков Credit Suisse, таким образом Индия в течение пяти лет сможет привлечь в экономику дополнительные инвестиции в размере $55 млрд. Это может привести к перемещению 10% мирового производства смартфонов в Индию — главным образом, из Китая. И это только начало.

Промышленное производство оттолкнулось от дна, но не спешит подниматься.

Данные Росстата за июль, с одной стороны, показали замедление темпов снижения выпуска в промышленности, с другой стороны, месячные темпы прироста выпуска явно не тянут на V-образное восстановление. По сравнению с июнем выпуск в промышленности вырос на 3,4%, в то время как темпы снижения выпуска в годовом выражении замедлились с 9,4% до 8%. Таким образом, при сохранении текущей динамики, отыгрывая по 1-2 процентных пункта падения каждый месяц, показатель промышленного производства выйдет на уровень прошлого года в лучшем случае к концу года. Но выйдет ли?

Данные в отраслевом разрезе показывают, что динамика выпуска носит очень неоднородный характер. Согласно данным Росстата, в июле снижение выпуска в годовом выражении показали 17 подотраслей добывающей и обрабататывающей промышленности из 29, в то время как в июне их было только 15, добавилось снижение в производстве пищевых продуктов и производстве готовых металлических изделий. При этом первая из этих отраслей связана с потребительским спросом, а вторая – с инвестиционным. О выходе из рецессии говорить пока не приходится.

История с Kodak и одобренным компании кредитом в 765 млн долл. от Международной финансовой корпорации развития США (DFC) вызвала много шума. Отличная статья об этом сегодня и в «Ведомостях» под названием «Зачем Kodak идёт в фармацевтику».

Но ответ на этот вопрос достаточно очевиден: в силу текущих событий фармацевтика привлекает особое внимание инвесторов. Но многие ставят и другой вопрос: а зачем кредит для развития материалов для лекарств и дженериков дают Kodak? Почему не крупным фармацевтическим компаниям?

Прежде всего, потому что компания Eastman Kodak сама подала заявку на кредит. Ещё в мае этого года Трамп подписал указ о предоставлении DFC полномочий по финансированию проектов по развитию производств на территории США и укреплению таким образом производственных цепочек. А DFC в свою очередь объявила о приеме заявок от компаний на получение кредитов в рамках программы. И заявка Kodak, собственно, прошла по всем критериям.

Но важно и ещё кое-что:

✔️Почему необязательно давать кредиты крупным фармацевтическим гигантам? Да потому что развитие новых игроков усиливает конкуренцию и, следовательно, технологическую борьбу и инновации.

✔️Какая связь Kodak и фармацевтики? Kodak - это не только фототехника. Это и производство различных химикатов для фотоиндустрии. А химическая промышленность, как и многие отрасли с высокой добавленной стоимостью, отличается большой подвижностью по секторам. Накопленные технологии в одном секторе могут быть успешно применены в другом.

Сама Kodak уже не раз успешно или не очень занималась и медициной, и фармацевтикой. Примеры переключений по секторам нередки и, например, в машиностроении. Можно вспомнить классику: Toyota начинала свою историю с производства ткацких станков, а Rolls-Royce известен не только как дорогой автомобиль, но и как один из создателей сверхзвукового самолета Concorde или производитель авиадвигателей.

✔️ Будет ли успешен проект Kodak? Определённости, конечно, в силу разных причин нет. Но в сообщении DFC об одобрении кредита для Kodak даже упоминается слово «стартап», а значит, риски осознаются.

Чем это интересно для нас? Прежде всего, тем, что поддержка нужна и может оказываться не только крупным компаниям по основному направлению деятельности, но и их новым подразделениям по новым направлениям, в которых они смогут применять наработанные в основном бизнесе компетенции, да и в целом новым стартапам. Стоит правда уточнить, что для обеспечения конкуренции речь должна идти не о поддержке очередных новых подразделений условного Сбербанка или других госкомпаний.

А также важно помнить, что развитие высокотехнологичных отраслей будет иметь межотраслевые позитивные эффекты и синергетический эффект при развитии технологий. И да, риски при этом конечно могут быть – но без них и развития также не будет.

​​Постепенно выходящие данные начинают подтверждать прогнозы о снижении поступлений в федеральный бюджет, что, собственно, и не должно удивлять. Как сообщает Минфин, в январе-июле доходы федерального бюджета составили 10,4 трлн рублей, в то время как год назад было 11,5 трлн. Конечно, дело тут прежде всего в нефтегазовых доходах, доля которых все продолжает падать и сейчас составляет уже меньше 29% доходов бюджета. Но и не только в них.

С наступлением нового квартала начали снижаться и поступления НДС, которые сейчас стали основным источником доходов федерального бюджета (в первом полугодии на них пришлось 36,7% доходов). Если в июне поступления НДС (как «внутреннего» – на произведенные в стране товары и услуги, так и «внешнего» – на ввезенные в страну) были примерно такими же, как и в прошлом году, то в июле уже началось отставание. «Внутреннего» НДС собрали почти на 50 млрд руб. меньше, «внешнего» - на 8,6 млрд. руб. И в целом поступления НДС в июле оказались на 9,1% меньше, чем год назад.

Пока это отставание небольшое. Но нужно учитывать, что обороты компаний, увы, тенденций к росту не демонстрируют, а значит, и база для НДС расти не будет. Тем более что сейчас базой для выплат являются обороты второго квартала – а они для многих компаний известно какие.

Означает ли это, что устойчивость федерального бюджета под угрозой?
Конечно, нет. Дефицит бюджета – это нормальное и даже желательное явление для экономики в состоянии спада. Наличие дефицита как раз и указывает на то, что государство ее стимулирует, вкладывая в экономику больше средств, чем оно изымает в виде налогов. Дефицит (причем не только в 1,5 трлн руб., как получилось по итогам января-июля, но и в разы больший) вполне по силам нашей финансовой системе, в которой есть возможности и расходования ФНБ, и расширения госзаимствований.

Опасность сейчас совсем в другом. Она заключается в том, что фискальные органы, привыкшие ориентироваться на профицит бюджета (а значит, на изъятия средств из экономики) могут начать бить тревогу и, например, сокращать запланированные расходы бюджета. А вот это уже будет означать, что те процессы «перезапуска» спроса, которые можно и нужно делать с помощью государственных расходов, будут приостановлены. Вот этого, а не роста дефицита бюджета, сейчас очень важно не допустить.

Фонд «Общественное мнение» провел опрос о жилищных проблемах и планах россиян на ипотеку.

И выяснилось, что по сравнению с предыдущим опросом резко возросла доля респондентов, оценивающих свои жилищные условия как «плохие». Если в прошлом году таких было только 8%, то сейчас – целых 19%. Печально еще и то, что по сравнению с 2005 годом доля недовольных своими жилищными условиями практически не снизилась (15 лет назад она составляла 20%).

При этом сейчас у 80% респондентов нет собственных финансовых возможностей для улучшения жилищных условий, а 62% не рассматривают ипотечный кредит как способ купить другое жилье. Несложно догадаться, что нежелание брать ипотеку связано, в первую очередь, с низкими доходами.

Интересно и другое. В последние три года рост доли граждан, считающих свои жилищные условия «хорошими» прямо-таки резкий - в 1,6 раза. А доля тех, кто считает жилищные условия «терпимыми», резко снизилась – в 4,3 раза. Можно было бы порадоваться. Вот только что могло бы быть предпосылками для такого резкого роста удовлетворенности? Совершенно непонятно. Объём строительства жилья, например, в последние три года не менялся.

Более того, доля аварийного и ветхого жилья не снижается, особенно в бедных регионах. В среднем по России, по самым скромным оценкам, этот показатель составляет 2,5%. При этом в отдельных субъектах федерации (Тува, Якутия, Дагестан и Ингушетия) он превышает 15%, а в ЯНАО и Магаданской области приближается к 10%.

В 2019-2020 годах из аварийного жилья должны расселить около 64 тыс. человек, однако, по оценкам, в таком жилье проживают порядка 3,5 млн! Такими темпами на решение проблемы потребуется больше 50 лет, а за это время ещё и много нового жилья обветшает.

Что так изменило результаты опросов – остаётся неясным. Может, граждане обеднели так, что то, что раньше казалось плохим, сегодня стало терпимым. А может, что-то изменилось в методике проведения опроса. Ведь другие исследования показывают, что доступность улучшения жилищных условий хоть и повышается, но медленно.

Торговая сделка США и Китая под угрозой. Американский президент Дональд Трамп в своей неповторимой манере отменил двусторонние переговоры, добавив, что у него сейчас нет желания разговаривать с Китаем. Видео-конференция с участием китайского вице-премьера Лю Хэ и торгового представителя США Робертом Лайтхайзером отложена на неопределенный срок.

Целью сделки было желание США стабилизировать свой торговый баланс с Китаем, который сейчас в значительной степени смещен в сторону импорта. Американо-китайское торговое соглашение, вступившее в силу в феврале, предполагало обсуждение исполнения обязательств между странами раз в полгода. Однако в последнее время в отношениях США и Китая растет напряженность. Трамп не только обвинил Китай в заражении всей планеты и сокрытии истинных масштабов коронавирусного бедствия, но и в пылу предвыборной гонки объявил китайские соцсети TikTok и WeChat, по сути, шпионами, которые собирают данные об американских гражданах и передают правительству Китая.

Сам Китай не торопится выполнять обязательства по наращиванию импорта из США, и эксперты усматривают в этом реакцию КНР на усиливающееся давление со стороны американских властей. Впрочем, играет роль и пандемия. Даже если Китай закупит достаточно бобовых, кукурузы и свинины, чтобы закрыть перед США обязательства по закупкам сельхозпродукции, то с импортом нефти и газа из-за общего падения производства уже сложнее. Кроме того, коллапс международного туризма ударит по спросу Китая на новые американские самолеты. А сотни тысяч китайских студентов и туристов не попадут в США, что подорвет американский экспорт услуг.

Срыв сделки США и Китая может привести к возобновлению тарифной войны по принципу «око за око», которая неминуемо скажется на торговле и компаниях по всему миру. Крупнейшие страны продолжают процесс ухода от глобализации на всех уровнях, включая политический.

Financial Times противоречит самой себе в редакторской колонке "Central banks should not rush into digital currencies".

По мнению газеты, мировые центральные банки не должны спешить с разработкой собственных цифровых валют. Время и усилия лучше потратить на модернизацию существующих платежных систем, а не на создание новых проектов, которые могут угрожать стабильности финансовой системы.

И при этом в той же самой колонке содержится вот такой пассаж:

"Между тем, быстрое развитие в Китае цифровой валюты центрального банка может нарушить мировой валютный порядок. Пекин ясно дал понять, что хочет бросить вызов господству доллара как мировой валюты. Цифровой юань ускорит достижение этой цели и обойдет конкурирующие западные сети трансграничных платежей, такие как Swift, которые США использовали для обеспечения соблюдения санкций".

То есть FT предлагает мировым центральным банкам сосредоточиться на косметическом ремонте существующей финансовой системы, которая вполне возможно падет в скором времени в результате китайского проекта? Весьма странное предложение.

Развитый внутренний финансовый рынок поистине становится ядерным оружием XXI века. Вот только у него есть то, чего нет у ядерного арсенала, – возможность использования страной для собственного развития, а не только для сдерживания других. А уж для экономических войн современности это просто самое подходящее снаряжение.

Китай это прекрасно понимает. И поэтому в торговых войнах с США чувствует себя достаточно уверенно. С одной стороны, на рожон не лезет и обстановку не накаляет, но с другой – времени даром не теряет. По развитию долгового рынка Китай уже давно на уровне, вовсю идёт работа по доработке и внедрению криптоюаня. Теперь же Китай готовится обогнать США и на, наверно, вообще самой исконной поляне Штатов, составляющей не только предмет их гордости, но и важное конкурентное преимущество – в уровне развития системы привлечения долевого капитала.

Созданная всего год назад биржа Star Market в Шанхае, ориентированная на привлечения капитала технологическими и инновационными компаниями, с начала этого года обеспечила проведение компаниям первичных размещений акций на 17,9 млрд долларов. Для сравнения, на давно существующей и лидирующей в этом секторе американской NASDAQ размещений было проведено на 25,8 млрд. Однако если учесть ещё и Гонконгскую биржу, где компании привлекли за этот период 19 млрд (пусть и не только технологические, а из разных секторов), становится понятно, что китайский рынок IPO уже вполне себе мощный и самостоятельный.

Китайским инновационным компаниям теперь необязательно идти за инвесторами в США. Размещенные в США китайские компании уже задумываются о переносе торгов из страны, где им усложняют жизнь, на родные площадки. Инфраструктура для них уже фактически готова.

Позицию китайских финансовых регуляторов действительно можно назвать ответственной и даже патриотической. Раз уж экономические войны – часть современной картины мира, а ты в этой войне рискуешь оказаться под ударом со стороны мощных агрессоров, хорошо бы к этой войне по-настоящему готовиться. А не рассказывать беднеющему народу и слабеющему бизнесу, что отсутствие денег – данность, с которой надо смириться, а развитие финансового рынка и доступность финансирования, видимо, даётся свыше, и нам не повезло.

Не повезло же нам скорее с нынешней политикой нашего ЦБ, который гораздо больше стремится действовать по западным образцам, чем защищать отечественную экономику и действовать на опережение. Вот только толку от внедрения того же крипторубля сороковыми или пятидесятыми в мире, да ещё и дождавшись установления чужих правил в этой сфере, никаких выгод нам уже не принесёт. Пример «успехов» ЦБ в развитии традиционного финансового рынка у нас перед глазами.

Примечательный пример, когда санкции лидерству не помеха, показала компания Huawei. США продолжают ограничивать Huawei возможности приобретения американских технологий и выхода на американский рынок. А китайский производитель тем временем стал крупнейшим в мире производителем смартфонов во II квартале этого года. И это первый случай за 9 лет, когда лидером рынка стал не Apple или Samsung.

Но здесь главное не сделать вывод о том, что санкции – это ерунда и нечего их бояться. И если Huawei молодец, то и остальные смогут. Ведь Huawei стала лидером рынка не на ровном месте. Во-первых, у компании есть доступ к крупнейшему родному китайскому рынку. И доля его растёт – если во II квартале 2019 года 64% продаж смартфонов Huawei приходилось на Китай, то во II квартале 2020 года – 72%.

Во-вторых, Huawei в своей борьбе с американскими санкциями не одинока. Компания оценивала ущерб от американских санкций примерно в 10 млрд долл. в прошлом году. Однако и объём господдержки китайскому гиганту в виде налоговых льгот, грантов, кредитов и др. на протяжении долгих лет развития компании был значительным. По оценкам WSJ, за последние два десятилетия он достигает 75 млрд долл. Из них 30,6 млрд долл. доступных кредитов было предоставлено через китайские банки, а 15,7 млрд долл. – это прочие госкредиты, экспортные кредиты и другие формы госфинансирования. Одних только грантов, в том числе на исследования и разработки, компании было предоставлено почти на 200 млн долл. в прошлом году.

В общем, отличный кейс создания национального лидера, который стоит взять на заметку. И тогда и санкции могут быть не помеха.

Минтруд заявляет, что показатели безработицы уже к концу 2020 стабилизируются, однако пока что эти показатели всё продолжают и продолжают расти. По данным Росстата, в июле 2020 года общая безработица составила 6,3% (или 4,7 млн. человек), и это на 40,6% больше, чем годом ранее. Число зарегистрированных безработных выросло до 3,3 млн. человек, и тут увеличение составило 4,6 раза к июлю прошлого года.

В целом доля зарегистрированной безработицы в общей безработице сейчас выросла до рекордных 70% по сравнению с докризисными 20%. Определенный вклад в эту тенденцию внес рост размера пособия по безработице. Однако относительно размера выплат особо обольщаться не стоит: в июле средняя выплата по безработице выросла до 8572 рублей по сравнению с 5880 рублями в феврале и по-прежнему не дотягивает до прожиточного минимума, который сейчас составляет 10843 рублей.

С осени размер среднего пособия начнет снижаться. Так, бывшие ИП с официальным статусом безработного смогут получать повышенное пособие в размере 12130 рублей только до 1 октября, а доплата по 3000 рублей на каждого ребенка безработного родителя действует до 1 сентября.

Если пособия начнут снижаться, то и обращений в центры занятости, глядишь, станет меньше. Только жаль, если это начнут выдавать за восстановление экономики и стабилизацию рынка труда. Хотелось бы вместо манипуляций с данными видеть новые рабочие места с достойной зарплатой.

На днях вновь был поднят вопрос об отмене транспортного налога. Автор законопроекта указывает, что сейчас отмена этого налога станет важным средством поддержки населения, которое и так стало меньше использовать свои автомобили из-за эпидемиологической ситуации, а для сбора средств на ремонт дорог будет достаточно и акциза на топливо. К тому же, по его оценке, транспортный налог имеет низкую собираемость.
 
Минфин, как и следовало ожидать, отреагировал оперативно и выступил против. Минфин ссылается на то, что транспортный налог – это важный источник для региональных дорожных фондов, и заменить его акцизами на топливо не получится, а собираемость транспортного налога очень даже высока.
 
И вот так этот спор между противниками транспортного налога и Минфином длится уже по меньшей мере 10 лет.
 
В чем суть этого спора?
Суммы, необходимые для дорожных фондов, можно собирать через налог на владение автомобилем (в этом случае платят те, у кого есть автомобиль, и неважно, сколько они на самом деле ездят и в какой мере вносят вклад в износ дорожной сети). А можно – через акцизы на автомобильное топливо, и тогда больше будут платить те, кто больше ездит, что казалось бы, более справедливо. Но только не для Минфина, для которого чем больше поступлений в бюджет, тем и лучше.
 
Например, еще в 2010 г. Правительство обсуждало условия отмены транспортного налога. Кстати, тогда Минфин был согласен на его отмену, если акцизы на топливо повысятся на 2 рубля за литр в 2011 г., и еще на 1 рубль за литр – в 2012 г. Однако тогда было решено, что подъем сразу на 2 рубля – это будет многовато, и решили «распределить» всю эту нагрузку на три года по принципу «рубль в год». Ну а транспортный налог решили как бы уменьшить. Но именно «как бы»: базовые ставки снизили, но в каждом конкретном регионе все так же можно устанавливать свои, отличающиеся от базовых в обе стороны вплоть до 10 раз.
 
Позже, в 2012 г., Президент предложил транспортный налог все же упразднить. Однако делать это решили постепенно.
 
И вот сейчас, в 2020 году, мы все еще постепенно движемся к отмене транспортного налога. Акцизы с тех лет проиндексировали уже много раз (хотя и были отдельные кризисные периоды, когда их на время снижали). Транспортный налог остался, причем в ряде регионов ставки тоже повысились. А что же дорожные фонды? А их, как и прежде, все так же недостаточно для нормального ремонта дорог и приведения их к нормативному состоянию.
 
Так что спор о транспортном налоге и дорожных фондах, похоже, будет длиться еще долго.

Сегодня у коллег в канале MMI вышел очень странный пост, в котором заявляется, что в экономике полным ходом идёт восстановление, с потребительским спросом все ок, ну и ЦБ больше незачем снижать ставку. В общем, как захорошела экономика… Однако хотелось бы возразить авторам канала, причём сразу по всем пунктам.

Во-первых, данные за июль никак не рисуют радужной картины восстановления. За исключением сельского хозяйства все падает: промпроизводство – на 8,0% по сравнению с июлем прошлого года, грузооборот транспорта – на 8,4% (по данным Росстата). Рост же можно увидеть только если июльские данные сравнивать с июньскими. Но это тот еще подход к анализу тенденций… так можно и с апрельскими показателями посравнивать и прям восхититься успехами. В годовом же выражении ситуация более чем печальная. При этом и падает-то все с низкой базы – в прошлом году речь уже шла о стагнации, причем затяжной.

Во-вторых, «бурный рост потребительского спроса» - это что, шутка такая? Оборот розничной торговли сократился за год на 2,6%, объем платных услуг населению – на 25,5% (!). По данным Ромир, общие расходы среднестатистической семьи сократились в июле на 7,5% год к году. Да, опять же, по сравнению с апрелем заметен бурный рост, но тут уже даже добавить нечего. И особенно странно говорить про рост спроса, одновременно признавая крайнюю слабость рынка труда.

В-третьих, действительно ли можно говорить, что поддержку спросу оказал резко увеличившийся спрос населения на кредит, которому «помогло снижение ставок ЦБ»? Вообще-то, в лучшем случае с большой натяжкой. Если взять данные самого же ЦБ по приросту кредитов физлицам за июль, то в годовом выражении рост составил 13,2%. На первый взгляд неплохо, вот только год назад рост составлял 22,1% Так что нет тут никакого резкого роста спроса на кредит. Тем более что данные за предыдущие месяцы (за июль еще нет всей статистики) показывают, что прирост кредитования физлиц в основном обязан приросту ипотеки. Но тут уже надо Правительство благодарить, усилиями самого ЦБ ставка по ипотеке сильно привлекательной не стала.

И в-четвертых, совершенно непонятно, откуда берется утверждение, что «дальнейшее снижение ключевой ставки ЦБ уходит с повестки дня»? Все три вышеуказанных пункта показывают, что в экономике все пока очень и очень плохо. Аргумент про то, что при долларе по 75 «никакое снижение ставок просто невозможно» очень странно выглядит. Если чуть не вся политика ЦБ по управлению инфляцией – это подстройка ставки под валютный курс, то зачем вообще им нужен весь огромный штат сотрудников, занимающихся ДКП, пресс-конференции главы банка и пр.?

Впрочем, закрадываются смутные сомнения... А не является ли этот пост попыткой постепенно готовить публику к новому решению ЦБ? Раз уж теперь одним из ответственных за денежно-кредитную политику в Банке России стал основатель данного канала. Очень печально, если и на самом деле так…

​​Еще 36 кредитных организаций может лишиться лицензии в течение года – прогнозирует сегодня «Эксперт РА». Это значит, что к концу первого полугодия следующего года действующих банков останется всего 391 по сравнению с сегодняшними 420 (за июль, который в анализ Эксперт РА не вошел, 7 банков уже лишились лицензий). Для сравнения, к началу 2013 года банков было 956, то есть сокращение уже более чем двукратное.

Может, конечно, обнальных и прочих недобросовестных банков у нас стало и меньше. Вот только заметно, что основными бенефициарами «расчистки» стали крупнейшие банки в стране, из которых почти все – государственные. Доля активов крупнейших 5 банков к началу 2013 года составляла 50,3%, а сейчас – 61,3%. Прирост их доли – 11% активов банковской системы, а это 11,6 трлн рублей. Для сравнения, средний размер активов банков, занимающих места с 6 по 20, составляет 1,6 трлн руб. А значит, первая пятерка банков фактически «подгребла» под себя активы, сопоставимые с активами 7 крупных банков. Можно и другое сравнение провести: 11,6 трлн рублей - это на 27% больше суммы активов всех банков, занимающих по размеру активов места с 21 по 50.

Все это говорит о том, что борьба с недобросовестными банками проходила все эти годы без одного важного элемента – мер по развитию конкуренции. И стоит предположить, что без активизации деятельности в этом направлении все будет становиться только хуже. Крупные госбанки будут становиться крупнее. Вот только потребителю банковских услуг от этого в плане доступности и стоимости банковских продуктов вряд ли будет становиться лучше.

Действительно ли у населения скапливается столько кэша, что стоит ожидать бурного роста потребительского спроса? И нужно ли с этим бороться?

Спасибо коллегам из MMI за ответ на наш «остракизм» по поводу сформулированных ими выводов о восстановлении потребительского спроса. Действительно стало яснее, что имелось в виду. От правильной же интерпретации того, что происходит, слишком многое на кону, взять ту же направленность денежно-кредитной политики. Однако вновь вынуждены не согласиться по ряду пунктов.

То, что доходы населения во втором квартале сократились на меньшую величину, чем расходы, безусловно, важно. Однако есть целый ряд НО:

🔍 Во-первых, в этих расчётах нет должного учета ситуации в теневом секторе экономики (Росстат вроде досчёт и производит, но вряд ли на него можно полагаться особенно в турбулентные времена). Вместе с тем, есть все основания предполагать, что на него пандемия повлияла очень сильно, много сильнее, чем на сектор официальный. А значит, и действительное падение доходов в экономике могло оказаться более значительным, чем следует из отчётов Росстата. Частично они могли быть компенсированы переходом в теневой сектор какой-то доли сектора услуг, но явно в недостаточной степени. Отсутствие удобоваримых данных ограничивает возможности анализа, но тенденции заметны.

🔍 Во-вторых, нужно определиться с подходом к анализу экономической динамики. Например, можно ли говорить, что рост продаж автомобилей в июле стал признаком восстановления спроса? Большой вопрос… Хотя бы потому, что результаты предыдущих месяцев по данным год к году были просто катастрофическими: в апреле рынок упал на 72,4%, в мае — на 51,8%, в июне — на 23,3%. Так что рост продаж — результат в гораздо большей степени отложенного спроса, чем возросших доходов. Плюс ещё стоит учесть, что в июле 2019 рынок падал. Что принципиально важно — данные о небольшом росте любого рынка после глубокого его падения сейчас нужно анализировать очень осторожно, без излишнего оптимизма.

🔍 В-третьих, и в главных. Кэш под подушкой — это еще не спрос. Он может накапливаться очень долго и в фактические расходы не идти. Люди ощутили, что такое закрытие экономики, напуганы возможной второй волной, и это все ещё в довесок к традиционным факторам риска. Это тот самый случай, когда психологические особенности поведения потребителя начинают играть особо значимую роль. И уход от сберегательной модели поведения возможен не раньше, чем начнётся устойчивый рост доходов при действительном решении проблем с вирусом. Кстати говоря, за апрель-июль вклады населения в банках выросли на 642 млрд рублей, а с начала года — и вовсе на 1,6 трлн (годом ранее прирост за семь месяцев составлял 0,6 трлн).

И по поводу политики ЦБ в ответ на все это. Если небольшой рост спроса после 3-х месячного провала может восприниматься им как повод для разворота денежно-кредитной политики — все даже хуже, чем казалось. Потому что это свидетельствует о том, что ЦБ нацелен не на восстановление экономики, а на ее стабилизацию на более низком уровне выпуска. Это, безусловно, сильно облегчает управление инфляцией. Но окончательно превращает ее в самоцель денежно-кредитной политики. По идее, стабильная и низкая инфляция должна быть основой для роста экономики, но сегодня именно рост, даже восстановительный, и приносится в жертву ради инфляции.

Для того, чтобы бизнес мог воспользоваться относительно низкими ставками, нужно время. Дальнейшее снижение ключевой ставки и ее фиксация хотя бы на год (а лучше более) была бы мерой, способной дать уверенность в первую очередь производителям, чтобы они действительно могли как-то перестроиться. Попытки же сбивать любые признаки оживления спроса при сокращающейся или стагнирующей экономике ничего хорошего не принесут.

В ежегодном рейтинге самых дорогих российских брендов, составляемом компанией Brand Finance, пятерка лидеров неудивительна: Сбербанк, Газпром, ЛУКОЙЛ, Роснефть и РЖД. Четыре госкомпании, три сырьевые компании и три монополиста (хотя это вообще большой методологический вопрос оценки бренда той же РЖД – можно подумать, у потребителей много выбора).

Разительно отличаются от нас пятёрки лидеров многих зарубежных стран. В США это Amazon, Google, Apple, Microsoft и Facebook – очевидно преобладание IT, электроники и телекоммуникаций. В Германии Mercedes-Benz, Volkswagen, BMW, Deutsche Telecom и Porsche – автопроизводители и телекоммуникации. В Японии Toyota, Mitsubishi Group, NTT Group, Honda и Sumitomo Group – опять же в основном автомобилестроение и телекоммуникации.

Так что, как видим, ключевые отличия нас от развитых стран очевидны. Во-первых, это набор отраслей. Высокотехнологичных брендов в сфере производства товаров с высокой добавленной стоимостью в пятерке лидеров в России нет. Во-вторых, в развитых странах очевидно преобладание частных компаний. А это яркое свидетельство специфики нашей экономики и рынков с жёстким преобладанием госсектора.

Чуть ближе нам Китай, где крупнейшими брендами являются банки ICBC и China Construction Bank, Huawei, страховая компания Ping An и China Mobile. Ближе они нам тем, что три компании из пяти государственные. Но зато в списке лидеров есть мировой технологический лидер Huawei.

А ещё интересно посмотреть на новый рейтинг компаний-«единорогов», составляемый CB Insights. «Единороги» – это не вышедшие пока на биржу частные стартапы с рыночной оценкой более 1 млрд долл. Единственная российская компания из 488 «единорогов» – OCSiAl, производящая углеродные одностенные нанотрубки для различных отраслей. Американских же компаний, например, в списке 237, китайских – 185, индийских – 31, британских – 26, немецких – 14, южнокорейских – 11, бразильских – 7, индонезийских – 5, японских – 4, даже южноафриканских – 2.

Эти рейтинги напрямую, может, друг с другом и не связаны. Но глядя на рейтинг «единорогов», понимаешь, что вероятность появления наших новых частных компаний в рейтинге брендов, мягко говоря, низка.

Слухи о смерти доллара сильно преувеличены – так, перефразируя Марка Твена, говорит о будущем американской валюты Нуриэль Рубини. Слабость доллара сейчас им оценивается как временная и связанная с краткосрочными и циклическими факторами. А вот с долгосрочными прогнозами всё сложнее. Доллар может как выстоять, так и пасть перед агрессивным юанем.

Среди причин недавнего снижения доллара – и политика ФРС США на пике кризиса, и ухудшение ситуации с пандемией на фоне определенных успехов в борьбе с вирусом в ряде других стран. При этом ослабление курса вполне в интересах США. С 2011 года доллар подорожал на 30%, и это стало настоящей проблемой для американского торгового баланса. Однако даже в краткосрочной перспективе доллар может снова пойти вверх. Например, в случае начала второй волны пандемии.

Для того чтобы глобальные позиции доллара действительно серьезно пошатнулись, ему необходим конкурент. Но реального соперника на мировой валютной арене пока не видно. Любая страна, решившая побороться за лидерство с США, столкнется с вопросом: действительно ли ей нужна сильная валюта со всеми вытекающими проблемами в виде дефицита торгового баланса и необходимости удовлетворять глобальный спрос на безопасные финансовые активы? Этот сценарий кажется не слишком привлекательным для Европы, Японии или Китая, где сильный экспорт играет ключевую роль в экономическом росте. Кроме того, в пользу укрепления доллара говорит и то, что США все еще остается страной с сильнейшей экономикой и прогнозом годового прироста ВВП на уровне 2%, тогда как в большинстве других развитых стран рост ожидается на уровне около 1%.

Но в долгосрочной перспективе изменения все же возможны. При каких условиях доллар может существенно сдать позиции? Во-первых, этот процесс подталкивает все большая weaponisation доллара через разнообразные санкции. Во-вторых, реальным риском можно считать потерю геополитической гегемонии со стороны США. Не секрет, что многие страны используют доллар в качестве резервной валюты именно по причине политического лидерства США в мире. И если скоро наступит «век Китая», то доллар вполне может быть вытеснен юанем.

И в-третьих, власти КНР сами прилагают немало усилий для мировой экспансии китайской валюты – это и создание и внедрение цифрового юаня, и развитие электронной коммерции, и создание альтернативы западной межбанковской системе SWIFT. Повышение гибкости юаня за счет ослабления контроля за движением капитала и создания глубоких долговых рынков убеждает все большее число международных партнеров Китая переходить на использование юаня и в качестве меры стоимости, и в качестве средства платежа, и в качестве средства сбережений, в том числе в виде валютных резервов.

Что ж, китайцы молодцы. Старожилы же, наверно, помнят, как в 2008 году президент Медведев ставил задачу превратить рубль «в одну из ведущих региональных резервных валют»…

Россияне начали сокращать текущее потребление и копить деньги на черный день, пишут «Ведомости». Улучшение ситуации, связанное с реализацией отложенного спроса, оказалось недолгим и устойчивым вряд ли будет. И да — рост потребительского спроса, фактически являющийся реализацией отложенного спроса, не приведет к инфляции. Вывод, которым заканчивается статья, прост: цены вряд ли будут расти, даже если Банк России продолжит снижать ставки.

В общем, все в русле того, о чем мы писали на этой неделе. Однако к изложенному в «Ведомостях» можно и еще кое-что добавить.

«Сбериндекс», в частности, опубликовал данные о динамике потребительской активности с 1 по 23 августа. Они показывают, что расходы потребителей за этот период вышли в ноль в сопоставлении год к году. Для сравнения, в июле потребительские расходы составили -0,7% в годовом выражении. Как видно, никакой высокой потребительской активности в стране не наблюдается. При этом само потребительское поведение заметно меняется и становится более рациональным.

Аналитики Nielsen также отмечают, что замедление экономики, рост безработицы и сокращение располагаемых доходов ведут к серьезному изменению покупательских привычек в сфере товаров повседневного спроса: меняется привычная корзина, возникает тренд на домашнее потребление и сам шопинг становится более ориентированным на выгодные предложения.

Исследователи «Ромир», в свою очередь, заметили, что перестаёт действовать фактор отложенного спроса, и уже в июле россияне стали активно экономить, хотя совокупные расходы еще не восстановились до уровня годовой давности. Желание сэкономить подтверждается ростом «индекса свободных денег» (это средства, которые остаются после покупки товаров повседневного спроса): его значение в июле достигло максимума за последние годы. Вместо дополнительных расходов люди стремятся восполнить свои сбережения, которые проедались в период карантина, и создать финансовую «подушку безопасности» в условиях экономического спада и общей неопределенности.

В общем, порадоваться отскоку ряда показателей потребительской активности от дна в течение последних двух месяцев можно, но обольщаться точно не стоит.

Новое исследование «Эксперт РА» о региональных банках показывает, до какого бедственного положения сейчас они доведены.

Вот некоторые факты из исследования. За последние 7 лет доля региональных банков в кредитовании населения и компаний упала почти в 3 раза. Суммарные активы всех региональных банков за эти годы стали занимать вдвое меньшую долю в активах банковской системы России – и это неудивительно, учитывая, что за это время было ликвидировано порядка 190 региональных банков. Сейчас только в 21 субъекте РФ (исключая «столичные» Москву и Московскую область, а также Санкт-Петербург и Ленобласть) можно насчитать хотя бы по 3 региональных банка. А в 18 регионах «своих» банков нет совсем.

Похоже, что само понятие регионального банка стремительно исчезает с российского банковского рынка. И глядя на то, что регулятор (Банк России) даже не бездействует, а довольно активно в этом участвует, скоро мы можем действительно остаться без региональных и местных банков (единственный регион, где они имеют шансы сохраниться – это Крым, куда крупные банки не очень-то стремятся из-за санкций).

Чем это плохо для экономики – пользоваться банковскими услугами только крупных федеральных банков и не иметь альтернативы в виде региональных и местных банковских структур?

Прежде всего тем, что останется незаполненной очень важная ниша на кредитном рынке – кредитование бизнеса, оценка которого требует знания местных особенностей. Крупные банковские структуры с центрами принятия решений в столице могут предоставлять лишь типовые услуги, без адаптации под конкретного клиента – просто потому, что они не могут знать особенности всех своих клиентов так, как это могут делать местные банки. И от такого обезличенного подхода к кредитованию больше всего пострадает малый и средний бизнес, и в том числе тот, который занят в новых и инновационных направлениях, которые очень сложно оценить по достоинству через типовые методики оценки. Ну а отсутствие поддержки таким проектам создаст еще одно препятствие и для регионального развития, и для инновационного развития страны. Тем же, кто недооценивает вклад местных банков в развитие экономики, стоит ознакомиться, например, с работой Л.Гуизо, П.Сапиенца и Л.Зингалеса, которые на примере Италии показали, что в регионах с более развитыми местными финансовыми структурами компании растут на 67% быстрее, чем в целом по стране.

Важно и то, что поднять из руин российские региональные и местные банки – задача не из легких. Ведь даже если по мере восстановления экономики будет расти спрос на кредиты, то региональным банкам, крайне ограниченным сейчас в ресурсах, будет сложно предложить финансирование по таким ставкам, как у крупных. Общим смягчением условий кредитования здесь уже не обойтись, нужны специальные решения о докапитализации или предоставлении таким банкам доступных ресурсов.

И крайне важно признать наконец, что региональные и местные банки необходимы для развития страны. LBM – Local Banks Matter.