Правительство собирается снова реформировать инвестиционный налоговый вычет, который уже можно назвать многострадальным — ведь ввели его еще в 2018 году, однако полноценным стимулом к инвестициям он до сих пор не стал. А все потому, что предоставлять его регионы должны были, по сути, за свой счет — сначала вообще никакой компенсации «выпадающих доходов» для региона не предполагалось. Позже появилась возможность получить дотации из федерального бюджета на часть выпадающих доходов, но к этому времени во многих регионах уже были приняты законы, по которым такие вычеты могут предоставляться лишь в единичных случаях (например, если проект отнесен к числу приоритетных). Отсюда и озвученные А. Белоусовым цифры о том, что в 2022 г. при суммарных инвестициях около 30 трлн руб. объем инвестиционного вычета составил только 27 млрд руб., или 0,09%. А дотации, компенсирующие часть выпадающих доходов, получили только 19 регионов страны.
Что предлагается сделать сейчас? Установить единые условия для предоставления вычета во всех регионах, а регионам предоставлять беспроцентный займ в размере выпадающих доходов, который будет погашен с прироста налоговых поступлений, возникающих после запуска инвестпроектов. И чтобы у регионов было понимание, какие займы им будут нужны, предлагается предоставлять вычет только по тем проектам, которые включены в реестр Казначейства, и при этом инвесторы заключили соглашение с регионом.
Все бы ничего, но новые положения однозначно улучшат ситуацию только для федерального бюджета: сейчас он регионам дает дотации, а по новым правилам будет выдавать деньги с возвратом, пусть и без процентов. Для регионов же новая система будет означать увеличение задолженности, к чему они относятся крайне настороженно (и не удивительно, учитывая жесткую позицию того же Минфина в отношении региональных дефицитов бюджета). Да, на время реализации проекта регионы свои доходы компенсируют, но если проект у инвестора не пойдет, как они погасят свою задолженность? И не получится ли, что они будут заключать соглашения только в тех редких случаях, когда полностью уверены в окупаемости проекта? Ну а для инвесторов многое будет определяться тем, насколько простыми окажутся процедуры включения проекта в реестр и заключения соглашения с регионом. Сомнений добавляет и предложение предоставлять вычет в течение 5 лет — а что если инвестор за 5 лет не успел окупить вложения?
В общем, станет ли обновленный инвестиционный вычет лучше действующего — большой вопрос.
Что предлагается сделать сейчас? Установить единые условия для предоставления вычета во всех регионах, а регионам предоставлять беспроцентный займ в размере выпадающих доходов, который будет погашен с прироста налоговых поступлений, возникающих после запуска инвестпроектов. И чтобы у регионов было понимание, какие займы им будут нужны, предлагается предоставлять вычет только по тем проектам, которые включены в реестр Казначейства, и при этом инвесторы заключили соглашение с регионом.
Все бы ничего, но новые положения однозначно улучшат ситуацию только для федерального бюджета: сейчас он регионам дает дотации, а по новым правилам будет выдавать деньги с возвратом, пусть и без процентов. Для регионов же новая система будет означать увеличение задолженности, к чему они относятся крайне настороженно (и не удивительно, учитывая жесткую позицию того же Минфина в отношении региональных дефицитов бюджета). Да, на время реализации проекта регионы свои доходы компенсируют, но если проект у инвестора не пойдет, как они погасят свою задолженность? И не получится ли, что они будут заключать соглашения только в тех редких случаях, когда полностью уверены в окупаемости проекта? Ну а для инвесторов многое будет определяться тем, насколько простыми окажутся процедуры включения проекта в реестр и заключения соглашения с регионом. Сомнений добавляет и предложение предоставлять вычет в течение 5 лет — а что если инвестор за 5 лет не успел окупить вложения?
В общем, станет ли обновленный инвестиционный вычет лучше действующего — большой вопрос.
Не успели еще в Казначействе распределить деньги, пришедшие на единые налоговые счета, а Минфин уже выпустил подробный пресс-релиз о состоянии федерального бюджета в январе-феврале.
Доходы федерального бюджета Минфин предварительно оценивает в 3163 млрд руб., расходы — в 5744 млрд руб., а дефицит, соответственно, в 2581 млрд руб. Доходы остаются почти на четверть ниже уровня января-февраля прошлого года (в основном из-за просевших нефтегазовых поступлений), а расходы по сравнению с этим периодом выросли более чем на 50%.
Далее Минфин всех успокаивает — мол, мы уже «донастроили» нефтегазовые доходы, что скоро приведет к повышению поступлений НДПИ и пошлин, а расходы у нас повысились потому, что мы теперь не хотим откладывать их на конец года, как было раньше. Ну а дефицит в целом небольшой и вполне контролируемый.
Такое чувство, что в Минфине сменился персонал — как будто раньше за бюджетную политику отвечали люди, изо всех сил копившие деньги и как огня боявшиеся дефицита, а теперь ей занялись ярые сторонники стимулирующей фискальной политики… Выходит, могут, когда хотят. Только жаль, что этого не делали раньше, ведь в фискальном стимулировании экономика нуждается уже много лет.
Впрочем, во всей этой истории есть и еще одно объяснение, о котором пишут коллеги тут и тут: из-за значительных остатков, скопившихся на счетах с прошлого года, нынешний дефицит бюджета вполне посильный. И для экономики от него хорошо, ведь «расчехление» старых остатков — тот же бюджетный стимул, хоть и задержавшийся во времени.
Доходы федерального бюджета Минфин предварительно оценивает в 3163 млрд руб., расходы — в 5744 млрд руб., а дефицит, соответственно, в 2581 млрд руб. Доходы остаются почти на четверть ниже уровня января-февраля прошлого года (в основном из-за просевших нефтегазовых поступлений), а расходы по сравнению с этим периодом выросли более чем на 50%.
Далее Минфин всех успокаивает — мол, мы уже «донастроили» нефтегазовые доходы, что скоро приведет к повышению поступлений НДПИ и пошлин, а расходы у нас повысились потому, что мы теперь не хотим откладывать их на конец года, как было раньше. Ну а дефицит в целом небольшой и вполне контролируемый.
Такое чувство, что в Минфине сменился персонал — как будто раньше за бюджетную политику отвечали люди, изо всех сил копившие деньги и как огня боявшиеся дефицита, а теперь ей занялись ярые сторонники стимулирующей фискальной политики… Выходит, могут, когда хотят. Только жаль, что этого не делали раньше, ведь в фискальном стимулировании экономика нуждается уже много лет.
Впрочем, во всей этой истории есть и еще одно объяснение, о котором пишут коллеги тут и тут: из-за значительных остатков, скопившихся на счетах с прошлого года, нынешний дефицит бюджета вполне посильный. И для экономики от него хорошо, ведь «расчехление» старых остатков — тот же бюджетный стимул, хоть и задержавшийся во времени.
Аналитики ломают головы, в чем же причина странного роста рабочей силы и числа занятых на российском рынке труда. Согласно данным Росстата, в январе 2023 года численность рабочей силы подскочила до 75,6 млн человек, а число занятых — до 72,9 млн человек (без учета населения новых территорий). По сравнению с декабрем 2022 года увеличение составило 731 тыс. и 774 тыс. человек соответственно, хотя обычно в январе наблюдается сезонный спад. Соответственно, число безработных (а рабочая сила — это занятые плюс безработные) снизилось до исторического минимума в 2,7 млн человек (или 3,6%).
В общем, как-то нелогично получается: приток трудовых мигрантов сокращается, эмиграция в 2022 году, по разным оценкам, составила до 500-700 тыс. человек, а рабочая сила в стране всё растет и растет. Откуда же берутся дополнительные трудовые ресурсы?
По мнению ТГ-канала MMI, всё дело в результатах переписи населения, которая прошла осенью 2021 года и результаты которой Росстат потихоньку публикует. Судя по данным Росстата, перепись учла дополнительно как минимум 1,4 млн россиян, которые ранее не входили в общую численность населения по данным текущего учета (имеется в виду статистика рождений и смертей в органах ЗАГС и миграционная статистика МВД). Такой переучет численности населения не мог не отразиться на показателях рынка труда. Но беда в том, что в этом случае теряется сопоставимость рядов данных о динамике рабочей силы.
Но Росстат данный факт, похоже, совсем не волнует. Какие-либо пояснения на этот счет от лица главного статоргана отсутствуют. То, что статистические показатели и сравнения получаются некорректиными, — ну и бог с ними. Главное, что динамика идет в «верном» направлении: занятость у нас высокая, а безработица — низкая. А что стоит на самом деле за всеми этими цифрами — какая разница…
В общем, как-то нелогично получается: приток трудовых мигрантов сокращается, эмиграция в 2022 году, по разным оценкам, составила до 500-700 тыс. человек, а рабочая сила в стране всё растет и растет. Откуда же берутся дополнительные трудовые ресурсы?
По мнению ТГ-канала MMI, всё дело в результатах переписи населения, которая прошла осенью 2021 года и результаты которой Росстат потихоньку публикует. Судя по данным Росстата, перепись учла дополнительно как минимум 1,4 млн россиян, которые ранее не входили в общую численность населения по данным текущего учета (имеется в виду статистика рождений и смертей в органах ЗАГС и миграционная статистика МВД). Такой переучет численности населения не мог не отразиться на показателях рынка труда. Но беда в том, что в этом случае теряется сопоставимость рядов данных о динамике рабочей силы.
Но Росстат данный факт, похоже, совсем не волнует. Какие-либо пояснения на этот счет от лица главного статоргана отсутствуют. То, что статистические показатели и сравнения получаются некорректиными, — ну и бог с ними. Главное, что динамика идет в «верном» направлении: занятость у нас высокая, а безработица — низкая. А что стоит на самом деле за всеми этими цифрами — какая разница…
Китай начинает выигрывать гонку за лидерство в сфере новых технологий?
Согласно исследованию Австралийского института стратегической политики (ASPI), Китай лидирует в 37 из 44 критически важных новых технологий. В некоторых областях первая десятка ведущих мировых исследовательских институтов уже сейчас состоит сплошь из представителей Китая. США проигрывают Китаю по многим позициям, хотя и сохраняют ведущие позиции в области высокопроизводительных компьютеров, квантовых вычислений, малых спутников и разработке вакцин.
Методология исследования заключается в отслеживании наиболее цитируемых научных работ, что по мнению авторов доклада, является хорошим опережающим индикатором технологического развития. В частности в докладе говорится о том, что неожиданный прорыв Китая в области гиперзвуковых ракет в 2021 году мог бы быть обнаружен значительно раньше за счет мониторинга китайских научных публикаций.
«В области разработки передовых авиационных двигателей, в том числе гиперзвуковых, на долю Китая приходится около половины от общего количества ведущих мировых научных публикаций за последние 5 лет. В Китае также расположены семь из десяти ведущих исследовательских институтов», — говорится в исследовании. В некоторых областях, таких как синтетическая биология или сети 5G, Китай, вероятно, в скором времени станет технологическим «монополистом».
Китай развивает собственную научную экспертизу на базе знаний, полученных за рубежом, сокрушаются авторы исследования. В этой связи одна из рекомендаций австралийского института западным союзникам заключается в ужесточении проверки выдаваемых виз (для предотвращения незаконной передачи технологий) и развитии научного сотрудничества со странами-союзниками. Ключевая проблема такого подхода заключается в том, что настоящая наука не имеет границ и любые попытки ограничить контакты между учеными в первую очередь бьет по тем, кто вводит подобные ограничения.
Согласно исследованию Австралийского института стратегической политики (ASPI), Китай лидирует в 37 из 44 критически важных новых технологий. В некоторых областях первая десятка ведущих мировых исследовательских институтов уже сейчас состоит сплошь из представителей Китая. США проигрывают Китаю по многим позициям, хотя и сохраняют ведущие позиции в области высокопроизводительных компьютеров, квантовых вычислений, малых спутников и разработке вакцин.
Методология исследования заключается в отслеживании наиболее цитируемых научных работ, что по мнению авторов доклада, является хорошим опережающим индикатором технологического развития. В частности в докладе говорится о том, что неожиданный прорыв Китая в области гиперзвуковых ракет в 2021 году мог бы быть обнаружен значительно раньше за счет мониторинга китайских научных публикаций.
«В области разработки передовых авиационных двигателей, в том числе гиперзвуковых, на долю Китая приходится около половины от общего количества ведущих мировых научных публикаций за последние 5 лет. В Китае также расположены семь из десяти ведущих исследовательских институтов», — говорится в исследовании. В некоторых областях, таких как синтетическая биология или сети 5G, Китай, вероятно, в скором времени станет технологическим «монополистом».
Китай развивает собственную научную экспертизу на базе знаний, полученных за рубежом, сокрушаются авторы исследования. В этой связи одна из рекомендаций австралийского института западным союзникам заключается в ужесточении проверки выдаваемых виз (для предотвращения незаконной передачи технологий) и развитии научного сотрудничества со странами-союзниками. Ключевая проблема такого подхода заключается в том, что настоящая наука не имеет границ и любые попытки ограничить контакты между учеными в первую очередь бьет по тем, кто вводит подобные ограничения.
Буквально позавчера Банк России опубликовал бюллетень «О чем говорят тренды», один из основных выводов которого состоял в том, что активизация потребления поддержала увеличение внутреннего спроса. А уже сегодня у Банка России вышел новый обзор «Региональная экономика», среди выводов которого отмечалось, что «потребительский спрос увеличивался, но оставался сдержанным».
В связи с этим явно возникает вопрос — так есть ли все-таки рост спроса или он таков, что говорить особо не о чем? Вот тут оказалось полезным почитать доклад «Региональная экономика» повнимательнее. И вот, как выглядит ситуация в разрезе территориальных управлений Банка России:
🔹 ГУ Банка России по ЦФО: «В январе-феврале 2023 г. потребительская активность была выше, чем в декабре 2022 года. Уменьшилась доля потребителей, экономивших на продуктах питания, товарах повседневного спроса, одежде и обуви».
🔹 Северо-Западное ГУ: «В январе-феврале в макрорегионе сохранялась сдержанная потребительская активность».
🔹 Волго-Вятское ГУ: «Потребительская активность в январе возросла, но оценки бизнеса в феврале были более умеренными. Опрошенные ретейлеры сообщили о снижении продаж по сравнению с прошлым месяцем».
🔹 Южное ГУ: «По данным оперативных индикаторов, динамика потребительской активности после небольшого улучшения в январе снова снизилась в феврале».
🔹 Уральское ГУ: «В январе-феврале в большинстве регионов Урала потребительская активность в целом оставалась сдержанной. По оценкам торговых сетей, расходы населения на непродовольственные товары по сравнению с декабрем предыдущего года снизились, а на товары повседневного спроса практически не изменились».
🔹 Сибирское ГУ: «В январе-феврале 2023 г. некоторое оживление потребительской активности наблюдалось в сфере услуг, общественном питании. В торговле… в феврале оценка текущего спроса торговыми предприятиями ухудшилась».
🔹 Дальневосточное ГУ: «В феврале в макрорегионе наблюдалось некоторое восстановление потребительской активности, однако в большинстве регионов спрос оставался сдержанным».
Вывод из этого прост: говорить об активизации потребления и увеличении внутреннего спроса в масштабах страны пока еще очень рано. Даже если в Москве и вокруг нее, возможно, и началось некоторое оживление потребительской активности, это точно не касается всей территории страны. Пока спрос все больше мигрирует в сторону товаров низкого и среднего ценового сегмента, а потребители все больше предпочитают ходить в магазины-дискаунтеры. В таких условиях снижение качества жизни становится более заметным.
В связи с этим явно возникает вопрос — так есть ли все-таки рост спроса или он таков, что говорить особо не о чем? Вот тут оказалось полезным почитать доклад «Региональная экономика» повнимательнее. И вот, как выглядит ситуация в разрезе территориальных управлений Банка России:
🔹 ГУ Банка России по ЦФО: «В январе-феврале 2023 г. потребительская активность была выше, чем в декабре 2022 года. Уменьшилась доля потребителей, экономивших на продуктах питания, товарах повседневного спроса, одежде и обуви».
🔹 Северо-Западное ГУ: «В январе-феврале в макрорегионе сохранялась сдержанная потребительская активность».
🔹 Волго-Вятское ГУ: «Потребительская активность в январе возросла, но оценки бизнеса в феврале были более умеренными. Опрошенные ретейлеры сообщили о снижении продаж по сравнению с прошлым месяцем».
🔹 Южное ГУ: «По данным оперативных индикаторов, динамика потребительской активности после небольшого улучшения в январе снова снизилась в феврале».
🔹 Уральское ГУ: «В январе-феврале в большинстве регионов Урала потребительская активность в целом оставалась сдержанной. По оценкам торговых сетей, расходы населения на непродовольственные товары по сравнению с декабрем предыдущего года снизились, а на товары повседневного спроса практически не изменились».
🔹 Сибирское ГУ: «В январе-феврале 2023 г. некоторое оживление потребительской активности наблюдалось в сфере услуг, общественном питании. В торговле… в феврале оценка текущего спроса торговыми предприятиями ухудшилась».
🔹 Дальневосточное ГУ: «В феврале в макрорегионе наблюдалось некоторое восстановление потребительской активности, однако в большинстве регионов спрос оставался сдержанным».
Вывод из этого прост: говорить об активизации потребления и увеличении внутреннего спроса в масштабах страны пока еще очень рано. Даже если в Москве и вокруг нее, возможно, и началось некоторое оживление потребительской активности, это точно не касается всей территории страны. Пока спрос все больше мигрирует в сторону товаров низкого и среднего ценового сегмента, а потребители все больше предпочитают ходить в магазины-дискаунтеры. В таких условиях снижение качества жизни становится более заметным.
Минэкономразвития сообщает, что на Красноярском экономическом форуме состоялась «встреча без галстуков» с региональными министрами экономики, где обсудили недавно вышедшую Стратегию развития Сибирского ФО до 2035 года. Судя по пресс-релизу, речь шла о конкретных проектах, которые нужно реализовать в регионах, предложениях по корректировкам соответствующих программ, стыковке показателей этих программ со Стратегией.
Обсуждение Стратегии с регионами, особенно если оно действительно было в формате не официоза, а реального обмена фактами и мнениями — хороший знак. Дело в том, что сама новая Стратегия развития Сибири (как это, увы, не раз бывало со многими документами такого рода) получилась очень уж рамочная, которая вроде бы ничему не мешает — но ничего и не продвигает, кроме общих заявлений о том, что потенциал регионов велик, и много что можно развить на его основе.
Обтекаемые цели, минимум целевых показателей, заявление о том, что все нужное уже есть в госпрограммах и нацпроектах — казалось бы, вот все признаки того, что документ утвердят и вскоре забудут. А ведь для развития Сибири как раз сложились нужные условия — тут и потребности в импортозамещении и глубокой переработке сырья, и близость к перспективным азиатским рынкам, и реальные возможности создания новых центров роста.
Так что конкретизировать положения Стратегии, связать их с реальными проектами и убрать те барьеры, которые мешают их реализации — это как раз то, что нужно, и «встречи без галстуков» могли бы в этом помочь. Хорошо бы, если бы такие встречи проводились не только на больших форумах, но и на постоянной основе.
Обсуждение Стратегии с регионами, особенно если оно действительно было в формате не официоза, а реального обмена фактами и мнениями — хороший знак. Дело в том, что сама новая Стратегия развития Сибири (как это, увы, не раз бывало со многими документами такого рода) получилась очень уж рамочная, которая вроде бы ничему не мешает — но ничего и не продвигает, кроме общих заявлений о том, что потенциал регионов велик, и много что можно развить на его основе.
Обтекаемые цели, минимум целевых показателей, заявление о том, что все нужное уже есть в госпрограммах и нацпроектах — казалось бы, вот все признаки того, что документ утвердят и вскоре забудут. А ведь для развития Сибири как раз сложились нужные условия — тут и потребности в импортозамещении и глубокой переработке сырья, и близость к перспективным азиатским рынкам, и реальные возможности создания новых центров роста.
Так что конкретизировать положения Стратегии, связать их с реальными проектами и убрать те барьеры, которые мешают их реализации — это как раз то, что нужно, и «встречи без галстуков» могли бы в этом помочь. Хорошо бы, если бы такие встречи проводились не только на больших форумах, но и на постоянной основе.
РСПП предложил перенести 10 статей из уголовного кодекса в административный, чтобы снять хотя бы часть нагрузки с бизнеса, которая еще более возросла после усиления геополитических рисков и связанных с ними внутренних проблем.
Почему такие изменения нужны? А потому, что сейчас любую предпринимательскую ошибку или неоправдавшееся рисковое решение правоохранительные органы склонны квалифицировать как правонарушение. Отсюда и множество дел, обозначаемых как «мошенничество» (в первом полугодии 2022 г. по такой группе статей было осуждено 2452 человека) и «незаконное предпринимательство (осуждено 2759 человек). Предприниматели остаются уязвимой группой для уголовного преследования, поэтому такие «резиновые» статьи нужно корректировать.
Есть и другие статьи, требующие декриминализации, типа перевода иностранной валюты или валюты РФ на счета нерезидентов по подложным документам, использование изобретения, полезной модели и ряд других. Также важны и другие вопросы, поднимаемые РСПП, типа порогов крупного и особо крупного ущерба и т.д. И пусть даже предложения РСПП содержат далеко не полный список того, что можно сделать для обеспечения свободы предпринимательской инициативы и декриминализации бизнеса, все же эта инициатива определенно направлена на улучшение делового климата в стране.
Почему такие изменения нужны? А потому, что сейчас любую предпринимательскую ошибку или неоправдавшееся рисковое решение правоохранительные органы склонны квалифицировать как правонарушение. Отсюда и множество дел, обозначаемых как «мошенничество» (в первом полугодии 2022 г. по такой группе статей было осуждено 2452 человека) и «незаконное предпринимательство (осуждено 2759 человек). Предприниматели остаются уязвимой группой для уголовного преследования, поэтому такие «резиновые» статьи нужно корректировать.
Есть и другие статьи, требующие декриминализации, типа перевода иностранной валюты или валюты РФ на счета нерезидентов по подложным документам, использование изобретения, полезной модели и ряд других. Также важны и другие вопросы, поднимаемые РСПП, типа порогов крупного и особо крупного ущерба и т.д. И пусть даже предложения РСПП содержат далеко не полный список того, что можно сделать для обеспечения свободы предпринимательской инициативы и декриминализации бизнеса, все же эта инициатива определенно направлена на улучшение делового климата в стране.
За последние три года численность рабочей силы в Китае сократилась на 41 млн человек на фоне пандемии и демографического кризиса
По данным Государственного статистического управления КНР, в 2022 году работающее население страны снизилось до 733,5 по сравнению с 774,7 млн в 2019 году. Как отмечают аналитики, это падение связано с высокой безработицей среди молодежи во время пандемии и более автивным выходом на пенсию стареющего населения. При этом если первая проблема может быть в скором времени решена — после снятия коронавирусных ограничений активность в экономике начала восстанавливаться, что обещает улучшение ситуации на рынке труда и для молодежи, то актуальность второй проблемы только нарастает и подталкивает власти Китая задуматься о повышении пенсионного возраста (сейчас он — 60 лет для мужчин и 55 для женщин).
Но есть и положительные тенденции: уровень урбанизации населения продолжает расти, что, по мнению экономистов, способствует экономическому росту, а главное — китайские рабочие стали более производительными. По данным официальной статистики, производительность труда выросла в 2022 году на 4,2%.
В России ситуация не лучше: по оценкам ВШЭ, с 2019 по 2030 год численность рабочей силы сократится на 1,9 млн человек, а доля работников в возрасте меньше 40 лет сократится до 37,4%. Обеспечить экономический рост в этих условиях возможно только в случае существенного повышения производительности труда. Но для этого требуются масштабные инвестиции в модернизацию промышленной базы и оборудования, а также подготовку новых специалистов и программы повышения квалификации.
По данным Государственного статистического управления КНР, в 2022 году работающее население страны снизилось до 733,5 по сравнению с 774,7 млн в 2019 году. Как отмечают аналитики, это падение связано с высокой безработицей среди молодежи во время пандемии и более автивным выходом на пенсию стареющего населения. При этом если первая проблема может быть в скором времени решена — после снятия коронавирусных ограничений активность в экономике начала восстанавливаться, что обещает улучшение ситуации на рынке труда и для молодежи, то актуальность второй проблемы только нарастает и подталкивает власти Китая задуматься о повышении пенсионного возраста (сейчас он — 60 лет для мужчин и 55 для женщин).
Но есть и положительные тенденции: уровень урбанизации населения продолжает расти, что, по мнению экономистов, способствует экономическому росту, а главное — китайские рабочие стали более производительными. По данным официальной статистики, производительность труда выросла в 2022 году на 4,2%.
В России ситуация не лучше: по оценкам ВШЭ, с 2019 по 2030 год численность рабочей силы сократится на 1,9 млн человек, а доля работников в возрасте меньше 40 лет сократится до 37,4%. Обеспечить экономический рост в этих условиях возможно только в случае существенного повышения производительности труда. Но для этого требуются масштабные инвестиции в модернизацию промышленной базы и оборудования, а также подготовку новых специалистов и программы повышения квалификации.
Воскресный дайджест «Блабланомики»: самое интересное в канале за неделю
🔸 Какую долю поставок сжиженного природного газа оттянул на себя ЕС и что это значит для остального мира
🔸 Какую роль в энергоснабжении Китая занимает уголь
🔸 Как российское правительство собирается снова реформировать инвестиционный налоговый вычет
🔸 Что мы узнали из пресс-релиза Минфина о состоянии федерального бюджета в январе-феврале
🔸 В чем причина странного роста рабочей силы и числа занятых на российском рынке труда
🔸 Как Китай начинает выигрывать гонку за лидерство в сфере новых технологий
🔸 Можно ли говорить об активизации потребления и увеличении спроса в России
🔸 Что обсудили на «встрече без галстуков» на Красноярском экономическом форуме
🔸 Зачем РСПП предлагает перенести 10 статей из уголовного кодекса в административный
🔸 Какую долю поставок сжиженного природного газа оттянул на себя ЕС и что это значит для остального мира
🔸 Какую роль в энергоснабжении Китая занимает уголь
🔸 Как российское правительство собирается снова реформировать инвестиционный налоговый вычет
🔸 Что мы узнали из пресс-релиза Минфина о состоянии федерального бюджета в январе-феврале
🔸 В чем причина странного роста рабочей силы и числа занятых на российском рынке труда
🔸 Как Китай начинает выигрывать гонку за лидерство в сфере новых технологий
🔸 Можно ли говорить об активизации потребления и увеличении спроса в России
🔸 Что обсудили на «встрече без галстуков» на Красноярском экономическом форуме
🔸 Зачем РСПП предлагает перенести 10 статей из уголовного кодекса в административный
На днях Правительство выпустило новый порядок авансирования госконтрактов: теперь максимальный размер аванса может быть не более 50% суммы контракта, а если по контракту не предусмотрено казначейского сопровождения (т.е. повышенного контроля за расходами), то не более 30%. Старый порядок, по которому авансировать можно было до 90% контракта, оставлен только для строительства в новых регионах.
И хотя в Минфине заявляют, что новый порядок — это тоже своего рода мера поддержки бизнеса (так как 50% — все же не 30%, как когда-то было), факт остается фактом — авансы по госконтрактам, позволявшие пополнить оборотные средства и для многих заменявшие дорогие кредиты, теперь будут заметно сокращены.
Собственно, это уже не первый сигнал к тому, что поддержка экономики образца 2022 года заканчивается. Продолжается обсуждение «добровольного сбора» с бизнеса, звучат и призывы к тому, что бизнес должен больше вкладываться в экономику. Понятно, что Минфин пытается оптимизировать расходы, которые сейчас существенно увеличились, в то время как нефтегазовые доходы просели. А дефицит финансовых ресурсов тем временем не устранен, и привлекать заемные средства дорого даже Минфину.
Но выход из этой ситуации совсем не в том, чтобы перевалить на бизнес (а потом — и на потребителей) дороговизну заемных средств, так как из бюджета все сложнее оплачивать многочисленные субсидии по тем или иным программам поддержки, выдавать увеличенные авансы и т.д. Эту проблему надо решать иначе, обеспечив в принципе приемлемый для бизнеса уровень процентных ставок по заемным средствам на инвестиционные цели. Что это будет — общее снижение ключевой ставки, изменения банковского регулирования, программы выкупа облигаций, отдельно или в комбинации — это частные вопросы, которые нужно решать. Но общий идейный подход должен быть таким. И реализовывать его, конечно, должен Банк России.
Для Правительства это позволит сэкономить куда больше средств, чем текущие решения по авансам — ведь снизится необходимость не только выплачивать многочисленные виды субсидий для бизнеса, но и тратиться на администрирование таких программ.
Выигрыши будут и для бизнеса. Выдача кредита упростится, можно будет не вникать во все хитросплетения существующих программ поддержки (опросы показывают, что разобраться в этом все сложнее, особенно для малого и среднего бизнеса). А тем, кто сейчас участвует в программах, можно будет получить такой же кредит, но без расходов на подготовку и согласование документов.
Тогда и призывы к бизнесу о том, что надо больше инвестировать, будут выглядеть куда более оправданными.
И хотя в Минфине заявляют, что новый порядок — это тоже своего рода мера поддержки бизнеса (так как 50% — все же не 30%, как когда-то было), факт остается фактом — авансы по госконтрактам, позволявшие пополнить оборотные средства и для многих заменявшие дорогие кредиты, теперь будут заметно сокращены.
Собственно, это уже не первый сигнал к тому, что поддержка экономики образца 2022 года заканчивается. Продолжается обсуждение «добровольного сбора» с бизнеса, звучат и призывы к тому, что бизнес должен больше вкладываться в экономику. Понятно, что Минфин пытается оптимизировать расходы, которые сейчас существенно увеличились, в то время как нефтегазовые доходы просели. А дефицит финансовых ресурсов тем временем не устранен, и привлекать заемные средства дорого даже Минфину.
Но выход из этой ситуации совсем не в том, чтобы перевалить на бизнес (а потом — и на потребителей) дороговизну заемных средств, так как из бюджета все сложнее оплачивать многочисленные субсидии по тем или иным программам поддержки, выдавать увеличенные авансы и т.д. Эту проблему надо решать иначе, обеспечив в принципе приемлемый для бизнеса уровень процентных ставок по заемным средствам на инвестиционные цели. Что это будет — общее снижение ключевой ставки, изменения банковского регулирования, программы выкупа облигаций, отдельно или в комбинации — это частные вопросы, которые нужно решать. Но общий идейный подход должен быть таким. И реализовывать его, конечно, должен Банк России.
Для Правительства это позволит сэкономить куда больше средств, чем текущие решения по авансам — ведь снизится необходимость не только выплачивать многочисленные виды субсидий для бизнеса, но и тратиться на администрирование таких программ.
Выигрыши будут и для бизнеса. Выдача кредита упростится, можно будет не вникать во все хитросплетения существующих программ поддержки (опросы показывают, что разобраться в этом все сложнее, особенно для малого и среднего бизнеса). А тем, кто сейчас участвует в программах, можно будет получить такой же кредит, но без расходов на подготовку и согласование документов.
Тогда и призывы к бизнесу о том, что надо больше инвестировать, будут выглядеть куда более оправданными.
Д. Песков недавно так высказался об уехавших россиянах: «они гонятся за чем-то лучшим, не понимая, что лучшим является Родина». И вот недавний опрос ВЦИОМ показал, что доля россиян, заинтересованных в переезде на постоянное место жительства в другую страну, снизилась до 8% в 2023 году по сравнению с 10-13% в 2011-2018 годах, до ковидных ограничений. Видимо, те, кто хотел и мог уехать, уже сделали это, а оставшиеся сограждане в большинстве своем не имеют ни желания, ни возможности эмигрировать.
Вместе с тем, среди молодежи 18-24 лет, как наиболее мобильной части общества, ориентированной к тому же на получение образования и построение успешной карьеры, доля желающих эмигрировать заметно выше средней: 18% в 2023 году и 21-31% в 2011-2018 годах. Сейчас заинтересованность в обучении за рубежом есть у 51% молодых людей, в работе — у 54%.
По данным ВЦИОМ, больше других заинтересованы в обучении и работе за рубежом жители Москвы, Санкт-Петербурга и городов миллионников с плохим и очень плохим материальным положением. Вероятно, эти люди всё еще видят в загранице некий социальный лифт для повышения своего уровня и качества жизни. При этом выход России из Болонской системы образования и неизбежное снижение академической, да и просто территориальной мобильности еще не до конца восприняты в обществе.
Отвергают заграницу как место для учебы и работы прежде всего россияне со средним специальным образованием (техникум, ПТУ), сельские жители, а также активные телезрители, что, впрочем, неудивительно.
Вместе с тем, среди молодежи 18-24 лет, как наиболее мобильной части общества, ориентированной к тому же на получение образования и построение успешной карьеры, доля желающих эмигрировать заметно выше средней: 18% в 2023 году и 21-31% в 2011-2018 годах. Сейчас заинтересованность в обучении за рубежом есть у 51% молодых людей, в работе — у 54%.
По данным ВЦИОМ, больше других заинтересованы в обучении и работе за рубежом жители Москвы, Санкт-Петербурга и городов миллионников с плохим и очень плохим материальным положением. Вероятно, эти люди всё еще видят в загранице некий социальный лифт для повышения своего уровня и качества жизни. При этом выход России из Болонской системы образования и неизбежное снижение академической, да и просто территориальной мобильности еще не до конца восприняты в обществе.
Отвергают заграницу как место для учебы и работы прежде всего россияне со средним специальным образованием (техникум, ПТУ), сельские жители, а также активные телезрители, что, впрочем, неудивительно.
Именно на столько, по данным ЦБ, вырос объем кредитов, предоставленных субъектам малого и среднего предпринимательства в 2022 году по сравнению с уровнем 2021 г. на деятельность по организации и проведению азартных игр и заключению пари, а также по организации и проведению лотерей.
Пусть речь идет и о не самых крупных суммах (рост с 45 млн руб. в 2021 г. до 4 млрд руб. в 2022 г.), однако динамика впечатляет — видимо, сейчас и правда самым перспективным вложением представляется организация игр и ставок на фоне неопределенности и туманности будущего.
Пусть речь идет и о не самых крупных суммах (рост с 45 млн руб. в 2021 г. до 4 млрд руб. в 2022 г.), однако динамика впечатляет — видимо, сейчас и правда самым перспективным вложением представляется организация игр и ставок на фоне неопределенности и туманности будущего.
Важная новость экономической статистики. Федеральная таможенная служба возобновила публикацию данных таможенной статистики, которая была приостановлена в прошлом году. На сайте ведомства были размещены данные о товарной структуре экспорта и импорта в стоимостном выражении за 2022 год. В дальнейшем ФТС обещает размещать такие данные ежемесячно на 40-й день по окончании отчетного периода (месяца). Это значит, что данные о страновой структуре внешней торговли РФ, по которым можно судить о переориентации торговых потоков и альтернативных маршрутах поставок в условиях санкций, будут по-прежнему закрыты.
Опубликованные данные таможенной статистики по товарным группам показывают, что негативные последствия в первую очередь затронули поставки промышленной продукции высокой степени переработки. При росте общего объема экспорта РФ на 19,9% в стоимостном выражении за счет резкого роста поступлений от топливно-энергетического сектора (на 42,8%) поставки наземного транспорта сократились на 42,6%, инструментов и аппаратов оптических — на 19,3%. Аналогичная картина наблюдается в структуре импортных поставок. При снижении общего показателя импорта РФ на 11,7% импортные поставки машиностроительной продукции снизились более существенно — на 18,6%.
В новых условиях развитие перерабатывающей промышленности и поиск новых форматов международного сотрудничества в этой сфере становится одним из ключевых вызовов для российской экономики.
Опубликованные данные таможенной статистики по товарным группам показывают, что негативные последствия в первую очередь затронули поставки промышленной продукции высокой степени переработки. При росте общего объема экспорта РФ на 19,9% в стоимостном выражении за счет резкого роста поступлений от топливно-энергетического сектора (на 42,8%) поставки наземного транспорта сократились на 42,6%, инструментов и аппаратов оптических — на 19,3%. Аналогичная картина наблюдается в структуре импортных поставок. При снижении общего показателя импорта РФ на 11,7% импортные поставки машиностроительной продукции снизились более существенно — на 18,6%.
В новых условиях развитие перерабатывающей промышленности и поиск новых форматов международного сотрудничества в этой сфере становится одним из ключевых вызовов для российской экономики.
Согласно статистике Банка России по кредитованию бизнеса в 2022:
🔹 Объемы кредитов, предоставленных ЮЛ-резидентам и ИП упали на 23,1% по сравнению с 2021 г., до 65,9 трлн руб., при этом в некоторых отраслях было зафиксировано особенно существенное падение, например, в производстве пищевых продуктов (-52,3%).
🔹 В 30 субъектах РФ отмечались отрицательные темпы роста кредитования; в целом динамика варьировалась от падения на 61,6% в Амурской области до роста более чем в 7,5 раз в Чукотском АО. Эффект базы тут, конечно, тоже свою роль сыграл. Но среди топ-аутсайдеров по темпам роста оказались также Рязанская область (-52,9%), Тульская область (-44,3%), Москва (-39,2%).
🔹 Уровень просроченной задолженности составил 5,5% по состоянию на 1 января 2023 г., что в целом является неплохим показателем, однако остаются регионы со сложной ситуацией: Ненецкий АО (доля просрочки — 81,0%), республики Дагестан (67,4%), Кабардино-Балкария (36,2%), Карачаево-Черкессия (42,7%), Ингушетия (23,1%) и Чечня (30,1%), Астраханская (30,5%) и Калужская (17,1%) области.
🔹 Объемы кредитов, предоставленных ЮЛ-резидентам и ИП упали на 23,1% по сравнению с 2021 г., до 65,9 трлн руб., при этом в некоторых отраслях было зафиксировано особенно существенное падение, например, в производстве пищевых продуктов (-52,3%).
🔹 В 30 субъектах РФ отмечались отрицательные темпы роста кредитования; в целом динамика варьировалась от падения на 61,6% в Амурской области до роста более чем в 7,5 раз в Чукотском АО. Эффект базы тут, конечно, тоже свою роль сыграл. Но среди топ-аутсайдеров по темпам роста оказались также Рязанская область (-52,9%), Тульская область (-44,3%), Москва (-39,2%).
🔹 Уровень просроченной задолженности составил 5,5% по состоянию на 1 января 2023 г., что в целом является неплохим показателем, однако остаются регионы со сложной ситуацией: Ненецкий АО (доля просрочки — 81,0%), республики Дагестан (67,4%), Кабардино-Балкария (36,2%), Карачаево-Черкессия (42,7%), Ингушетия (23,1%) и Чечня (30,1%), Астраханская (30,5%) и Калужская (17,1%) области.
Кризис подкрался незаметно и, как всегда, откуда не ждали
Регуляторы в США закрыли Silicon Valley Bank (SVB) — главный банк стартапов из Кремниевой долины. Это самый крупный банковский крах со времен финансового кризиса 2008 года. Как часто случается в подобных ситуациях падение одного финансового учреждения спровоцировало цепную реакцию на рынке — через несколько дней финансовые регуляторы закрыли Signature Bank из Нью-Йорка.
Разберемся с тем, откуда ноги растут. Высокая доходность техсектора в последние годы привела к тому, что объем депозитов SVB практически утроился, достигнув к концу 2022 году $175,4 млрд. Банк же, чтобы увеличить маржу, вложился в длинные бумаги сроком в 5–10 лет (в основном ипотечные) с доходностью в 1,5% годовых.
Только вот, повышение ставок ФРС до 4,5-4,75% поставило Silicon Valley Bank в тупик — «надежные инструменты» сильно просели. Единственное верное решение — переждать кризис. Но, учитывая что депозиты у банка были «до востребования», так сделать не получилось. Клиенты стали в панике забирать деньги, а SVB был вынужден начать продавать злополучные длинные облигации в убыток. И тут стало ясно, что это конец. Теперь мы уже видим банкротство двух банков и разговоры о повторении 2008 года.
Американский Минфин и ФРС уже объявили о плане действий — это поддержка вкладчиков и расширение доступа к ликвидности для банков. Регуляторы по привычке готовятся заливать кризис деньгами, но никто не может гарантировать, что на фоне высоких ставок от ФРС проблемы указанных выше банков не могут быть лишь верхушкой айсберга, в который на всех парах летит корабль под названием «Американская финансовая система».
Российские регуляторы в лице ЦБ могут испытывать сейчас чувство глубокого удовлетворения, поскольку происходящие события в Америке легко трактовать как еще один аргумент в пользу ужесточения банковского регулирования и недопущения установления околонулевых ставок даже на отдельные периоды. Но нужно помнить и том, что региональные банки наподобие Silicon Valley Bank принимали активное участие в экономической жизни, финансировании стартапов, а также местного бизнеса. И весь, ну или почти весь этот бизнес, будет продолжать работать, обеспечивая и рабочие места, и развитие инноваций, и конкурентоспособность стране в целом. А если постоянно закручивать гайки и думать лишь о сохранении стабильности и минимизации рисков, то об ускоренном развитии бизнеса и говорить не придется.
Регуляторы в США закрыли Silicon Valley Bank (SVB) — главный банк стартапов из Кремниевой долины. Это самый крупный банковский крах со времен финансового кризиса 2008 года. Как часто случается в подобных ситуациях падение одного финансового учреждения спровоцировало цепную реакцию на рынке — через несколько дней финансовые регуляторы закрыли Signature Bank из Нью-Йорка.
Разберемся с тем, откуда ноги растут. Высокая доходность техсектора в последние годы привела к тому, что объем депозитов SVB практически утроился, достигнув к концу 2022 году $175,4 млрд. Банк же, чтобы увеличить маржу, вложился в длинные бумаги сроком в 5–10 лет (в основном ипотечные) с доходностью в 1,5% годовых.
Только вот, повышение ставок ФРС до 4,5-4,75% поставило Silicon Valley Bank в тупик — «надежные инструменты» сильно просели. Единственное верное решение — переждать кризис. Но, учитывая что депозиты у банка были «до востребования», так сделать не получилось. Клиенты стали в панике забирать деньги, а SVB был вынужден начать продавать злополучные длинные облигации в убыток. И тут стало ясно, что это конец. Теперь мы уже видим банкротство двух банков и разговоры о повторении 2008 года.
Американский Минфин и ФРС уже объявили о плане действий — это поддержка вкладчиков и расширение доступа к ликвидности для банков. Регуляторы по привычке готовятся заливать кризис деньгами, но никто не может гарантировать, что на фоне высоких ставок от ФРС проблемы указанных выше банков не могут быть лишь верхушкой айсберга, в который на всех парах летит корабль под названием «Американская финансовая система».
Российские регуляторы в лице ЦБ могут испытывать сейчас чувство глубокого удовлетворения, поскольку происходящие события в Америке легко трактовать как еще один аргумент в пользу ужесточения банковского регулирования и недопущения установления околонулевых ставок даже на отдельные периоды. Но нужно помнить и том, что региональные банки наподобие Silicon Valley Bank принимали активное участие в экономической жизни, финансировании стартапов, а также местного бизнеса. И весь, ну или почти весь этот бизнес, будет продолжать работать, обеспечивая и рабочие места, и развитие инноваций, и конкурентоспособность стране в целом. А если постоянно закручивать гайки и думать лишь о сохранении стабильности и минимизации рисков, то об ускоренном развитии бизнеса и говорить не придется.
Похоже, что в ближайшее время в нашем законодательстве появится еще один механизм территориального развития — международные территории опережающего развития (МТОР). Надо сказать, что поручения о разработке таких механизмов были даны Президентом и Правительством еще осенью прошлого года — и вот, как говорится, лед тронулся.
Опубликованный законопроект предполагает, что зарубежные инвесторы в рамках МТОР получат более масштабные налоговые стимулы (освобождение от налога на прибыль и ряда других налогов на 20 лет), режим свободной таможенной зоны, разрешение использования ряда норм (например, строительных) по стандартам стран происхождения инвесторов, а также конфиденциальность реестра резидентов (что важно в эпоху санкций). Взамен они должны осуществить запланированный объем инвестиций (от 500 млн руб.) в проекты с высокой добавленной стоимостью (в том числе высокотехнологичные).
Сама по себе идея сделать более «дружественный» для иностранных инвесторов механизм территориального развития очень своевременная — иностранные инвестиции, особенно приносящие в страну новые технологии и новое оборудование, сейчас крайне необходимы. Но реализация этой идеи уже на текущей стадии вызывает вопросы.
🔹 Во-первых, почему МТОР предполагается создавать только в регионах Дальневосточного ФО? Для глубокой переработки сырья и реализации высокотехнологичных проектов есть большие возможности в Сибири, на Урале, в Поволжье, однако они почему-то из этого механизма исключены. Однако если уж всерьез ставить задачу привлечения иностранного капитала для развития производств с высокой добавленной стоимостью, то такие МТОР должны пачками создаваться на ведущих транспортных магистралях, чтобы у инвесторов был удобный доступ к рынкам: и внешним, и внутри России.
🔹 Во-вторых, совершенно непонятно, каким будет перечень видов деятельности в МТОР? Судя по отдельным заявлениям, предполагается составить правительственный перечень направлений, которые в них можно будет реализовать. Не выйдет ли так, что перечень этот будет крайне узким, а реализованные проекты — штучными?
Кстати, самими разработчиками законопроекта «планка» по резидентам поставлена ниже некуда — предполагается, что в новые ТОР будет привлекаться по 4 резидента в год, а всего за рассматриваемый период будет всего 20 резидентов. Сколько при этом будет создано самих МТОР, не объясняется. Не хотелось бы, чтобы из перспективной идеи по привлечению иностранных инвесторов получилось в итоге нечто, сводящее весь результат для экономики к минимуму, если не к нулю.
Опубликованный законопроект предполагает, что зарубежные инвесторы в рамках МТОР получат более масштабные налоговые стимулы (освобождение от налога на прибыль и ряда других налогов на 20 лет), режим свободной таможенной зоны, разрешение использования ряда норм (например, строительных) по стандартам стран происхождения инвесторов, а также конфиденциальность реестра резидентов (что важно в эпоху санкций). Взамен они должны осуществить запланированный объем инвестиций (от 500 млн руб.) в проекты с высокой добавленной стоимостью (в том числе высокотехнологичные).
Сама по себе идея сделать более «дружественный» для иностранных инвесторов механизм территориального развития очень своевременная — иностранные инвестиции, особенно приносящие в страну новые технологии и новое оборудование, сейчас крайне необходимы. Но реализация этой идеи уже на текущей стадии вызывает вопросы.
🔹 Во-первых, почему МТОР предполагается создавать только в регионах Дальневосточного ФО? Для глубокой переработки сырья и реализации высокотехнологичных проектов есть большие возможности в Сибири, на Урале, в Поволжье, однако они почему-то из этого механизма исключены. Однако если уж всерьез ставить задачу привлечения иностранного капитала для развития производств с высокой добавленной стоимостью, то такие МТОР должны пачками создаваться на ведущих транспортных магистралях, чтобы у инвесторов был удобный доступ к рынкам: и внешним, и внутри России.
🔹 Во-вторых, совершенно непонятно, каким будет перечень видов деятельности в МТОР? Судя по отдельным заявлениям, предполагается составить правительственный перечень направлений, которые в них можно будет реализовать. Не выйдет ли так, что перечень этот будет крайне узким, а реализованные проекты — штучными?
Кстати, самими разработчиками законопроекта «планка» по резидентам поставлена ниже некуда — предполагается, что в новые ТОР будет привлекаться по 4 резидента в год, а всего за рассматриваемый период будет всего 20 резидентов. Сколько при этом будет создано самих МТОР, не объясняется. Не хотелось бы, чтобы из перспективной идеи по привлечению иностранных инвесторов получилось в итоге нечто, сводящее весь результат для экономики к минимуму, если не к нулю.
В старые времена шахтеры брали с собой в угольный забой клетку с канарейкой. Если птичка вдруг падала замертво, то становилось понятно, что в шахту уже просачивается ядовитый газ и пора бежать наверх… Сегодня Рэй Далио, один из самых известных инвесторов в мире, заявил, что крах банка SVB — это та самая канарейка в угольной шахте для американской финансовой системы. Птичку, конечно, жалко, но важнее всего сейчас определиться с тем, как из ситуации выходить.
Очень наивно предполагать, что проблемы в Америке пройдут мимо нас. И тем более странно радоваться тому, что там начинает происходить. Да, пусть наши банки оказались отрезаны от западной финансовой системы вследствие санкций. Но мировая экономика вещь в высшей степени взамосвязанная! Проблемы в финансовых системах развитых стран на фоне растущих процентных ставок неминуемо будут транслироваться в падение спроса и цен на основные товары российского экспорта. А между тем профицит текущего счета платежного баланса РФ по итогам января-февраля рухнул в 2,8 раза по сравнению с январем-февралем прошлого года, а цены на нефть продолжают и продолжают падать. Сегодня они достигли уже 15-месячного минимума.
Если кто-то думает, что все проблемы удастся сгладить любимым цэбэшным повышением ставок (ха-ха) да девальвацией рубля, то он сильно заблуждается. Это все максимум создаст иллюзию стабильности на короткое время, но выбраться из шахты с ядовитыми газами с их помощью не получится. Особенно если вспомнить, что лестницу, ведущую наверх, нам тоже все время пытаются санкциями подпилить.
При правильном подходе планы ликвидации аварий нужно разрабатывать, не дожидаясь наступления критической ситуации. Так вот сейчас уже становится понятно, что подобный план от Правительства и Банка России нужен был еще вчера. И бизнес, и население должны понимать, как выбираться на поверхность и на какую поддержку со стороны государства они могут рассчитывать. Пока еще есть возможности, нужно успеть вложиться в поддержку по максимуму.
Очень наивно предполагать, что проблемы в Америке пройдут мимо нас. И тем более странно радоваться тому, что там начинает происходить. Да, пусть наши банки оказались отрезаны от западной финансовой системы вследствие санкций. Но мировая экономика вещь в высшей степени взамосвязанная! Проблемы в финансовых системах развитых стран на фоне растущих процентных ставок неминуемо будут транслироваться в падение спроса и цен на основные товары российского экспорта. А между тем профицит текущего счета платежного баланса РФ по итогам января-февраля рухнул в 2,8 раза по сравнению с январем-февралем прошлого года, а цены на нефть продолжают и продолжают падать. Сегодня они достигли уже 15-месячного минимума.
Если кто-то думает, что все проблемы удастся сгладить любимым цэбэшным повышением ставок (ха-ха) да девальвацией рубля, то он сильно заблуждается. Это все максимум создаст иллюзию стабильности на короткое время, но выбраться из шахты с ядовитыми газами с их помощью не получится. Особенно если вспомнить, что лестницу, ведущую наверх, нам тоже все время пытаются санкциями подпилить.
При правильном подходе планы ликвидации аварий нужно разрабатывать, не дожидаясь наступления критической ситуации. Так вот сейчас уже становится понятно, что подобный план от Правительства и Банка России нужен был еще вчера. И бизнес, и население должны понимать, как выбираться на поверхность и на какую поддержку со стороны государства они могут рассчитывать. Пока еще есть возможности, нужно успеть вложиться в поддержку по максимуму.
То, что нам нужен антикризисный план, причем совместный — от Правительства и Банка России — уже очевидно. Но что должно быть в этом плане обязательно?
В этом плане должно быть не просто предоставление каких-то льгот, которые кому-то позволят удержаться на плаву. Такое сейчас не поможет. Бизнесу нужно понимать, как отвечать на текущие вызовы, а для этого нужны решения назревших вопросов.
Главная задача сейчас — переход от вывоза сырья к его переработке внутри страны. И это уже не просто традиционная «хотелка». Это насущная необходимость. Степень переработки сырья нужно повысить, причем в сжатые сроки. Вполне реально поставить цель по переработке до 80% добываемого сырья и, соответственно, по переходу к экспорту продукции с более высокой добавленной стоимостью. Решить же надо те самые старые проблемы, которые уже долгое время не дают развиваться перерабатывающим производствам — это и нехватка инфраструктуры, и слабый внутренний спрос, и многочисленные ограничения на свободу предпринимательства.
Об этом уже много говорилось, но сейчас настала пора конкретики. И в первую очередь нужны:
🔹 План инвестиций в инфраструктуру и логистику, который обеспечит снижение издержек, подстегнет торговлю и сделает возможным размещение новых производств.
🔹 Газификация регионов, с переходом на обеспечение возможностей поставок сжиженного газа туда, куда нельзя провести трубопроводный.
🔹 Развитие инструментов проектного финансирования и рынка облигаций, что даст возможность финансировать инвестиции.
🔹Скорейший запуск цифрового рубля с формированием «цифровых мостов» в юань, лиру и дирхам для обеспечения международных операций российского бизнеса.
🔹Расширение программы доступной ипотеки с учетом региональных особенностей, что позволит развивать жилищное строительство и обеспечить потребности населения в регионах.
🔹Налоговые режимы, стимулирующие глубокую переработку сырья и строительство производственно-логистических центров по всей стране.
🔹И, конечно, декриминализация бизнеса, которая полностью и окончательно запретит использование правоохранительной системы как средства для устранения конкурентов или захвата бизнеса.
В этом плане должно быть не просто предоставление каких-то льгот, которые кому-то позволят удержаться на плаву. Такое сейчас не поможет. Бизнесу нужно понимать, как отвечать на текущие вызовы, а для этого нужны решения назревших вопросов.
Главная задача сейчас — переход от вывоза сырья к его переработке внутри страны. И это уже не просто традиционная «хотелка». Это насущная необходимость. Степень переработки сырья нужно повысить, причем в сжатые сроки. Вполне реально поставить цель по переработке до 80% добываемого сырья и, соответственно, по переходу к экспорту продукции с более высокой добавленной стоимостью. Решить же надо те самые старые проблемы, которые уже долгое время не дают развиваться перерабатывающим производствам — это и нехватка инфраструктуры, и слабый внутренний спрос, и многочисленные ограничения на свободу предпринимательства.
Об этом уже много говорилось, но сейчас настала пора конкретики. И в первую очередь нужны:
🔹 План инвестиций в инфраструктуру и логистику, который обеспечит снижение издержек, подстегнет торговлю и сделает возможным размещение новых производств.
🔹 Газификация регионов, с переходом на обеспечение возможностей поставок сжиженного газа туда, куда нельзя провести трубопроводный.
🔹 Развитие инструментов проектного финансирования и рынка облигаций, что даст возможность финансировать инвестиции.
🔹Скорейший запуск цифрового рубля с формированием «цифровых мостов» в юань, лиру и дирхам для обеспечения международных операций российского бизнеса.
🔹Расширение программы доступной ипотеки с учетом региональных особенностей, что позволит развивать жилищное строительство и обеспечить потребности населения в регионах.
🔹Налоговые режимы, стимулирующие глубокую переработку сырья и строительство производственно-логистических центров по всей стране.
🔹И, конечно, декриминализация бизнеса, которая полностью и окончательно запретит использование правоохранительной системы как средства для устранения конкурентов или захвата бизнеса.
Сальдированный финансовый результат (совокупная прибыль за вычетом совокупного убытка) по итогам 2022 года составил 25 925,5 млрд руб., что на 12,6% ниже уровня 2021 года. А вот налог на прибыль в 2022 году составил 6355,9 млрд руб., что на 4,5% выше уровня 2021 года.
Почему возникли такие «ножницы»? Можно было бы сказать, что сальдированный финансовый результат учитывается не по всем компаниям — в этом показателе нет малого бизнеса, бюджетных организаций, банков, страховых компаний. Но в 2022 году такие организации, как правило, высокоприбыльными не были (например, чистая прибыль банков оценивается Банком России только в 0,2 трлн руб. по сравнению с 2,4 трлн годом ранее, а что уж говорить о малом бизнесе и бюджетных организациях). Так что рост налога на прибыль на фоне падения финансового результата связан скорее не с недоучетом данных, а с налоговой политикой.
🔹 Во-первых, многие налогоплательщики (в том числе крупные) платят налог на прибыль авансовыми платежами, основанными на результатах прошлого квартала. Если финансовые результаты компаний ухудшаются, то при такой системе налог на прибыль будет завышен, хотя по итогам квартала эта сумма может быть компенсирована (что и наблюдалось в начале 2023 г., когда поступления налога на прибыль оказались отрицательными).
🔹 Во-вторых, база налога на прибыль искусственно завышается из-за ограничительных норм, которые препятствуют получению вычетов налогоплательщиками. И это касается не только налоговых вычетов, например, для инвесторов (хотя охваты там действительно мизерные), но еще и возможностей учета убытка прошлых лет. И в отличие от авансовых платежей, которые компании могут быстрее компенсировать, компенсация убытка резко ограничена — разрешается уменьшать базу налога на прибыль на сумму ранее полученного убытка не более чем на 50% этой базы. Непокрытые убытки, естественно, множатся. По итогам 2021 года у тех организаций, которые получили прибыль, остатки убытков составили почти 8,9 трлн руб., а для организаций, которые в 2021 году были убыточными, накопленный убыток составил аж 13,9 трлн руб. А ведь в сумме (22,8 трлн руб.) это уже сопоставимо с годовой базой налога на прибыль.
По сути, непокрытые убытки при расчете налога на прибыль — это беспроцентный кредит бюджету от бизнеса. Стоило бы вспоминать об этом, например, в очередных раундах дискуссии о том, не повысить ли налоговую нагрузку на экономику.
Почему возникли такие «ножницы»? Можно было бы сказать, что сальдированный финансовый результат учитывается не по всем компаниям — в этом показателе нет малого бизнеса, бюджетных организаций, банков, страховых компаний. Но в 2022 году такие организации, как правило, высокоприбыльными не были (например, чистая прибыль банков оценивается Банком России только в 0,2 трлн руб. по сравнению с 2,4 трлн годом ранее, а что уж говорить о малом бизнесе и бюджетных организациях). Так что рост налога на прибыль на фоне падения финансового результата связан скорее не с недоучетом данных, а с налоговой политикой.
🔹 Во-первых, многие налогоплательщики (в том числе крупные) платят налог на прибыль авансовыми платежами, основанными на результатах прошлого квартала. Если финансовые результаты компаний ухудшаются, то при такой системе налог на прибыль будет завышен, хотя по итогам квартала эта сумма может быть компенсирована (что и наблюдалось в начале 2023 г., когда поступления налога на прибыль оказались отрицательными).
🔹 Во-вторых, база налога на прибыль искусственно завышается из-за ограничительных норм, которые препятствуют получению вычетов налогоплательщиками. И это касается не только налоговых вычетов, например, для инвесторов (хотя охваты там действительно мизерные), но еще и возможностей учета убытка прошлых лет. И в отличие от авансовых платежей, которые компании могут быстрее компенсировать, компенсация убытка резко ограничена — разрешается уменьшать базу налога на прибыль на сумму ранее полученного убытка не более чем на 50% этой базы. Непокрытые убытки, естественно, множатся. По итогам 2021 года у тех организаций, которые получили прибыль, остатки убытков составили почти 8,9 трлн руб., а для организаций, которые в 2021 году были убыточными, накопленный убыток составил аж 13,9 трлн руб. А ведь в сумме (22,8 трлн руб.) это уже сопоставимо с годовой базой налога на прибыль.
По сути, непокрытые убытки при расчете налога на прибыль — это беспроцентный кредит бюджету от бизнеса. Стоило бы вспоминать об этом, например, в очередных раундах дискуссии о том, не повысить ли налоговую нагрузку на экономику.
«Мы хотим, чтобы бизнес поделился с государством», — так объяснил Антон Силуанов логику введения нового налога «на непредвиденную прибыль» (того самого, который раньше назывался «добровольным взносом» бизнеса в бюджет). И пояснил, что суммарная прибыль компаний в 2018-2019 гг. составляла 16 трлн руб., в 2021 г. — уже 34 трлн руб., а в 2022 г. оценивается в 26 трлн руб. С кого именно и сколько собираются взять такого налога, в Минфине обещают определиться в ближайшее время, когда поступит годовая отчетность по налогу на прибыль. А пока что Силуанов чуть ли не уговаривал бизнес уплатить налог, заявляя, что это пойдет и на строительство дорог, и на здравоохранение, и даже на поддержку самого же бизнеса, так что средства в бизнес все равно вернутся.
Можно было бы подумать, что ничего особо страшного в этом налоге нет — он ведь вроде и однократный, и касается только «олигархов», и вообще принято это решение в непростое время. Однако все это — так себе аргументы. На самом деле одно только обсуждение такого изъятия средств наносит большой ущерб возможностям будущего развития — причем далеко не только самых крупных компаний, но и других.
Бурный рост прибыли в экономике, который демонстрируют в Минфине, и связь его с необходимостью «делиться» — в определенной степени лукавство. Между 2018-2019 и 2021-2022 годами находится провальный 2020 год, убытки которого многие компании до сих пор так и не смогли учесть в расчете налога на прибыль — ограничения не дают этого сделать. Так что со «сверхприбылей» 2021-2022 года смело надо скидывать чуть ли не половину. Далее, крупнейшими генераторами прибыли в последние годы были компании нефтегазового сектора. А их из числа плательщиков нового налога уже исключили, и значит, ожидаемые к сбору 300 млрд руб. будут просто взимать с более широкого круга компаний.
Введение нового налога (прямо посреди года, даже не дожидаясь наступления нового налогового периода) — это яркая демонстрация того, насколько нестабильны и непредсказуемы наши налоговые условия. Для инвесторов это сигнал как минимум к тому, что нужно принимать в расчет еще большие риски при реализации проектов (то есть отказаться от части планов), тем более что в наших условиях хронического финансового дефицита прибыль — это основной источник для инвестиций. Планы по развитию бизнеса, по созданию рабочих мест будут пересматриваться, определенные выводы сделают и иностранные инвесторы, вложения которых были бы нам очень полезны. Все же понимают, что в следующий раз «поделиться» предложат еще кому-нибудь.
Кстати, в 2018 году в Минфине тоже заявляли, что для исполнения нацпроектов в бюджете не хватает 500-600 млрд руб., которые предлагалось получить от повышения НДС с 18% до 20%, что и было реализовано с 2019 года. Как это все отразилось на доходах населения, компаний и росте экономики — история уже показала.
Можно было бы подумать, что ничего особо страшного в этом налоге нет — он ведь вроде и однократный, и касается только «олигархов», и вообще принято это решение в непростое время. Однако все это — так себе аргументы. На самом деле одно только обсуждение такого изъятия средств наносит большой ущерб возможностям будущего развития — причем далеко не только самых крупных компаний, но и других.
Бурный рост прибыли в экономике, который демонстрируют в Минфине, и связь его с необходимостью «делиться» — в определенной степени лукавство. Между 2018-2019 и 2021-2022 годами находится провальный 2020 год, убытки которого многие компании до сих пор так и не смогли учесть в расчете налога на прибыль — ограничения не дают этого сделать. Так что со «сверхприбылей» 2021-2022 года смело надо скидывать чуть ли не половину. Далее, крупнейшими генераторами прибыли в последние годы были компании нефтегазового сектора. А их из числа плательщиков нового налога уже исключили, и значит, ожидаемые к сбору 300 млрд руб. будут просто взимать с более широкого круга компаний.
Введение нового налога (прямо посреди года, даже не дожидаясь наступления нового налогового периода) — это яркая демонстрация того, насколько нестабильны и непредсказуемы наши налоговые условия. Для инвесторов это сигнал как минимум к тому, что нужно принимать в расчет еще большие риски при реализации проектов (то есть отказаться от части планов), тем более что в наших условиях хронического финансового дефицита прибыль — это основной источник для инвестиций. Планы по развитию бизнеса, по созданию рабочих мест будут пересматриваться, определенные выводы сделают и иностранные инвесторы, вложения которых были бы нам очень полезны. Все же понимают, что в следующий раз «поделиться» предложат еще кому-нибудь.
Кстати, в 2018 году в Минфине тоже заявляли, что для исполнения нацпроектов в бюджете не хватает 500-600 млрд руб., которые предлагалось получить от повышения НДС с 18% до 20%, что и было реализовано с 2019 года. Как это все отразилось на доходах населения, компаний и росте экономики — история уже показала.