«Как многие говорят, инфляция — это градусник, который позволяет измерять, насколько экономика отклоняется от своего потенциала», — сказала сейчас на пресс-конференции госпожа Набиуллина.

Эльвира Сахипзадовна, гугл вам в помощь, найдите, пожалуйста, кто так говорит? Что-то не находится никак.

Гораздо проще найти другое утверждение: «Даже если потенциальный ВВП был измерен корректным образом, политика управления спросом в ответ на изменения величины производственного разрыва часто является контрпродуктивной». А это как раз то, что вы пытаетесь делать.

Так что очень даже интересно, кто эти многие, кто так говорят? Или они в основном все на вашем же сайте перечислены?

Как показали данные за этот август, выпуск в промышленности продолжает барахтаться в зоне отрицательных значений. Но руку помощи предприятиям никто протягивать не спешит.

Напротив, власти приостанавливают снижение ключевой ставки, оптимизируют бюджетные расходы и обещают ввести со следующего года новые налоги для сырьевого сектора.

Между тем, в августе темпы восстановления промышленности замедлились во многом из-за обрабатывающего сектора. По данным Росстата, в прошлом месяце индекс промпроизводства снизился на 7,2% в годовом выражении по сравнению с сокращением на 8% в июле и на 9,4% в июне. При этом в обрабатывающей промышленности в августе наблюдалось ускорение темпов падения до 4,1% по сравнению с 3,3% в июле. В добыче, напротив, произошло замедление спада до 11,8% после 15,1% в июле.

Более сложную ситуацию в обрабатывающей промышленности подтверждает и динамика индекса предпринимательской уверенности, который характеризует деловую активность в экономике. По данным Росстата, с исключением сезонности в августе 2020 года индекс предпринимательской уверенности составил -5,7% в обрабатывающих производствах по сравнению с -3,1% в добыче полезных ископаемых.

При этом среди факторов, ограничивающих рост производства в обрабатывающей промышленности, в августе 2020 года по сравнению с прошлым годом наиболее существенно возросла роль экономической неопределенности, недостаточности спроса и недостатка финансовых средств.

Судя по тому, что на данный момент известно о проектировках федерального бюджета на 2021 год, разрабатывают его для какой-то иной реальности, где все хорошо и с экономическим ростом, и с инвестициями, и поддержка бизнесу не нужна.

Бюджетная консолидация, то есть переход от стимулирующей политики нынешнего года к сдерживающей, проявляется прямо по всем фронтам.

Во-первых, несмотря назаявления Антона Силуанова о том, что расходы в 2021 году «все еще останутся повышенными» по сравнению с тем, что требует бюджетное правило, и о том, что национальные проекты будут в приоритете, уже объявлено о сокращении всех незащищенных статей бюджетных расходов на 10%. Под сокращение попала и госпрограмма вооружений – правда, только на 5%. Сокращению подверглись и расходы на нацпроекты. Например, финансирование нацпроекта «Демография» в 2021 году планируется снизить аж на 84 млрд. руб. по сравнению с действующим планом.

Во-вторых, планы доходов федерального бюджета на 2021 год предполагают повышение налоговой нагрузки на разные группы налогоплательщиков — и это несмотря на все успокоительные докризисные заявления о том, что после повышения НДС налоговая нагрузка не будет расти 6 лет. Но вот стоило появиться дефициту бюджета — и об этих обещаниях быстро забыли. В дополнение к уже объявленному весной повышению НДФЛ и введению налогообложения доходов по вкладам уже разработаны поправки, повышающие акцизы на табачные изделия на 20%, а НДПИ на неэнергетические полезные ископаемые — в 3,5 раза. Предусмотрен также очередной пересмотр льгот по НДПИ для нефтяных проектов — разумеется, в сторону их сокращения.

Что все это значит?

Прежде всего то, что бизнесу и населению, и так не очень-то обласканному господдержкой, вряд ли стоит всерьез рассчитывать на нее в следующем году. На первый план у финансовых властей снова вышла старая песня о сокращении дефицита бюджета — хотя в нынешних условиях борьба с дефицитом, по сути, означает борьбу с восстановлением экономики. Не случайно «бюджетную консолидацию» уже похвалила Эльвира Набиуллина, которая также не демонстрирует намерений смягчать свою политику по отношению к кредитному рынку.

Росстат снова радует своих читателей позитивом. На этот раз — о росте заработных плат.

Статистическое ведомство отчиталось, что в июле номинальные зарплаты выросли на 5,7% в годовом выражении, а реальные — на 2,3%. Так и хочется порадоваться, что и пик кризиса пройден, и экономика полным ходом восстанавливается.

Но какие-то у нас зарплаты прямо заколдованные: им ни кризис, ни карантин нипочем. В течение этого года номинальные зарплаты, по оценкам Росстата, ни разу не уходили в минус. Реальные снизились на 2% в апреле, но в остальные месяцы коронакризиса показывали рост, пусть и небольшой.

Как же так получается?

Посмотрим методологию. Из нее следует, что Росстат рассчитывает среднюю зарплату путем деления фонда оплаты труда (ФОТ) на число работающих. Очевидно, что число работающих с марта сокращается, ведь безработица растет. ФОТ скорее всего тоже снижается. К примеру, Сбериндекс сообщает о сокращении ФОТ на 6,0-7,6% в апреле – июне (ежемесячно в годовом выражении) и на 2,7% в июле.

Таким образом, если рост зарплат и наблюдается, то, видимо, из-за того, что ФОТ сокращается медленнее, чем число работников. А те, кто оказывается исключен из числа работников, доходы свои теряют, при том значительно.

Вот и получается, что на фоне позитивных новостей о росте зарплат одновременно мы наблюдаем увеличение бедности, что признает и сам Росстат. В этой ситуации многого от потребительской активности ожидать не стоит: как только совсем стихнет послекарантинный всплеск, ресурсов для ее роста уже не останется.

Похоже, что Антон Силуанов изобрел новый способ, как развивать несырьевые производства в России, притом крайне экономичный для бюджета.

Собственно, он сам об этом и заявил, когда представлял правительству предложения о повышении НДПИ на целый ряд полезных ископаемых в 3,5 раза: «такой маневр в нынешних условиях должен подстегнуть развитие секторов экономики, не связанных с добычей сырья».

Выходит, нужно ухудшить условия работы для одних отраслей, а другие на этом фоне сразу себя лучше почувствуют? А ничего, что добывающие компании — это непосредственные поставщики сырья для тех самых несырьевых производств, которые собираются развивать? Ведь повышение налогов на добычу сырья отразится на издержках всей производственной цепочки, начальным звеном которой являются как раз добывающие компании.

Минфин оценивает, что в 2021 году это повышение приведет к дополнительным поступлениям в бюджет 56 млрд. руб. Ну прямо замечательно — и отрасли развиваются, и бюджету одни лишь доходы.

А если серьезно, то с таким подходом к налоговой нагрузке в условиях далеко не пройденного кризиса можно «подстегнуть» лишь темпы падения бизнеса, причем не только сырьевого. Да и повышение доходов бюджета, к которому стремится Минфин, в такой ситуации окажется скоротечным, ведь при падении налоговой базы крупных поступлений все равно не получить. И называть такое «развитием» — в общем-то чистой воды лицемерие.

Меньше месяца назад сообщалось о сокращении в кои-то веки поставок пальмового масла в Россию.

Но не тут-то было. Согласно последним данным ФТС, в июле 2020 г. импорт пальмового масла вырос более чем в 2,5 раза (как по стоимостным, так и по физическим показателям) и «испортил» радужную динамику первого полугодия — в итоге за январь-июль 2020 года Россия завезла 570,1 тыс. т пальмового масла (+5,1% в годовом выражении) на сумму 427 млн. долл. (+25,6% в годовом выражении).

И это несмотря на действие с октября 2019 г. повышенной ставки НДС для пальмового масла (20%) и вроде как более жесткого контроля за производством молочной продукции, да и не самого благоприятного для импорта валютного курса.

Похоже, что в условиях падения доходов населения и рентабельности пищевой промышленности, ресторанного бизнеса и пр. дешевые составляющие в производстве продуктов питания будут лишь набирать обороты.

В онлайн-музее Банка России натолкнулись на упоминание интереснейшей книги 1829-го года «Рассуждение о пользах, могущих последовать от учреждения частных по губерниям банков» Н.С. Мордвинова — графа, адмирала, госдеятеля, почетного члена Петербургской академии наук. Решили почитать.

Пусть многое в книге, конечно же, устарело. Но не все. Поразительно современно звучат некоторые высказывания, которые бы нынешнему руководству ЦБ да в уши. Тем более что г-н Мордвинов прямо говорит: «мудрость в началах, относящихся к управлению деньгами, составляет первейшую Государственную силу, порождает и устраивает благоденствие народов»

Вот, например, о необходимости развития банков в регионах:

💰 «Один существующий в Государстве банк не может управлять делами торговли и промышленности всего Государства, и не может дать денежным оборотам надлежащего движения»

💰 «Чем государство пространнее, тем действие одного банка менее удовлетворительно нуждам и пользам всего народа» ведь «на пространствах малых токмо кругов могут быть известны степени промышленности и торговли»

💰 «Санкт-Петербург или Москва не составляют Империи Российской. Заключа Империю Российскую в пределы Санкт-Петербургской и Московской губерний, преизобилующих во всем, она едва вступить возможет на чреду обыкновенных государств Европы»

💰 «Совершение общего в России благоустройства зависит от единой воли и усердия частных людей… Из сего же следует, что каждая губерния должна иметь свой банк особый»

Но самая «вишенка на торте» — это, конечно, о процентных ставках в первой половине XIX века!

💰 «За получаемые от банков ссуды заемщики платят оным по 6% в год, внося по истечении каждых четырех месяцев по 2%»… «самое важнейшее облегчение должно заключаться во всемерном понижении впредь постановляемых ныне процентов».

Даже и добавить нечего.

В ленте новостей последних дней очень зацепили два момента. Во-первых, большой любитель в прошлом разного рода фискальных нагрузок г-н Кудрин четко высказался о том, что вместо повышения налогов куда лучше было бы заняться по-серьезному приватизацией госактивов. По его словам, бюджет «легко» мог бы получать от этого по 200-300 млрд. руб. в год в течение 5-6 лет точно.

Во-вторых, стало известно, что по итогам встреч ведущих представителей прежде всего частного бизнеса, что с Силуановым, что с Белоусовым, отбиться от повышения налоговой нагрузки им не удалось.

Все это, конечно, симптоматично. То есть с одной стороны, государство никак не занимается приватизацией, а значит, и не пытается увеличить долю частного сектора в экономике. Планы приватизации в последние годы были мизерные, на 10-13 млрд рублей, но даже и их не выполняли. На ближайшие годы ещё меньше запланировано — по 3,6 млрд в год в 2020-2022. Хотя, судя по словам Кудрина, вполне возможно привлечение и в 100 раз большей суммы — глава Счетной палаты с его послужным списком вполне должен быть способен оценить масштаб возможностей.

С другой стороны, государство же крайне озабочено, и много сил кладёт на то, чтобы с частного же бизнеса побольше стянуть. Да, вроде и с государственного тоже стянуть хочет. Но вот только мы все понимаем, что государственный в случае чего быстро получит хорошую льготу, приятный кредит, субсидию или даже докапитализацию. Частному же придётся выкручиваться самому.

Частое возражение против приватизации состоит в том, что, мол, надо сначала хорошей конъюнктуры дождаться, а то вдруг продешевим с чем. Но это бред в принципе. Хорошая конъюнктура просто так никогда и не наступит, пока государство будет продолжать себя вести подобным образом, подминая под себя активы и повышая налоги. Здесь скорее стоило бы подумать о том, что повышение эффективности госактивов, перешедших в частные руки (а зачем их ещё покупать, если эффективность не повышать?), рост налоговых поступлений в будущем и обеспечит. И вот это действительно будет повышение бюджетной стабильности. А не то, что делается сейчас.

Когда какой-то регулируемый бизнес идёт ко дну как бизнес, это не просто так. Если оставить за кадром кардинальную смену технологий, то это происходит, как правило, либо если потребители его продукции еле дышат, либо регулирование оказалось антинароднвм, выражаясь языком коммунистов.

Вот Бывший зампред ЦБ и глава АКРА Михаил Сухов спрогнозировал уход с рынка 100 банков в течение трех лет. И примерно треть из них уйдёт, по его мнению, именно из-за того, что этот бизнес сам по себе стал бесперспективным. У почти всех остальных просто отберут лицензию.

А это означает, что доступность банковских услуг в стране будет только снижаться, даже если и ключевую ставку не задерут опять. ЦБ с рядом крупнейших банкиров не раз уже заявляли, что для них столько банков стране многовато (и это даже после сокращения их числа в 2 раза за несколько лет). Мелким же при такой концентрации активов в банковской системе действительно выжить и не получается.

Вот только эти оставшиеся крупные банкстеры (многие из которых — госбанкстеры) мечтают лишь о том, чтобы не самим конкурировать за заемщика, а чтобы заемщики конкурировали за них. А значит, для нас все печально.

Сегодня Сбербанк или даже целый Сбер всячески привлекает к себе внимание. Ну что ж, пожалуй, действительно стоит присмотреться.

Все же это такой важный государственный системно значимый институт, может, даже и социальную какую функцию несёт, ведь имеет в наследстве кучу отделений по всей стране. Иногда некоторым даже хочется думать, что нам бы несколько таких как Сбер, а остальных банков и вовсе не надо.

Ну ок. Вот мы знаем, что доля Сбербанка на рынке депозитов физлиц по итогам 2019 года составила 43,8%, немного менее половины. Что же там со ставками? ЦБ нам даёт статистику по ставкам в двух видах - по всем банкам (с учетом Сбербанка) и по всем банкам без учета Сбербанка.

Так вот, средневзвешенные ставки привлечения средств от физлиц в июле этого года (последние данные) по всем банкам составили 3,43% и 4,31% по вкладам до 1 года и по вкладам свыше 1 года соответственно. По банкам же без учета Сбербанка - 3,89% и 4,39%. То есть Сбербанк привлекает от физлиц средства существенно дешевле остальных, особенно краткосрочные. Причём разница, с учетом доли Сбербанка на рынке, превышает 1 п.п. По депозитам нефинансовых организаций ситуация пусть не настолько драматична, но преимущество Сбербанка тоже очевидно.

Что же со ставками по кредитам? Теперь внимательно следим за руками, как говорится.

По кредитам физлицам на срок выше года: средневзвешенная ставка с учётом Сбербанка - 10,85%, без его учета - 10,59%.

По кредитам нефинансовым организациям на срок выше года: ставка с учетом Сбербанка - 7,42%, без его учета - 7,26%.

Что это показывает? А то, что все остальные банки в среднем дают кредиты что населению, что бизнесу по более низким ставкам, чем Сбербанк. Привлекают средства дороже, а отдают - дешевле. Неудивительно, что Сбербанку удаётся забирать регулярно более половины прибыли всей банковской системы (а иногда и более 80%). Это многие сотни миллиардов рублей, между прочим, на которые и строится вся экосистема.

Менеджмент банка, наверно, скажет нам, что все успехи - результат их стратегического видения и неустанной работы, но мы все хорошо все понимаем. Интересно было бы посмотреть на тот же менеджмент, но в каком-нибудь региональном Текстильмясбанке.

А на деньги налогоплательщиков (мы ж недавно с вами Сбербанк как раз по случаю и приобрели) можно и в смену бренда вложиться. Ну в самом деле, не по кредитам же ставки снижать.

Особенности национального государственного мышления: «разработать и внедрить» vs. «отнять и запретить»

На днях директор НИФИ Минфина В. Назаров в «Ведомостях» поделился своими идеями о том, как будет развиваться налоговое администрирование в отношении физлиц в будущем.

Помимо вполне ожидаемых заявлений об электронных декларациях, информационном обмене и упрощении документооборота, в этом интервью есть два заслуживающих внимания момента.

Первый из них — это взгляд на вычеты по НДФЛ, которые Назаров называет «финансовой подушкой безопасности» и «13-й зарплатой» для населения. Но из-за бюрократизма, сетует Назаров, люди мало обращаются за вычетами, а могли бы получать их как кэшбэк по банковским картам.

Это, конечно, прекрасная идея — упростить и ускорить наконец процедуру получения возврата НДФЛ налогоплательщикам. Но помимо бюрократизма с документами, многие люди не обращаются за вычетами еще и потому, что суммы вычетов мизерные. Взять хотя бы вычет на обучение ребенка, по которому родитель раз в году может вернуть себе максимум 6500 руб. уплаченного НДФЛ. Да и вычеты на лечение, собственное обучение и добровольное пенсионное страхование таковы, что в сумме налогоплательщик может вернуть не более 13 500 руб. уплаченного НДФЛ в год.

Какая уж там «тринадцатая зарплата» в виде вычетов? Да и сложно называть «подушкой безопасности» средства, которые взяты из доходов самого же налогоплательщика, а возвращены ему лишь потому, что он понес определенные расходы. На роль «подушки безопасности» хорошо подошла бы совсем иная мера — освобождение доходов от НДФЛ для менее обеспеченных групп населения. Но об этом Назаров не говорит ничего.

Второй момент — это внезапно прозвучавшая идея об «инициативном бюджетировании», когда граждане участвуют в определении расходов бюджета на объекты инфраструктуры. Но это не всенародное голосование за дороги и мосты, как можно подумать. Назаров предлагает населению несколько иную вещь: софинансировать собственными деньгами строительство инфраструктуры, и получить на каждый вложенный рубль «от 10 руб. софинансирования из региональных и местных бюджетов». Причем именно от региональных и местных — тех, у кого с поступлениями сейчас совсем не густо.

Что это — далеко идущий план о перекладывании инфраструктурных расходов на население? Или знак того, что о преодолении нашего инфраструктурного отставания можно забыть?

И как тут не вспомнить, что именно г-н Назаров является автором недавно начатой пенсионной реформы. Видимо, заявленные недавно Минфином предложения по повышению налоговой нагрузки окажутся не последними в ближайшее время. Какое уж тут восстановление экономики, когда силы брошены на восстановление доходов бюджета.

В августе безработица продолжила расти.

По данным Росстата, общая численность безработных составила 4,8 млн человек — 6,4% рабочей силы после 6,2% в июле, и это почти в полтора раза больше, чем в доковидную эпоху. При этом число зарегистрированных безработных превысило 3,6 млн человек, что в 5 с лишним раз превышает уровень прошлого года.

Однако некоторые специалисты считают, что «августовский прирост численности безработных граждан показал активизацию потенциальной рабочей силы». И объясняют свою позицию тем, что безработица стала расти медленнее, а количество вакансий вернулось на докризисный уровень. Однако при этом же сами отмечают, что «крупные компании в производственной отрасли, где восстановление происходит медленнее, пока не возобновили кадровые программы по расширению численности, поэтому пока активизация потенциальной рабочей силы не абсорбирована в полной мере имеющимся кадровым предложением».

В общем, если перевести на русский, то в принципе работу найти можно, но не факт, что она будет по специальности и с достойным уровнем оплаты труда. Между тем, проблему работающих бедных в России никто не отменял. По данным Росстата, в 2019 году почти 25% работников имели низкий уровень заработной платы – менее 2/3 медианы почасового заработка, что в деньгах означает меньше 23 тыс. рублей в месяц.

И судя по всему, проблема усугубляется: если ничего не делать для создания высокопроизводительных рабочих мест в экономике, то «потенциальная рабочая сила» может и найдёт работу, но из рядов бедных не выйдет.

Пока российские власти пытаются с корнем вырвать сорняк криптозаразы с нашего скудного финансового поля, крупнейшие страны мира усиленно продолжают культивировать молодые всходы цифровых валют. Китай уже в этом деле опережает США, а в процесс цифровизации денег включились и крупнейшие международные платежные системы и платформы соцсетей.

Сейчас Китай стоит на пороге полного превращения в общество безналичных расчетов. В 2019 году 4 из 5 платежей в стране были совершены через электронные платежные системы WeChat Pay или Alipay. В Китае также на государственном уровне ведется разработка системы электронных платежей в цифровой валюте (DCEP). Народному банку КНР пришлось ускорить процесс из-за давления конкуренции — Китай не хочет жить в мире, где глобальной цифровой валютой станет, например, Libra, разрабатываемая на платформе Facebook. А с учетом количества китайцев, проживающих за пределами страны, новый цифровой юань вполне может стать доминирующей мировой валютой.

Эксперты говорят о назревающей «финансовой войне» между Китаем и США. Несмотря на то, что Америка остается лидером мировой финансовой системы, мотивации для развития цифровых валют у нее меньше, чем у Китая. Та же Libra для США — лишь запасной вариант. Для Китая же цифровой юань — не только возможность занять доминирующее положение в мировой системе, но и способ включить широкие слои населения в финансовую систему и сделать финансовые услуги более доступными для масс.

На днях о создании платежной оффлайн-системы на базе криптовалют заявила международная платежная система Visa. В настоящий момент компания активно вовлечена в процесс подготовки цифровых валют нескольких центральных банков мира. В России за последние годы было сделано очень многое для цифровизации платежных сервисов, в том числе создана собственная работающая национальная платежная система. Почему при этом власти как огня боятся цифровых валют и видят в них в основном лишь угрозу — еще один сложный российский парадокс.

Вот как тут не критиковать наш Центральный банк? Когда просто на ровном месте поводы находятся. Причем они сами же их и создают.

Захотелось на досуге почитать, что там нового среди экономических исследований опубликовано. Заходим на страницу и под заголовком «Серия докладов об экономических исследований» и видим объявление крупными буквами: «С 2019 года основной страницей для размещения Докладов об экономических исследованиях является англоязычная версия сайта».

И действительно, на русскоязычной версии за этот год представлено 2 исследования, на англоязычной — 7. За прошлый год на русскоязычной — 4, на английской — 13. Ок, английский вроде учили и поймем. Но что же это за подход такой? Стало вот даже как-то интересно, с чем же это связано? А может просто английский — принятый язык для подобных исследований и заморачиваться не стоит?

Оказалось, что все так, да не совсем. Да, английский, конечно же, основной язык для исследований, и в том числе по денежно-кредитной политике, банковскому регулированию и пр. Вот только другие центральные банки так на своих граждан не плюют. Специально проверили по банкам из совсем неанглоязычных стран.

Так вот у Банка Японии на родном языке исследований больше, чем на английском, посмотрели центральные банки Бразилии, Германии, Испании — основные тексты публикаций там на английском, но везде к каждой англоязычной статье есть обширное «Нетехническое резюме» на родном языке. Проверить легко. Публикации же Банка России как будто изначально сделаны не для нас. Задача же, видимо, в международном сообществе показать себя, а не для своих что-то сделать.

И эти люди нам рассказывают про информационную открытость.

Продолжая читать уже упомянутую напиши ранее книгу 1829-го года «Рассуждение о пользах, могущих последовать от учреждения частных по губерниям банков» Н.С. Мордвинова, можно найти кое-что очень своевременное и для Минфина. Например, о концентрации средств у Правительства и увлечениях по сбережению этих средств:

💰 «Никакое Правительство, какого бы роду оно ни было, не может уделить достаточно из доходов своих на устроение в пространных державах всего, что потребно для частного и общественного блага. Паче же невозможно совершить сего в Российской Империи, содержащей в пределах своих половину Европы и треть Азии»

💰 «Доколь народы ожидать будут… великих благ от единого пособия Правительства, и искать будут средств в единых его сокровищах; то протекут веки, умрут поколения, исчезнут роды, и всеобщее благоденствие не водворится между ними»

💰 «Должны существовать общественные казнохранилища… При существовании сих казнохранилищ никакая часть монеты не лежит праздною в сундуках: но каждая обращается деятельно и увеличивает частную и общественную прибыль»

Текут веки, сменяются поколения и роды, а некоторые проблемы тем временем по-прежнему с нами...

Какая-то странная у нас ситуация с Общенациональным планом восстановления экономики. Никак не получается понять, что это: важный для каждого гражданина («общенациональный») серьезный стратегический документ, суперсекретный план по захвату мирового лидерства или просто проходное постановление Правительства полуинформационного характера? Ну вот посудите сами…

- План называется «общенациональным», но узнаем мы хоть что-то по его содержанию лишь из СМИ, получившим этот план в свое распоряжение. Понять конкретику и увидеть перечень обязательств, взятых на себя Правительством и другими органами власти (в частности ЦБ), пока не получается.

- Важнейший (по идее) документ принимается на заседании Правительства 23 сентября пунктом номер 6 повестки, между пунктом о поправках в ФЗ о регулировании оборота этилового спирта и в ФЗ о международных компаниях и фондах.

- 26 сентября Минэкономразвития публикует свой среднесрочный прогноз, и вот тут уже вообще становится непонятно, согласован ли он с планом или нет. С оригиналом плана ознакомиться не удалось, но «Коммерсант», например, о нем пишет, что к июню 2021 года «предполагается стабилизация и снижение безработицы, возвращение квартальной динамики ненефтегазового ВВП и реальных доходов населения на уровень не ниже, чем в 2019 году». Фразу, конечно, можно понимать по-разному. Но, например, если посчитать, что имеется в виду то, что реальные доходы населения должны вернуться к уровню 2019 года, то прогноз МЭР это никак не предполагает. Что по базовому, что по консервативному прогнозу это случится не ранее 2022 года – разница будет лишь в конкретном месяце. Если же считать, что имеется в виду, что квартальные темпы должны быть похожи на 2019 год, то все еще печальнее: в целом за 2019 год они выросли на 1,0%, и после провала этого года такую динамику вряд ли можно будет считать успешной. Так восстанавливаться придется еще дольше.

«Вишенкой на торте» тут еще является то, что оба варианта прогноза МЭР не предполагают второй волны коронавируса. И что-то подсказывает, что и Общенациональный план на нее не закладывается. А это значит, что высоки риски того, что его реализация, каким бы он ни был, может пойти по старому традиционному сценарию, когда долго принимаемый документ быстро становится неактуальным и начинаются разговоры о необходимости разработки нового…

Многие уже назвали это «революцией в социальной сфере»: Минтруд решил принципиально изменить порядок установления прожиточного минимума (ПМ) и минимального размера оплаты труда (МРОТ).

С потребительской корзиной, на основе которой определяется ПМ (он же – черта бедности), уже давно надо было что-то делать. Корзина не пересматривалась с 2013 года, хотя должна была обновляться каждые 5 лет, – и вот от нее решили вообще отказаться. Теперь, начиная с 2021 года и далее на пять лет, ПМ будет определяться не на основе стоимости потребительской корзины, а как 44,2% медианного дохода. В свою очередь, МРОТ предлагается установить на уровне 42% медианной зарплаты.

«Революционность» тут в том, что Россия наконец переходит к учету бедного населения на основе концепции «относительной» бедности, а не «абсолютной», как было раньше. Ранее бедными в статистике считали тех, чьи доходы не дотягивают даже до стоимости минимального набора товаров и услуг, необходимого для выживания. Теперь же бедные будут выделяться на основе сравнения их доходов со стандартными (обычными) для страны доходами.

Вроде бы правильный подход, соответствующий принципам определения доли бедного населения в развитых странах. Но дьявол, как всегда, кроется в деталях. Почему-то в ОЭСР черту бедности считают исходя из критерия 50% медианного дохода, в ЕС используется критерий 60% медианного дохода, а у нас откуда-то взяли 44,2%.

Дальше игра с цифрами становится еще более увлекательной и недоступной для понимания простыми смертными. Как говорится, «кручу верчу – запутать хочу»: для трудоспособного населения черту бедности предлагается определить как 109% от получившегося значения, для детей - 97%, для пенсионера - 86%.

Что же в итоге? Если не вдаваться в подробности расчета ПМ для разных возрастных групп, новый ПМ (черта бедности), рассчитанная на основе медианного дохода, прибавит к прежнему показателю менее 100 рублей. То есть за счет новой методики черта бедности сильно не изменится, и на расширение доступа малообеспеченного населения к различным видам социальной поддержки рассчитывать не приходится. Сдаётся, что за выбором конкретных цифр, определяющих пороги по бедности, явно стояли скорее стремление экономить ресурсы за счёт недопущения роста доли бедных в статистике, а не повышение качества жизни этой части населения.

Правительство утвердило Стратегию развития иммунопрофилактики на следующие 15 лет. И что приятно – это, пожалуй, одна из немногих стратегий, где большинство целей страной уже достигнуто. И заболеваемость дифтерией, гепатитом или краснухой уже низкая, и охват вакцинацией от этих болезней высокий. Из более сложных задач на будущее, судя по целевым показателям – снижение заболеваемости корью, повышение охвата вакцинацией от гриппа и обеспечение «полного цикла производства вакцин для прививок, включенных в национальный календарь профилактических прививок и календарь прививок по эпидемическим показателям».

Но вот очень интересно, почему в Стратегии по вакцинации, принимаемой в разгар уже второй волны коронавируса, никаких целей по борьбе с этой инфекцией нет. Совсем. Хотя, вроде, это самый актуальный вопрос, который чуть ли не больше всего всех интересует...

В тексте также упоминается ряд проблем, которые тоже можно было бы внести в целевые показатели. Например, указывается на недостаточную оснащенность современным оборудованием производителей иммунобиологических препаратов или холодильным оборудованием, средствами контроля температурного режима хранения и транспортировки препаратов медицинских организаций. А «это создает проблемы в обеспечении безопасных условий иммунизации населения», – говорится в Стратегии. То есть получается, что имеющиеся цели Стратегии по числу прививок можно выполнить, но с обеспечением должной безопасности при этом остается вопрос. А неплохо бы и то, и другое...

От себя еще добавим, что типичная ситуация для многих – это поиск по клиникам платных импортных вакцин иногда даже при наличии бесплатных отечественных. Чаще всего вопрос заключается в сопоставлении побочных эффектов. В связи с чем интересно, ведется ли заодно работа и по повышению качества самих вакцин? Абстрактно такая задача в тексте ставится. А делается ли что-то конкретно и будет ли сделано (целей по качеству в Стратегии нет) – вот тут неясно.

Общенациональный план восстановления экономики vs. позиция предпринимателей

Государство:
Параметры федерального бюджета в 2022 году будут формироваться в соответствии с действующими бюджетными правилами. При этом в целях обеспечения постепенности подстройки бюджета к новым условиям уровень предельных расходов в переходный период 2021 г. будет осуществляться с учетом переходных положений. На региональном уровне также будет осуществляться постепенная адаптация бюджетной политики - в течение 2021 г. регионы вернутся к бюджетному процессу, действовавшему до введения ограничительных мер.

Бизнес:
Критическая масса системных противоречий между устаревшими подходами в управлении бизнес-процессами и реальными потребностями современного мира накопилась задолго до событий этого года. COVID-19 лишь стал детонатором кризиса. По его мнению, бизнесу необходимо понять, что выживать можно, только кардинально меняясь относительно трансформации в обществе. Консервативно настроенный бизнес лишен в таких условиях смысла существования, – уверен Мутиев.

Почувствуйте разницу между подходом государства и бизнеса: кто действительно пытается войти в новый мир, а кто цепляется за старый и какие-то придуманные в другой жизни правила.