Опасен ли рост госдолга России до 20% ВВП или нет?
Недавно об этом даже Антон Силуанов и Эльвира Набиуллина поспорили.

К сожалению, никто из них не заявил, что рост госдолга (как и его причина – дефицит бюджета) — необходимая и совершенно нормальная ситуация для экономики, которая столкнулась с резким и неожиданным спадом, и которую власти не собираются бросать на произвол судьбы, а напротив, собираются поддерживать и восстанавливать.

Надо сказать, что господин Силуанов выступил тут в не вполне свойственной ему роли — в этот раз он не призывал к бюджетной экономии, и даже заявил, что у госдолга «неопасный уровень». И с этим не поспоришь: достаточно посмотреть на объем долга зарубежных стран (по оценке МВФ, в США — 106% ВВП, в Великобритании — 86%, в Германии — 59%, в Китае — 56%, и это не мешает этим экономикам расти с темпами выше наших, попутно обслуживая этот самый долг).

А вот возражения Эльвиры Набиуллиной на это стоит процитировать дословно. Сказала же она буквально следующее: «Мы с вами видели риски, когда долговая нагрузка на граждан растет, при том что у них нет соответствующих доходов. Но абсолютно такая же логика должна быть применима и к корпорациям, которые должны быть в состоянии обслуживать долг, и к государству. Наше большое преимущество — что у нас низкий контролируемый государственный долг. К нему нужно относиться очень аккуратно».

В общем-то, теперь можно уже и не спрашивать, почему у нас годами идет зажим кредитования, в том числе и инвестиционного, направленного на развитие бизнеса и экономики. Оказывается, государство в восприятии Эльвиры Сахипзадовны ничем не отличается от домашнего хозяйства или корпорации. Ну конечно, мы же каждый сами себе и эмиссионный центр, и фискальный регулятор. Никаких отличий.

Потрясающая логика для государственного деятеля, который должен принимать решения именно о развитии кредитной системы страны! И как мы теперь видим, причина устойчивого нежелания развивать кредитование и инвестиции — в банальном непонимании как того, как устроена современная экономика в целом, так и того, что в конкурентном мире откладывание проектов развития «на потом» приводит к тому, что имеющиеся возможности за это время забирают другие. Те, кто понимает, как все устроено.

А мы продолжаем гордиться наличием «преимуществ», которые не используем. Впрочем, тогда это и не преимущества вовсе...

В здоровом экономическом пространстве регулятор занимает позицию спасателя. Стоя на вышке, он внимательно следит за тем, как ведут себя субъекты на волнах экономики. И реагирует на угрозы, бросая утопающим спасательный круг финансовой поддержки. Вчера ФРС США объявила о сохранении базовой процентной ставки на уровне 0-0,25%. И самое главное — уверила рынок в том, что будет поддерживать этот диапазон по крайней мере в течение трёх следующих лет — пока ситуация не стабилизируется.

Это совсем не удивительно. Спасать тонущего, который находится в состоянии паники, в разы сложнее. Помимо сохранения нулевой ставки, ФРС продолжит покупать казначейские облигации и ценные бумаги, обеспеченные закладными (MBS). Регулятор пояснил свою позицию намерением «поддерживать бесперебойное функционирование рынка и способствовать созданию благоприятных финансовых условий». Таким образом, бизнес получает понимание и уверенность в том, что правила игры не изменятся, а благоприятные условия сохранятся на годы вперед. Тут мы видим — спасатель делает все возможное, чтобы снизить тревожность рынка и не допустить паники.

В российском Зазеркалье Центробанк понимает свою спасательную роль совершенно иначе. Буквально позавчера мы писали о заявлениях Набиуллиной в духе «может ставку скоро снизим, а может и повысим», провоцирующем лишь усиление волнений и ухудшение ожиданий на рынке. Вместо железного правила снятия паники российский «спасатель экономики» делает ровно наоборот — подогревает ее. Какого результата ждет ЦБ? Пока ситуация выглядит скорее так, что утопающим помогают побыстрее пойти ко дну.

​​Сегодня в СМИ идут достаточно активные разговоры о возврате 90-х, в том числе — в аспекте возможного товарного дефицита.

Да и если пройтись по розничным магазинам Москвы, то можно заметить, что коллекции обуви или одежды новых сезонов представлены слабо, из брендовых косметических средств по отдельным позициям уже наблюдается даже не побоимся этого слова дефицит, в аптеках определенные средства достают явно из старых запасов… Ранее и автодилеры жаловались на дефицит ряда марок легковых машин на российском рынке из-за сокращения закупок и закрытия производств.

И все это при том, что спрос еще есть, в том числе и эффект отложенного спроса себя ещё не исчерпал. Но на расспросы покупателей продавцы лишь осторожно пожимают плечами и даже не готовы ответить, когда же будут новые поставки — на фоне явного падения доходов населения и в силу ожидания возможной второй волны коронавируса многие решили пока не закупать новую продукцию. Одновременно на объемах поставок сказывается и введенный запрет на ввоз и оборот в РФ немаркированных товаров, например, обуви, лекарственных средств (с 1 июля 2020), духов (с 1 октября 2020). Да и динамика курса рубля не благоволит импорту.

Статистика ФТС уже говорит о серьезном сокращении импорта товаров потребления. Падает импорт лекарств, косметических средств, бытовых приборов, обуви, одежды, даже тканей. Так, за январь-июль 2020 г. поставки фармацевтической продукции упали на 10,5% в годовом выражении (причем в июле спад ускорился до 50,5%), косметических средств — на 21,5%, обуви — на 15,8% и т.д. В частности, почти на треть сократились поставки как обуви, так и предметов одежды из Италии, Франции.

Хороший момент хоть что-то бы импортозаместить. Но для этого в турбулентные времена нужно дать уверенность бизнесу в завтрашнем дне за счёт поддерживающей экономической политики и обеспечить стабильный рост доходов граждан. И пусть все товары мы сразу не заменим, но все ведь и не нужно. А там, глядишь, постепенно и новые собственные бренды появятся.

В преддверии сегодняшнего решения ЦБ по ключевой ставке очень интересует один вопрос. Сегодня, видимо, мы сможем более или менее окончательно понять истинный подход к денежно-кредитной политике в стране. И речь даже не о том, жесткая она или мягкая и в какой степени, а о том, готова ли она работать на развитие страны в целом, или же только на достижение своих собственных целей. Мы, конечно, и раньше видели, что свои цели по инфляции для ЦБ важнее всего, но сейчас очень уж подходящий момент, чтобы совсем в этом убедиться.

А момент состоит в том, что Минфин ради наполнения бюджета прям сильно хочет разные налоги приподнять да налоговые вычеты сократить. Это та ещё затея с разных точек зрения, но для нас особенно важно, как четко подмечает Truevalue, то, что это чисто инфляционный подход, увеличивающий затраты и премию за риск. А там, где слышно слово «инфляция», все время вылезает ЦБ.

Как мы помним, ЦБ нам уже не раз показывал, что если что негативно влияет на нашу экономику, он всегда готов это влияние поддержать и даже усилить. Повысило Правительство НДС — вот вам повышение ставки, мы уже это проходили. Но тогда у нас просто стагнация была. Что же ждать сейчас, когда экономика в конкретном полёте вниз?

Если же в пресс-релизе и речах, сопровождающих решение по ставке, опять начнутся стоны про то, как важно будет при решениях по ставке иметь в виду проинфляционный характер обсуждаемого повышения налогов и как же нужно стараться обеспечить бюджетную консолидацию (и поскорее), то это будет означать лишь одно: денежно-кредитная политика Банка России в текущем виде не только не адекватна задачам, стоящим перед экономикой страны, но и, что ещё хуже, совершенно не способна синхронизироваться с действиями Правительства. Правительство хочет вынуть деньги из экономики, чтобы потом их в неё же и вернуть, перераспределив по собственному усмотрению. ЦБ же может сделать так, чтобы мы все за это ещё и доплатили. То есть чтобы часть денег в экономику так и не вернулась.

Требования к бюджетной консолидации давно уже идут со стороны ЦБ. Между тем, говоря по-русски, бюджетная консолидация — это отказ от дополнительной поддержки экономики со стороны бюджета, и даже ее ограничение. Соответственно, ЦБ добивается того, чтобы не только сам он жестил, но и чтобы бюджет нам меньше помогал.

«Прекрасная» будет политика на фоне кризиса. Копаем яму глубже — куда будем дальше падать.

Банк России в сегодняшнем пресс-релизе попытался объяснить причины сохранения ключевой ставки.

В том числе таким способом:

«Необходимо дать время для подстройки сберегательных моделей, в том числе возможного перераспределения средств между различными инструментами финансового рынка, без создания рисков для граждан, предприятий и финансовых организаций».

Похоже, руководству ЦБ так хорошо в своих кабинетах на Неглинной, что оно совсем уже отдалилось от реальности.

Во-первых, многим уже давно и перераспределять-то нечего. Во-вторых, тем, у кого что-то осталось, деваться особо некуда. Благодаря во многом самому же ЦБ, финансового рынка у нас толком и нет.

Но за заботу спасибо, конечно. Мы тоже думаем, что как хорошо было бы в самом деле под тенью какого-нибудь вяза пофилософствовать над перераспределением сбережений, подобно гоголевскому Манилову.

Сегодня госпожа Набиуллина на фоне новостей о сохранении ставки выступает с брошкой «Play/Pause». Мы же готовы изготовить и передать ей в ЦБ для ношения на следующей пресс-конференции такой значок

«Как многие говорят, инфляция — это градусник, который позволяет измерять, насколько экономика отклоняется от своего потенциала», — сказала сейчас на пресс-конференции госпожа Набиуллина.

Эльвира Сахипзадовна, гугл вам в помощь, найдите, пожалуйста, кто так говорит? Что-то не находится никак.

Гораздо проще найти другое утверждение: «Даже если потенциальный ВВП был измерен корректным образом, политика управления спросом в ответ на изменения величины производственного разрыва часто является контрпродуктивной». А это как раз то, что вы пытаетесь делать.

Так что очень даже интересно, кто эти многие, кто так говорят? Или они в основном все на вашем же сайте перечислены?

Как показали данные за этот август, выпуск в промышленности продолжает барахтаться в зоне отрицательных значений. Но руку помощи предприятиям никто протягивать не спешит.

Напротив, власти приостанавливают снижение ключевой ставки, оптимизируют бюджетные расходы и обещают ввести со следующего года новые налоги для сырьевого сектора.

Между тем, в августе темпы восстановления промышленности замедлились во многом из-за обрабатывающего сектора. По данным Росстата, в прошлом месяце индекс промпроизводства снизился на 7,2% в годовом выражении по сравнению с сокращением на 8% в июле и на 9,4% в июне. При этом в обрабатывающей промышленности в августе наблюдалось ускорение темпов падения до 4,1% по сравнению с 3,3% в июле. В добыче, напротив, произошло замедление спада до 11,8% после 15,1% в июле.

Более сложную ситуацию в обрабатывающей промышленности подтверждает и динамика индекса предпринимательской уверенности, который характеризует деловую активность в экономике. По данным Росстата, с исключением сезонности в августе 2020 года индекс предпринимательской уверенности составил -5,7% в обрабатывающих производствах по сравнению с -3,1% в добыче полезных ископаемых.

При этом среди факторов, ограничивающих рост производства в обрабатывающей промышленности, в августе 2020 года по сравнению с прошлым годом наиболее существенно возросла роль экономической неопределенности, недостаточности спроса и недостатка финансовых средств.

Судя по тому, что на данный момент известно о проектировках федерального бюджета на 2021 год, разрабатывают его для какой-то иной реальности, где все хорошо и с экономическим ростом, и с инвестициями, и поддержка бизнесу не нужна.

Бюджетная консолидация, то есть переход от стимулирующей политики нынешнего года к сдерживающей, проявляется прямо по всем фронтам.

Во-первых, несмотря назаявления Антона Силуанова о том, что расходы в 2021 году «все еще останутся повышенными» по сравнению с тем, что требует бюджетное правило, и о том, что национальные проекты будут в приоритете, уже объявлено о сокращении всех незащищенных статей бюджетных расходов на 10%. Под сокращение попала и госпрограмма вооружений – правда, только на 5%. Сокращению подверглись и расходы на нацпроекты. Например, финансирование нацпроекта «Демография» в 2021 году планируется снизить аж на 84 млрд. руб. по сравнению с действующим планом.

Во-вторых, планы доходов федерального бюджета на 2021 год предполагают повышение налоговой нагрузки на разные группы налогоплательщиков — и это несмотря на все успокоительные докризисные заявления о том, что после повышения НДС налоговая нагрузка не будет расти 6 лет. Но вот стоило появиться дефициту бюджета — и об этих обещаниях быстро забыли. В дополнение к уже объявленному весной повышению НДФЛ и введению налогообложения доходов по вкладам уже разработаны поправки, повышающие акцизы на табачные изделия на 20%, а НДПИ на неэнергетические полезные ископаемые — в 3,5 раза. Предусмотрен также очередной пересмотр льгот по НДПИ для нефтяных проектов — разумеется, в сторону их сокращения.

Что все это значит?

Прежде всего то, что бизнесу и населению, и так не очень-то обласканному господдержкой, вряд ли стоит всерьез рассчитывать на нее в следующем году. На первый план у финансовых властей снова вышла старая песня о сокращении дефицита бюджета — хотя в нынешних условиях борьба с дефицитом, по сути, означает борьбу с восстановлением экономики. Не случайно «бюджетную консолидацию» уже похвалила Эльвира Набиуллина, которая также не демонстрирует намерений смягчать свою политику по отношению к кредитному рынку.

Росстат снова радует своих читателей позитивом. На этот раз — о росте заработных плат.

Статистическое ведомство отчиталось, что в июле номинальные зарплаты выросли на 5,7% в годовом выражении, а реальные — на 2,3%. Так и хочется порадоваться, что и пик кризиса пройден, и экономика полным ходом восстанавливается.

Но какие-то у нас зарплаты прямо заколдованные: им ни кризис, ни карантин нипочем. В течение этого года номинальные зарплаты, по оценкам Росстата, ни разу не уходили в минус. Реальные снизились на 2% в апреле, но в остальные месяцы коронакризиса показывали рост, пусть и небольшой.

Как же так получается?

Посмотрим методологию. Из нее следует, что Росстат рассчитывает среднюю зарплату путем деления фонда оплаты труда (ФОТ) на число работающих. Очевидно, что число работающих с марта сокращается, ведь безработица растет. ФОТ скорее всего тоже снижается. К примеру, Сбериндекс сообщает о сокращении ФОТ на 6,0-7,6% в апреле – июне (ежемесячно в годовом выражении) и на 2,7% в июле.

Таким образом, если рост зарплат и наблюдается, то, видимо, из-за того, что ФОТ сокращается медленнее, чем число работников. А те, кто оказывается исключен из числа работников, доходы свои теряют, при том значительно.

Вот и получается, что на фоне позитивных новостей о росте зарплат одновременно мы наблюдаем увеличение бедности, что признает и сам Росстат. В этой ситуации многого от потребительской активности ожидать не стоит: как только совсем стихнет послекарантинный всплеск, ресурсов для ее роста уже не останется.

Похоже, что Антон Силуанов изобрел новый способ, как развивать несырьевые производства в России, притом крайне экономичный для бюджета.

Собственно, он сам об этом и заявил, когда представлял правительству предложения о повышении НДПИ на целый ряд полезных ископаемых в 3,5 раза: «такой маневр в нынешних условиях должен подстегнуть развитие секторов экономики, не связанных с добычей сырья».

Выходит, нужно ухудшить условия работы для одних отраслей, а другие на этом фоне сразу себя лучше почувствуют? А ничего, что добывающие компании — это непосредственные поставщики сырья для тех самых несырьевых производств, которые собираются развивать? Ведь повышение налогов на добычу сырья отразится на издержках всей производственной цепочки, начальным звеном которой являются как раз добывающие компании.

Минфин оценивает, что в 2021 году это повышение приведет к дополнительным поступлениям в бюджет 56 млрд. руб. Ну прямо замечательно — и отрасли развиваются, и бюджету одни лишь доходы.

А если серьезно, то с таким подходом к налоговой нагрузке в условиях далеко не пройденного кризиса можно «подстегнуть» лишь темпы падения бизнеса, причем не только сырьевого. Да и повышение доходов бюджета, к которому стремится Минфин, в такой ситуации окажется скоротечным, ведь при падении налоговой базы крупных поступлений все равно не получить. И называть такое «развитием» — в общем-то чистой воды лицемерие.

Меньше месяца назад сообщалось о сокращении в кои-то веки поставок пальмового масла в Россию.

Но не тут-то было. Согласно последним данным ФТС, в июле 2020 г. импорт пальмового масла вырос более чем в 2,5 раза (как по стоимостным, так и по физическим показателям) и «испортил» радужную динамику первого полугодия — в итоге за январь-июль 2020 года Россия завезла 570,1 тыс. т пальмового масла (+5,1% в годовом выражении) на сумму 427 млн. долл. (+25,6% в годовом выражении).

И это несмотря на действие с октября 2019 г. повышенной ставки НДС для пальмового масла (20%) и вроде как более жесткого контроля за производством молочной продукции, да и не самого благоприятного для импорта валютного курса.

Похоже, что в условиях падения доходов населения и рентабельности пищевой промышленности, ресторанного бизнеса и пр. дешевые составляющие в производстве продуктов питания будут лишь набирать обороты.

В онлайн-музее Банка России натолкнулись на упоминание интереснейшей книги 1829-го года «Рассуждение о пользах, могущих последовать от учреждения частных по губерниям банков» Н.С. Мордвинова — графа, адмирала, госдеятеля, почетного члена Петербургской академии наук. Решили почитать.

Пусть многое в книге, конечно же, устарело. Но не все. Поразительно современно звучат некоторые высказывания, которые бы нынешнему руководству ЦБ да в уши. Тем более что г-н Мордвинов прямо говорит: «мудрость в началах, относящихся к управлению деньгами, составляет первейшую Государственную силу, порождает и устраивает благоденствие народов»

Вот, например, о необходимости развития банков в регионах:

💰 «Один существующий в Государстве банк не может управлять делами торговли и промышленности всего Государства, и не может дать денежным оборотам надлежащего движения»

💰 «Чем государство пространнее, тем действие одного банка менее удовлетворительно нуждам и пользам всего народа» ведь «на пространствах малых токмо кругов могут быть известны степени промышленности и торговли»

💰 «Санкт-Петербург или Москва не составляют Империи Российской. Заключа Империю Российскую в пределы Санкт-Петербургской и Московской губерний, преизобилующих во всем, она едва вступить возможет на чреду обыкновенных государств Европы»

💰 «Совершение общего в России благоустройства зависит от единой воли и усердия частных людей… Из сего же следует, что каждая губерния должна иметь свой банк особый»

Но самая «вишенка на торте» — это, конечно, о процентных ставках в первой половине XIX века!

💰 «За получаемые от банков ссуды заемщики платят оным по 6% в год, внося по истечении каждых четырех месяцев по 2%»… «самое важнейшее облегчение должно заключаться во всемерном понижении впредь постановляемых ныне процентов».

Даже и добавить нечего.

В ленте новостей последних дней очень зацепили два момента. Во-первых, большой любитель в прошлом разного рода фискальных нагрузок г-н Кудрин четко высказался о том, что вместо повышения налогов куда лучше было бы заняться по-серьезному приватизацией госактивов. По его словам, бюджет «легко» мог бы получать от этого по 200-300 млрд. руб. в год в течение 5-6 лет точно.

Во-вторых, стало известно, что по итогам встреч ведущих представителей прежде всего частного бизнеса, что с Силуановым, что с Белоусовым, отбиться от повышения налоговой нагрузки им не удалось.

Все это, конечно, симптоматично. То есть с одной стороны, государство никак не занимается приватизацией, а значит, и не пытается увеличить долю частного сектора в экономике. Планы приватизации в последние годы были мизерные, на 10-13 млрд рублей, но даже и их не выполняли. На ближайшие годы ещё меньше запланировано — по 3,6 млрд в год в 2020-2022. Хотя, судя по словам Кудрина, вполне возможно привлечение и в 100 раз большей суммы — глава Счетной палаты с его послужным списком вполне должен быть способен оценить масштаб возможностей.

С другой стороны, государство же крайне озабочено, и много сил кладёт на то, чтобы с частного же бизнеса побольше стянуть. Да, вроде и с государственного тоже стянуть хочет. Но вот только мы все понимаем, что государственный в случае чего быстро получит хорошую льготу, приятный кредит, субсидию или даже докапитализацию. Частному же придётся выкручиваться самому.

Частое возражение против приватизации состоит в том, что, мол, надо сначала хорошей конъюнктуры дождаться, а то вдруг продешевим с чем. Но это бред в принципе. Хорошая конъюнктура просто так никогда и не наступит, пока государство будет продолжать себя вести подобным образом, подминая под себя активы и повышая налоги. Здесь скорее стоило бы подумать о том, что повышение эффективности госактивов, перешедших в частные руки (а зачем их ещё покупать, если эффективность не повышать?), рост налоговых поступлений в будущем и обеспечит. И вот это действительно будет повышение бюджетной стабильности. А не то, что делается сейчас.

Когда какой-то регулируемый бизнес идёт ко дну как бизнес, это не просто так. Если оставить за кадром кардинальную смену технологий, то это происходит, как правило, либо если потребители его продукции еле дышат, либо регулирование оказалось антинароднвм, выражаясь языком коммунистов.

Вот Бывший зампред ЦБ и глава АКРА Михаил Сухов спрогнозировал уход с рынка 100 банков в течение трех лет. И примерно треть из них уйдёт, по его мнению, именно из-за того, что этот бизнес сам по себе стал бесперспективным. У почти всех остальных просто отберут лицензию.

А это означает, что доступность банковских услуг в стране будет только снижаться, даже если и ключевую ставку не задерут опять. ЦБ с рядом крупнейших банкиров не раз уже заявляли, что для них столько банков стране многовато (и это даже после сокращения их числа в 2 раза за несколько лет). Мелким же при такой концентрации активов в банковской системе действительно выжить и не получается.

Вот только эти оставшиеся крупные банкстеры (многие из которых — госбанкстеры) мечтают лишь о том, чтобы не самим конкурировать за заемщика, а чтобы заемщики конкурировали за них. А значит, для нас все печально.

Сегодня Сбербанк или даже целый Сбер всячески привлекает к себе внимание. Ну что ж, пожалуй, действительно стоит присмотреться.

Все же это такой важный государственный системно значимый институт, может, даже и социальную какую функцию несёт, ведь имеет в наследстве кучу отделений по всей стране. Иногда некоторым даже хочется думать, что нам бы несколько таких как Сбер, а остальных банков и вовсе не надо.

Ну ок. Вот мы знаем, что доля Сбербанка на рынке депозитов физлиц по итогам 2019 года составила 43,8%, немного менее половины. Что же там со ставками? ЦБ нам даёт статистику по ставкам в двух видах - по всем банкам (с учетом Сбербанка) и по всем банкам без учета Сбербанка.

Так вот, средневзвешенные ставки привлечения средств от физлиц в июле этого года (последние данные) по всем банкам составили 3,43% и 4,31% по вкладам до 1 года и по вкладам свыше 1 года соответственно. По банкам же без учета Сбербанка - 3,89% и 4,39%. То есть Сбербанк привлекает от физлиц средства существенно дешевле остальных, особенно краткосрочные. Причём разница, с учетом доли Сбербанка на рынке, превышает 1 п.п. По депозитам нефинансовых организаций ситуация пусть не настолько драматична, но преимущество Сбербанка тоже очевидно.

Что же со ставками по кредитам? Теперь внимательно следим за руками, как говорится.

По кредитам физлицам на срок выше года: средневзвешенная ставка с учётом Сбербанка - 10,85%, без его учета - 10,59%.

По кредитам нефинансовым организациям на срок выше года: ставка с учетом Сбербанка - 7,42%, без его учета - 7,26%.

Что это показывает? А то, что все остальные банки в среднем дают кредиты что населению, что бизнесу по более низким ставкам, чем Сбербанк. Привлекают средства дороже, а отдают - дешевле. Неудивительно, что Сбербанку удаётся забирать регулярно более половины прибыли всей банковской системы (а иногда и более 80%). Это многие сотни миллиардов рублей, между прочим, на которые и строится вся экосистема.

Менеджмент банка, наверно, скажет нам, что все успехи - результат их стратегического видения и неустанной работы, но мы все хорошо все понимаем. Интересно было бы посмотреть на тот же менеджмент, но в каком-нибудь региональном Текстильмясбанке.

А на деньги налогоплательщиков (мы ж недавно с вами Сбербанк как раз по случаю и приобрели) можно и в смену бренда вложиться. Ну в самом деле, не по кредитам же ставки снижать.

Особенности национального государственного мышления: «разработать и внедрить» vs. «отнять и запретить»

На днях директор НИФИ Минфина В. Назаров в «Ведомостях» поделился своими идеями о том, как будет развиваться налоговое администрирование в отношении физлиц в будущем.

Помимо вполне ожидаемых заявлений об электронных декларациях, информационном обмене и упрощении документооборота, в этом интервью есть два заслуживающих внимания момента.

Первый из них — это взгляд на вычеты по НДФЛ, которые Назаров называет «финансовой подушкой безопасности» и «13-й зарплатой» для населения. Но из-за бюрократизма, сетует Назаров, люди мало обращаются за вычетами, а могли бы получать их как кэшбэк по банковским картам.

Это, конечно, прекрасная идея — упростить и ускорить наконец процедуру получения возврата НДФЛ налогоплательщикам. Но помимо бюрократизма с документами, многие люди не обращаются за вычетами еще и потому, что суммы вычетов мизерные. Взять хотя бы вычет на обучение ребенка, по которому родитель раз в году может вернуть себе максимум 6500 руб. уплаченного НДФЛ. Да и вычеты на лечение, собственное обучение и добровольное пенсионное страхование таковы, что в сумме налогоплательщик может вернуть не более 13 500 руб. уплаченного НДФЛ в год.

Какая уж там «тринадцатая зарплата» в виде вычетов? Да и сложно называть «подушкой безопасности» средства, которые взяты из доходов самого же налогоплательщика, а возвращены ему лишь потому, что он понес определенные расходы. На роль «подушки безопасности» хорошо подошла бы совсем иная мера — освобождение доходов от НДФЛ для менее обеспеченных групп населения. Но об этом Назаров не говорит ничего.

Второй момент — это внезапно прозвучавшая идея об «инициативном бюджетировании», когда граждане участвуют в определении расходов бюджета на объекты инфраструктуры. Но это не всенародное голосование за дороги и мосты, как можно подумать. Назаров предлагает населению несколько иную вещь: софинансировать собственными деньгами строительство инфраструктуры, и получить на каждый вложенный рубль «от 10 руб. софинансирования из региональных и местных бюджетов». Причем именно от региональных и местных — тех, у кого с поступлениями сейчас совсем не густо.

Что это — далеко идущий план о перекладывании инфраструктурных расходов на население? Или знак того, что о преодолении нашего инфраструктурного отставания можно забыть?

И как тут не вспомнить, что именно г-н Назаров является автором недавно начатой пенсионной реформы. Видимо, заявленные недавно Минфином предложения по повышению налоговой нагрузки окажутся не последними в ближайшее время. Какое уж тут восстановление экономики, когда силы брошены на восстановление доходов бюджета.

В августе безработица продолжила расти.

По данным Росстата, общая численность безработных составила 4,8 млн человек — 6,4% рабочей силы после 6,2% в июле, и это почти в полтора раза больше, чем в доковидную эпоху. При этом число зарегистрированных безработных превысило 3,6 млн человек, что в 5 с лишним раз превышает уровень прошлого года.

Однако некоторые специалисты считают, что «августовский прирост численности безработных граждан показал активизацию потенциальной рабочей силы». И объясняют свою позицию тем, что безработица стала расти медленнее, а количество вакансий вернулось на докризисный уровень. Однако при этом же сами отмечают, что «крупные компании в производственной отрасли, где восстановление происходит медленнее, пока не возобновили кадровые программы по расширению численности, поэтому пока активизация потенциальной рабочей силы не абсорбирована в полной мере имеющимся кадровым предложением».

В общем, если перевести на русский, то в принципе работу найти можно, но не факт, что она будет по специальности и с достойным уровнем оплаты труда. Между тем, проблему работающих бедных в России никто не отменял. По данным Росстата, в 2019 году почти 25% работников имели низкий уровень заработной платы – менее 2/3 медианы почасового заработка, что в деньгах означает меньше 23 тыс. рублей в месяц.

И судя по всему, проблема усугубляется: если ничего не делать для создания высокопроизводительных рабочих мест в экономике, то «потенциальная рабочая сила» может и найдёт работу, но из рядов бедных не выйдет.

Пока российские власти пытаются с корнем вырвать сорняк криптозаразы с нашего скудного финансового поля, крупнейшие страны мира усиленно продолжают культивировать молодые всходы цифровых валют. Китай уже в этом деле опережает США, а в процесс цифровизации денег включились и крупнейшие международные платежные системы и платформы соцсетей.

Сейчас Китай стоит на пороге полного превращения в общество безналичных расчетов. В 2019 году 4 из 5 платежей в стране были совершены через электронные платежные системы WeChat Pay или Alipay. В Китае также на государственном уровне ведется разработка системы электронных платежей в цифровой валюте (DCEP). Народному банку КНР пришлось ускорить процесс из-за давления конкуренции — Китай не хочет жить в мире, где глобальной цифровой валютой станет, например, Libra, разрабатываемая на платформе Facebook. А с учетом количества китайцев, проживающих за пределами страны, новый цифровой юань вполне может стать доминирующей мировой валютой.

Эксперты говорят о назревающей «финансовой войне» между Китаем и США. Несмотря на то, что Америка остается лидером мировой финансовой системы, мотивации для развития цифровых валют у нее меньше, чем у Китая. Та же Libra для США — лишь запасной вариант. Для Китая же цифровой юань — не только возможность занять доминирующее положение в мировой системе, но и способ включить широкие слои населения в финансовую систему и сделать финансовые услуги более доступными для масс.

На днях о создании платежной оффлайн-системы на базе криптовалют заявила международная платежная система Visa. В настоящий момент компания активно вовлечена в процесс подготовки цифровых валют нескольких центральных банков мира. В России за последние годы было сделано очень многое для цифровизации платежных сервисов, в том числе создана собственная работающая национальная платежная система. Почему при этом власти как огня боятся цифровых валют и видят в них в основном лишь угрозу — еще один сложный российский парадокс.

Вот как тут не критиковать наш Центральный банк? Когда просто на ровном месте поводы находятся. Причем они сами же их и создают.

Захотелось на досуге почитать, что там нового среди экономических исследований опубликовано. Заходим на страницу и под заголовком «Серия докладов об экономических исследований» и видим объявление крупными буквами: «С 2019 года основной страницей для размещения Докладов об экономических исследованиях является англоязычная версия сайта».

И действительно, на русскоязычной версии за этот год представлено 2 исследования, на англоязычной — 7. За прошлый год на русскоязычной — 4, на английской — 13. Ок, английский вроде учили и поймем. Но что же это за подход такой? Стало вот даже как-то интересно, с чем же это связано? А может просто английский — принятый язык для подобных исследований и заморачиваться не стоит?

Оказалось, что все так, да не совсем. Да, английский, конечно же, основной язык для исследований, и в том числе по денежно-кредитной политике, банковскому регулированию и пр. Вот только другие центральные банки так на своих граждан не плюют. Специально проверили по банкам из совсем неанглоязычных стран.

Так вот у Банка Японии на родном языке исследований больше, чем на английском, посмотрели центральные банки Бразилии, Германии, Испании — основные тексты публикаций там на английском, но везде к каждой англоязычной статье есть обширное «Нетехническое резюме» на родном языке. Проверить легко. Публикации же Банка России как будто изначально сделаны не для нас. Задача же, видимо, в международном сообществе показать себя, а не для своих что-то сделать.

И эти люди нам рассказывают про информационную открытость.