Для органов власти, проводящих экономическую политику, очень полезно почаще спускаться до уровня конкретных предприятий в своей стране. При этом не только Минпромторгу, а всем ключевым министерствам, а также ЦБ.

Вот, например, конкретный кейс Группы «ГАЗ». И некоторые выводы для экономической политики, которые можно выявить между строк:

- Необходимо развитие собственных поставщиков компонентов, иначе невозможно создать конкурентный модельный ряд. Ведь поставщики компонентов должны быть надежными, а сами поставки – стабильными. А в условиях санкций и все большего нарушения производственных цепочек это становится все более острой проблемой.

- Важно развивать в целом малый бизнес, в том числе и для того, чтобы могли жить и развиваться крупные производства. Почему? Да потому что малый бизнес – ещё и ключевой потребитель для многих крупных производств, например, коммерческих автомобилей.

- Нужны доступные кредиты. Если за рубежом производители могут получать займы значительно дешевле, то российским предприятиям крайне сложно будет с ними конкурировать.

- Крайне важна поддержка собственного правительства через организацию госзакупок именно отечественной и максимально локализованной продукции. Закупки должны проводиться с пониманием того, что это и важный элемент поддержки рабочих мест, зарплат и развития технологий.

- Нужна защита собственных рынков, в частности за счёт таможенных пошлин и технических требований.

И так далее... И если такие кейсы разных заводов по всей стране будут разбираться чаще, возможно, в стране что-то и изменится в лучшую сторону. Вот на заводах Группы ГАЗ висят плакаты с надписью «Зарплату нам платят покупатели наших машин!». Хорошо бы аналогичные плакаты повесить и в госведомствах: «Зарплату нам платят наши налогоплательщики – бизнес и граждане». Пусть в реальности увязать зарплату тех, кто проводит экономическую политику, с результатами такой политики сложнее, чем в бизнесе. Но, может, хоть вспоминать об этом почаще будут.

Национальная ассоциация участников фондового рынка намедни огласила весьма своевременные предложения по развитию рынка облигаций.

Суть предложенных поправок в Налоговый кодекс заключается прежде всего в том, чтобы вложения в долговые бумаги (как государственные, так и корпоративные) стали более привлекательными для населения. Для этого предлагается ввести налоговый вычет для физлиц, получающих доходы по облигациям, аналогичный введенному по банковским вкладам, а также освободить от НДФЛ доходы от валютной переоценки по облигациям, номинированным в иностранной валюте.

По сути, многие из предложений НАУФОР — это меры по устранению существующих «перекосов» в нашем налоговом законодательстве, из-за которых долговой рынок является малопривлекательным для населения. Например, из-за налогообложения валютной переоценки операции с бумагами в иностранной валюте выгоднее проводить через иностранных посредников, чем через лицензированных профучастников российского рынка. Еще один перекос сложился совсем недавно: предполагается, что при взимании НДФЛ на доходы по вкладам с 2021 г. население будет получать налоговый вычет (установлен как доход с суммы 1 млн. руб., размещенный по ставке, равной ключевой ставке ЦБ на начало года), однако при налогообложении дохода по облигациям такой вычет не предусмотрен.

Развитие же рынка облигаций (прежде всего, корпоративных) сейчас имеет важнейшее значение для бизнеса. Ведь надеяться на рост доступности банковского кредитования не приходится. Жесткая политика Банка России, засилие госбанков, завышенные требования к обеспечению кредитов и общая неразвитость банковской системы, особенно в регионах — все это привело к тому, что банковские кредиты не являются доступным источником средств для инвестиций.

Надо сказать, что и рынок облигаций сейчас тоже развит довольно слабо. Объем внутренних заимствований по облигациям в России составляет всего 6,9% ВВП, в то время как в Китае — 24,7% ВВП, США — 27,2% ВВП, Южной Корее — 33,4% ВВП. К тому же половина облигаций нефинансовых компаний у нас по обьему выпущена компаниями нефтегазового сектора (из которых, к слову, около 80% — облигации всего одной компании). Однако, у рынка облигаций есть потенциал к росту, необходим лишь приток новых инвесторов.

Привлечение инвесторов-физлиц на долговой рынок — это как раз то, что сейчас жизненно необходимо. В сложившейся ситуации, когда для населения привлекательность банковских вкладов снижается (и не только из-за снижения депозитных ставок, но и из-за вводимого с 2021 г. налогообложения доходов по ним, а также вероятного усиления контроля ФНС за счетами физлиц), развитие рынка облигаций может стать хорошей альтернативой для вложений. И средства населения будут работать на экономику страны.

Забавно наблюдать, как тема потери долларом своего статуса ведущей мировой резервной валюты, которая еще несколько лет назад была территорией узкой группы экономистов-алармистов, все чаще всплывает в обсуждениях людей, реально связанных с финансовыми рынками. Пускай пока осторожно и в виде гипотетических сценариев, но сам факт такого обсуждения уже является показательным.

Вот, например, в одном из недавних подкастов Macro Voices прозвучала интересная мысль о том, что успех Bitcoin, который по своей сути прямо противоположен существующей финансовой системе и вызывает стойкое неприятие у финансовых органов во всем мире, в конечном итоге натолкнет представителей технологического сектора (из Силиконовой долины) на мысль о том, чтобы попытаться разработать технологию цифровой валюты для продажи ее ведущим мировым центральным банкам. При этом в текущих условиях на фоне конфронтации США с другими странами спрос на такую технологию является как никогда высоким.

Очень может быть, что вводя запреты на создание и использование криптовалют в угоду собственным представлениям о финансовой стабильности, финансовые власти России своими руками закрывают нашему IT-сектору возможность принять участие в проекте переформатирования будущей мировой финнасовой системы.

Очень доходчивое объяснение, почему ЦБ важно начать, наконец, применять более решительные меры в своей политике, на примере необходимости расширения ломбардного списка для развития рынка облигационных займов.

Сегодня ломбардный список включает в себя преимущественно государственные ценные бумаги, облигации крупных госкорпораций и финансового сектора. Большая же часть предприятий реального сектора страны получить доступные кредиты с помощью данного инструмента не может.

И если в 2009 году в ломбардный список включали, например, ценные бумаги системообразующих компаний, то сейчас и этого нет. В результате, и ценных бумаг из компаний наиболее пострадавших от пандемии отраслей в ломбардном списке тоже нет. То есть на поддержку экономики данный инструмент просто не работает.

Абсолютно согласны с @bitkogan, что сегодня крайне необходимо расширить ломбардный список в пользу нефинасового сектора. И аргументы о том, что это создаст риски для финансовой системы, совсем неуместны. Гораздо больше рисков создает кризисная ситуация в экономике.

ЦБ же должен, наконец, принять участие в решении проблем экономики страны, в том числе взяв на себя при необходимости и часть рисков. Ведь это и есть работа регулятора — прежде всего, в сложные времена.

Финансирование нацпроектов из федерального бюджета все больше тормозится, а ведь эти самые нацпроекты задумывались как способ вывести темпы нашего экономического роста на уровень выше мировых.

Как сообщает Счетная палата, за август на реализацию нацпроектов было выделено 111 млрд. рублей — на 42% меньше, чем в июле. В целом по итогам 8 месяцев 2020 года расходы федерального бюджета на нацпроекты исполнены на 48,4%, тогда как при равномерном финансировании в течение года они должны были бы составить на 1 сентября 67% от запланированного объема средств. Видимо, финансирование замерло в ожидании пересмотра целей, мероприятий и показателей нацпроектов.

Только по 6 нацпроектам из 13 финансирование за 8 месяцев превысило 50%. В лидерах — «Здравоохранение» (62,5%), «Малое и среднее предпринимательство» (60,9%), «Жилье и городская среда» (55,5%). Аутсайдеры по объемам финансового исполнения — «Цифровая экономика» (17,8%), «Безопасные и качественные автодороги» (35%) и «Международная кооперация и экспорт» (41,7%). А между тем, конец года уже не за горами, и шансы на полное исполнение соответствующих расходов тают на глазах.

Стоит отметить, что федеральный бюджет обеспечивает только половину всех расходов на нацпроекты. Но какова сейчас ситуация с исполнением расходов из других источников (20% средств должны выделять бюджеты регионов и государственные внебюджетные фонды, а еще 30% — это частные инвестиции) – дело темное. Например, в системе «Электронный бюджет» есть информация лишь по планируемому финансированию из всех источников, а данные по исполнению не представлены, т.к. «страница находится в разработке».

Не радует и то, что фактически недоступна и другая, более показательная и содержательная информация о выполнении планов и мероприятий в рамках нацпроектов. Официальный сайт нацпроектов предлагает вместо сухих отчетов и цифр милые зарисовки из жизни страны с позитивными и красивыми образами. Однако когда есть позитивные репортажи, но нет полной отчётности и серьезной аналитики о проделанной работе, возникает большое опасение, что за красивой ширмой может скрываться довольно неприглядная картина.

На этой неделе грядет очередное заседание Банка России по ставке и регулятор по традиции напустил тумана перед ним. Председатель ЦБ Эльвира Набиуллина, например, сказала о том, что пространство для снижения ключевой ставки существует, но надо ещё думать о том, использовать ли его вообще, и когда.

Похоже, Банк России в своих стараниях копировать стиль и манеру поведения ведущих мировых центральных банкиров немного заигрался. Осторожные выступления в духе Алана Гринспена («если вам показалось, что я выразился достаточно ясно, вы неверно меня поняли») нынче не в моде. Времена изменились. В текущих условиях от центральных банков ждут быстрых и эффективных решений, которые сопровождаются твердыми и ясными формулировками. Если какой серьёзный центральный банк переходит к мягкой политике для поддержки экономики, то он четко фиксирует мягкие условия на довольно длительный горизонт планирования. Примеры ФРС и ЕЦБ прям на виду.

Наш же ЦБ пока предпочитает посылать обществу некие сигналы, веруя в то, что таким образом он якобы на что-то влияет (инфляционные ожидания, потребительские настроения и пр.). Но когда эти сигналы страдают неопределённостью — «может ставку скоро снизим, а может и нет, а может и повысим», эффект от них один — усиление волнений и ухудшение ожиданий. То есть когда сам ЦБ не может высказаться определённо о своей политике, он вряд ли ли способствует повышению доверия к своей политике, а только провоцирует рост неопределенности в экономике, а значит и (о, ужос!😱) тех самых инфляционных ожиданий, с которыми сам же и борется.

Нам бы хотелось, чтобы в том числе и об этом задумались господа из ЦБ на ближайшем заседании в пятницу.

Новость №1:

Арбитраж ВТО признал незаконным повышение США пошлин на китайские товары

Новость №2, ответ США:

США негодуют в ответ на решение ВТО, называя эту организацию «совершенно непригодной» для того, чтобы привлечь Пекин к ответственности

***

Вот примерно и все, что нужно знать о десятилетиями выстраиваемой системе международных институтов.

Так становится окончательно ясно, что они нужны и функционируют только тогда, когда их работа полностью отвечает интересам определённой группы стран, даже можно сказать — одной страны. Если же отвечать перестают — вся система становится ненужной.

Проблема только, что когда старые системы взаимодействия, и даже можно сказать миропорядка, рушатся, а не спокойно эволюционируют, смена их на новые редко проходит безболезненно. Так что, хоть это и не новость уже по сути, но похоже мир вступает в очень тяжелый период, где каждый — сам за себя.

Банковские аналитики: под колпаком или под молотком у ЦБ?

Банковские аналитики, опрошенные что РБК, что Bloomberg, чуть ни в один голос заявляют о том, что ЦБ в пятницу ставку не снизит, есть лишь редкие исключения. Но самое интересное — это то, какие причины этого предполагаемого решения при этом называются.

Во-первых, это сплошь внешние факторы — не только цены на нефть, но и риски усиления санкций, решения иностранных центральных банков и даже президентские выборы в США.

Во-вторых, это ускорение годовой инфляции в августе с, о Боже, 3,4% до 3,6%, и это при том, что за месяц цены выросли на целых 0 (ноль) процентов.

Что тут можно сказать... Ни один процитированный аналитик не сослался на ситуацию в российской экономике, в промышленности, в сфере услуг, ни один не упомянул ситуацию с кредитованием в стране. Это точно нормально? Именно так должны обсуждаться решения в области денежно-кредитной политики? Никто, конечно, не спорит, что новые санкции повлияют на ситуацию у нас, но почему обсуждается не противодействие им в виде улучшения условий для отечественного бизнеса, а скорее сами пути усиления внешнего давления? Или почему ЦБ, который постоянно трындит о долгосрочном воздействии мер своей политики, должен реагировать на краткосрочные и очень нечёткие колебания показателя инфляции?

Вообще сдаётся, что этот уровень и содержание аналитики по решению о ключевой ставке — «заслуга» самого ЦБ. Он к этому долго шёл и стремился. Как удобно, когда аналитики обсуждают твои решения, рассуждая только в тех рамках, которые ты сам установил. Конечно, а что им ещё делать: не забываем, что аналитики — банковские, а регулятор у этих банков, как ни странно, тоже Банк России. И вряд ли им их руководство даст возможность рассуждать сильно против позиции ЦБ.

Но, к сожалению, в результате существования такой модели происходит попытка формирования общественного мнения, угодного лишь руководству Банка России.

Уже хотя бы поэтому надо разделять наш мегарегулятор. Денежно-кредитной политикой и банковским надзором в наших условиях явно должны заниматься разные институты. И ничего необычного для мировой практики в этом нет.

На днях стало известно о новой версии прогноза социально-экономического развития России до 2023 года, подготовленной Минэкономразвития. В новом прогнозе оценки основных параметров экономического развития пересмотрены в сторону улучшения. Так, ВВП упадет в 2020 году только на 3,9%, а не на 4,8%, как предполагалось в предыдущей версии прогноза. Реальные располагаемые доходы сократятся только на 3%, а не на 3,5%. То есть МЭР перешёл на сторону оптимизма.

А вот последние опросы населения показывают, что отношение общества к ситуации в экономике складывается неоднозначное. К примеру, ВЦИОМ и ФОМ на основе своих мониторингов социального настроения дают противоречащие друг другу оценки состояния экономики и социальных ожиданий.

Судите сами:
— ВЦИОМ, как и МЭР, настроен позитивно и пишет, что «вместе с ростом положительной оценки экономического состояния увеличивается и оптимизм по отношению к будущему. Ожидания от будущего для себя и своей семьи у россиян стали более стабильными».
— а вот ФОМ дает негативную оценку ситуации: «… и краткосрочные, и долгосрочные прогнозы относительно жизни в нашей стране значительно ухудшились. То же самое касается прогнозов людей относительно жизни их собственной семьи. Во всех случаях тревожных оценок («жизнь станет хуже») стало больше на 8-11 пунктов».

Конечно, в этих опросах различается и выборка, и методика, и формулировка вопросов, и подход к анализу данных. Но поражают противоположные выводы об одном и том же — о векторе изменения экономической ситуации в целом в стране, так и на уровне конкретной российской семьи. Как минимум, это должно наводить на не очень приятные размышления, как о качестве самих опросов, так и об увеличении разнородности в обществе.

В любом случае стоит иметь в виду, что пока продолжается фактическое падение реальных доходов, даже если какие опросы и покажут умеренный оптимизм, он будет очень хрупким. Разрушить его непродуманными действиями будет очень легко.

«Мы прошли этот сложный период лучше многих других стран»... «Кризис не приобрёл системного характера»... «Удалось сохранить макроэкономическую стабильность»...

Все эти радостные известия — из сегодняшнего доклада министра экономического развития на заседании Правительства с презентацией нового среднесрочного прогноза социально-экономического развития страны. Сами прогнозные показатели также были улучшены — так, ВВП страны упадёт в этом году на 3,9%, по мнению Минэка, а не на 4,8%, как считалось ранее.

Тем временем, сегодня же новый «улучшенный» прогноз опубликовала ОЭСР. В нем мировой ВВП упадёт на 4,5% в этом году, а не на 6,0%, как считали раньше. Прогноз по России тоже улучшен, но не так оптимистично, как у Минэка. По мнению ОЭСР, ВВП России упадёт на 7,3% в 2020 году (предыдущий прогноз предполагал падение на 8,0%).

Но примечательно другое — принципиально иная тональность прогноза ОЭСР по сравнению с Минэком. «Прогноз остаётся крайне неопределённым»... «Перспективы развития зависят от множества факторов»... И главное: «поскольку восстановление экономик является крайне нестабильным», «должна сохраняться поддержка с помощью фискальной и монетарной политики», чтобы «снизить неопределенность».

А у нас что? Минэк предупреждает об «оптимизации расходов федерального бюджета и бюджетов регионов» в следующем году. Минфин повышение налогов продвигает. Банк России повышением ставок кошмарит. О создании же хоть какой-то стабильности за счёт сигнала о долгосрочном характере господдержки речи нет. Бизнес же тем временем, как канатоходец в условиях сезона ураганов, балансирует. Но надолго ли его хватит...

«Выдача ипотеки в августе установила новый исторический рекорд», — сообщает нам сайт ДОМ.РФ. За месяц было выдано 148 тыс. кредитов на сумму около 375 млрд руб. И это действительно примерно на 59% больше, чем в августе год назад. «Мы видим, что ипотечный рынок полностью восстановился от негативных последствий пандемии коронавируса», — радостно сообщил руководитель Аналитического центра ДОМ.РФ.

Ипотечные рекорды в пандемию в целом — не уникальная ситуация. В США, например, тоже сообщили о рекордных с 2000 года объёмах выданной ипотеки во II квартале этого года. Всего за этот период было выдано $1,1 трлн ипотечных займов, или 5,1% ВВП прошлого года.

Но вот теперь сравним эти цифры с нашими. В России во II квартале было выдано ипотеки на 678,1 млрд руб. — это около $9,4 млрд или около 0,6% ВВП 2019 года. Почувствуйте разницу, что называется...

При этом весь объём задолженности по ипотечным кредитам в США составлял около 45% ВВП, а у нас 6,8% на конец 2019 года. И уровень обеспеченности жильём на душу населения в США примерно в 2,7 раз выше, чем в России.

Все это к чему? Перспективы по развитию ипотечного рынка у нас ещё широкие. И радоваться тому, что рынок восстановился до уровня до пандемии, особого смысла нет. Объёмы выдачи ипотеки должны быть существенно выше. Это во-первых.

А во-вторых, восстановлению рынка ипотеки во многом способствовала программа субсидирования правительством ставок по ипотеке на новостройки под 6,5%. И ДОМ.РФ это тоже признаёт. Без неё такого эффекта не было бы. А в США рекордному росту ипотеки способствовала адекватная политика ФРС. Для сравнения, в США ставки по ипотеке в сентябре составляли уже около 2,4-3,1% по сравнению с 3,1-3,6% год назад.

В общем, гордиться рекордным ростом от плинтуса нам особо не стоит. А вот ставить перед ЦБ вопросы о том, в чем именно его роль в поддержке экономики в целом и ипотечного рынка со всем перечнем завязанных на него отраслей в частности — ещё как стоит! Хорошо бы, чтобы хоть что-то наконец начало развиваться благодаря ему, а не вопреки.

Опасен ли рост госдолга России до 20% ВВП или нет?
Недавно об этом даже Антон Силуанов и Эльвира Набиуллина поспорили.

К сожалению, никто из них не заявил, что рост госдолга (как и его причина – дефицит бюджета) — необходимая и совершенно нормальная ситуация для экономики, которая столкнулась с резким и неожиданным спадом, и которую власти не собираются бросать на произвол судьбы, а напротив, собираются поддерживать и восстанавливать.

Надо сказать, что господин Силуанов выступил тут в не вполне свойственной ему роли — в этот раз он не призывал к бюджетной экономии, и даже заявил, что у госдолга «неопасный уровень». И с этим не поспоришь: достаточно посмотреть на объем долга зарубежных стран (по оценке МВФ, в США — 106% ВВП, в Великобритании — 86%, в Германии — 59%, в Китае — 56%, и это не мешает этим экономикам расти с темпами выше наших, попутно обслуживая этот самый долг).

А вот возражения Эльвиры Набиуллиной на это стоит процитировать дословно. Сказала же она буквально следующее: «Мы с вами видели риски, когда долговая нагрузка на граждан растет, при том что у них нет соответствующих доходов. Но абсолютно такая же логика должна быть применима и к корпорациям, которые должны быть в состоянии обслуживать долг, и к государству. Наше большое преимущество — что у нас низкий контролируемый государственный долг. К нему нужно относиться очень аккуратно».

В общем-то, теперь можно уже и не спрашивать, почему у нас годами идет зажим кредитования, в том числе и инвестиционного, направленного на развитие бизнеса и экономики. Оказывается, государство в восприятии Эльвиры Сахипзадовны ничем не отличается от домашнего хозяйства или корпорации. Ну конечно, мы же каждый сами себе и эмиссионный центр, и фискальный регулятор. Никаких отличий.

Потрясающая логика для государственного деятеля, который должен принимать решения именно о развитии кредитной системы страны! И как мы теперь видим, причина устойчивого нежелания развивать кредитование и инвестиции — в банальном непонимании как того, как устроена современная экономика в целом, так и того, что в конкурентном мире откладывание проектов развития «на потом» приводит к тому, что имеющиеся возможности за это время забирают другие. Те, кто понимает, как все устроено.

А мы продолжаем гордиться наличием «преимуществ», которые не используем. Впрочем, тогда это и не преимущества вовсе...

В здоровом экономическом пространстве регулятор занимает позицию спасателя. Стоя на вышке, он внимательно следит за тем, как ведут себя субъекты на волнах экономики. И реагирует на угрозы, бросая утопающим спасательный круг финансовой поддержки. Вчера ФРС США объявила о сохранении базовой процентной ставки на уровне 0-0,25%. И самое главное — уверила рынок в том, что будет поддерживать этот диапазон по крайней мере в течение трёх следующих лет — пока ситуация не стабилизируется.

Это совсем не удивительно. Спасать тонущего, который находится в состоянии паники, в разы сложнее. Помимо сохранения нулевой ставки, ФРС продолжит покупать казначейские облигации и ценные бумаги, обеспеченные закладными (MBS). Регулятор пояснил свою позицию намерением «поддерживать бесперебойное функционирование рынка и способствовать созданию благоприятных финансовых условий». Таким образом, бизнес получает понимание и уверенность в том, что правила игры не изменятся, а благоприятные условия сохранятся на годы вперед. Тут мы видим — спасатель делает все возможное, чтобы снизить тревожность рынка и не допустить паники.

В российском Зазеркалье Центробанк понимает свою спасательную роль совершенно иначе. Буквально позавчера мы писали о заявлениях Набиуллиной в духе «может ставку скоро снизим, а может и повысим», провоцирующем лишь усиление волнений и ухудшение ожиданий на рынке. Вместо железного правила снятия паники российский «спасатель экономики» делает ровно наоборот — подогревает ее. Какого результата ждет ЦБ? Пока ситуация выглядит скорее так, что утопающим помогают побыстрее пойти ко дну.

​​Сегодня в СМИ идут достаточно активные разговоры о возврате 90-х, в том числе — в аспекте возможного товарного дефицита.

Да и если пройтись по розничным магазинам Москвы, то можно заметить, что коллекции обуви или одежды новых сезонов представлены слабо, из брендовых косметических средств по отдельным позициям уже наблюдается даже не побоимся этого слова дефицит, в аптеках определенные средства достают явно из старых запасов… Ранее и автодилеры жаловались на дефицит ряда марок легковых машин на российском рынке из-за сокращения закупок и закрытия производств.

И все это при том, что спрос еще есть, в том числе и эффект отложенного спроса себя ещё не исчерпал. Но на расспросы покупателей продавцы лишь осторожно пожимают плечами и даже не готовы ответить, когда же будут новые поставки — на фоне явного падения доходов населения и в силу ожидания возможной второй волны коронавируса многие решили пока не закупать новую продукцию. Одновременно на объемах поставок сказывается и введенный запрет на ввоз и оборот в РФ немаркированных товаров, например, обуви, лекарственных средств (с 1 июля 2020), духов (с 1 октября 2020). Да и динамика курса рубля не благоволит импорту.

Статистика ФТС уже говорит о серьезном сокращении импорта товаров потребления. Падает импорт лекарств, косметических средств, бытовых приборов, обуви, одежды, даже тканей. Так, за январь-июль 2020 г. поставки фармацевтической продукции упали на 10,5% в годовом выражении (причем в июле спад ускорился до 50,5%), косметических средств — на 21,5%, обуви — на 15,8% и т.д. В частности, почти на треть сократились поставки как обуви, так и предметов одежды из Италии, Франции.

Хороший момент хоть что-то бы импортозаместить. Но для этого в турбулентные времена нужно дать уверенность бизнесу в завтрашнем дне за счёт поддерживающей экономической политики и обеспечить стабильный рост доходов граждан. И пусть все товары мы сразу не заменим, но все ведь и не нужно. А там, глядишь, постепенно и новые собственные бренды появятся.

В преддверии сегодняшнего решения ЦБ по ключевой ставке очень интересует один вопрос. Сегодня, видимо, мы сможем более или менее окончательно понять истинный подход к денежно-кредитной политике в стране. И речь даже не о том, жесткая она или мягкая и в какой степени, а о том, готова ли она работать на развитие страны в целом, или же только на достижение своих собственных целей. Мы, конечно, и раньше видели, что свои цели по инфляции для ЦБ важнее всего, но сейчас очень уж подходящий момент, чтобы совсем в этом убедиться.

А момент состоит в том, что Минфин ради наполнения бюджета прям сильно хочет разные налоги приподнять да налоговые вычеты сократить. Это та ещё затея с разных точек зрения, но для нас особенно важно, как четко подмечает Truevalue, то, что это чисто инфляционный подход, увеличивающий затраты и премию за риск. А там, где слышно слово «инфляция», все время вылезает ЦБ.

Как мы помним, ЦБ нам уже не раз показывал, что если что негативно влияет на нашу экономику, он всегда готов это влияние поддержать и даже усилить. Повысило Правительство НДС — вот вам повышение ставки, мы уже это проходили. Но тогда у нас просто стагнация была. Что же ждать сейчас, когда экономика в конкретном полёте вниз?

Если же в пресс-релизе и речах, сопровождающих решение по ставке, опять начнутся стоны про то, как важно будет при решениях по ставке иметь в виду проинфляционный характер обсуждаемого повышения налогов и как же нужно стараться обеспечить бюджетную консолидацию (и поскорее), то это будет означать лишь одно: денежно-кредитная политика Банка России в текущем виде не только не адекватна задачам, стоящим перед экономикой страны, но и, что ещё хуже, совершенно не способна синхронизироваться с действиями Правительства. Правительство хочет вынуть деньги из экономики, чтобы потом их в неё же и вернуть, перераспределив по собственному усмотрению. ЦБ же может сделать так, чтобы мы все за это ещё и доплатили. То есть чтобы часть денег в экономику так и не вернулась.

Требования к бюджетной консолидации давно уже идут со стороны ЦБ. Между тем, говоря по-русски, бюджетная консолидация — это отказ от дополнительной поддержки экономики со стороны бюджета, и даже ее ограничение. Соответственно, ЦБ добивается того, чтобы не только сам он жестил, но и чтобы бюджет нам меньше помогал.

«Прекрасная» будет политика на фоне кризиса. Копаем яму глубже — куда будем дальше падать.

Банк России в сегодняшнем пресс-релизе попытался объяснить причины сохранения ключевой ставки.

В том числе таким способом:

«Необходимо дать время для подстройки сберегательных моделей, в том числе возможного перераспределения средств между различными инструментами финансового рынка, без создания рисков для граждан, предприятий и финансовых организаций».

Похоже, руководству ЦБ так хорошо в своих кабинетах на Неглинной, что оно совсем уже отдалилось от реальности.

Во-первых, многим уже давно и перераспределять-то нечего. Во-вторых, тем, у кого что-то осталось, деваться особо некуда. Благодаря во многом самому же ЦБ, финансового рынка у нас толком и нет.

Но за заботу спасибо, конечно. Мы тоже думаем, что как хорошо было бы в самом деле под тенью какого-нибудь вяза пофилософствовать над перераспределением сбережений, подобно гоголевскому Манилову.

Сегодня госпожа Набиуллина на фоне новостей о сохранении ставки выступает с брошкой «Play/Pause». Мы же готовы изготовить и передать ей в ЦБ для ношения на следующей пресс-конференции такой значок

«Как многие говорят, инфляция — это градусник, который позволяет измерять, насколько экономика отклоняется от своего потенциала», — сказала сейчас на пресс-конференции госпожа Набиуллина.

Эльвира Сахипзадовна, гугл вам в помощь, найдите, пожалуйста, кто так говорит? Что-то не находится никак.

Гораздо проще найти другое утверждение: «Даже если потенциальный ВВП был измерен корректным образом, политика управления спросом в ответ на изменения величины производственного разрыва часто является контрпродуктивной». А это как раз то, что вы пытаетесь делать.

Так что очень даже интересно, кто эти многие, кто так говорят? Или они в основном все на вашем же сайте перечислены?

Как показали данные за этот август, выпуск в промышленности продолжает барахтаться в зоне отрицательных значений. Но руку помощи предприятиям никто протягивать не спешит.

Напротив, власти приостанавливают снижение ключевой ставки, оптимизируют бюджетные расходы и обещают ввести со следующего года новые налоги для сырьевого сектора.

Между тем, в августе темпы восстановления промышленности замедлились во многом из-за обрабатывающего сектора. По данным Росстата, в прошлом месяце индекс промпроизводства снизился на 7,2% в годовом выражении по сравнению с сокращением на 8% в июле и на 9,4% в июне. При этом в обрабатывающей промышленности в августе наблюдалось ускорение темпов падения до 4,1% по сравнению с 3,3% в июле. В добыче, напротив, произошло замедление спада до 11,8% после 15,1% в июле.

Более сложную ситуацию в обрабатывающей промышленности подтверждает и динамика индекса предпринимательской уверенности, который характеризует деловую активность в экономике. По данным Росстата, с исключением сезонности в августе 2020 года индекс предпринимательской уверенности составил -5,7% в обрабатывающих производствах по сравнению с -3,1% в добыче полезных ископаемых.

При этом среди факторов, ограничивающих рост производства в обрабатывающей промышленности, в августе 2020 года по сравнению с прошлым годом наиболее существенно возросла роль экономической неопределенности, недостаточности спроса и недостатка финансовых средств.

Судя по тому, что на данный момент известно о проектировках федерального бюджета на 2021 год, разрабатывают его для какой-то иной реальности, где все хорошо и с экономическим ростом, и с инвестициями, и поддержка бизнесу не нужна.

Бюджетная консолидация, то есть переход от стимулирующей политики нынешнего года к сдерживающей, проявляется прямо по всем фронтам.

Во-первых, несмотря назаявления Антона Силуанова о том, что расходы в 2021 году «все еще останутся повышенными» по сравнению с тем, что требует бюджетное правило, и о том, что национальные проекты будут в приоритете, уже объявлено о сокращении всех незащищенных статей бюджетных расходов на 10%. Под сокращение попала и госпрограмма вооружений – правда, только на 5%. Сокращению подверглись и расходы на нацпроекты. Например, финансирование нацпроекта «Демография» в 2021 году планируется снизить аж на 84 млрд. руб. по сравнению с действующим планом.

Во-вторых, планы доходов федерального бюджета на 2021 год предполагают повышение налоговой нагрузки на разные группы налогоплательщиков — и это несмотря на все успокоительные докризисные заявления о том, что после повышения НДС налоговая нагрузка не будет расти 6 лет. Но вот стоило появиться дефициту бюджета — и об этих обещаниях быстро забыли. В дополнение к уже объявленному весной повышению НДФЛ и введению налогообложения доходов по вкладам уже разработаны поправки, повышающие акцизы на табачные изделия на 20%, а НДПИ на неэнергетические полезные ископаемые — в 3,5 раза. Предусмотрен также очередной пересмотр льгот по НДПИ для нефтяных проектов — разумеется, в сторону их сокращения.

Что все это значит?

Прежде всего то, что бизнесу и населению, и так не очень-то обласканному господдержкой, вряд ли стоит всерьез рассчитывать на нее в следующем году. На первый план у финансовых властей снова вышла старая песня о сокращении дефицита бюджета — хотя в нынешних условиях борьба с дефицитом, по сути, означает борьбу с восстановлением экономики. Не случайно «бюджетную консолидацию» уже похвалила Эльвира Набиуллина, которая также не демонстрирует намерений смягчать свою политику по отношению к кредитному рынку.

Росстат снова радует своих читателей позитивом. На этот раз — о росте заработных плат.

Статистическое ведомство отчиталось, что в июле номинальные зарплаты выросли на 5,7% в годовом выражении, а реальные — на 2,3%. Так и хочется порадоваться, что и пик кризиса пройден, и экономика полным ходом восстанавливается.

Но какие-то у нас зарплаты прямо заколдованные: им ни кризис, ни карантин нипочем. В течение этого года номинальные зарплаты, по оценкам Росстата, ни разу не уходили в минус. Реальные снизились на 2% в апреле, но в остальные месяцы коронакризиса показывали рост, пусть и небольшой.

Как же так получается?

Посмотрим методологию. Из нее следует, что Росстат рассчитывает среднюю зарплату путем деления фонда оплаты труда (ФОТ) на число работающих. Очевидно, что число работающих с марта сокращается, ведь безработица растет. ФОТ скорее всего тоже снижается. К примеру, Сбериндекс сообщает о сокращении ФОТ на 6,0-7,6% в апреле – июне (ежемесячно в годовом выражении) и на 2,7% в июле.

Таким образом, если рост зарплат и наблюдается, то, видимо, из-за того, что ФОТ сокращается медленнее, чем число работников. А те, кто оказывается исключен из числа работников, доходы свои теряют, при том значительно.

Вот и получается, что на фоне позитивных новостей о росте зарплат одновременно мы наблюдаем увеличение бедности, что признает и сам Росстат. В этой ситуации многого от потребительской активности ожидать не стоит: как только совсем стихнет послекарантинный всплеск, ресурсов для ее роста уже не останется.