Встреча Путина и Зеленского в Ватикане – не такая уж фантазия, как это может показаться на первый взгляд.

Передача Святому Престолу ключей от российско-украинского мира вполне отвечает проекту «Контрреформация 2.0», в который, очевидно, пытается встроиться Киев, и который явно не чужд Москве.

Другое дело, что ватиканское «вторжение» в некатолическую часть постсоветского пространства вряд ли устроит Турцию и её клиентелу.
Соответственно, для предотвращения подобного исхода, очевидно, будет задействованы ресурсы Ахметова, включая донбасские.

Кроме того, весьма вероятно создание им тактической «стамбульско-царьградской» коалиции с московскими «евразийцами».

Отказу Назарбаева от пожизненного председательства в Ассамблее народов Казахстана предшествовали саммит Тюркского совета и смена руководства ФНБ «Самрук-Казына».

Нацфонд в итоге вышел из-под контроля назарбаевской семьи – племянник «отца нации» Ахметжан Есимов покинул пост председателя правления.
А для лидеров тюркских государств более актуальной стала умеренно изоляционистская идея действующего президента РК Токаева заняться модернизацией тюркской цивилизации, нежели «всемирно-отзывчивое» предложение Назарбаева содействовать организации масштабных переговоров между Москвой, Вашингтоном, Пекином и Брюсселем.

Даже если не вспоминать, с какими эмоциями Кудрин был изгнан из правительства в сентябре 2011-го, категорический отказ возвращать его в кабмин в мае 2018-го заставляет усомниться в искренности нынешних медведевских опровержений.

Другой вопрос – почему именно сейчас Медведеву потребовалось дезавуировать вражду с Кудриным?
Возможно, такое внезапное миролюбие зампреда Совбеза связано с новой «бархатной», но теперь, похоже, окончательной опалой Сердюкова, чьи действия чуть менее 10 лет назад спровоцировали медведевско-кудринский конфликт.

Зато в марте экс-министр обороны был отстранён от контроля за распределением многомиллиардных бюджетных вливаний в ОАК.
А его «лубянский визави» Сергей Королёв «понижен повышением» до должности первого замдиректора ФСБ с обнулением шансов возглавить службу.

https://t.iss.one/bbbreaking/87107

Перечисления физлиц из России в Азербайджан и Армению к концу прошлого года составляли, соответственно, $216 млн и $226 млн.
В то же время, в Киргизию был перечислен почти $451 млн, а в Таджикистан -- $445 млн.

Это свидетельствует не столько о состоятельности или, тем более, финансовой дисциплинированности, центральноазиатских диаспор, сколько об их многочисленности.
Благо застройщики, коммунальщики, онлайн-агрегаторы и ритейлеры предпочитают минимизировать свои затраты на рабочую силу как раз за счёт приезжих из Киргизии, Таджикистана и т.п.

Но в этом случае обострение на киргизско-таджикской границе (очевидно, обусловленное подготовкой основных игроков к смене «контролирующего акционера» афганской опиумной фабрики) перестаёт быть для Москвы исключительно фактором геополитического риска.
Тем более, что прошлогодний конфликт в Карабахе уже создал прецедент, когда «домашние войны» воспроизводятся диаспорами.
Теперь же в случае повторения подобных эксцессов их криминальный и экономический эффект может оказаться ещё серьёзнее.

«Ковид-паспортизация» становится ближе.
Теперь её подстёгивают не только медицинские бюрократы и подросшие на пандемии фарм-олигархи, но и рестораторы.
Что, в силу «операционной» близости последних к народу и заманчивости предложения о скидках для привитых, повышает шансы добровольно-принудительного разделения граждан на эпидемиологически «чистых» и «нечистых».

Вполне объяснимо желание ресторанного бизнеса предотвратить очередной локдаун, пусть и ценой сделки с «санитарным Левиафаном».
Но, тем самым, проводится новая стена между предпринимателями и обывателями, делая последовательную защиту и пропаганду частной инициативы ещё более электорально-бесперспективным делом, чем до пандемии.

Попытка The National Interest превратить Алексея Кудрина в «нового Горбачёва» имеет отношение не столько к «российской» стратегии Байдена (как это пытаются представить некоторые коллеги), сколько к очередному витку «предтранзитных» войн в самой России.

Благо в зоне обстрела оказывается финансовый соавтор «вертикали власти».
Если использовать терминологию Глеба Павловского образца 2011 года-- один из двух (наряду с Владиславом Сурковым) самых сильных строителей Системы РФ.

Сейчас кудринские позиции выглядят намного предпочтительнее.
Лишнее тому подтверждение – «капитуляция» Дмитрия Медведева, который всегда или, по крайней мере, со времён своего президентства симпатизировал скорее Суркову.

С другой стороны, возвращение демократов в Белый дом даёт бывшему кремлёвскому идеологу определённый шанс на «реинкарнацию».
Ведь при Обаме Сурков не только попал в санкционные «чёрные списки» за причастность к крымско-донбасским событиям, но и – несколько раньше, на старте первой каденции 44-го президента США – наладил весьма эффективные коммуникации с демократическим истеблишментом. Коль скоро именно в бытность Суркова вторым человеком в медведевской администрации пошли разговоры о «перезагрузке».

Как бы ни ценили Кудрина американские финансисты, не они могли бы стать ключевыми элементами сурковской «челночной дипломатии».
В этом плане нынешний глава Счётной палаты и нынешний «серый кардинал Шрёдингера» -- вовсе не конкуренты.

Другое дело -- внутриполитическая капитализация заокеанских успехов.
Понятно, что с репутацией «нового Горбачёва» рассчитывать на сколько-нибудь серьёзные бонусы и, главное, на участие в разработке сценариев «транзита» -- бессмысленно.

Кстати, с этой точки зрения The National Interest, действительно, обозначил новые подходы применительно к России – использование «кремленологии» не для принятия собственных решений, но для дезориентации противника и выведения из игры его наиболее результативных игроков.

Было бы странно, если бы Володин не попытался использовать широко освещённую  встречу на саратовской улице для укрепления собственных электоральных и аппаратных позиций.

Даром, что резонансному разговору спикера с 90-летней пенсионеркой-ветераном и (как реакции) володинскому совету «задуматься коллегам из правительства и  Центрального банка» предшествовал путинский призыв к законодателям «избегать пустословия и дешевого, ничем не обеспеченного популизма».

Любопытнее другое.
Почти одновременно с Володиным «на стороне народа» выступил патриарх Кирилл, в своей предпасхальной проповеди  призвавший «всяких начальников — больших и малых» избегать «личной гордыни и превозношения» и не допускать, чтобы власть становилась тиранией.

Если это не внезапное прозрение/фрондерство части элиты —логично предположить попытку «медийно» возглавить процесс, который не в силах остановить.
Благо усталость граждан от пандемии и борьбы с ней лишь усиливают социально-политическую турбулентность.

Проблема в том, что популистские риски для Системы , о которых предупреждал Путин на заседании Совета законодателей, из-за такой «психотерапии» лишь возрастают.
Особенно, если «третья волна» вынудит власти запустить новый раунд ограничительных мер, дав повод вне- и внутрисистемным оппонентам «санитарной корпорации» говорить об очередных проявлениях «тирании».

В чёрной израильской шутке о том, что «страна, первой в мире победив Covid-19, вернулась к рутине», есть только доля и шутки, и правды.

Нынешний арабо-израильский конфликт – столь же очередной, сколь и первый «пост-ковидный».
Социально-экономические и геополитические последствия пандемии стали если не единственной причиной эскалации, то, по крайней мере, создали необходимые условия для такого взрыва.

Цинично говоря, священность для всех авраамических религий Иерусалима, ставшего в этот раз катализатором конфликта, определяет и стоимость недвижимости в городе.
При этом спрос на иерусалимское жильё подстёгивают и пандемия как таковая (это общемировая тенденция – веерные самоизоляции повысили ценность «своего угла»), и стремление состоятельных евреев американской и европейской диаспор обзавестись «запасным аэродромом» на исторической родине для защиты от BLM-радикализации (тоже, в известной степени, --результата «карантинной» безработицы).

Отсюда – повышенный интерес к ещё не до конца «освоенным» арабским кварталам.
Благо их «сионизация» -- шанс поправить финансовое положение, прежде всего, для еврейских религиозных общин, для нужд которых земли в том же Шейх Джаррахе покупались еще в конце XIX века, за 70 лет до создания Государства Израиль.

Кстати, расположенная в этом квартале могила Шимона Цадика (Праведного) в своё время стала центром праздничных церемоний, аналогичным тем, которые на Лаг-ба-Омер проходят на могиле Шимона бар Йохая на горе Мерон. (Просто в одном случае среди паломников преобладали хасиды-ашкеназы, а в другом – сефарды.)
Данный нюанс многое проясняет с учётом той неоднозначной реакции, которую вызвала в израильском обществе «мероновская» трагедия.
После неё могло показаться, что конфронтация между светскими израильтянами и ультра-ортодоксами, -- опять же, усугубившаяся именно на фоне пандемии и неприятия последними карантинных мер, -- достигла апогея.
И что социально-политического взрыва (=гражданской войны) не избежать, не найди власти способа компенсировать потери (финансовые, но не только) «харедим» без ущерба для других граждан и более добросовестных налогоплательщиков.

В этом плане расширение доходной базы восточно-иерусалимских рантье, возможно, представлялось вполне логичным и сравнительно безболезненным выходом.
Мирный договор с ОАЭ и уже никем особо нескрываемое сближение с Саудовской Аравией позволяли Нетаньяху рассчитывать на отсутствие сколько-нибудь серьёзных ответных демаршей со стороны ключевых палестинских спонсоров.
А как раз в конце апреля было объявлено о покупке эмиратской Mubdala Petroleum 22%-доли в газовом месторождении Тамар, расположенном на израильском шельфе неподалёку от сектора Газы.

Но чем ближе Абу Даби и Иерусалим к совместному освоению газового рынка Европы – тем больше это нервирует Анкару.
И тем удивительнее было бы, если бы Эрдоган не попытался воспользоваться нагнетанием страстей вокруг Шейх Джарраха и не отыграть средиземноморский энергетический расклад в свою пользу.

Турецко-катарский «прокси» ХАМАС слишком взвинтил ставки, чтобы урегулирование конфликта не потребовало от Израиля достаточно серьёзных уступок.
Отказ от амбициозного газового проекта в этом плане не менее вероятен, чем приостановка «сионизации» Восточного Иерусалима.
Понятно, что в моменте ракетные атаки из Газы значительно снизили остроту и актуальность внутриизраильских политических, социальных и мировоззренческих разногласий.
Но в перспективе цена нового мира с арабами сделает «пост-ковидное» восстановление экономики еврейского государства и уровня жизни его наименее обеспеченных слоёв населения (в т.ч. из числа ультра-ортодоксов) уже не столь предопределённым.
Со всеми вытекающими отсюда неэкономическими «побочными эффектами».

«[Евреи] развязали Первую мировую войну, которая привела к падению Исламского халифата, а им самим принесла прибыли и контроль над значительными ресурсами».

Этот конспирологический пассаж из Хартии ХАМАСа, написанной ещё в 1988-м, -- лишний раз доказывает, что симпатии Эрдогана к радикальному движению из Секатора Газа обусловлены отнюдь не только тактическими, геоэкономическими, или даже религиозными соображениями.
Точнее – общая вера и связанные с ней политические корни (ХАМАС и эрдогановская «Партия справедливости и развития» вышли из «Братьев мусульман»), в данном случае, являются основой большого и долгосрочного нео-османского проекта.

Ведь, в то время, когда «хамасовские» идеологи возлагают на своих главных врагов вину за крушение Османской империи (а иначе что ещё понимается под «Исламским халифатом»?), турецкий президент именно с её коллапсом увязывает все проблемы в регионе, включая перманентный палестинский кризис.
И неслучайно превращение Айя-Софии в мечеть в июле 2020-го Эрдоган назвал «провозвестником освобождения мечети Аль-Акса».
Чтобы стать полноценным лидером исламского мира недостаточно взять символический реванш у Второго (и опосредованно – Третьего) Рима – надо ещё вновь покорить Иерусалим.

Тем показательнее фраза Путина на сегодняшнем заседании Совбеза о том, что палестино-израильский конфликт «происходит в непосредственной близости от наших границ и напрямую затрагивает интересы нашей безопасности».
В известной степени такое географическое (но не геополитическое) допущение можно считать ответом Эрдогану и за историю с Айя-Софией, и за присутствие Анкары во всех «точках нестабильности» на постсоветском пространстве, начиная с Карабаха и киргизско-таджикского противостояния, и заканчивая Украиной с Молдавией.

Китайская ставка на палестинцев – пожалуй, главное «дипломатическое» отличие нынешнего арабо-израильского конфликта от предыдущих.

Ближневосточный кейс даёт Пекину хорошую возможность продемонстрировать (прежде всего -- Вашингтону) окрепшие «пост-ковидные» геополитические мускулы.
Кроме того, Турция и Иран, вербально и финансово спонсирующие ХАМАС, -- потенциально ключевые логистические элементы проекта «Один пояс – один путь». А в свете нерешённой уйгурской проблемы лишний реверанс Анкаре и Тегерану со стороны КНР, конечно же, не помешает.
Наконец, нельзя сбрасывать со счётов и смену израильского посла – как раз в конце 2020 года свою миссию в Поднебесной завершил Цви Хейфец, весьма эффективный дипломат и друг Нетаньяху. При том, что устранение Хейфица со столь важного поста произошло после того, как премьер вынужден был уступить мидовский портфель лево-центристским партнёрам/конкурентам по коалиции.

Но активная игра на «зелёном» поле рискует существенно осложнить «зачистку» неформального сектора, в которой китайские власти видят ещё один ключ к глобальному доминированию.
Лишнее тому подтверждение –демонтаж финтех-империи Джека Ма, внедрение цифрового юаня и полномасштабный запуск системы социального кредита.
В свою очередь, политическому исламу, -- который в лице ХАМАСа задаёт тон в нынешней эскалации с Израилем, -- такой «коммуно-капиталистический» подход, мягко говоря, не близок.

Чем меньше бизнесов и доходов остаются в «серой зоне», не доступной ни национальным, ни наднациональным бюрократиям, -- тем больше шансов использовать эти ресурсы для капитализации исламистских сетевых структур.
И наоборот, курс на добровольно-принудительную цифровизацию и тотальную транспарентность, неизбежным следствием которых станет масштабное перераспределение общественного благосостояния и появления новых недовольных -- хорошая возможность для географической и этнической экспансии за счёт всего евроазиатского неформального сектора, привлечённого мусульманскими рецептами удовлетворения запроса на справедливость.

Экс-начальник управления «К» СЭБ ФСБ Виктор Воронин возвращается в нефтепереработку.
Его протеже Анатолий Яблонский почти за ₽111 млрд приобрёл Антипинский НПЗ и другие активы, ранее принадлежавшие Дмитрию Мазурову.

После ухода с Лубянки Воронин руководил службой безопасности ныне покойного Владимира Когана, до 2019-го владевшего Афипским НПЗ.
При этом бывший когановский подчинённый по банку «Уралсиб» Айрат Гаскаров с января 2019-го возглавляет «Росспиртпромом».
А самого Яблонского некоторые наблюдатели называют неформальным патроном нынешнего главы Росалкогольрегулирования (РАР) Игоря Алёшина.

Как известно, алёшинский предшественник Игорь Чуян поплатился креслом и стал фигурантом уголовного дела во многом из-за конфликта с влиятельным адвокатом Николаем Егоровым.
А в сферу интересов Егорова, помимо ОФК-банка (из-за которого они и поссорились с Чуяном), долгое время входил и Антипинский НПЗ.
Показательно, что уже после мазуровского ареста и фактического перехода завода под контроль «Сбера» в числе миноритариев, наряду с азербайджанской госкомпанией Socar, появился егоровский однокурсник Ильгам Рагимов.
Но в конце апреля азербайджанские инвесторы вышли из состава акционеров Антипинского НПЗ.

Не менее любопытно и совпадение нового передела на российском рынке нефтепереработки с громким слиянием ритейлеров, один из которых, – «Дикси», точнее, его владелец Игорь Кесаев,-- также довольно тесно связан и с алкогольной индустрией, и с лубянскими ветеранами.
Главный кесаевский безопасник Владимир Анисимов в 2002-2005 годах занимал пост замдиректора ФСБ и ещё со времен совместной службы в Карелии дружит с Николаем Патрушевым. При том, кстати, что Виктор Воронин – креатура давнего патрушевского недоброжелателя Виктора Черкесова.
В свою очередь, именно Кесаев поглотил «Красное & Белое», после того как в конце 2018-го туда пришли налоговики и силовики с подачи алешинского (!) РАР.

Если теперь кесаевская империя алкомаркетов войдёт в контур сделки с «Магнитом», то вкупе с появлением новых активов Яблонского и его «силовых» партнёров, логично говорить об очередной перегруппировке «окололубянских» бизнесов.
Что не может не быть связано с недавними перестановками в руководстве СЭБ ФСБ.

Заявления ХАМАСа о победе – вовсе не ритуальные, как это может показаться на первый взгляд.

Дело не только в 10 тысячах ракет, сохранённых благодаря размещению в жилых домах и нежеланию ЦАХАЛа увеличивать число жертв среди мирного населения.
Не менее важно, что Нетаньяху прекратил военную операцию по настойчивой просьбе (=требованию) Байдена.
И соответственно – причины, заставившие Белый дом сменить произраильскую позицию на «сбалансированную».

С Байденом у Нетаньяху не такая «химия», как с Трампом, но и «не искрит», как с Обамой.
Неслучайно, в ноябре 2020-го израильский премьер одним из первых поздравил кандидата-демократа с ещё официально не признанной победой на выборах, а в январе 2021-го удалил из своего твиттер-аккаунта совместное фото с 45-м американским президентом.
В свою очередь, нынешний хозяин Белого дома как-то написал Нетаньяху на подаренном фото: «Биби, я часто с тобой не согласен, но чёрт возьми, люблю тебя».

Наступление очередной фазы несогласия во взаимоотношениях Джо и Биби, очевидно, обусловлено нежеланием первого идти на конфликт с Катаром.

Газовый эмират и, по совместительству, один из ключевых «хамасовских» спонсоров давно и тесно связан с семейством Клинтонов и клинтоновскими протеже в команде Байдена. Прежде всего, -- с советником по нацбезопасности Джейком Салливаном.
Кроме того, катарские поставки СПГ в Европу – важный элемент в системе геоэкономического сдерживания России, актуальность которого для США не снизилась, а наоборот, повышается в свете отмены санкций в отношении «Северного потока-2».
В этом плане весьма показателен апрельский визит Зеленского в Доху, в ходе которого был подписан меморандум о сотрудничестве между украинским Минэнерго и Qatar Petroleum.

Но у Катара есть возможность играть на двух досках, с учётом присутствия эмирата в капитале «Роснефти».
И чем активнее Вашингтон будет поддерживать Израиль в его борьбе с ХАМАСом – тем больше шансов, что Катар предпочтёт энергетический альянс с Москвой, нежели жёсткую конкуренцию.

Правда, теперь ХАМАС, скорее всего, попытается использовать свой успех для получения контроля над всей Палестинской автономией. Т.е. – де-факто, для смещения Махмуда Аббаса и получение в свое распоряжение, наряду с Сектором Газа, ещё и территорий Иудеи и Самарии (Западного берега реки Иордан).
Насколько такой «транзит» будет легитимен – сказать трудно, если учесть, что в конце апреля руководство ПНА отменила парламентские и президентские выборы, -- намеченные, соответственно, на 22 мая и 31 июля, -- ссылаясь на отказ Израиля одобрить их проведение в Иерусалиме.
По версии израильских аналитиков, именно это решение (выгодное Аббасу, но невыгодное «хамасовцам») и стало настоящей причиной обострения конфликта.
Вполне возможно, что и основная цель экстренного ближневосточного турне Блинкена – всё-таки добиться проведения этих выборов.

Проблема в том, что такие итоги «ракетной избирательной кампании» ХАМАСа едва ли устроят других палестинских спонсоров из числа монархий Залива, которые не столь благосклонны к «Братьям-мусульманам» и их ответвлениям, как Катар.

Ссылка на «солдат ХАМАСа», из-за «сигнала» которых Минску якобы пришлось посадить злополучный борт Ryanair, в гораздо большей степени объясняет причины и механизмы спецоперации по задержанию основателя Nexta Романа Протасевича, чем это может показаться на первый взгляд.

Всего за три дня до громкой посадки в белорусском аэропорту, – в минувший четверг, -- Лукашенко впервые за долгое время «наехал» на «Газпром».
На сей раз белорусского лидера возмутили не тарифы на «голубое топливо» (как это нередко случалось ранее), а «газпромовский забор в центре Минска» -- многофункциональный «Газпром-центр», строительство которого в мае решено было законсервировать.
Но если вспомнить, что незадолго до этого лукашенковского выступления стало известно, о решении Байдена не вводить санкции в отношении «Северного потока-2», -- логично предположить, что раздражение белорусского лидера обусловлено отнюдь не только пробелами в вопросах градостроительной политики.
Ведь перенос главной российской экспортной трубы с «постсоветской» суши в море бьёт по транзитным бенефитам Минска так же, как и по киевским.
Неслучайно, Лукашенко ещё в 2009-м назвал трансбалтийский газопровод «убыточным проектом» и посчитал более разумным достроить «Ямал – Европа».

Понятно, что, пожелай белорусский лидер всё-таки остановить этот поезд или хотя бы выторговать для себя компенсацию, реплики по поводу «газпромовского» долгостроя в Минске – мягко говоря, не метод.
Чего нельзя сказать о громком инциденте, задевающем Запад и позволяющем последнему экстраполировать ответственность на Россию как основного союзника Белоруссии.
Идея новых (старых?) санкций в отношении «Северного потока-2», озвученная британских МИДом, -- в этом смысле слишком предсказуема, чтобы в Минске не предполагали таких последствий принудительного приземления рейса с Протасевичем.

А в таком контексте упоминание ХАМАСа вполне логично.
Например, с учётом роли, отводящейся хамасовскому спонсору Катару в энергетическом сдерживании России и довольно тесных взаимоотношений Батьки с газовым эмиратом.

«Это был бы такой подарок для американцев и коллективного Запада, если бы Россия ставила своей целью включить Беларусь в состав России. Это был бы конец».

Выступая перед парламентариями Лукашенко довольно прозрачно указал, «для чего писалась» история с Ryanair.
Самолётный демарш превратил Белоруссию в «отравленную пилюлю».

Августовские протесты вынудили Минск ещё теснее «прижаться» к Москве и даже впустить её в политические «закрома», согласившись на конституционную реформу.
Апрельское задержание белорусских военных мятежников сделало Лукашенко лично обязанным российским силовикам.
А отказ американцев от санкционного удушения «Северного потока-2» значительно снизил ценность белорусского газового транзита и соответственно, -- стоимость теперь уже кажущейся неизбежной интеграции.

Но после воскресного инцидента в минском аэропорту издержки для России от «поглощения» западного соседа-союзника кратно превысят любые гипотетические бонусы.
Лукашенко становится неприкасаемым.
И именно с позиции слабого, а не сильного, считает возможным диктовать свои условия.
С чем, очевидно, и связан его рассказ об «извинениях Путина», который при прочих равных был бы воспринят как проявление крайней нелояльности.

Атакой на ватные палочки Абрамченко пытается урезонить аппетиты Чемезова.

Чем меньше в стране выпускается и используется неперерабатываемого материала – тем сложнее выбивать и осваивать триллионные «мусоросжигательные» бюджеты.
Не случайно, параллельно с объявлением «пластиковой войны» профильный вице-премьер вновь высказала сомнение в необходимости строительства 25 МСЗ вдобавок к четырём, уже запущенным «Ростехом».

Но тем самым Абрамченко расширяет и круг своих недоброжелателей-«тяжеловесов».
А первый вице-премьер Белоусов вряд ли настолько влиятелен, чтобы защитить свою протеже от коалиции Чемезова-Тимченко.

₽100-миллиардный «ценник» для металлургов в равной степени и отвечает белоусовской специализации по поиску излишков у сырьевых (но, как правило, не нефтяных) рантье, и даёт оппонентам первого вице-премьера повод для алармистских исторических аналогий.

Когда ФСИН реанимирует гулаговское ноу-хау, а правительство призывает к «раскулачиванию» крупнейших частных компаний, -- в пору говорить не о пост-ковидном «НЭП 2.0», но о новом, «цифровом», издании мобилизационной экономики.
Даром что основная цель (или «разводящая база») силовиков и дирижистов – оправдать инвестирование средств ФНБ в инфраструктурные «стройки века».
Ведь чем меньше затраты на рабочую силу и сырьё – тем выше шансы, что этот эксперимент с распечатыванием главной национальной «кубышки» будет признан успешным.

Но в таком целеполагании есть весьма существенный концептуальный провал.
Сталинская индустриализация, оправдывающая обнуление трудовых издержек (благодаря массовым репрессиям и ГУЛАГу) и принудительное снижение стоимости продовольственных ресурсов (за счёт коллективизации), -- по преимуществу автаркический проект.
А нынешнее масштабное инфраструктурное строительство призвано, прежде всего, повысить транзитные возможности России, ускорить встраивание национальной экономики в «мир-систему».

И если те же металлурги (большинство из которых, кстати, как раз «плоды» сталинского «большого скачка») наращивают экспорт – они следует вполне в рамках «генеральной линии».
При этом попытки заставить их сдерживать внутренние цены, -- пусть и не с помощью экспортных пошлин, что вроде бы исключает Белоусов, -- делают продолжение и расширение внешней экспансии более социально-конфликтным.

Лисинский пассаж про «несколько миллионов владельцев акций [металлургических компаний], которые не получат рассчитываемые дивиденды», -- не просто указание на главный политэкономический побочный эффект наблюдаемого последние пару лет народно-биржевого бума. Хотя с помощью этой армии «недобаффетов» крупные отечественные бизнесмены получают шанс вновь стать олигархами и торпедировать любые недружественные фискальные инициативы властей.
Отказ от экспроприации доходов «среднеклассников», вложившихся в сырьевые «голубые фишки», неизбежно потребует резкого усиления эксплуатации работников этих предприятий.
А вне зависимости от того, какой вариант будет выбран, – более масштабная автоматизация производственных процессов или ужесточение системы вознаграждений и KPI, -- это уже вполне реальные предпосылки для нового «покраснения» российского «ржавого пояса».

«Нежадный мужик» Владимир Богданов вместе с Игорем Сечиным продолжат поставлять сырьё на белорусские НПЗ, несмотря на угрозу вторичных санкций

Это, пожалуй, главный сочинский трофей Лукашенко, рисковавшего столкнуться с острым дефицитом топлива после того, как США объявили о возобновлении с 3 июня рестрикций в отношении ведущих нефтехимических предприятий Белоруссии.
На этом фоне азербайджанская SOCAR в мае вообще приостановила сотрудничество с Минском.
А российские поставки снизились до 608 тыс тонн против 1,32 млн в апреле.

Понятно, что активизация белорусского экспорта в условиях «ледяной войны» Минска с Западом – шанс для российских компаний навсегда застолбить за собой ёмкий соседний рынок.
При этом вторично-санкционные риски, хотя и возникают, но пока – по крайней мере, до встречи Путина с Байденом, -- не очень высоки.

Другое дело, что «бесплатность» топливного бонуса для Лукашенко вызывает большие сомнения.
Особенно, в свете диссонанса между краткостью президентского пересказа и длительностью самой сочинской встречи.
Показательно и то, что Путин предпочёл делиться итогами переговоров с белорусским коллегой за закрытыми дверями – на очередном совещании Совбеза РФ, которое, вместо традиционной пятницы, состоялось сегодня (возможно, правда, из-за предстоящего ПМЭФ) и было посвящено «отношениям с ближайшими соседями, республиками бывшего Советского Союза».

Кампания под названием «СИМ-СИМ, закройся» не только делает городскую среду менее комфортной для любителей хипстерских средств передвижения -- самокатов, велосипедов и т.п.
Под угрозой маржинальность онлайн-сервисов, чьим курьерам данный вид транспорта позволяет увеличить скорость выполнения заказов, одновременно избегая тех издержек, которые возникают при использовании авто.

В этом смысле федеральные и московские транспортные ведомства с группой поддержки в виде СК, ГИБДД и СПЧ тестируют на прочность оборону цифровых олигополий.
За время пандемии выручка подразделений «Сбера» и «Яндекса», специализирующихся на доставке еды, выросла в разы. Чего нельзя сказать об их доходах.
А по мере ослабления ковид-ограничений и на фоне перманентного ропота курьеров --возможностей для заработков у этих агрегаторов будет ещё меньше.
Если сюда добавить рестрикции в отношении СИМ –главным российским экосистемам не избежать серьёзной коррекции бизнес-моделей, а их управляющим – сокращения бонусов.

Причём, объяснять происходящее исключительно «перегибами на местах» -- мягко говоря, неосмотрительно.
Особенно, с учётом того, что параллельно Греф получил на ПМЭФ сигнал с самого «верха» -- в виде призыва ко всем крупнейшим банкам страны полностью подключиться к центробанковской СБП до 1 июля.

Ксения Шойгу – ещё одна именитая пострадавшая от нынешнего «наката на самокаты».

Только в апреле фонд Sistema Smart Tech, управляемый дочерью министра обороны, вложил ₽200 млн в кикшеринговый сервис Urent, среди прочих приостановивший работу в Санкт-Петербурге на фоне обысков СК.
А с 1 июня, как раз, когда самокатный скандал только начал раскручиваться, был открыт новый водный маршрут между северной столицей и кронштадтским «Островом фортом», также патронируемым Ксенией Шойгу.

Изначально эту весьма хлебную магистраль пыталась осваивать Radisson Royal Зараха Илиева и Года Нисанова.
Но в итоге яхты московской компании были заменены на метеоры «Нева Тревел».

Глава СК Александр Бастрыкин – однокурсник Ильгама Рагимова, давнего делового партнёра и, отчасти, покровителя Илиева и Нисанова.
Поэтому не исключено, что электросамокаты могли стать инструментом для принудительной демонополизации (или, если повезёт, -- нового передела) водного сообщения с «Островом фортов».

Обнуление ФБК символично совпало с 25-летием победы ельцинского олигархата над зюгановскими коммунистами и коржаковскими силовиками.

Дело здесь не столько в «попрании демократических процедур» как таковом (хотя такие исторические аналогии и выводы, возможно, кому-то покажутся уместными), сколько в сходном институциональном бэкграунде, соответственно, выигравших и проигравших.

Навальный неслучайно появился в первые годы отсидки Ходорковского.
При всех дополнительных «медийных» бонусах этого «проекта» главная его политтехнологическая цель заключалась в создании эффективного противовеса тогдашнему «узнику #1» --«народно-демократической» защиты от «олигархического реванша».

Тем показательнее, что именно на фоне «самоподрыва оппозиции» Дерипаска одновременно говорит и о 10-летнем путинском карт-бланше, и фактически призывает к демонтажу кудринской финансовой модели, обуславливая экономический суверенитет формированием ₽70-триллионного рынка негосударственного рублёвого долга.
Это не первая попытка Дерипаски сломать политэкономические стереотипы. В 2003-м вместо распечатывания ЗВР в пользу крупного частного бизнеса, —как это советовал основатель «Русала», — случилось дело «ЮКОСа». А с созданием стабфонда (предтечи ФНБ) монополизация государством основных финансовых ресурсов стала необратимой и безальтернативной.
Но санкции и «корона-кризисные» изъятия делают содержание экономики и, главное, обеспечение её роста всё более обременительным для казны.
При том, что любые сценарии кардинального увеличения доходов или минимизации расходов бюджета задевают либо население, либо госкапиталистическом аристократию, тем самым повышая угрозу политической турбулентности.

Игра на обострение с Навальным —лишнее тому подтверждение.
А кремлёвский выигрыш в ней —скорее тактический, нежели стратегический.
Особенно, при отсутствии в среднесрочной перспективе сколько-нибудь заметных изменений к лучшему в уровне жизни.

В этом смысле Дерипаска предлагает своеобразную сделку —власти гарантируется стабильность и преемственность в обмен на отказ от финансовой монополии.
Четверть века назад государство купило лояльность бизнеса, оплатив формирование крупной частной собственности —с помощью пресловутых залоговых аукционов.
Теперь речь идет не о новой масштабной приватизации (во всяком случае – пока), но о «разгосударствлении» денежных потоков.

Не надо «нахлобучивать» металлургов, вынуждая их направлять сверхдоходы в бюджет или на одобренные правительством «преобразующие инвестиции» -- достаточно предложить обладателям этих денег ликвидные рублёвые бонды, не ОФЗ, но такие же надёжные и доходные.
И конечно же, – а Дерипаска не был бы Дерипаской, если бы попутно не метил в ЦБ, -- поделиться с бизнесом бенефитами от денежной эмиссии, включив данные бумаги в ломбардный список.

При таком развитии событий заёмщики окажутся не менее влиятельными, чем кредиторы (следуя известной поговорке про различие между банковскими клиентами, задолжавшими $1000 или $1 млрд)
Но то, что Путин назвал белоусовские заявления «резковатыми», -- хотя, казалось бы, первый вице-премьер высказался вполне в президентском стиле, -- не позволяет свести к нулю вероятность «бархатного олигархического реванша» по схеме Дерипаски.