Далеко не только поддержке и сплочению частных инвесторов-геймеров обязан своим биржевым триумфом Райан Коэн, чьи вложения в убыточную GameStop уже обеспечили 17-кратный доход менее чем за полгода.

Капитал для столь рискованной игры против уоллстритовских «медведей» Коэн получил, благодаря успешной продаже своего первого детища -- Chewy, онлайн-сервиса по продаже кормов для животных.
Сделка была профинансирована инвестфондом BC Partners, которым с 2008-го года руководит Рэймонд Свайдер, выходец из Wasserstein Perella.
А в этом инвестбутике в 90ые (тогда же, когда и Свайдер) трудился Рам Эмануэль, впоследствии – шеф администрации у Обамы.

Как раз во время сенсационного взлёта котировок GameStop Эмануэль опубликовал в Politico колонку, содержащую рекомендации Байдену по преодолению крупнейшего (по его мнению) за 100 лет кризиса в истории США.
Основная идея – 46-й президент должен последовать примеру не Франклина, а Теодора Рузвельта и обуздать монополистов.

Интересно, что аномалия с акциями игрового оффлайн-ритейлера – вызов монополии Уолл-Стрит.
А давняя мечта Райана Коэна «победить Amazon», которую он сейчас хочет воплотить в жизнь, создав экосистему на базе GameStop, -- недвусмысленный сигнал «цифровым олигархам».

Если же выход акций GameStop из-под контроля, действительно несёт угрозу американской финансовой системе, как это утверждает «пророк» ипотечного кризиса-2008 Майкл Бьюрри, -- а здесь, в силу репутации автора, не исключен и самосбывающийся прогноз, -- антимонопольный блицкриг Эмануэля-Коэна может увенчаться успехом.

«Дворцовая» история делает Ротенберга главным олигархом.

В отличие, например, от «Газпрома» или даже «Первого канала», у этой инвестиции нулевой коммерческий «выхлоп», она – сугубо политическая.
А значит, и эффективность этого «impact investing по-русски» будет измеряться уже не только и не столько размерами новых подрядов, получаемых компаниями Ротенберга.

Теперь он вправе претендовать на основные «транзитные» бенефиты.
Благодаря Навальному.

Навальный –ровесник «Дворца», в медийно-политическом плане.

Информацию о люксовом спецобъекте предприниматель Сергей Колесников впервые обнародовал в декабре 2010го.
А месяцем ранее «блогер-разоблачитель» опубликовал своё первое нашумевшее расследование – про хищения в «Транснефти».

При всей параллельности этих компроматов кое-какие пересечения обнаружились уже тогда.
Резонансный дебют Навального удивительным образом совпал с переговорами о покупке НМТП, которые «Транснефть» и магомедовская «Сумма» вели с контролирующими акционерами порта – Пономаренко, Скоробогатько и Ротенбергом.
В результате продавцы получили 80%-процентную премию к рынку.
А в марте 2011-го Пономаренко объявил о приобретении того, что сам назвал «строящимся пансионатом».

«Если вы не боитесь купить на скандале, вы сможете заработать», -- возможно, в этом пономаренковском объяснении пиара (или GR-а) было гораздо больше, чем реальной бизнес-логики.
Но не потому ли, что актив под названием «Навальный» в то время ещё считался венчурной инвестицией?

Глава Газпромбанка Андрей Акимов – пожалуй, единственный из крупных банкиров, не присутствовавший на совещании по финсектору, которое проводил Путин.

При этом «частник» Пётр Авен в этой президентской видеоконференции участвовал.

Читатели пишут, что отсутствие Андрея Акимова на президентском совещании – неслучайно.

67-летнего банкира, руководящего ГПБ с января 2003-го, ожидает скорая отставка.
А его вероятный преемник – Михаил Кузовлёв, первый зампред ВЭБ.РФ, довольно тесно связанный с главой Росгвардии Виктором Золотовым.

Выигрыш «силовой партии» в истории с Навальным не настолько предопределён, как переход экономических рычагов управления к «партии дирижистов».

Карт-бланш, данный силовикам, в итоге увеличивает для власти не только репутационные, но и социально-политические риски.
Особенно в свете повышения вероятности новых жёстких санкций со стороны Запада и как следствие – дальнейшего ухудшения уровня жизни.

В этом случае фондовый рынок уже точно не сможет компенсировать отсутствие сколько-нибудь заметных результатов по «сдвинутым вправо» нацпроектам.
А у путинского предостережения о «втором издании обманутых дольщиков» намного больше шансов стать самосбывающимся пророчеством.

И тогда без наращивания бюджетных расходов и окончательного распечатывания «кубышек», -- чего правительство Мишустина всячески пыталось избежать в разгар «корона-кризиса», -- не обойтись.
Наверно поэтому активизировались вбросы про скорые отставки «либералов-монетаристов», вроде Силуанова и Набиуллиной, и кадровую зачистку в их главной «фабрике мысли» -- РАНХиГС.

В свою очередь, главными драйверами и бенефициарами такого «левого поворота» станут Белоусов (на аппаратном уровне) и «короли госзаказа» Ротенберги (на корпоративном).
Не для этого ли «всё и писалось»?
Хотя, конечно, не так уж и был неправ тот же Силуанов, когда пару лет назад назвал «безответственную экономическую и финансовую политику» (читай – павловский запуск «печатного станка») одной из главных причин распада СССР.

«Самая главная и важная государствообразующая структура ФСБ расколота. И этот раскол, по-видимому, углубляется. И число элементов этого раскола увеличивается. Там есть две группировки, а может быть, четыре или пять. И каждая из этих группировок сражается одна с другой и демонстрирует разные способы диффамации.
Случай с Навальным — это случай глубинной схватки двух группировок».

Александр Проханов создаёт медийный фон для «силового транзита», вопреки (или даже – благодаря) протестной турбулентности.

Однако в рамках мета-конспирологии уместно напомнить, что Пётр Поляничко – сын прохановского друга и наставника Виктора Поляничко, советского партдеятеля и, по некоторым данным, генерала КГБ, – долгое время был акционером «Стройгазконсалтинга».
Этот «газпромовский» подрядчик, ныне принадлежащий самому концерну, – один из основных конкурентов близкого к Ротенбергу «Стройгазмонтажа».

Более того, итальянский архитектор Ланфранко Чириллло в интервью «Медузе» утверждает, что именно по заказу СГК он проектировал нашумевший «дворец» в Геленджике.

Аудиенция, которой наследный принц Дубая удостоил Павла Дурова свидетельствует не только о растущем влиянии гостя и/или технологической продвинутости хозяина.

Как и всякая уважающая себя петро-кратия, «заболев цифрой», Эмираты сделали ставку на финтех.
Причём, ставка эта в равной степени и геоэкономическая, и геополитическая.
С учётом того, насколько болезненно воспринимаются неконтролируемые государством инновации в финансовой сфере и на Востоке, и на Западе.

Китай это продемонстрировал на примере Джека Ма.
США – давлением SEC на криптовалютный проект того же Дурова или Rippie, а также заявлениями Джаннет Йеллен о необходимости «нового закона Додда-Франка» для искоренения «теневого банкинга».

Но настойчивое желание мировых гегемонов обуздать финтех, – и за счёт сохранения собственной финансовой монополии, укрепить политическую власть, – едва ли способствует восполнению дефицита ресурсов у миллионов МСП и, соответственно, их пост-ковидному восстановлению.
Скорее наоборот, чем меньше возможностей для децентрализации кредита – чем выше вероятность дальнейшего обнищания этой производящей/предпринимающей части среднего класса.
С неизбежными и весьма негативными социально-политическими последствиями.

В этой ситуации Эмираты, превратившись в своеобразный финтех-плацдарм, получают возможность уже невоенными методами (и не только на Пиренеях) повторить то, что их предки сделали во втором десятилетии VIII века.

Анонсированное Решетниковым мартовское «сокращение занятости» делает практически неизбежным ₽500-миллиардный рост соцрасходов, о котором сообщает Reuters.

В свете высокой вероятности появления владельцев и сотрудников закрытых МСП на очередных протестных акциях (возобновление которых также ожидается весной), новые дыры в казне кажутся наименьшим из зол.

При том, что размеры финансовой щедрости государства ограничены не только «красными линиями» макроэкономической стабильности, но и необходимостью резервировать средства для выполнения социальных обязательств (прежде всего – по пенсиям), теперь уже прописанным в Конституции.

К слову, именно «невзлетевшей конституционной реформой» политический аналитик Константин Гаазе объясняет успешность демарша Навального.
Но если вспомнить, что до ФСИНовских пасов и «дворца» в жизни «блогера-разоблачителя» случился инцидент с отравлением, -- с которого, собственно, и началась стремительная «навальнизация» внутриполитического дискурса, и который произошёл, спустя полтора месяца после общероссийского голосования по поправкам, – связь между протестами-2021 и «конституционным транзитом» представляется не столь линейной.

Уместнее говорить об обратной зависимости.
Протестный фактор, усугубляя «корона-кризисный» шлейф, резко сужает Кремлю пространство финансового манёвра.
И как следствие, – в силу неэкономической важности бездефицитного бюджета, – не позволяет перехватить политическую инициативу.

Когда государство – главный владелец ренты, любую раздачу денег населению всегда можно сделать возвратной.

Похоже, именно такой логикой руководствуется Минэк, предлагая (как поговаривают, с подачи банкиров) инвестировать маткапитал в облигации госкомпаний.
Но у вовлечения многодетных родителей в растущую секту адептов биржевого карго-культа имеется, как минимум, один побочный эффект для власти.

Чем больше обывателей связывают своё благосостояние с фондовыми котировками – тем меньше база поддержки любых политических действий, способных обернуться значительными потерями для розничных инвесторов.
В этом смысле разгоны протестных акций, «сахаровские» видео, усиление конфронтации с Западом и, как следствие, ожидание новых жёстких санкций никак не работают на лояльность многочисленных отечественных «мини-баффетов».

Вопреки некогда нашумевшему патриотическому граффити, теперь практически не остаётся вещей «поважнее фондового рынка».
Лишнее тому подтверждение – анонс «протеста-лайт», обнародованный за три дня до очередного заседания ЦБ по ключевой ставке и неожиданно совпавший со столь же неожиданным призывом МВФ её снизить
А володинские претензии к Решетникову за использование термина «площадка» применительно к парламенту свидетельствуют, скорее, об «олдскульности» спикера Госдумы, нежели об излишнем радикализме министра экономического развития.

При том, что «нация рантье» не намного перспективнее «нации солдатов».
И если говорить о подлинном расширении горизонтов, то логичнее было бы озаботиться созданием новых финансовых инструментов, -- чего-то вроде «образовательных опционов», -- повышающих возможности вложения маткапитала в обучение детей.
Хотя такой сценарий, конечно же, не позволит быстро перезапустить экономику, наращивая инвестпрограммы национальных чемпионов, одновременно избежав финансирования их аппетитов за счёт бюджета.

Онлайн-кинотеатры повышают политические ставки

https://t.iss.one/crypto_shizo/4

Время копить культурный капитал – время его монетизировать.

После Болотной обострившийся было вопрос «с кем вы, мастера культуры?» удалось перевести в плоскость «но можно рукопись продать» усилиями Капкова (в Москве) и Мединского (на федеральном уровне).
В том, что теперь среди сочувствующих «протестантам-2021» намного больше заметных «творческих» имён, чем остаётся в лояльном поле, – едва ли исключительно недоработка нынешних кураторов культуры, соответственно, Любимовой или Кибовского.
Безусловно, своё дело сделала пандемия, которая, с одной стороны, существенно сократила заработки артистов, галеристов, музыкантов и т.п., а с другой –резко ограничила размеры поддержки этих пострадавших за счёт казны.

Но от этого окончательный переход «властителей дум» в оппозицию, – пусть не политическую, но духовную, -- не становится менее опасным для власти.
И тем более нелинейными должны быть способы его предотвращения.

С этой точки зрения манифест Богомолова, превращающий театрального режиссёра в идеолога/промоутера нового правого, западнического (в смысле: где модерн —там и Запад), но концептуально «ненавальнистского», проекта, -- вполне адекватный ход.

Однако даже успешный  режиссёр —не олигарх и не косметический магнат.
Даже в «мирное» время у него не нашлось бы денег на инвестиции в политику.
А с учётом «ковидного» удара по культуре —тем более.

С одной стороны, это гарантирует продажу данной «рукописи» правильному «издателю».
С другой —наличие и  «уши» такового снижают вероятность её успеха у неангажированных «читателей».

Уход Топилина из ПФР может быть стартом очередных столоверчений в финансово-экономическом блоке.

Ведь если отставка «собянинского» Решетникова с поста главы Минэка (и его замена, например, на «белоусовскую» Чупшеву) уже предрешена – логично, что «московская группа» получит компенсацию за счёт других знаковых федеральных портфелей.

В этом смысле возможны либо пересадка самого Решетникова в кресло главы ПФР.
Либо – назначение на этот пост Раковой, с созданием в социальном блоке мощного противовеса Голиковой.

Соцфонды – ключевой инструмент перераспределения национального дохода.

Поэтому любая их реформа по факту становится политическим действием, пусть даже формально она представляется всего лишь как очередной шаг по оптимизации госуправления.
И тем более объединение соцфондов выходит за рамки сугубо административного контекста, если в этом случае уже точно станет невозможна передача акций крупнейших госкомпаний ПФР.

Ни одна из партий, – ни из «старых», ни из «новых», -- об этом пока не заикается.
Но отсутствие «такой партии» не отменяет необходимости широкой дискуссии по данной проблеме.
Особенно на фоне протестов и растущего запроса на перемены, адекватный ответ на который во многом зависит от того, удастся ли сделать более «инклюзивной» систему перераспределения ренты.

Волож и Греф становятся такими же «столпами суверенитета», какими во времена «энергетической сверхдержавности» были Миллер и Сечин.

Главу «Сбера» и, тем более, основателя «Яндекса» не назовёшь государевыми слугами без страха и упрёка.
Но без соответствующей «крыши» они рискуют быть съеденными американскими или китайскими IT-гигантами.
С другой стороны, политико-медийная конфронтация с глобальным «технологическим олигархатом» вынуждает Кремль (и это фактически признал Путин на встрече с главными редакторами) выращивать и пестовать свой собственный.

Но такое партнёрство будет равноправным и устойчивым лишь до тех пор, пока на российском цифровом Олимпе двоевластие.
Превращение олигополии в монополию сделает государство заложником последней. Поэтому Кремль будет стараться раздавать «Яндексу» и «Сберу» равное количество «серёг» (так же, как это происходит с «Газпромом» и «Роснефтью»).
А появление третьего игрока, равновесного первым двум, обернётся потерей эксклюзивности и, следовательно, неприкосновенности для Грефа или Воложа.

В этом смысле «кандидаты в высшую лигу», вроде Бакальчук или Дурова (хотя ему проще – его «экосистема» более интернациональна), рискуют так и остаться в нынешнем, «переходном», статусе.
Их рост ограничен размерами и аппетитами «Яндекса» и «Сбера».
И чем чаще цифровым олигополистам придётся «бить по голове» Wildberries и Telegram (в России)– тем скорее они будут перекладывать издержки на потребителей.
Либо – обделять своих инвесторов и патронов, среди которых немало «теневых элитариев», подобных Гавриилу Юшваеву или Сергею Цою.

Оба сценария делают «ставку на цифру» не такой беспроигрышной, как кажется.

С арестом кикбоксёра Саида Асадулаева, участника нашумевшей перестрелки возле башни «Око», количество «приветов» Гавриилу Юшваеву достигает критической массы.
При том, что два юшваевских охранника уже оказались на скамье подсудимых в прошлом году.
А «под ёлочку» бывшие сослуживцы арестовали следователя СКР Левона Агаджаняна, с подачи которого основными фигурантами дела о стрельбе в небоскрёбе чуть было не стали бойцы «росгвардейского» ЧОПа.

Прессинг Юшваева может быть обусловлен не только защитой чести золотовского мундира.
Особенно, если принять во внимание причастность бизнесмена к двум высокомаржинальным IT-проектам – к Ozon (через Евтушенкова и Якобашвили) и Wildberries (через Павла Тё).

Если «Абрау Дюрсо» оказалось в биржевых фаворитах после путинской оговорки про возможность «винодельческого транзита», то в кратном взлёте акций «Белуга групп» сложно не усматривать inside trading.

Версия о том, что у американских reddit-инвесторов появились последователи в России, слишком романтична, чтобы оказаться рабочей.
Благо, «Белугу», в отличие от GameStop, никто из «акул Воздвиженки» ранее не шортил.
Зато вероятность, что её основатель Александр Мечетин решил (или решит) объединиться с Борисом Титовым не только на «партийной» ниве, -- совсем ненулевая.

В декабрьском интервью «Коммерсанту» Мечетин утверждал, что «стратегия компании — это стремиться к лидирующим позициям не в водочном бизнесе, а в бизнесе, связанном с производством и дистрибуцией алкогольных продуктов самого широкого спектра, и крепких напитков, и вина».
И что «Россия все еще воспринимается как водочная страна, но в литрах здесь уже потребляется больше вина, чем водки».

Эти слова вполне можно истолковать как закамуфлированную оферту владельцам «Абрау».
В январе Титов получил не только значительный плюс к капитализации, но и защиту от попыток недружественного поглощения в виде «опциона» на трудоустройство самого влиятельного в стране «специалиста в области права».
Но теперь переговорные позиции Мечетина укрепляет биржа.

Отсюда, впрочем, не следует однозначного вывода о его неминуемой победе.
Биржевой хайп получается слишком громкий, а сам бизнес – слишком политически значимым, чтобы к «битве виноделов» не подключились игроки, вроде Кесаева или Ротенберга.

Вслед за спиртным биржу заинтересовали конфеты.
Акции «Красного Октября» продемонстрировали темпы роста, вполне сопоставимые с дневными «белужьими».

Владельца крупнейшей кондитерской фабрики Артёма Кузнецова с хозяином «Белуга групп» Александром Мечетиным роднит то, что оба пару лет назад фигурировали в списках обладателей мальтийских «золотых паспортов».
А как раз на этой неделе Госдума ратифицировала новое налоговое соглашение, – проще говоря, отмену СИДН, -- с Мальтой

Интересно – не является ли раздутие стоимости рублёвого актива инструментом для обнуления фискальных потерь при вынужденной репатриации капитала основным собственником?

Призрак деприватизации бродит по России.

Задержание гендиректора «ТГК-2» Надежды Пинигиной и очередная, теперь -- производственная, авария на объекте «Норникеля» -- события, безусловно, разного порядка и разной степени детерминированности.
Но оба инцидента напрямую затрагивают собственников, чья легитимность совсем недавно уже была поставлена под сомнение.

Правда, у совладельца «ТГК-2» Дмитрия Пяткина отобрали «Башкирскую содовую компанию».
А Владимир Потанин «отделался» рекордным многомиллиардным штрафом, причём из корпоративной, а не личной, «кассы».

Тем не менее, новый норильский инцидент, к тому же отягощённый человеческими жертвами, неизбежно реанимирует антипотанинские выпады деприватизаторов.
При этом репутационные риски при их отражении (прежде всего – для Кремля) будут намного выше.

С другой стороны, Потанина роднит с Пяткиным принадлежность к позднесоветской партхозноменклатуре.
Точнее – к той её части, которая обладала достаточным чутьём и ресурсами, чтобы не просто пережить развал Системы, но и обеспечить себя постсоветскими профитами.
В этом смысле выбор соответствующих жертв для сравнительно честного отъёма активов может стать ещё и предупреждением тем нынешним элитариям, которые не имеют «приватизационных» грехов и убеждены в своей подготовленности к любым «транзитным» исходам.

Новая коррекция биткоина лишний раз показывает, насколько «крипта» зависит от устойчивости санкционных режимов в отношении китайских «прокси» или степени неразрешимости геоэкономических конфликтов с участием Поднебесной.

Не успели в Пекине заявить о готовности диалога с Вашингтоном, а в Вашингтоне – о восстановлении «ядерной сделки» с Тегераном, как курс главной криптовалюты пошёл вниз.
При этом взаимосвязаны могут быть не только соответствующие демарши китайских и американских властей.

Иран активно используется могущественным восточным соседом для майнига, что уже привело к блэкаутам в Исламской республике.
Очевидно, что любые шаги Байдена по реабилитации иранской ядерной программы, с одной стороны, снизят для Тегерана потребность в финансовых инструментам, позволяющих обходить санкции, а с другой – сделают «добычу крипты» не столь обременительной для национальной энергосистемы.
Оба сценария объективно способствуют снижению ажиотажа вокруг цифровых монет. И как следствие – снижению их курса.

В свою очередь, Китай выигрывает при любом исходе.
Просто в первом случае этот выигрыш – «меркантилистский», за счёт повышения стоимости теневых резервов, размещённых в самой децентрализованной «крипте», которая «майнится» в Иране.
А во втором – «фритрейдерский», за счёт снятия американских торговых и санкционных барьеров в отношении как самого Пекина, так и его партнёров.

Утечки про новую суперъяхту для Абрамовича – весомое и своевременное подтверждение санкционной нерешительности властей ЕС.

Если заказы «кремлёвских олигархов» обеспечивают работой рядовых европейских налогоплательщиков и пролетариев – рестрикции в отношении первых непременно ударят по вторым.
И соответственно, Брюсселю не следует объявлять войну чужим «дворцам», хотя бы ради сохранения своих «хижин».

Благо пополнение олигархических флотов -- последнее спасение для Lloyd Werft и других немецких верфей, где нынешний хозяин, -- малазийский миллиардер Лим Кок Тай, -- на фоне «пост-ковидного» падения доходности своих главных, круизных, бизнесов, намерен провести масштабную и безжалостную «оптимизацию».
Причём информация о предстоящих увольнениях судостроителей и попытках правительства (и земельного, и федерального) образумить их работодателя появилась незадолго до «рассекречивания» очередного приобретения Абрамовича.

Понятно, что в России подобное сверхпотребление (даже, или тем более, в экспортном варианте) вызывает прямо противоположный эффект, никак не способствуя ни социальному умиротворению, ни доверию менее обеспеченных граждан к власти.
Реакция «эгалитарных» телеграм-каналов – лишнее тому подтверждение.

Но проблема в том, что во взаимоотношениях с Западом крупный частный капитал остаётся единственным сколько-нибудь эффективным инструментом «мягкой силы».
Сохранение этого канала «экспортирования ренты» гарантирует не только от «холодной войны 2.0», но также от консолидированной и последовательной внешней игры на «снос Системы».

Последнее, впрочем, никоим образом не исключает «точечной деприватизации».
Скорее наоборот, предполагает её для внешнего и внутреннего баланса.
Подобно тому, как покупка тем же Абрамовичем «Челси» летом 2003-го удивительным образом совпала с первыми громкими арестами в рамках начинающегося «дела ЮКОСа».