Умри ты сегодня
В 1799 г. правитель Дарфурского султаната Адб-аль-Рахман поздравил Наполеона Бонапарта с разгромом мамлюкского Египта. Французский генерал в ответ попросил султана отправить ему в следующем караване 2000 сильных черных воинов-рабов в возрасте до 16 лет . Дошел ли невольничий караван до Наполеона мне неизвестно, но сама практика торговли неграми в Судане, видимо, весьма древняя.
Судан - это давнее место столкновения двух миров с разными языками, культурой, климатом, религией, расово-этническим составом. Север против Юга. Арабы против негроидных нилотских народов. Пустыня против тропиков. Арабская культура против африканской. Ислам против анимизма и христианства.
Крупнейшими этносами нилотов юга являются нуэр и динка (на фотографии). Это люди с необычными антропометрическими параметрами, сильно отличающиеся не только от суданских арабов, но и от других негроидов - очень высокий рост, худощавое телосложение, вытянутые конечности, черная как уголь кожа. Одни из самых высоких людей планеты, настоящие гиганты с ростом под два метра. Необычна не только их внешность, но и верования, хозяйство, быт и скотоводческая культура с особым, мистическим, отношением к быкам. Британские миссионеры предпринимали активные попытки по христианизации нилотов, но многие из них по-прежнему придерживаются традиционных верований. Этим людям сложно найти себе место за пределами родного ареала - нилоты сталкиваются с неприязнью в соседних Эфиопии и Уганде и считаются диковатым народом. Неизбежен был и конфликт с суданскими арабами, ставший настоящей религиозно-расовой войной на уничтожение.
Формальным поводом к двум гражданским войнам в Судане (1955-1972 г. и 1983-2005 г.) являлись попытки исламизации южных нилотских, анимистско-христианских регионов страны со стороны арабов-мусульман севера. Но настоящие причины гораздо глубже. Это не столько религиозная война, сколько война разных культур, рас, миров. Не просто война с Другим, а война с Чужим, настоящим злом, которому нет места в этом мире. Примечательно, что среди нилотов юга были не только анимисты и христиане, но и мусульмане. Однако с ними поступили по-простому - путем «выписывания» из религии. В 1992 г. исламские богословы Судана приняли фетву, в которой признали нилотов-мусульман апостатами, т.е. вероотступниками.
Гражданские войны со стороны обоих участников конфликта сопровождались всем, чем только можно - голодомором, захватом людей в рабство (трудовое и сексуальное), использованием детей-солдат, опустошением населенных пунктов, террором против гражданского населения. Этнические столкновения происходили и между нилотам - нуэр и динка.
Вторая гражданская война в Судане закончилась в 2005 г. В 2011 г. Южный Судан провозгласил независимость и почти сразу, в лучших африканских традициях, погрузился в свою гражданскую войну - между нуэр и динка. И судя по поступающей оттуда информации, в Южном Судане до сих пор творится просто лютая дичь, аж слов нет. Зато теперь независимость есть.
В 1799 г. правитель Дарфурского султаната Адб-аль-Рахман поздравил Наполеона Бонапарта с разгромом мамлюкского Египта. Французский генерал в ответ попросил султана отправить ему в следующем караване 2000 сильных черных воинов-рабов в возрасте до 16 лет . Дошел ли невольничий караван до Наполеона мне неизвестно, но сама практика торговли неграми в Судане, видимо, весьма древняя.
Судан - это давнее место столкновения двух миров с разными языками, культурой, климатом, религией, расово-этническим составом. Север против Юга. Арабы против негроидных нилотских народов. Пустыня против тропиков. Арабская культура против африканской. Ислам против анимизма и христианства.
Крупнейшими этносами нилотов юга являются нуэр и динка (на фотографии). Это люди с необычными антропометрическими параметрами, сильно отличающиеся не только от суданских арабов, но и от других негроидов - очень высокий рост, худощавое телосложение, вытянутые конечности, черная как уголь кожа. Одни из самых высоких людей планеты, настоящие гиганты с ростом под два метра. Необычна не только их внешность, но и верования, хозяйство, быт и скотоводческая культура с особым, мистическим, отношением к быкам. Британские миссионеры предпринимали активные попытки по христианизации нилотов, но многие из них по-прежнему придерживаются традиционных верований. Этим людям сложно найти себе место за пределами родного ареала - нилоты сталкиваются с неприязнью в соседних Эфиопии и Уганде и считаются диковатым народом. Неизбежен был и конфликт с суданскими арабами, ставший настоящей религиозно-расовой войной на уничтожение.
Формальным поводом к двум гражданским войнам в Судане (1955-1972 г. и 1983-2005 г.) являлись попытки исламизации южных нилотских, анимистско-христианских регионов страны со стороны арабов-мусульман севера. Но настоящие причины гораздо глубже. Это не столько религиозная война, сколько война разных культур, рас, миров. Не просто война с Другим, а война с Чужим, настоящим злом, которому нет места в этом мире. Примечательно, что среди нилотов юга были не только анимисты и христиане, но и мусульмане. Однако с ними поступили по-простому - путем «выписывания» из религии. В 1992 г. исламские богословы Судана приняли фетву, в которой признали нилотов-мусульман апостатами, т.е. вероотступниками.
Гражданские войны со стороны обоих участников конфликта сопровождались всем, чем только можно - голодомором, захватом людей в рабство (трудовое и сексуальное), использованием детей-солдат, опустошением населенных пунктов, террором против гражданского населения. Этнические столкновения происходили и между нилотам - нуэр и динка.
Вторая гражданская война в Судане закончилась в 2005 г. В 2011 г. Южный Судан провозгласил независимость и почти сразу, в лучших африканских традициях, погрузился в свою гражданскую войну - между нуэр и динка. И судя по поступающей оттуда информации, в Южном Судане до сих пор творится просто лютая дичь, аж слов нет. Зато теперь независимость есть.
Утолить жажду
По древней традиции, во многих местах города - во дворах жилых домов и на улицах, стоят глиняные сосуды с водой. Дно у них остроконечное, для осадка. Любой прохожий здесь может бесплатно напиться из жестяной кружки, стоящей возле сосудов.
Но в чистой питьевой воде нуждаются не только случайные путники. Нехватка воды, неразвитость водопроводной сети и канализационной системы - серьезная проблема для всего Судана.
Треть домохозяйств страны (более 10 млн. человек, самый высокий показатель среди стран Ближнего Востока и Северной Африки) не имеют доступа к канализации и ходят справлять нужду на улицу - в ямные туалеты или просто под кустик. Как-то в Уганде я тоже жил без домашнего туалета несколько месяцев и радости от этого не было никакой.
32% домохозяйств Судана не имеют доступа к питьевой воде. В Хартуме 40% питьевой воды не попадает к потребителям из-за старых или сломанных труб. Водяные насосы работают со сбоями из-за отсутствия средств на их ремонт и обслуживание. Или вообще не работают из-за постоянного отключения электроэнергии. Вот так приходишь домой, а там нет ни воды, ни электричества. А на улице температура под 40, между прочим. В такие моменты вспоминается Сьерра-Леоне, где вообще проточной воды нет. Но там вся инфраструктура была уничтожена во время гражданской войны, этому есть оправдание. А в Судане-то инфраструктуру никто не уничтожал - ее просто толком и не было.
Некоторые сегменты водопроводной сети Хартума содержат трубы из асбеста, опасного для здоровья материала (хотя работники чайных плантаций Уганды в целых асбестовых домах живут, и ничего). То есть, воду из под крана здесь лучше не пить. Если дать такой воде настояться, то в ней обязательно появится то ли песок, то ли осадок - короче, какая-то мутная муть.
Власти Хартума стараются решать проблемы нехватки воды, ежедневно отправляя в наиболее пострадавшие от этого районы полные цистерны. Кроме того, жителям многих домохозяйств она доставляется на ослах.
Но а что толку? Тут проблемы системные, они так просто не решаются. Одно может радовать жителей Судана - у соседей в Южном Судане все еще хуже. Там воду просто из Нила пить могут. У соседа корова сдохла, а мне приятно.
По древней традиции, во многих местах города - во дворах жилых домов и на улицах, стоят глиняные сосуды с водой. Дно у них остроконечное, для осадка. Любой прохожий здесь может бесплатно напиться из жестяной кружки, стоящей возле сосудов.
Но в чистой питьевой воде нуждаются не только случайные путники. Нехватка воды, неразвитость водопроводной сети и канализационной системы - серьезная проблема для всего Судана.
Треть домохозяйств страны (более 10 млн. человек, самый высокий показатель среди стран Ближнего Востока и Северной Африки) не имеют доступа к канализации и ходят справлять нужду на улицу - в ямные туалеты или просто под кустик. Как-то в Уганде я тоже жил без домашнего туалета несколько месяцев и радости от этого не было никакой.
32% домохозяйств Судана не имеют доступа к питьевой воде. В Хартуме 40% питьевой воды не попадает к потребителям из-за старых или сломанных труб. Водяные насосы работают со сбоями из-за отсутствия средств на их ремонт и обслуживание. Или вообще не работают из-за постоянного отключения электроэнергии. Вот так приходишь домой, а там нет ни воды, ни электричества. А на улице температура под 40, между прочим. В такие моменты вспоминается Сьерра-Леоне, где вообще проточной воды нет. Но там вся инфраструктура была уничтожена во время гражданской войны, этому есть оправдание. А в Судане-то инфраструктуру никто не уничтожал - ее просто толком и не было.
Некоторые сегменты водопроводной сети Хартума содержат трубы из асбеста, опасного для здоровья материала (хотя работники чайных плантаций Уганды в целых асбестовых домах живут, и ничего). То есть, воду из под крана здесь лучше не пить. Если дать такой воде настояться, то в ней обязательно появится то ли песок, то ли осадок - короче, какая-то мутная муть.
Власти Хартума стараются решать проблемы нехватки воды, ежедневно отправляя в наиболее пострадавшие от этого районы полные цистерны. Кроме того, жителям многих домохозяйств она доставляется на ослах.
Но а что толку? Тут проблемы системные, они так просто не решаются. Одно может радовать жителей Судана - у соседей в Южном Судане все еще хуже. Там воду просто из Нила пить могут. У соседа корова сдохла, а мне приятно.
Ограниченное гостеприимство
В Судане довольно много беженцев - 1,1 млн. человек. Почти все они прибыли из соседних стран - Южного Судана (874 тыс. чел.), Эритреи (140 тыс.), ЦАР (17 тыс.), Эфиопии (14 тыс.). Также есть беженцы из Сирии (93 тыс.) и Йемена (3,8 тыс).
Прибывшие в Судан люди из «Черной Африки» и Ближнего Востока - это две не пересекающиеся группы с разными проблемами, материальным положением, гендерным составом, отношением к ним со стороны местного населения. Правительство Судана декларирует политику «открытых границ» для всех людей, спасающихся от насилия и преследований на своей родине. Но на бытовом уровне отношение к беженцам из разных стран не одинаково.
Приезжие (или, точнее сказать, пришедшие) африканцы живут, в основном, за пределами Хартума - в десятках и сотнях самодельных поселениях - «кэмпах». Такие поселения представляют собой группу собранных из чего попало домишек с базовой инфраструктурой. Мобильность беженцев-негров низкая - обычно они селятся недалеко от своих государств. То есть, пешком переходят границу и рядом основывают поселение.
А как иначе? В Судане отсутствует нормальная транспортная связность между регионами. Единственное эффективное средство передвижения - самолет. Но у беженцев нет денег на покупку билета. Что им делать, идти до столицы пешком по пустыне? Поэтому в Хартуме этих людей почти не видно, в отличие, например от Кампалы, столицы Уганды, где на улицах города живут толпы беженцев и внутренних переселенцев. Большинство пришедших негров из Южного Судана, 82% из них - женщины и дети. Периодически они подвергаются нападениям со стороны местных жителей.
Другая группа беженцев - арабы из Сирии и Йемена. В основном, это взрослые мужчины. В Судане сирийские и йеменские арабы считаются «братьями и сестрами» и им даже не требуется получать специального статуса беженца. Просто приезжай сюда и живи, почти как местный. Они живут в Хартуме в съемном жилье и, в целом, ощущают себя гораздо лучше, чем беженцы-негры.
На фотографии группа эфиопских беженцев возле местной миграционной службы. Здесь же будущие резиденты Судана сдают анализы крови на ВИЧ. Женщины и мужчины стоят отдельно. Женщины носят закрытую исламскую одежду, хотя юридически делать это больше не обязаны, да и явно не все из них мусульманки. Бумажки в руках - видимо, их документы. Цифровизация не добралась до Судана и учет беженцев ведется традиционным способом - берут ручку и записывают их данные на листиках бумаги.
В Судане довольно много беженцев - 1,1 млн. человек. Почти все они прибыли из соседних стран - Южного Судана (874 тыс. чел.), Эритреи (140 тыс.), ЦАР (17 тыс.), Эфиопии (14 тыс.). Также есть беженцы из Сирии (93 тыс.) и Йемена (3,8 тыс).
Прибывшие в Судан люди из «Черной Африки» и Ближнего Востока - это две не пересекающиеся группы с разными проблемами, материальным положением, гендерным составом, отношением к ним со стороны местного населения. Правительство Судана декларирует политику «открытых границ» для всех людей, спасающихся от насилия и преследований на своей родине. Но на бытовом уровне отношение к беженцам из разных стран не одинаково.
Приезжие (или, точнее сказать, пришедшие) африканцы живут, в основном, за пределами Хартума - в десятках и сотнях самодельных поселениях - «кэмпах». Такие поселения представляют собой группу собранных из чего попало домишек с базовой инфраструктурой. Мобильность беженцев-негров низкая - обычно они селятся недалеко от своих государств. То есть, пешком переходят границу и рядом основывают поселение.
А как иначе? В Судане отсутствует нормальная транспортная связность между регионами. Единственное эффективное средство передвижения - самолет. Но у беженцев нет денег на покупку билета. Что им делать, идти до столицы пешком по пустыне? Поэтому в Хартуме этих людей почти не видно, в отличие, например от Кампалы, столицы Уганды, где на улицах города живут толпы беженцев и внутренних переселенцев. Большинство пришедших негров из Южного Судана, 82% из них - женщины и дети. Периодически они подвергаются нападениям со стороны местных жителей.
Другая группа беженцев - арабы из Сирии и Йемена. В основном, это взрослые мужчины. В Судане сирийские и йеменские арабы считаются «братьями и сестрами» и им даже не требуется получать специального статуса беженца. Просто приезжай сюда и живи, почти как местный. Они живут в Хартуме в съемном жилье и, в целом, ощущают себя гораздо лучше, чем беженцы-негры.
На фотографии группа эфиопских беженцев возле местной миграционной службы. Здесь же будущие резиденты Судана сдают анализы крови на ВИЧ. Женщины и мужчины стоят отдельно. Женщины носят закрытую исламскую одежду, хотя юридически делать это больше не обязаны, да и явно не все из них мусульманки. Бумажки в руках - видимо, их документы. Цифровизация не добралась до Судана и учет беженцев ведется традиционным способом - берут ручку и записывают их данные на листиках бумаги.
Рисунки на теле
В исламе запрещены татуировки, но женщинам разрешен временный татуаж хной. Сам Пророк советовал им украшать свои руки с помощью этого натурального красителя. Наносить хну могут замужние женщины с разрешения супруга, в то время как для незамужних это считается нежелательным поступком. Прямого запрета на татуаж для них, впрочем, нет.
Суданские женщины обычно не украшают себя хной до замужества. Впервые они наносят этот краситель на руки и ступни за несколько дней до свадьбы, во время девчачьей вечеринки «El Henna». Но делают это не только невесты, но и женихи. Перед свадьбой на ладони и ступни будущего мужа наносят хну его мать, сестры и тетки. Отличие в том, что женихам наносят краситель без всякого декора, в то время как невесты украшают себя различными узорами.
Согласно исламу, рисунки хной на женском теле не должны видеть посторонние мужчины и, выйдя из дома, замужние дамы обязаны скрыть свои узоры на руках и ногах. Но в Судане это соблюдается, видимо, не слишком строго - несколько раз, на улицах и в магазинах, я видел девушек с татуажем на руках. Ладони в стране закрывают одеждой редко.
Также хной иногда украшают себя и незамужние девушки, но более простыми узорами. Вычурный татуаж - это, все же, прерогатива тех женщин, у которых есть мужья.
В исламе запрещены татуировки, но женщинам разрешен временный татуаж хной. Сам Пророк советовал им украшать свои руки с помощью этого натурального красителя. Наносить хну могут замужние женщины с разрешения супруга, в то время как для незамужних это считается нежелательным поступком. Прямого запрета на татуаж для них, впрочем, нет.
Суданские женщины обычно не украшают себя хной до замужества. Впервые они наносят этот краситель на руки и ступни за несколько дней до свадьбы, во время девчачьей вечеринки «El Henna». Но делают это не только невесты, но и женихи. Перед свадьбой на ладони и ступни будущего мужа наносят хну его мать, сестры и тетки. Отличие в том, что женихам наносят краситель без всякого декора, в то время как невесты украшают себя различными узорами.
Согласно исламу, рисунки хной на женском теле не должны видеть посторонние мужчины и, выйдя из дома, замужние дамы обязаны скрыть свои узоры на руках и ногах. Но в Судане это соблюдается, видимо, не слишком строго - несколько раз, на улицах и в магазинах, я видел девушек с татуажем на руках. Ладони в стране закрывают одеждой редко.
Также хной иногда украшают себя и незамужние девушки, но более простыми узорами. Вычурный татуаж - это, все же, прерогатива тех женщин, у которых есть мужья.
Вкусная баранинка
Мясные блюда из баранины - распространенный тип пищи в Судане. Как и ослов, этих животных покупают на городских/сельских рынках или на торговых точках возле оживленных дорог. Особую значимость бараны приобретают во время «Курбан-байрама» - важного для мусульман праздника. В этот день люди отдыхают, радуются, ходят друг к другу в гости и сытно едят.
Во время «Курбан-байрама» мусульманам необходимо совершить ритуальное убийство жертвенного животного - верблюда, коровы или барана, и съесть его мясо за общей трапезой. Поэтому спрос на таких животных перед праздником значительно возрастает. По причине своей бедности, далеко не все суданцы могут их купить, но для набожных мусульман это очень важно. Поэтому в некоторых регионах страны правительство предоставляет людям баранов в рассрочку.
Животных режут во дворах. Потом мясо отделяют от шкуры и заносят в дом, а шкуру иногда оставляют снаружи в качестве благотворительности, чтобы ее забрали нуждающиеся люди. Для повседневного употребления подойдет любой нормальный баран, но во время праздника «Курбан-байрам» необходим самый лучший и здоровый - такой, как на фотографии. Этот баран кушает траву, пьет воду и в целом наслаждается безмятежной жизнью. А чего ему грустить? Баран же еще не знает, что через несколько часов, после праздничной молитвы, он отправится на шашлык.
В этом году «Курбан-байрам» в Судане совпал с началом сезона дождей. И, казалось бы, это удачное время для того, чтобы наконец-то выйти из дома и погулять. Одуряющая жара ушла, легкий дождик и долгожданная прохлада - разве это не здорово? Да, но только не в Судане. Здесь почти нигде нет ливневок и пешеходных дорог. Если вы пойдете пешком, то ваши ноги будут вязнуть в жиже из мокрого песка с камнями, а проезжающая мимо машина непременно окатит вас водой из огромной лужи. Пешеходные прогулки по суданским улицам во время дождя - особый вид мазохизма.
Господь, дай мне сил дожить до самолета отсюда.
Мясные блюда из баранины - распространенный тип пищи в Судане. Как и ослов, этих животных покупают на городских/сельских рынках или на торговых точках возле оживленных дорог. Особую значимость бараны приобретают во время «Курбан-байрама» - важного для мусульман праздника. В этот день люди отдыхают, радуются, ходят друг к другу в гости и сытно едят.
Во время «Курбан-байрама» мусульманам необходимо совершить ритуальное убийство жертвенного животного - верблюда, коровы или барана, и съесть его мясо за общей трапезой. Поэтому спрос на таких животных перед праздником значительно возрастает. По причине своей бедности, далеко не все суданцы могут их купить, но для набожных мусульман это очень важно. Поэтому в некоторых регионах страны правительство предоставляет людям баранов в рассрочку.
Животных режут во дворах. Потом мясо отделяют от шкуры и заносят в дом, а шкуру иногда оставляют снаружи в качестве благотворительности, чтобы ее забрали нуждающиеся люди. Для повседневного употребления подойдет любой нормальный баран, но во время праздника «Курбан-байрам» необходим самый лучший и здоровый - такой, как на фотографии. Этот баран кушает траву, пьет воду и в целом наслаждается безмятежной жизнью. А чего ему грустить? Баран же еще не знает, что через несколько часов, после праздничной молитвы, он отправится на шашлык.
В этом году «Курбан-байрам» в Судане совпал с началом сезона дождей. И, казалось бы, это удачное время для того, чтобы наконец-то выйти из дома и погулять. Одуряющая жара ушла, легкий дождик и долгожданная прохлада - разве это не здорово? Да, но только не в Судане. Здесь почти нигде нет ливневок и пешеходных дорог. Если вы пойдете пешком, то ваши ноги будут вязнуть в жиже из мокрого песка с камнями, а проезжающая мимо машина непременно окатит вас водой из огромной лужи. Пешеходные прогулки по суданским улицам во время дождя - особый вид мазохизма.
Господь, дай мне сил дожить до самолета отсюда.
Великая пустошь
Заметными элементами столичного ландшафта являются пустыри. Судя по всему, они стоят незастроенными годами, если не десятилетиями. Пустыри - это хорошие места для куч мусора или, во время сезона дождей, для луж. Таких незастроенных земельных участков в городе много и они везде - во всех районах Хартума, даже в самых элитных. И это самое странное. Вот стоит роскошный жилой дом, настоящий дворец арабского султана. А рядом с ним пустырь. Или стоит целый квартал дорогого жилья, а напротив него - огромное поле из пустырей, которое во время сезона дождей превращается в озеро.
Одно из самых запоминающихся в стране явлений - контраст между тем, что «внутри» и тем, что «снаружи». В жилом доме все будет максимально благоустроенно. Во дворе могут быть деревья, красивый и подстриженный газон, ровная плиточка. А как выйдешь за забор, так все сразу как отрежет и ничего не остается. Что там снаружи, нет дорог? Пустырь с кучей мусора? Да похуй. И так сойдет. Ну да, вот пошел дождь и снаружи появились озера. И что теперь? Они же через неделю сами высохнут, значит и дренажная система не нужна. И вообще пешком здесь не ходят. Суданец вышел из дома, сразу «прыг» в машину или моторикшку и поехал. А уж поедет ли он по дороге, пустырю, луже или по уплотненному песку с камнями - не имеет значения. Во дворы из окон суданцы тоже не выглядывают - стало быть, пустыри их взор никак не смущают.
Возможно, причину такого различия между «внутри» и «снаружи» стоит искать в местной культуре, в отношении людей к частному и публичному пространствам. Это характерно для многих стран арабского мира, где мусульмане живут как бы двумя разными жизнями - той, которая в закрытом семейном кругу, и той, которая в открытом общественном пространстве.
Но иногда на пустырях начинается шевеление. И постепенно, кирпичик за кирпичиком, здесь появляется каркас жилого дома. А потом то ли у застройщика неожиданно кончаются деньги, то ли еще что-то с ним происходит - в общем, дома так и остаются недостроенными на неопределенный срок. Почти, как в Сьерра-Леоне.
Есть на пустырях и разумная жизнь. Порой здесь продают кофе женщины. Рядом стоят и пластиковые стулья, где вечерами можно сидеть, попивая кофе, и наслаждаться видом. Также на пустырях встречаются самодельные домишки, в которых живут целые семьи с детьми. Судя по тому, что, в основном, это негроиды, говорящие друг с другом не на арабском языке, скорее всего, это беженцы из соседних стран.
Заметными элементами столичного ландшафта являются пустыри. Судя по всему, они стоят незастроенными годами, если не десятилетиями. Пустыри - это хорошие места для куч мусора или, во время сезона дождей, для луж. Таких незастроенных земельных участков в городе много и они везде - во всех районах Хартума, даже в самых элитных. И это самое странное. Вот стоит роскошный жилой дом, настоящий дворец арабского султана. А рядом с ним пустырь. Или стоит целый квартал дорогого жилья, а напротив него - огромное поле из пустырей, которое во время сезона дождей превращается в озеро.
Одно из самых запоминающихся в стране явлений - контраст между тем, что «внутри» и тем, что «снаружи». В жилом доме все будет максимально благоустроенно. Во дворе могут быть деревья, красивый и подстриженный газон, ровная плиточка. А как выйдешь за забор, так все сразу как отрежет и ничего не остается. Что там снаружи, нет дорог? Пустырь с кучей мусора? Да похуй. И так сойдет. Ну да, вот пошел дождь и снаружи появились озера. И что теперь? Они же через неделю сами высохнут, значит и дренажная система не нужна. И вообще пешком здесь не ходят. Суданец вышел из дома, сразу «прыг» в машину или моторикшку и поехал. А уж поедет ли он по дороге, пустырю, луже или по уплотненному песку с камнями - не имеет значения. Во дворы из окон суданцы тоже не выглядывают - стало быть, пустыри их взор никак не смущают.
Возможно, причину такого различия между «внутри» и «снаружи» стоит искать в местной культуре, в отношении людей к частному и публичному пространствам. Это характерно для многих стран арабского мира, где мусульмане живут как бы двумя разными жизнями - той, которая в закрытом семейном кругу, и той, которая в открытом общественном пространстве.
Но иногда на пустырях начинается шевеление. И постепенно, кирпичик за кирпичиком, здесь появляется каркас жилого дома. А потом то ли у застройщика неожиданно кончаются деньги, то ли еще что-то с ним происходит - в общем, дома так и остаются недостроенными на неопределенный срок. Почти, как в Сьерра-Леоне.
Есть на пустырях и разумная жизнь. Порой здесь продают кофе женщины. Рядом стоят и пластиковые стулья, где вечерами можно сидеть, попивая кофе, и наслаждаться видом. Также на пустырях встречаются самодельные домишки, в которых живут целые семьи с детьми. Судя по тому, что, в основном, это негроиды, говорящие друг с другом не на арабском языке, скорее всего, это беженцы из соседних стран.
