Уголок русской культуры
В Хартумском университете более 50 лет действует кафедра русского языка. Для студентов, изучающих русский, здесь есть "кабинет русского языка имени Пушкина". В нем находится небольшая библиотека книг классической литературы и учебников. В специальном шкафе выделено место для матрешек, кокошника и балалайки - материальных элементов русской культуры.
Распространение и поддержка изучения национального языка за рубежом - важный элемент "мягкой силы", т.е. способности добиваться желаемого не с помощью принуждения, а с помощью убеждения и добровольного привлечения людей на свою сторону. Например, путем создания привлекательного культурного образа и его распространения за границей. Этим активно занимаются американцы и европейцы, создавая свои культурно-образовательные школы по всей планете.
В России понимание целесообразности "мягкой силы" слабое. Это видно дажп по количеству и качеству культурных и образовательных материалов в "кабинете русского языка" Хартумского университета. Полеты армад бомбардировщиков над головами противников, продажа танков и подписание контрактов на добычу природных ресурсов - это да, это понятно. А создание культурно-образовательных школ и продвижение русского языка за рубежом - это не понятно, это какая-то несерьезная ерунда для ботанов.
Зато Китай понимает всё прекрасно. В Африке он занимается не только строительством инфраструктуры, но и активно действует по линии "мягкой силы" - строит свои культурно-образовательные центры. А в школах и ВУЗе
Уганды с прошлого года изучают китайский язык.
Грамотные действия будущего гегемона на африканском континенте.
В Хартумском университете более 50 лет действует кафедра русского языка. Для студентов, изучающих русский, здесь есть "кабинет русского языка имени Пушкина". В нем находится небольшая библиотека книг классической литературы и учебников. В специальном шкафе выделено место для матрешек, кокошника и балалайки - материальных элементов русской культуры.
Распространение и поддержка изучения национального языка за рубежом - важный элемент "мягкой силы", т.е. способности добиваться желаемого не с помощью принуждения, а с помощью убеждения и добровольного привлечения людей на свою сторону. Например, путем создания привлекательного культурного образа и его распространения за границей. Этим активно занимаются американцы и европейцы, создавая свои культурно-образовательные школы по всей планете.
В России понимание целесообразности "мягкой силы" слабое. Это видно дажп по количеству и качеству культурных и образовательных материалов в "кабинете русского языка" Хартумского университета. Полеты армад бомбардировщиков над головами противников, продажа танков и подписание контрактов на добычу природных ресурсов - это да, это понятно. А создание культурно-образовательных школ и продвижение русского языка за рубежом - это не понятно, это какая-то несерьезная ерунда для ботанов.
Зато Китай понимает всё прекрасно. В Африке он занимается не только строительством инфраструктуры, но и активно действует по линии "мягкой силы" - строит свои культурно-образовательные центры. А в школах и ВУЗе
Уганды с прошлого года изучают китайский язык.
Грамотные действия будущего гегемона на африканском континенте.
Христиане Судана
До 2011 г. доля христиан в Судане составляла около 30% и большая часть из них проживала в южном регионе страны. После того, как этот регион отделился от Судана, став независимым государством, христиан в стране осталось не более 2%. С началом исламизации Судана в 80-х и, особенно, в 90-х гг. прошлого века и вплоть до свержения аль-Башира христиане подвергались гонениям и репрессиям. Церкви разрушали, христиан принуждали к обращению в ислам и убивали.
Однако, хотя и репрессиями были затронуты христиане всех церквей, степень их интенсивности различалась для некоторых групп населения. Если христиане из негроидных нилотских народов южного региона Судана подавлялись без компромиссов, то христианам-коптам дозволялось даже пить алкоголь и есть свинину. И это в исламском государстве с жесткими религиозными порядками. Хороший пример того, что основная причина конфликта между суданским севером (исламским) и югом (христианско-анимистским) вовсе не в религии. Это, в первую очередь, расовый конфликт - между арабами и негроидными нилотскими народами.
На фотографиях община православных эритрейцев ожидает начала церковной службы. Мужчины и женщины стоят отдельно. Женщины и дети носят белую шаль - это специальная одежда для религиозных служб, в повседневной жизни они так не одеваются.
Служба православной африканской церкви сильно отличается от служб других христианских церквей - особенно, евангелических. Прихожане евангелических церквей во время служб поют и пляшут. Пасторы исступленно кричат, разоблачая колдовство ведьм и козни Сатаны, а некоторые из них раздают прихожанам волшебные лекарства от всех болезней.
А православные христиане просто тихо молятся.
До 2011 г. доля христиан в Судане составляла около 30% и большая часть из них проживала в южном регионе страны. После того, как этот регион отделился от Судана, став независимым государством, христиан в стране осталось не более 2%. С началом исламизации Судана в 80-х и, особенно, в 90-х гг. прошлого века и вплоть до свержения аль-Башира христиане подвергались гонениям и репрессиям. Церкви разрушали, христиан принуждали к обращению в ислам и убивали.
Однако, хотя и репрессиями были затронуты христиане всех церквей, степень их интенсивности различалась для некоторых групп населения. Если христиане из негроидных нилотских народов южного региона Судана подавлялись без компромиссов, то христианам-коптам дозволялось даже пить алкоголь и есть свинину. И это в исламском государстве с жесткими религиозными порядками. Хороший пример того, что основная причина конфликта между суданским севером (исламским) и югом (христианско-анимистским) вовсе не в религии. Это, в первую очередь, расовый конфликт - между арабами и негроидными нилотскими народами.
На фотографиях община православных эритрейцев ожидает начала церковной службы. Мужчины и женщины стоят отдельно. Женщины и дети носят белую шаль - это специальная одежда для религиозных служб, в повседневной жизни они так не одеваются.
Служба православной африканской церкви сильно отличается от служб других христианских церквей - особенно, евангелических. Прихожане евангелических церквей во время служб поют и пляшут. Пасторы исступленно кричат, разоблачая колдовство ведьм и козни Сатаны, а некоторые из них раздают прихожанам волшебные лекарства от всех болезней.
А православные христиане просто тихо молятся.
Голубятня геть!
Читая новость, как в Хартуме мужчину, заподозренного в гомосексуализме, избили до полусмерти, вспомнил одну историю, приключившуюся со мной в Уганде.
Моему знакомому нужно было снять деньги в банке Кампалы, столице Уганды. Ожидая его, я стоял возле входа в банк, облокотившись на крыльцо. Со мной рядом стоял местный банковский охранник. Он пристально на меня смотрел какое-то время и, улыбаясь, сказал, что у меня "сильный взгляд" и "красивые глаза". В ответ я буркнул "Угу" и продолжал стоять, ожидая знакомого. Но тут охранник, по-прежнему улыбаясь, погладил меня по руке. И сразу же получил от меня толчок в плечо со словами "Отвали, бля!". Охранник затих и больше свои руки не распускал.
Когда я возвращался домой, то подумал о произошедшем и стало как-то неудобно за свое поведение. Вдруг то, что мужик сделал мне комплимент и погладил по руке - это вовсе не какие-то непристойные намеки, а обычный жест дружбы? А я его оскорбил, и он теперь думает, что я расист или кто-то в этом роде. Шутки-шутками, но до белого человека в Африке, действительно могут дотрагиваться и гладить руки - обычно так делают дети и пожилые женщины в сельской местности. Также в Африке в том, что мужчины держут друг друга за руки, нет никакого гейства - это жест дружбы. В Судане мужчины тоже могут ходить, держась за руки (на фотографии), правда крайне редко.
Спросил знакомого о том, нет ли в Уганде какой-то традиции, чтобы мужики друг друга по руке гладили и делали комплименты. Он посмеялся и сказал, что традиций таких никогда не было, и тот мужик точно был геем. От сердца отлегло. А нечего руки руки распускать. В развитых странах за харрасмент и засудить могут.
Но, естественно, не в Уганде и, особенно, не в Судане. Уголовный кодекс Судана разделяет понятия "содомия" и "непристойные действия". Под "содомией" понимаются гомосексуальные практики. Уличенного в этом человека ожидает 100 ударов плетью и лишение свободы на 5 лет. А при повторных случаях содомии - смертная казнь.
"Непристойные действия" - сексуальные практики, не равносильные гомосексуализму. Например, анальный секс между мужчиной и женщиной. За непристойные действия полагаются 40 ударов плетью и один год тюрьмы.
Однако все эти наказания полагались по-старому уголовному кодексу. После революции многое изменилось и что сейчас ожидает содомитов и развратников в Судане мне не известно. Содомитов точно ничего хорошего не ждет, да и не факт, что за непристойные действия тоже какие-то поблажки будут. Судан - исламская страна, как-никак, с очень консервативным взглядом на отношения. Муж и жена здесь даже спят в разных кроватях.
Читая новость, как в Хартуме мужчину, заподозренного в гомосексуализме, избили до полусмерти, вспомнил одну историю, приключившуюся со мной в Уганде.
Моему знакомому нужно было снять деньги в банке Кампалы, столице Уганды. Ожидая его, я стоял возле входа в банк, облокотившись на крыльцо. Со мной рядом стоял местный банковский охранник. Он пристально на меня смотрел какое-то время и, улыбаясь, сказал, что у меня "сильный взгляд" и "красивые глаза". В ответ я буркнул "Угу" и продолжал стоять, ожидая знакомого. Но тут охранник, по-прежнему улыбаясь, погладил меня по руке. И сразу же получил от меня толчок в плечо со словами "Отвали, бля!". Охранник затих и больше свои руки не распускал.
Когда я возвращался домой, то подумал о произошедшем и стало как-то неудобно за свое поведение. Вдруг то, что мужик сделал мне комплимент и погладил по руке - это вовсе не какие-то непристойные намеки, а обычный жест дружбы? А я его оскорбил, и он теперь думает, что я расист или кто-то в этом роде. Шутки-шутками, но до белого человека в Африке, действительно могут дотрагиваться и гладить руки - обычно так делают дети и пожилые женщины в сельской местности. Также в Африке в том, что мужчины держут друг друга за руки, нет никакого гейства - это жест дружбы. В Судане мужчины тоже могут ходить, держась за руки (на фотографии), правда крайне редко.
Спросил знакомого о том, нет ли в Уганде какой-то традиции, чтобы мужики друг друга по руке гладили и делали комплименты. Он посмеялся и сказал, что традиций таких никогда не было, и тот мужик точно был геем. От сердца отлегло. А нечего руки руки распускать. В развитых странах за харрасмент и засудить могут.
Но, естественно, не в Уганде и, особенно, не в Судане. Уголовный кодекс Судана разделяет понятия "содомия" и "непристойные действия". Под "содомией" понимаются гомосексуальные практики. Уличенного в этом человека ожидает 100 ударов плетью и лишение свободы на 5 лет. А при повторных случаях содомии - смертная казнь.
"Непристойные действия" - сексуальные практики, не равносильные гомосексуализму. Например, анальный секс между мужчиной и женщиной. За непристойные действия полагаются 40 ударов плетью и один год тюрьмы.
Однако все эти наказания полагались по-старому уголовному кодексу. После революции многое изменилось и что сейчас ожидает содомитов и развратников в Судане мне не известно. Содомитов точно ничего хорошего не ждет, да и не факт, что за непристойные действия тоже какие-то поблажки будут. Судан - исламская страна, как-никак, с очень консервативным взглядом на отношения. Муж и жена здесь даже спят в разных кроватях.
Товарищ майор бдит
"Свобода фотографии" - понятие неизвестное в дореволюционном Судане. Иностранцы не могли открыто фотографировать то, что им заблагорассудится - сначала необходимо получить разрешение. Первый же встречный чекист в штатском (а их в стране было много, особенно в людных местах), обязательно подойдет к иностранному гостю, потребует предъявить разрешение на фотосъемку и просмотрит уже отснятые кадры в телефоне или фотоаппарате. Сейчас разрешение на фотосъемку, кажется, не нужно - по крайней мере, меня его ни разу не просили предъявить.
Свободно перемещаться внутри страны также нельзя - для этого тоже необходимо получить разрешение. Его необходимо предъявить сотрудникам внутренней безопасности на блок-постах при пересечении региональных границ или перед посадкой в самолет на внутренних рейсах. Получение разрешения на передвижение внутри Судана необходимо до сих пор.
Прежняя суданская власть не нуждалась в туристах, поэтому для иностранцев не существовало туристических виз. Власть сменилась более года тому назад, но туристические визы до сих пор не сделали. Это не значит, конечно, что в Судан никак не попасть. Туристы приезжают сюда, да и раньше они страну посещали. Просто сделать это было не очень легко.
Если стране не нужны туристы, значит здесь нет и туристической полиции. Это специальные полицейские в штатском, которые гуляют в людных туристических местах и следят за тем, чтобы иностранцев не ограбили или внезапно не пырнули ножом. Это не страшилки, в некоторых странах такая вероятность действительно существует.
Однажды поздно вечером я гулял по самому дорогому, туристическому месту Фритауна - столицы Сьерра-Леоне. Неожиданно откуда-то из кустов передо мной выскочили два мужика с электрошокерами и сходу начали спрашивать а где я остановился, а один ли я живу, а не хочу ли я с ними прогуляться. Я подумал, что это гоп-стоп и сейчас мне предстоит огрести электричеством из шокеров. Но это оказались не грабители, а полицейские. В тот раз повезло.
Так вот в дореволюционном Судане безопасность туриста - это его личное дело. За иностранцами, конечно, следили, но не для того, чтобы их защитить, а чтобы они не зашли куда не надо и не сфотографировали что не надо. Иностранец - потенциальный шпион. После революции политика по отношению к иностранцам изменилась - иди и делай что хочешь.
В Судан не только не просто было попасть, но и выехать из него. Нельзя просто взять и уехать из Судана - сначала нужно получить разрешение, "выездную визу". Это бумажка, которую нужно вклеить в паспорт и показать сотрудникам безопасности в аэропорту. Выездные визы использовались в борьбе с оппозицией. Если ты против власти, значит тебе просто не дадут разрешение на выезд из страны
Сейчас такие визы тоже нужны, но, насколько я знаю, людям больше не препятствуют в выезде из Судана.
"Свобода фотографии" - понятие неизвестное в дореволюционном Судане. Иностранцы не могли открыто фотографировать то, что им заблагорассудится - сначала необходимо получить разрешение. Первый же встречный чекист в штатском (а их в стране было много, особенно в людных местах), обязательно подойдет к иностранному гостю, потребует предъявить разрешение на фотосъемку и просмотрит уже отснятые кадры в телефоне или фотоаппарате. Сейчас разрешение на фотосъемку, кажется, не нужно - по крайней мере, меня его ни разу не просили предъявить.
Свободно перемещаться внутри страны также нельзя - для этого тоже необходимо получить разрешение. Его необходимо предъявить сотрудникам внутренней безопасности на блок-постах при пересечении региональных границ или перед посадкой в самолет на внутренних рейсах. Получение разрешения на передвижение внутри Судана необходимо до сих пор.
Прежняя суданская власть не нуждалась в туристах, поэтому для иностранцев не существовало туристических виз. Власть сменилась более года тому назад, но туристические визы до сих пор не сделали. Это не значит, конечно, что в Судан никак не попасть. Туристы приезжают сюда, да и раньше они страну посещали. Просто сделать это было не очень легко.
Если стране не нужны туристы, значит здесь нет и туристической полиции. Это специальные полицейские в штатском, которые гуляют в людных туристических местах и следят за тем, чтобы иностранцев не ограбили или внезапно не пырнули ножом. Это не страшилки, в некоторых странах такая вероятность действительно существует.
Однажды поздно вечером я гулял по самому дорогому, туристическому месту Фритауна - столицы Сьерра-Леоне. Неожиданно откуда-то из кустов передо мной выскочили два мужика с электрошокерами и сходу начали спрашивать а где я остановился, а один ли я живу, а не хочу ли я с ними прогуляться. Я подумал, что это гоп-стоп и сейчас мне предстоит огрести электричеством из шокеров. Но это оказались не грабители, а полицейские. В тот раз повезло.
Так вот в дореволюционном Судане безопасность туриста - это его личное дело. За иностранцами, конечно, следили, но не для того, чтобы их защитить, а чтобы они не зашли куда не надо и не сфотографировали что не надо. Иностранец - потенциальный шпион. После революции политика по отношению к иностранцам изменилась - иди и делай что хочешь.
В Судан не только не просто было попасть, но и выехать из него. Нельзя просто взять и уехать из Судана - сначала нужно получить разрешение, "выездную визу". Это бумажка, которую нужно вклеить в паспорт и показать сотрудникам безопасности в аэропорту. Выездные визы использовались в борьбе с оппозицией. Если ты против власти, значит тебе просто не дадут разрешение на выезд из страны
Сейчас такие визы тоже нужны, но, насколько я знаю, людям больше не препятствуют в выезде из Судана.
Красиво одеваться
Как и кофе, национальное женское платье тоже является частью нематериального культурного наследия Судана.
Оно называется toob (также используются термины thobe, thawb, toub) и представляет собой сшитую ткань длиной от 3 до 4,5 метров, обернутую вокруг тела и накинутую сверху на обычную, повседневную одежду.
Происхождение toob не очень понятно. Вроде бы, еще женщины древней Нубии, в том числе и королевы - кандаки, носили подобную одежду. Мусульмане, вторгшиеся на территорию современного Судана в 13-м веке, принесли свое понимание женских нарядов, и они со временем стали такими, какими мы их знаем сегодня. Похожая одежда используется женщинами Чада и Мавритании.
Toob надевают, в основном, замужние женщины. Считается, что эта накидка позволяет прикрыть женскую красоту от посторонних глаз, сохраняя ее только для своих мужей. Дорогие toob часто украшаются замысловатой вышивкой, стразами и другими декоративными элементами. Накидка показывает принадлежность женщины к определённому социальному классу, клану, племени. У одной женщины может быть несколько разных toob - для работы, свадьбы, посещения друзей, похода за покупками.
Toob белого цвета также стал символом протестного движения в Судане. Если посмотреть на фотографии или видео протестов в Судане 2018-2019 гг., то можно заметить много женщин в такой одежде.
Как и кофе, национальное женское платье тоже является частью нематериального культурного наследия Судана.
Оно называется toob (также используются термины thobe, thawb, toub) и представляет собой сшитую ткань длиной от 3 до 4,5 метров, обернутую вокруг тела и накинутую сверху на обычную, повседневную одежду.
Происхождение toob не очень понятно. Вроде бы, еще женщины древней Нубии, в том числе и королевы - кандаки, носили подобную одежду. Мусульмане, вторгшиеся на территорию современного Судана в 13-м веке, принесли свое понимание женских нарядов, и они со временем стали такими, какими мы их знаем сегодня. Похожая одежда используется женщинами Чада и Мавритании.
Toob надевают, в основном, замужние женщины. Считается, что эта накидка позволяет прикрыть женскую красоту от посторонних глаз, сохраняя ее только для своих мужей. Дорогие toob часто украшаются замысловатой вышивкой, стразами и другими декоративными элементами. Накидка показывает принадлежность женщины к определённому социальному классу, клану, племени. У одной женщины может быть несколько разных toob - для работы, свадьбы, посещения друзей, похода за покупками.
Toob белого цвета также стал символом протестного движения в Судане. Если посмотреть на фотографии или видео протестов в Судане 2018-2019 гг., то можно заметить много женщин в такой одежде.
Хауаджа против мзунгу
Во многих африканских языках существуют специальные термины для обозначения белого человека. В Сьерра-Леоне его называют опото, в Уганде и Кении - мзунгу. В Судане тоже есть свой термин - хауаджа. Но то, что значительно отличает Судан от других стран континента - это, во-первых, частотность употребления обозначенных слов и, во-вторых, само отношение к белому человеку.
В восточной Африке вас называют мзунгу постоянно. Вы слышите это слово десятки раз в день, и оно преследует вас повсюду. Ваши пол, возраст, национальность и религия не имеют значения. Вася, Шарлотта, Абрам или Юрген - неважно кто вы, откуда и как вас зовут, ведь отныне и до конца своих дней вы мзунгу.
Эй, мзунгу! Мзунгу, привет! Мзунгу, как дела? Мзунгу, пока!
Вы как бы утрачиваете свою идентичность и навсегда становитесь мзунгу. Это даже самых терпеливых на свете людей может довести до белого каления.
Совершенно иная ситуация в Судане. За все время жизни здесь меня назвали хауаджа лишь несколько раз. В Судане ощущаешь себя не цирковым медведем, а обычным человеком. Нет впечатления того, что белые люди здесь являются объектами повышенного внимания, в сравнении с другими странами континента.
Да, на вас будут смотреть с интересом, поглядывать украдкой. Но таращиться, разинув рот и побросав все дела - нет, такого не произойдет. Дети при виде вас не кричат на всю улицу, не бегут за вами, не хватают за руки, не показывают пальцами. Взрослые просто молча и ненавязчиво смотрят. Никто не акцентирует внимание на европеоидной расе.
Кажется, что в Судане нет какого-то непреодолимого барьера между вами и местными людьми, не позволяющего нормально вписаться в общество. Полностью вписаться, конечно, вряд ли получится - для этого нужно быть арабом. Да и суданская культура довольно закрыта - никто вас хлебом с солью не встретит лишь потому, что вы белый. Но, с другой стороны, никто и не станет препятствовать в нормальной жизни. Такая жизнь вполне доступна, если вы белый. И знаете арабский язык. И мусульманин.
В ином случае, если вы христианин или атеист, не знающий арабского, и вдруг захотели пожить в Судане, то земля вам пухом.
Во многих африканских языках существуют специальные термины для обозначения белого человека. В Сьерра-Леоне его называют опото, в Уганде и Кении - мзунгу. В Судане тоже есть свой термин - хауаджа. Но то, что значительно отличает Судан от других стран континента - это, во-первых, частотность употребления обозначенных слов и, во-вторых, само отношение к белому человеку.
В восточной Африке вас называют мзунгу постоянно. Вы слышите это слово десятки раз в день, и оно преследует вас повсюду. Ваши пол, возраст, национальность и религия не имеют значения. Вася, Шарлотта, Абрам или Юрген - неважно кто вы, откуда и как вас зовут, ведь отныне и до конца своих дней вы мзунгу.
Эй, мзунгу! Мзунгу, привет! Мзунгу, как дела? Мзунгу, пока!
Вы как бы утрачиваете свою идентичность и навсегда становитесь мзунгу. Это даже самых терпеливых на свете людей может довести до белого каления.
Совершенно иная ситуация в Судане. За все время жизни здесь меня назвали хауаджа лишь несколько раз. В Судане ощущаешь себя не цирковым медведем, а обычным человеком. Нет впечатления того, что белые люди здесь являются объектами повышенного внимания, в сравнении с другими странами континента.
Да, на вас будут смотреть с интересом, поглядывать украдкой. Но таращиться, разинув рот и побросав все дела - нет, такого не произойдет. Дети при виде вас не кричат на всю улицу, не бегут за вами, не хватают за руки, не показывают пальцами. Взрослые просто молча и ненавязчиво смотрят. Никто не акцентирует внимание на европеоидной расе.
Кажется, что в Судане нет какого-то непреодолимого барьера между вами и местными людьми, не позволяющего нормально вписаться в общество. Полностью вписаться, конечно, вряд ли получится - для этого нужно быть арабом. Да и суданская культура довольно закрыта - никто вас хлебом с солью не встретит лишь потому, что вы белый. Но, с другой стороны, никто и не станет препятствовать в нормальной жизни. Такая жизнь вполне доступна, если вы белый. И знаете арабский язык. И мусульманин.
В ином случае, если вы христианин или атеист, не знающий арабского, и вдруг захотели пожить в Судане, то земля вам пухом.
Во дворе
В России мы выходим из многоэтажных жилых домов и попадаем во двор - общественное пространство, где играют дети, а бабки сидят на лавочках.
В Судане таких дворов нет. Выйдя из дома, вы попадаете в никуда. Почти как в Марокко, но там хотя бы иногда встречаются детские площадки с лавками, а здесь снаружи домов стоят лишь деревья и дизельные генераторы, тарахтящие словно тракторы. В Судане постоянно и внезапно отключают электричество, без которого остаются целые городские кварталы. Поэтому генераторы в хозяйстве - вещи необходимые, ценные. Их ставят в специальные железные клетки и запирают, чтобы не украли. А вот деревья - вещи опциональные, поэтому снаружи домов их высаживают не часто.
Итак, генераторы и иногда деревья. Кроме них вокруг нет ничего, никакого благоустройства. Только пустыри, недостроенные дома, песок и кучи мусора кое-где. Даже мощеные дороги в жилых кварталах не всегда встречаются. Это выглядит довольно депрессивно и желания погулять не возникает.
Сами суданцы пешком по улицам тоже практически не передвигаются. Выйдя из дома, суданец сразу же садится в машину или в моторикшу и едет в другое место. Жизнь в Судане проходит в закрытых пространствах, а все, что между ними - как бы не вполне жизнь. Нет здесь потребностей во дворах, в общественном пространстве.
Несколько раз я все-таки видел подобие дворов в Хартуме. Люди превратили пустыри в площадки с газоном, деревьями и цветами. Но, видимо, это не общественные территории, а частные - они обнесены забором и закрыты на замок. Такие площадки настолько редко встречаются и настолько выбиваются из общей картины, что производят инородное впечатление. Это как в московских дворах вырубить деревья, выкинуть лавочки и засыпать все песком.
В России мы выходим из многоэтажных жилых домов и попадаем во двор - общественное пространство, где играют дети, а бабки сидят на лавочках.
В Судане таких дворов нет. Выйдя из дома, вы попадаете в никуда. Почти как в Марокко, но там хотя бы иногда встречаются детские площадки с лавками, а здесь снаружи домов стоят лишь деревья и дизельные генераторы, тарахтящие словно тракторы. В Судане постоянно и внезапно отключают электричество, без которого остаются целые городские кварталы. Поэтому генераторы в хозяйстве - вещи необходимые, ценные. Их ставят в специальные железные клетки и запирают, чтобы не украли. А вот деревья - вещи опциональные, поэтому снаружи домов их высаживают не часто.
Итак, генераторы и иногда деревья. Кроме них вокруг нет ничего, никакого благоустройства. Только пустыри, недостроенные дома, песок и кучи мусора кое-где. Даже мощеные дороги в жилых кварталах не всегда встречаются. Это выглядит довольно депрессивно и желания погулять не возникает.
Сами суданцы пешком по улицам тоже практически не передвигаются. Выйдя из дома, суданец сразу же садится в машину или в моторикшу и едет в другое место. Жизнь в Судане проходит в закрытых пространствах, а все, что между ними - как бы не вполне жизнь. Нет здесь потребностей во дворах, в общественном пространстве.
Несколько раз я все-таки видел подобие дворов в Хартуме. Люди превратили пустыри в площадки с газоном, деревьями и цветами. Но, видимо, это не общественные территории, а частные - они обнесены забором и закрыты на замок. Такие площадки настолько редко встречаются и настолько выбиваются из общей картины, что производят инородное впечатление. Это как в московских дворах вырубить деревья, выкинуть лавочки и засыпать все песком.
